CC BY
46
УДК 908
МОДЕЛИРОВАНИЕ СЕТЕВЫХ СВЯЗЕЙ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО РОССИЙСКОГО ОФИЦЕРСТВА В ГОРОДСКОЙ СРЕДЕ (ПО МАТЕРИАЛАМ ТАМБОВА 1917 г.)1
© Валерий Владимирович КАНИЩЕВ
Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, доктор исторических наук, профессор кафедры российской истории, e-mail valcan@mail.ru © Владимир Валерьевич КАНИЩЕВ Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина, г. Тамбов, Российская Федерация, кандидат исторических наук, доцент кафедры международных отношений и политологии, e-mail valcan@mail.ru
Рассматривается место представителей офицерства среди населения типичного губернского города предреволюционного времени. Смоделирована взаимосвязь родственных, соседских, служебных, дружеских сетевых связей нескольких сотен офицеров накануне Октябрьской революции 1917 г., влияние этих связей на самих офицеров и городскую социальную среду.
Ключевые слова: Тамбов; офицеры; городское сообщество; сетевые связи; моделирование.
Вопрос о роли и месте офицеров старой царской армии как социального слоя в составе городского населения дореволюционной России практически не рассматривался в отечественной историографии. Один из авторов этих строк, а также его ученицы только затронули вопрос об офицерах как части городских средних и высших слоев города конца XIX - начала XX в., не определяя особо специфику этого слоя [1-3].
Между тем офицерство являлось весьма необычным элементом городского сообщества. С одной стороны, в силу своей профессиональной деятельности оно было почти не связано с повседневной жизнью города. С другой стороны, вне службы офицеры имели многочисленные и разнообразные связи с обществом тех городов, где по российской исторической традиции располагались воинские части, проживали многочисленные отставные офицеры и члены их семей.
Одним из интересных источников, позволяющих определить место офицерства как социально-профессионального слоя среди городского населения поздней Российской империи, являются списки избирателей в
1 Публикация подготовлена по результатам научно-исследовательской работы «Развитие социально культурных и политических сетевых связей в русском городе второй половины XIX - начала XX в.» в рамках реализации ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры инновационной России» на 2009-2013 гг. (Гос-контракт № П562 от 17 мая 2010 г.).
Учредительное собрание, составлявшиеся осенью 1917 г. В частности, такие списки сохранились в полном объеме по Тамбову, который являлся типичным губернским городом средней полосы России, а в период Первой мировой войны был одним из десятков крупных тыловых центров обучения и обеспечения войск.
Всего в списках избирателей Тамбова, включавших более 32 тыс. человек, были выявлены около 250 лиц, которых можно отнести к офицерам. Это составляло примерно
0,8 % от взрослого населения города. При этом следует учитывать, что мы брали во внимание только гражданские избирательные участки и соответственно проживавших в них представителей офицерства. А в Тамбове этого времени очень многие офицеры проживали в армейских казармах, относившихся к воинским избирательным участкам. В городе осенью 1917 г. численность войск примерно равнялась 50 тыс. человек, среди которых около несколько тысяч являлись лицами офицерского состава.
Самое главное для нашей темы состоит в том, что, казалось бы, незначительное по удельному весу в гражданском населении города число офицеров, живших собственно в городской среде, имело в этой среде обширные и разнообразные сетевые связи.
Выявленные офицеры проживали в 175 из почти 2800 домовладений года, зафикси-
рованных в окладной книге недвижимых имуществ Тамбова на 1917 г. Это составляло уже 6 % домовладений. Еще более широкими оказались связи изучаемых представителей офицерства с конкретными соседями. В одних домовладениях с ними обитало около 2100 человек, которые по удельному весу среди всех взрослых горожан насчитывали почти 7 %.
Понятно, что этот относительный показатель минимален, поскольку данная группа офицеров в повседневной жизни была связана не только с соседями, но и другими горожанами. Очевидно, что и соседи имели также широкие и разные сетевые связи в городском сообществе.
Интересно заметить, что попавшие в выборку офицеры жили в «густонаселенных» домовладениях - среднее число соседей офицеров равнялось 12 человекам, тогда как в городе в целом средняя численность обитателей отдельных домовладений составляла чуть более 10 человек. При этом в каждом седьмом домовладений офицеров окружало более 20 соседей, а в 4-х (Большая улица, 37 и 45, Араповская, 52, Христорождествен-ская, 9) - даже свыше 40 соседей. Понятно, что представители офицерства жили в очень насыщенном окружении.
Для понимания характера и содержания сетевых связей рассматриваемого круга лиц важно проанализировать их конкретный состав. Большинство из этих лиц (примерно 100 человек или 40 % выборки) определены в источнике как военные или военнослужащие вообще. Мы склонны с большой долей уверенности говорить о том, что речь идет именно об офицерах. Во-первых, рядовые военнослужащие прямо называются в источники солдатами. Во-вторых, проживание в городе солдат вне казарм, тем более в период военного времени, было очень редким явлением.
С другой стороны, мы учитываем, что часть интересующих нас военных могла вовсе не жить постоянно или временно по тем адресам, по которым была «прописана» и числилась в избирательных списках, а целыми днями по служебной необходимости «пропадала» в казармах, на плацах, в загородных учебных лагерях, на других объектах местных воинских частей. Возможно, по причине отсутствия данных о них для изби-
рательных списков давали соседи, которые точно не знали воинские звания.
Конечно, такие рассуждения могут порождать определенные погрешности. Но такие погрешности допустимы при моделировании изучаемых социальных процессов.
42 человека из выбранного круга людей (около 17 %) названы в списках просто офицерами, у 66 (около 26 %) указаны воинские звания, у 25 (примерно 10 %) - офицерские должности (военные врачи, военные следователи, военные чиновники, военный инженер).
Указанное распределение офицерских чинов и должностей недостаточно для полного понимания сетевых связей изучаемого круга лиц. Во-первых, нужно учесть, что не все люди одного звания или должностного положения были одинаково связаны с воинской и городской средой. Во-вторых, исследователь должен иметь в виду и оборотную сторону, социально-профессиональный и иной состав их соседей и родственников.
В рассматриваемых списках избирателей 20 офицеров указаны как находящиеся в отставке. Думаем, что это число минимально, поскольку в данной переписи достаточно было указать чин, должность и профессию без уточнения нынешний ли это статус или прошлый. Понятно, что отставные офицеры мало или полностью не были связаны с современной воинской средой и в большей мере находились по своим житейским связям в городской гражданской среде. Другое дело, что они могли как-то использовать свой опыт, скажем так, в поддержании военнопатриотических настроений среди окружающих горожан.
8 человек из нашей выборки отмечены как находящиеся в отпуске. Наверное, их недолгое пребывание в Тамбове ограничивало связи с родственниками, близкими людьми и тем более соседями и друзьями.
Ясно и то, что военные врачи общались со значительно большим кругом людей (не только раненными и больными военными, но и госпитальной обслугой из горожан, а порой и городскими пациентами) в сравнении с военными следователями или инженерами, решавшими узкоспециальные вопросы с ограниченным кругом людей.
И все-таки большинство изучаемых офицеров по долгу службы было связано с многотысячной гарнизонной средой, а по
месту жительствами со многими гражданскими горожанами.
Особенно отметим то, что эти две с лишним тысячи офицерских соседей были представителями всех социальных страт и профессиональных групп городского населения. Примерно 1,5 тыс. человек (почти три четверти исследуемой совокупности) отнесены нами к городским средним слоям, что отражало очень высокую долю этих слоев в составе всего городского населения [4]. Другими словами, изучаемый круг офицеров в большинстве своем находился в типичной для данного города социальной среде.
Около 80 человек, живших по соседству с представителями офицерства, включены нами в высшие слои стратификации. Среди изучаемой выборки соседей эти люди составляли около 4 %. По подсчетам О.М. Зайцевой, специально изучавшей тамбовскую городскую социальную элиту конца XIX -начала XX в., этот слой среди всех горожан насчитывал не более 1 % [3]. Очевидно, что попавшие в поле нашего зрения офицеры жили в заметно более элитарной среде, чем вся масса горожан.
При этом часть самих офицеров может быть отнесена к элитарным слоям общества -как минимум 29 генералов и полковников (мы не знаем, сколько полковников было среди военных врачей, следователей, инженеров или среди лиц, указанных в источнике как офицеры или военные вообще).
Среди соседей проживавшего в гражданской среде Тамбова офицерства оказалось примерно 540 представителей низших слоев общества (более 25 % изучаемой выборки). По нашим прежним расчетам, низшие городские слои Тамбова («пролетариат) составляли не менее трети всех горожан [5; 6]. Другими словами, рассматриваемые нами конкретные офицеры жили в не совсем типичной для города в целом социальной среде. Это вполне понятно, поскольку сами они были как минимум представителями средних слоев и вряд ли житейски могли стремиться к обитанию на рабочих окраинах.
Но следует отметить, что таких окраин в непромышленном Тамбове и не было. Огромное большинство работников наемного труда составляли здесь различные категории прислуги и чернорабочие, служившие или снимавшие жилье по всему городу. Видимо,
в нашей ситуации все дело состояло в том, что офицеры снимали квартиры подороже и сравнительно редко проживали по-соседству с дворниками, сторожами, кухарками, прачками и т. п.
Данные о социальном окружении изучаемого круга людей удачно дополняются сведениями о профессиональном составе соседского окружения тамбовских офицеров. Подсчеты, проведенные нами в соответствии с международной классификацией профессий НКСО, показали, что среди примерно 520 человек (около 25 %), чьи профессии были наиболее связаны с малоквалифицированным наемным трудом в сфере услуг, промышленности, транспорта, городского хозяйства, представители прислуги составляли 340 человек. В целом по городу удельный вес работников сферы услуг среди всех профессиональных групп составлял 10 %. Получается, что офицеры проживали в весьма зажиточной части домовладений, насыщенной прислугой. Ясно, что непосредственные контакты были возможны только с домовой прислугой в своих семьях, но та наверняка контактировала с соседской прислугой, что опосредованно расширяло офицерские сетевые связи в городе. Но в любом случае общение с прислугой не могло быть близким и, главным образом, давало офицерам знание городских слухов, широко распространенных среди горничных или дворников.
В круге представителей других профессиональных групп населения Тамбова, соседствовавших с изучаемыми офицерами, особое внимание обратим на представителей группы профессионалов (учителя, врачи, фельдшеры, адвокаты, агрономы, землемеры, инженеры, техники, механики, музыканты и др.) - около 190 человек (около 9 % всех соседей) и группы служащих (чиновников, земских, городских, общественных служащих и др.) - около 280 человек (около 13 % всех соседей). И та, и другая группы офицерских соседей значительно превышали в процентном отношении соответствующие общегородские показатели - 7 и 2 % соответственно. Другими словами, офицеры жили или стремились селиться в среде наиболее профессионально «продвинутых» людей. Такая среда не слишком поднимала боевой настрой, так сказать, профессионально необходимый офицерам. Но, вполне вероятно, что
такой настрой и не испытывали тыловые офицеры. Поэтому образованные профессионалы и служащие, зачастую родственники и давние соседи, скорее всего, были им «социально близкими элементами».
Очень небольшую долю среди людей, окружавших офицеров по месту жительства, составляли представители торговых профессий - примерно 66 человек (3 %) и служащих конторского, счетоводческого и т. п. труда -около 38 человек (менее 2 %). В целом в городе эти профессиональные группы имели долю в 15 %. Получается, что офицеры явно не хотели жить в «буржуазной» среде, которая, скажем так, профессионально не нужна была для офицерской службы. Можно предположить, что офицеры, как и другие не связанные с торговой деятельностью горожане, в 1917 г. испытывали недовольство спеку-лянтами-торговцами и служащими, связанными с карточным распределением продуктов как людьми, которые наживались на трудностях военного времени.
В целом допустимо утверждать, что окружающая живших в городских домовладениях офицеров социально-профессиональная среда была в большей мере «своей», благоприятной, нежели «чужой», раздражающей. Через несколько месяцев тамбовские «обыватели» проявили сочувствие и в некоторых случаях содействие офицерам, которые в июне 1918 г. подняли мятеж против советской власти. Во всяком случае, можно говорить, что в Тамбове во время революции и в период начала Гражданской войны не проявилась такая ненависть к «золотопогонникам», как во многих регионах и слоях населения России.
Поскольку списки избирателей в Учредительное собрание содержат точные адреса внесенных в них людей, имеется возможность установить родственные связи выбранного круга офицеров.
Меньшая их часть (примерно 110 человек, или 40 %) жила вне семей, т. е. вероятнее всего была представлена офицерами, попавшими в Тамбов по службе из других мест.
Большая часть выборки имела разнообразные родственные связи. Таковых в нашей базе данных оказалось примерно 150 человек (60 %). Около 90 человек жили с женами. Среди этих женатых офицеров 5 жили еще и с родителями, 7 - с братьями, 3 - с зятьями,
12 - с взрослыми детьми. Среди неженатых преобладали те, кто жил с родителями - 42 человека, в т. ч. 16 еще и братьями. Еще 5 человек жили только с братьями и 1 - с дядей. Ясно, что это были коренные жители, которые не просто приехали с прежнего места службы с женами и детьми, а сохраняли широкую родственную среду в данном месте жительства. Но преимущественно у изученного круга людей были типичные для городов начала XX в. малые двухпоколенные семьи почти без боковых родственников и свойственников.
Избранные нами источники не дают возможность прямо утверждать об использовании офицерами родственных связей в целях уклонения от фронта. Мы можем сделать только определенные предположения. Так, поручик Николай Иванович Можаров, известный в Тамбове спортсмен и bon vivan, сын незадолго до этого умершего очень богатого тамбовского помещика и предпринимателя Ивана Петровича Можарова, в 1917 г. жил со своей сестрой и ее мужем полковником Н.Н. Радецким, который в принципе мог «прикрыть» поручика-родственничка от отправки на фронт.
Подобные предположения возникают относительно и других лиц. Так, у бывшего заместителя командира с довоенных времен дислоцированной в Тамбове 7-й артиллерийской бригады, генерала В.В. Иванова, сын, молодой офицер (прапорщик), Л.В. Иванов в 1917 г. оказался на службе в Тамбове.
В тылу служили офицерами также представители знатного дворянского рода Вышеславцевых, богатого тамбовского рода потомственных почетных граждан Крюченко-вых, занятых торгово-промышленным и биржевым бизнесом, сыновья известных и важных по должностям священнических фамилий Бельских, Дмитриевских, Поспеловых, известного врача Н.Д. Лаврова, владельца аптекарского магазина И.М. Куприянова.
Как-то «пристроили» на службу в тыловом Тамбове своих сыновей и некоторые «рядовые» чиновники. В числе таковых отцов оказались делопроизводитель оценочного отдела Губернской земской управы Д.Я. Живоглядов, помощник бухгалтера 2 разряда Тамбовского отделения государственного банка В. С. Черняновский.
Некоторые представители тамбовского чиновного мира и служилой интеллигенции, будучи призванными в армейские офицеры, сами (без видимой в сетях помощи родственников) «определились» на службу в своем городе. Среди них, в соответствии с данными
1916 г., можно назвать сверхштатного столоначальника Тамбовской духовной консистории И.В. Казьмина, временно исполняющего дела помощника секретаря уголовного отдела Тамбовского окружного суда В.С. Бастрыкина, исполняющего обязанности счетного чиновника Тамбовской контрольной палаты С. П. Бурмина, делопроизводителя Губернского управления земледелия и государственных имуществ К.А. Преображенского, бухгалтера типографии Губернского земства
Н.В. Соболевского.
Было бы несправедливо всех офицеров из чиновников и служилых интеллигентов относить к числу «уклонистов» от фронта. Вероятно, часть этих людей несла в Тамбове службу в связи с необходимостью использовать их нужной для тыловых воинских частей специальности. Это предположение можно применить, в частности, к Н.Г. Жебу-неву, заведующему ветеринарным отделением Губернской земской управы, и А.П. Козыреву, ветеринарному врачу Губернского ветеринарного управления, а также ветврачу городской скотобойни. При этом стоит заметить, что оба были известными в городе общественными деятелями, имевшими широкие сетевые связи. Первый состоял в правлении Тамбовского отделения вольного пожарного общества, второй являлся секретарем общества поощрения коннозаводства. В этих обществах состояли многие влиятельные тамбовские люди.
Для большинства же изучаемых нами представителей офицерства, проживание в своем городе среди родственников, полагаем, было связано с необходимостью несения службы именно здесь. Многие из них продолжали служить в тех воинских частях и учреждениях, где они служили и до 1917 г. Так, сравнение материалов переписи избирателей в Учредительное собрание осени 1917 г. с адрес-календарями служащих в Тамбовской губернии позволило установить, что в
1917 г. продолжали служить на офицерских должностях в своих воинских частях: генерал-майор В.С. Култашев, начальник Там-
бовского окружного эвакуационного пункта; генерал В.В. Иванов, заместитель командира 7-й артиллерий бригады; полковник М.А. Глонти, командир 7-го запасного кавалерийского полка; полковник А.В. Высоцкий, в 1916 г. подполковник в 7-й артиллерийской бригаде; подполковник А.И. Клип-пель, в 1912 г. капитан в 7-й артиллерийской бригаде; Д.В. Павлоградский, в 1916 г. штабс-ротмистр в 7-м запасном кавалерийском полку; М.-М.А. Вэлькэ, в 1916 г. капитан в 28-м пехотном Полоцком полку; В. А. Прелов, в 1916 г. поручик, помощник полкового адъютанта в 27-м пехотном Витебском полку; Г.Д. Заиц, в 1916 г. подпоручик в 28-м пехотном Полоцком полку; А.Я. Бахарев, в 1916 г. технический мастер в 7-й артиллерийской бригаде; военный чиновник П.И. Козлов, в 1916 г. подпоручик в 27-м пехотном Витебском полку; военный врач Л.Г. Вилковыский, в 1916 г. старший ординатор в 59-м эвакуационном госпитале; капельмейстер Д.М. Карагодский, в 1912 г. служивший в такой должности в 28-м пехотном Полоцком полку, а в 1916 г. числившийся учителем музыки в городском ремесленном училище.
Приведенные сведения о влиянии родственных и служебных связей на прохождение офицерской службы в тыловом Тамбове очень убедительно показали существенный потенциал моделирования сетевых связей для выявления скрытой информации, отсутствующей в обычных описательных источниках.
Еще одним интересным моментом в сетевых связях рассматриваемых представителей офицерства является то, что среди них оказалось некоторое, пусть и небольшое число (около 20 человек) действующих или отставных офицеров с немецкими корнями. Сам факт того, что в 1917 г., четвертом году войны с Германией и Австро-Венгрией, они оставались жить в типичном великорусском городе и даже служить в российской армии говорит о толерантном отношении к ним и простых горожан, и официальных властей. В годы Великой Отечественной войны уже к осени 1941 г. всех лиц немецкого происхождения выселили из Европейской России. В дореволюционной России, в т. ч. в годы Первой мировой войны в городской среде обру-
севшие немцы, особенно принявшие православие, не считались явными чужаками.
Все выявленные нами тамбовские офицеры из немцев указаны по русской традиции с именами и отчествами, хотя часть этих отчеств сохраняла явные германские корни: полковники в отставке Павел Эдуардович Оппенгеймер и Николай Карлович Шпейер, капитан действительной службы Максим Альфонсович Вэлькэ. Некоторые продолжали носить немецкие имена: генерал Эммануил Александрович Зейн, отставной штабс-капитан Герман Самойлович Геллер, военврач Адольф Иванович Эндельман, Витольд Александрович фон-Отто.
Уважительное отношение ко многим из этих людей, вероятно, было связано с их многолетней и верной службой в России, что проявилось в достижении высоких воинских чинов (3 генерала, 5 полковников, 1 подполковник).
В заключение можно отметить, что изученный нами круг офицеров, проживавших в собственно городской среде Тамбова в
1917 г., имел вполне широкий «набор» соседских, в меньшей мере родственных, служебных и других связей. Вполне вероятно, что это были уважаемые в городе люди, что показали последующие революционные события, когда большая часть тамбовцев сочувственно относилась к противостоявшему большевикам осенью 1917 - зимой 1918 г. офицерскому «ударному батальону», готова была поддержать «царских» офицеров в уже упоминавшемся антисоветском восстании 17-19 июня 1918 г.
1. Канищев В.В. Городские средние слои в период формирования основ советского общества. Октябрь 1917-1920 гг. (по материалам Центра России): автореф. дис. ... д-ра ист. наук. М., 1998.
2. Стрекалова Н.В. Социальная стратификация и социальная мобильность городских средних слоев в 1907-1917 гг. (на материалах Тамбова): автореф. дис. ... канд. ист. наук. Тамбов, 2003.
3. Зайцева О.М. Социальная элита Тамбова конца XIX - начала XX вв.: автореф. дис. ... канд. ист. наук. Тамбов, 2006.
4. Канищев В.В. Определение численности средних городских слоев, мелкой буржуазии города, носителей мелкобуржуазной психологии накануне Октябрьской революции (на материалах Черноземного Центра) // Средние городские слои в Октябрьской революции и гражданской войне: межвузовский сборник научных трудов. М., 1984. С. 94-105.
5. Kanitschev V. The demographic, occupational and social structure of Tambov and Yaroslavl population at the end of nineteenth and at the beginning of twentieth century // Where the twain meet. Dutch and Russian regional development in a comparative perspective. 18001917. Groningen/Waginingen, 1998.
6. Канищев В.В. Изменения социальной структуры городов Тамбовской губернии накануне Октябрьской революции // Вопросы исторического краеведения Тамбовской области. Тамбов, 1984.
Поступила в редакцию 21.06.2012 г.
UDC 908
MODELING OF NETWORKING PROVINCIAL RUSSIAN OFFICERS IN URBAN AREAS (BASED ON TAMBOV, 1917)
Valeriy Vladimir KANISHCHEV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Doctor of History, Professor of Russian History Department, e-mail: valcan@mail.ru
Vladimir Valeryevich KANISHCHEV, Tambov State University named after G.R. Derzhavin, Tambov, Russian Federation, Candidate of History, Associate Professor of International Relations and Political Science Department, e-mail: valcan@mail.ru
The place of representatives of the officers of the population of a typical town of the province of pre-revolutionary times is considered. The link between the family, neighbors, service, friendly networking hundreds of officers on the eve of the October Revolution in 1917, the impact of these connections on the officers themselves and the urban social environment is considered.
Key words: Tambov; officers; urban community; networking; simulation.
