CC BY
84
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 12. ПОЛИТИЧЕСКИЕ НАУКИ. 2016. № 4
Филипп Олегович Трунов,
кандидат политических наук, преподаватель кафедры российской политики факультета политологии МГУ имени М.В. Ломоносова (Россия), e-mail: 1trunov@mail.ru
МОДЕЛЬ ЛИНИИ ФРГ В ХОДЕ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ КРИЗИСОВ
Военно-политический кризис как ситуация, в ходе которой возникает угроза начала широкомасштабного военного конфликта, представляет собой один из ключевых вызовов международной безопасности в современном мире. Ключевая роль в возникновении, развитии и урегулировании рассматриваемого вида проблем мирополитическогоразвития принадлежит державам. В этой связи в статье изучается позиция Германии как одного из ведущих членов НАТО в ходе военно-политических кризисов вокруг Югославии (1995, 1999), Ирака (1991, 2003), Ливии (2011) и Сирии (2013). В результате рассмотрения данных примеров выделяются постоянные факторы, определявшие линию поведения ФРГ в период военно-политических кризисов, и строится ее формализованная модель.
Ключевые слова: внешняя политика ФРГ, военно-политические кризисы, урегулирование, международная безопасность, НАТО, вооруженные конфликты.
Philipp Olegovich Trunov,
Kandidat of Political Science, Lecturer, Russian Politics Program, Political Science Department, Lomonosov Moscow State University (Russia), e-mail: 1trunov@mail.ru
A MODEL OF THE GERMAN LINE DURING MILITARY AND POLITICAL CRISES
The military-political crisis as a situation in which the threat of a large-scale military conflict may arise is one of the key problem-challenges for international security in the modern world. A key role in the emergence, development and settlement of this type ofproblem belongs to the world powers. This article examines the position of Germany in this regard, one of the main NATO member states during the military and political crises surrounding Yugoslavia (1995, 1999), Iraq (1991, 2003), Libya (2011) and Syria (2013). Analyzing these examples, the author sets out the constant factors that determined German policy during these recent periods of military and political crisis and constructs a formal model on that basis.
Key words: German foreign policy, military and political crises, regulation, international security, NATO, armed conflicts.
В реалиях середины 2010-х гг. одной из наиболее острых проблем международной безопасности стало нарастание нестабильности на Ближнем Востоке, в частности укрепление в 2013-2015 гг. на территории Сирии и Ирака «Исламского государства»1. На сирийском театре военных действий благодаря поддержке воздушно-космических войск России и помощи Ирана правительственная армия еще осенью 2015 — зимой 2016 г. смогла обеспечить перелом в боях с «Исламским государством», освободив Пальмиру и ведя бои за очищение Идлиба и Алеппо. На иракском направлении, несмотря на возрастающую поддержку западной антитеррористической коалиции, успехи в борьбе с «Исламским государством» значительно меньше. Об этом, в частности, свидетельствует очень медленный ход освобождения Мосула. Чем обусловлено данное отличие?
Среди многих факторов следует отметить разрушение центральной вертикали власти в Ираке в 2003 г. в ходе внешней интервенции, что стало следствием негативного сценария развития предшествующего военно-политического кризиса. Напротив, в Сирии, несмотря на ведущуюся с 2011 г. гражданскую войну, руководство страны, как и имеющиеся в его распоряжении инструменты легитимного насилия, продолжают быть дееспособными. Это в значительной степени обусловлено успешным урегулированием сирийского военно-политического кризиса (2013), что предотвратило масштабное внешнее силовое вмешательство и свержение правительства Б. Асада.
Представленные примеры показывают, сколь значительное влияние оказывают военно-политические кризисы на развитие ситуации в сфере международной безопасности. Ключевое влияние на ход их развития могут оказать лишь державы, т.е. государства, де-факто способные самостоятельно и эффективно использовать широкий набор своих внешнеполитических инструментов, и наиболее влиятельные из негосударственных акторов.
В реалиях постбиполярного мира основную роль в возникновении и развитии военно-политических кризисов играли ведущие страны Запада, а потому изучение именно их позиций в отношении рассматриваемой проблемы представляет большой практический интерес. В этой связи наше внимание будет обращено на ФРГ — вновь укрепляющийся на протяжении последней четверти века центр влияния и мощи в НАТО. В данной статье ставится задача выявить факторы, оказывающие постоянное влияние на отмеченный курс ФРГ, и построить на их основе модель участия Германии в военно-политических кризисах.
1 Запрещенная в России террористическая структура.
Решить поставленную задачу возможно лишь после четкого определения термина «военно-политический кризис». В зарубежной историографии, в первую очередь американо-английской, интересующей нас проблематике не уделяется должного внимания. Вопросы природы возникновения и развития военно-политических кризисов не находят отражения даже в исследованиях таких видных конфликтологов, как П. Валленстина, К. Дейч и др.2 Поэтому мы обратимся к фундаментальному труду отечественных ученых-политологов С.Я. Лавренова и И.М. Попова, посвященному военно-политическим кризисам периода холодной войны. Два этих исследователя дают следующую трактовку рассматриваемого термина: «Кризис возникает вследствие предшествующего развития межгосударственного конфликта, как его острейшая фаза, означающая, что в своем развитии конфликт приобрел опасный характер, а использование широкого спектра экономических, политико-дипломатических, политико-психологических, идеологических, международно-правовых средств для разрешения противоречий не привело к успеху»3. Согласно данному определению, основной фактор возникновения военно-политического кризиса — это угроза масштабного применения силы одного актора мировой политики в отношении другого. Думается, что это понимание термина «военно-политический кризис» применимо не только к периоду холодной войны, но и к настоящей действительности. Применительно к современному этапу требуется лишь уточнение состава возможных участников военно-политического кризиса. Ими, как уже было отмечено выше, могут быть не только державы, но и влиятельные межгосударственные организации (ООН, НАТО), негосударственные акторы, в частности структуры международного терроризма и «коалиции желающих» — временные объединения государств на период определенной военной операции, действующие вне рамок международного права.
В период противостояния холодной войны ФРГ, в отличие от сверхдержав, официально не участвовала в принятии решений по урегулированию военно-политических кризисов. Тем не менее американо-западногерманские консультации оказывали влияние на формирование позиции США, в первую очередь во время двух Берлинских кризисов (1948-1949 и 1961 гг.) и «кризиса евроракет»
2 The Handbook of Conflict Resolution: Theory and Practice / Eds. M. Deutsch, P.T. Coleman and E.C. Marcus. 2nd ed. San Francisco: Jossey-Bass, 2006; Wallensteen P. Understanding Conflict Resolution: War, Peace and the Global System. 2nd ed. London: SAGE Publications, 2007.
3 Лавренов С.Я., Попов И.М. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. М.: ACT; Астрель, 2003. С. 456-457.
(1979), развитие которых непосредственно затрагивало территорию ФРГ.
В ходе военно-политического кризиса в Персидском заливе (1990-1991), вызванного готовностью «коалиции желающих» во главе с США провести силовую операцию в отношении Ирака, правительство Г. Коля/Г.-Д. Геншера (ХДС/ХСС и СвДП) не заняло какой-либо внятной позиции. Лишь после начатой США и их партнерами военной операции, кабинет ФРГ выразил поддержку действиям «коалиции желающих»4. Линия, проводимая Германией, объяснялась главным образом внутренними причинами, основной из которых была неготовность кабинета Г. Коля/Г.-Д. Геншера проводить курс в поддержку применения военной силы вне зоны ответственности НАТО. Эта позиция сохранялась, пока не была достигнута точка невозврата в решении «германского вопроса». Еще 12 сентября 1990 г. был подписан договор об окончательном урегулировании ситуации в Германии. Этим документом было зафиксировано согласие держав-победительниц с фактом присоединения территории ГДР к ФРГ5. По данному вопросу Советский Союз взял дополнительное обязательство по выводу своей группировки войск из Восточной Германии к концу 1994 г. Это положение было закреплено в договоре 12 октября 1990 г.6 Однако к началу первого иракского кризиса пакет этих документов не был ратифицирован, что связывало руки германской стороне. Подтвердить это можно путем сопоставления хронологии включения ФРГ в международное конфликтное урегулирование после завершения первой войны в Персидском заливе с датами ратификации Верховным Советом СССР отмеченных документов. Так, 4 марта 1991 г. был ратифицирован договор об окончательном урегулировании в отношении Германии7. Уже 6 марта 1991 г. кабинет Г. Коля/К. Кинкеля (ХДС/ХСС и СвДП) направил в Персидский за-
4 На это обстоятельство обратил внимание известный отечественный ученый-германист Н.В. Павлов (Павлов Н.В. Внешняя политика ФРГ в постбиполярном мире. М.: Наука, 2005. С. 169).
5 Договор об окончательном урегулировании в отношении Германии от 12 сентября 1990 г. // Сборник международных договоров СССР и Российской Федерации. Вып. ХЬУП. М.: Международные отношения, 1994. С. 34-37.
6 Договор между СССР и ФРГ об условиях временного пребывания и планомерного вывода советских войск с территории Федеративной Республики Германия от 12 октября 1990 г. // Сборник международных договоров СССР и Российской Федерации: Вып. ХЬУП. М.: Международные отношения, 1994. С. 80-97.
7 Сообщение Председателя Комитета Верховного Совета СССР по международным делам Дзасохова А.С. о ратификации договоров между СССР и ФРГ, подписанных в сентябре — ноябре 1990 г. // Бюллетень № 13 совместного заседания Совета Союза и Совета Национальностей 4 марта 1991 г. М.: Верховный Совет СССР, 1991. С. 103-104.
лив эскадру для мониторинга ситуации8. 2 апреля 1991 г. состоялась ратификация договора о выводе советских войск с территории ФРГ. На следующий день, 3 апреля 1991 г., германское правительство направило военных и гражданских специалистов для участия в операции Специальной комиссии ООН по разоружению Ирака9.
Ход первого иракского кризиса (1991) показал, что ФРГ, сосредоточившись на проблемах объединения, оказалась не готова сформулировать позицию в отношении возможного применения силы ее партнерами по НАТО, действующими в составе «коалиции желающих». Их поддержка была осуществлена лишь post factum, когда кризис начал перерастать в военную операцию, и повлиять на развитие событий Германия уже не могла. Тем более что кабинет Г. Коля/К. Кинкеля не сделал никаких официальных заявлений о возможной военной поддержке «коалиции желающих». Сложившееся положение объяснялось не только сложной внутренней ситуацией в стране, приступившей к интеграции новых земель, но и прописанным в Основном законе страны запрете использовать силу бундесвера вне зоны ответственности НАТО10.
Предпосылки для более активных действий Германии в ходе вновь возникавших военно-политических кризисов были созданы к середине 1990-х гг. в условиях качественного улучшения ситуации в сфере безопасности как на территории самой ФРГ, так и у ее границ. Во-первых, к 1 сентября 1994 г. был полностью завершен вывод советских войск с бывшей территории ГДР. С точки зрения политического руководства ФРГ, это сводило к нулю угрозу территориальной целостности страны, исходившую от группировки российских войск. Во-вторых, 1 декабря 1994 г. началась официальная подготовка масштабного расширения НАТО на восток (за счет бывших стран — членов ОВД), что стало прямым следствием первого фактора. В-третьих, опираясь на инициативу правительства Г. Коля/К. Кинкеля, Конституционный суд ФРГ 12 июля 1994 г. одобрил поправки, внесенные в Основной закон страны. Они допускали как боевое, так и небоевое использование бундесвера вне зоны ответственности НАТО. 22 июля 1994 г. это решение было одобрено Бундестагом Германии и вступило в силу11.
8 Zeittafel vom 12.9.1990 bis 20.12.1990. // Deutsche Aussenpolitik nach der Einheit 1990-1993 (Eine Dokumentation herausgeben vom Auswärtigen Amt). Bonn: Auswärtigen Amt, 1993. S. 13.
9 Ibid. S. 13-14.
10 Das Grundgesetz für die Bundesrepublik Deutschland vom 23. Mai 1949. // Docu-mentArchiv.de. URL: http://www.documentarchiv.de/brd/1949/grundgesetz.html
11 The Bundeswehr on Operations: Publication to Mark the 15 th Anniversary of the First Parliamentary Mandate for Armed Bundeswehr Missions Abroad. Berlin: Federal Ministry of Defense, 2009. Р. 38-39.
Основным приоритетом для руководства страны в сфере международной безопасности в 1990-х — начале 2000-х гг., как и в условиях противостояния в годы холодной войны, выступало сотрудничество с партнерами по НАТО. При этом если до 1991 г. совместная деятельность была сосредоточена на обеспечении территориальной обороны стран — членов блока, т.е. внутри зоны ответственности альянса, то в последующем основной фокус переместился в сферу деятельности вне нее. Так, уже с начала 1990-х гг. Германия стала активно вмешиваться в ход внутренних вооруженных конфликтов на территории распадавшейся Югославии. В 1995 г. перед кабинетом Г. Коля/К. Кинкеля встал вопрос о первом боевом применении военного потенциала ФРГ в составе сил НАТО как средства давления на сербское меньшинство в Боснии и Герцеговине, с оружием в руках пытавшееся отстоять свои права.
28 августа 1995 г. страны — члены НАТО, в том числе Германия, официально заявили о готовности применить военную силу в отношении сербской стороны, тем самым инициировав возникновение боснийского военно-политического кризиса. Показательно, что вопрос возможного участия ФРГ в боевой операции НАТО был вынесен на рассмотрение Бундестага еще 30 июня 1995 г., то есть за два месяца до формального начала кризиса. В ходе голосования 386 из 637 парламентариев12 (60,6 %) высказались в поддержку первого после окончания Второй мировой войны военного применения бундесвера за пределами Германии. Ключевую роль в положительном исходе голосования сыграли депутаты от входивших в правящую коалицию ХДС/ХСС и СвДП, в то время как представители оппозиционных СДПГ, «Союз 90/Зеленые» и ПДС занимали более осторожную позицию, большей частью проголосовав против13.
Дата голосования в Бундестаге и скоротечный характер развития кризиса (28-30 августа 1995 г.), переросшего в военную операцию, отчетливо указывали на то, что кабинет Г. Коля/К. Кинкеля заранее определил для себя консолидированную с партнерами по НАТО позицию силового вмешательства во внутренний вооруженный конфликт. Результатом эскалации последнего стала военно-воздушная операция альянса, завершившаяся подписанием Дейтонского соглашения (14 декабря 1995 г.).
Во второй половине 1990-х гг. правительство Г. Коля/К. Кинкеля продолжило свою линию активного вмешательства во внутренние вооруженные конфликты на территории Югославии. Германия актив-
12 Deutscher Bundestag: Plenarprotokoll 13/48 vom 30.06.1995 // Deutscher Bundestag. Dokumentations- und Informationssystem. URL: http://dipbt.bundestag.de/doc/ btp/13/13048.asc
13 Ibid.
но участвовала в создании и развитии косовского кризиса (1998-1999). 8 и 13 октября 1998 г. на совете НАТО было одобрено и затем подтверждено решение начать военно-воздушную операцию против югославской стороны14, которая вступила в защиту прав сербского населения в крае Косово. Эти события следует рассматривать в качестве отправной точки косовского военно-политического кризиса.
16 октября 1998 г. вопрос военного использования бундесвера стал предметом рассмотрения Бундестага ФРГ. Уже в начале обсуждения выявилось наличие широкого межпартийного консенсуса проигравших федеральные выборы партий ХДС/ХСС и СвДП и одержавших победу СДПГ и «Союз 90/Зеленые» по вопросу военного вмешательства Германии в составе НАТО во внутренний вооруженный конфликт на территории Косово15. Против высказалась лишь оппозиционная левая партия ПДС16. В результате голосования в Бундестаге проект закона, согласно которому правительство ФРГ могло направить войска для участия в боевой операции, был одобрен 500 из 581 парламентария (86 %).
Вновь сформированный кабинет Г. Шредера/Й. Фишера (СДПГ и «Союз 90/Зеленые») последовательно продолжил линию предыдущего правительства. Отвергнув де-факто российские предложения по урегулированию кризиса17, ФРГ в составе ведущих держав НАТО выдвинула проект соглашения Рамбуйе о прекращении огня между сторонами. Однако этот проект был заведомо неприемлем для югославской стороны, поскольку, во-первых, содержал в себе следующие положения:
— югославские войска будут выведены с территории Косово, сосредоточившись в строго определенных местах дислокации18, а власть в крае будет передана органам местного самоуправления, получавшим широкие права19;
14 Rede des Bundesministers des Auswärtigen, Dr. K. Kinkel // Deutscher Bundestag: Plenarprotokoll 13/248. Bonn, den 16. Oktober 1998. URL: http://dip21.bundestag.de/ dip21/btp/13/13248.pdf. S. 23127D.
15 Deutscher Bundestag: Plenarprotokoll 13/248. Bonn, den 16. Oktober 1998. URL: http://dip21.bundestag.de/dip21/btp/13/13248.pdf. S. 23131C-23131D, 23135D, 23141B-23141D, 23143C-23144C.
16 Rede von Dr. Gregor Gysi (PDS) // Deutscher Bundestag: Plenarprotokoll 13/248. Bonn, den 16. Oktober 1998. URL: http://dip21.bundestag.de/dip21/btp/13/13248.pdf. S. 23145В-23146В.
17 Заявление представителя МИД России 16 октября 1998 г. // Дипломатический вестник. 1998. № 11. URL: http://www.mid.ru/bdomp/dip_vest.nsf/99b2ddc4f717c733c 32567370042ee43/89b26b9edd2c396dc32568860051968d!OpenDocument
18 Временное соглашение о мире и самоуправлении в Косово (Соглашение Рамбуйе) 22 февраля 1999 г. URL: http://daccess-ods.un.org/TMP/8861380.81550598. html
19 Там же.
— на территории Косово предполагалось развернуть контингент войск НАТО20, военнослужащие которого сохраняли служебный иммунитет21.
Во-вторых, ФРГ продолжала сохранять в силе угрозу применения силы в составе НАТО в отношении Югославии. Тем самым германская сторона оказывала отнюдь не конструктивное воздействие на развитие военно-политического кризиса, созданного ею и ее партнерами по НАТО. Подтверждением этого стало повторное игнорирование, а фактически отклонение германской стороной мирной инициативы главы правительства России Е.М. Примакова, направленной на последовательное сближение позиций сторон22.
24 марта 1999 г. ВВС ФРГ приняли участие в начавшейся военно-воздушной операции сил НАТО, проведение которой ознаменовало собой прекращение военно-политического кризиса. Уместно отметить, что доля германской авиации от общего числа задействованных странами — членами НАТО самолетов составляла лишь 4 %23.
Тот факт, что поставленные цели не были достигнуты (югославская сторона в условиях войны не была готова к ведению полноценных переговоров), а также критика внутри Германии заставили правительство Г. Шредера/Й. Фишера искать политического выхода из сложившейся тупиковой ситуации в развитии сотрудничества с российской стороной. Итогом консультаций ведущих стран — членов НАТО и России стало совместное заявление G8 от 6 мая 1999 г., предусматривавшее урегулирование военного конфликта посредством развертывания в Косово международных сил после вывода из края всех военных, полицейских и ополченческих формирований24. 3 июня 1999 г. сербская сторона приняла это предложение, а 10 июня 1999 г. военный конфликт был прекращен.
Таким образом, в боснийском (1995) и косовском (1999) военно-политических кризисах ФРГ впервые после 1945 г. выступила одним из инициаторов применения военной силы. Правительства Г. Коля/К. Кинкеля и Г. Шредера/Й. Фишера последовательно демонстрировали (и в итоге реализовали) угрозу силового вмешательства во внутренние вооруженные конфликты на территории бывшей Югославии. В связи с этим следует выделить три основных фактора, повлиявших на решения руководства ФРГ.
20 Там же.
21 Там же.
22 Примаков Е.М. Восемь месяцев плюс... М.: Мысль, 2001. С. 153.
23 Gareis S.B. Deutschlands Außen- und Sicherheitspolitik. Opladen: Verlag Barbara Budrich, 2006. S. 140.
24 Erklärung des Vorsitzenden zum Abschluss des Treffens der Außenminister der G8 auf dem Petersberg am 6. Mai 1999. // Auswärtige Amt. URL: www.auswaertiges-amt.de
Во-первых, Балканы исторически (с 1870-х гг.) являлись одним из приоритетов германской внешней политики, а потому далеко не случайным было стремление ФРГ укрепить влияние в этом регионе через активное вмешательство во внутренние вооруженные конфликты стран региона. Рост влияния Германии на территории Югославии стал составной частью курса «новой ФРГ» на увеличение доли ее участия в решении проблем мировой политики, в том числе и в сфере международной безопасности. Во-вторых, расположенные на Европейском континенте, но не вошедшие (на момент рассматриваемых кризисов) в состав ЕС и/или НАТО балканские государства представляли собой с географической точки зрения удобный объект для первого после окончания Второй мировой войны боевого использования германских вооруженных сил.
В-третьих, в ходе рассматриваемых кризисов, в особенности боснийского, подобному формату использования бундесвера благоприятствовала уникальная внешняя обстановка. ФРГ действовала в полном согласии с ведущими евроатлантическими державами, в первую очередь США, чья позиция заметно укрепилась после холодной войны. Ведущие страны Азии, в первую очередь Китай и Индия, обладали в то время сравнительно ограниченными возможностями для влияния на ход дел на международной арене, в особенности на прилежащих к Евроатлантическому пространству регионах. Россия в условиях экономического кризиса и падения доверия населения к президенту Б.Н. Ельцину не смогла оказать заметного противодействия силовым акциям Запада в ходе боснийского кризиса. Во время косовского кризиса (1999) жесткий курс России, основным проводником которого стал Е.М. Примаков, был более эффективен. Однако его осуществление сталкивалось с сохранявшимися ограничениями ресурсной базы внешней политики России, особенно в условиях финансового кризиса 1998 г.
В начале 2000-х гг. основной вектор деятельности НАТО смещается с Балкан на Центральную Азию и Месопотамию. Отправной точкой этого процесса стали акты мегатеррора25 11 сентября 2001 г., совершенные в США. Создание странами — членами НАТО международной антитеррористической коалиции нашло поддержку у всех ведущих мировых игроков, в том числе России. Угроза расширения ударов со стороны террористических структур потребовала развертывания международных сил содействия безопасности в Афганистане. В условиях осознания опасности новых террористических угроз президент Дж. Буш-младший в своем выступлении заявил о необходимости расширить борьбу с терроризмом на территорию
25 Термин «акты мегатеррора» ввел в научный оборот академик РАН А.А. Ко-кошин.
Ирака26. Однако в отличие от Афганистана, где находились основные базы ведущих террористических организаций — «Аль-Каиды» и «Талибана», на иракской территории в условиях диктатуры С. Хусейна отсутствовала разветвленная сеть их структур. Это, как и возможность попадания оружия массового поражения в руки радикально настроенных военизированных группировок, США доказательно опровергнуть не удалось. Неудачная попытка государственного секретаря США К. Пауэлла 5 февраля 2003 г. озвучить на заседании Совета Безопасности ООН решение американской стороны применить военную силу в отношении Ирака27 стала отправной точкой иракского военно-политического кризиса.
В сложившейся ситуации руководство ФРГ (как и Франции) отказалось поддержать военное вторжение США в Ирак. Пользуясь тем, что в НАТО решения принимал консенсус, кабинет Г. Шредера/Й. Фишера (СДПГ и «Союз 90/Зеленые») блокировал возможность использовать военный механизм альянса для проведения американской стороной боевой операции. Этим первым с момента создания НАТО (1949) открытым выражением несогласия с США по одной из ключевых проблем международной безопасности германская сторона оказывала конструктивное влияние на ход кризиса. Однако этого было недостаточно для его политического урегулирования. Со своей стороны, США совместно с Великобританией приступили к созданию «коалиции желающих», действующей вне каких-либо норм международного права.
«Красно-зеленое» правительство стало последовательно проводить курс исключительно на политическое решение иракской проблемы, стремясь предотвратить начало боевых действий «коалицией желающих». Кабинет Г. Шредера/Й. Фишера стал развивать сотрудничество с Россией и Францией как на двусторонней основе, так и используя трехсторонний переговорный механизм встреч лидеров стран. Уже 9 февраля 2003 г. президент В.В. Путин и канцлер Г. Шредер выразили готовность искать дипломатическое решение иракской проблемы, используя возможности ООН и МАГАТЭ28. 14 февраля этот подход был повторен в коллективном заявлении
26 Bush G.W. President Delivers State of the Union Address // The White House. 29 January 2002. URL: http://whitehouse.gov/news/releases/2002/01/20020129-11.html
27 Briefing Security Council, US Secretary of State Powell Presents Evidence of Iraq's Failure to Disarm: Press Release // United Nations. 2003. 5 February. URL: http:// www.un.org/News/Press/docs/2003/sc7658.doc.htm
28 Заявление Президента Российской Федерации В.В. Путина для прессы и ответы на вопросы по окончании беседы с федеральным канцлером ФРГ Г. Шредером // Министерство иностранных дел Российской Федерации. 2003. 9 февраля. URL: http://www.mid.ru/bdomp/ns-reuro.nsf/348bd0da1d5a7185432569e700419c7a/43 2569d80022027e43256cc90045d2f4!0penDocument
министров иностранных дел России, Франции и ФРГ на заседании ООН29.
В ходе закрытых переговоров 26 февраля 2003 г. В.В. Путин и Г. Шредер обсудили практические вопросы сотрудничества с инспекциями ООН и МАГАТЭ, действовавшими на тот момент в Ираке, тем самым реализуя потенциал дипломатического урегулирования проблемы на основе резолюции СБ ООН № 144130. 5 и 15 марта 2003 г. члены трехстороннего механизма Россия — ФРГ — Франция подготовили еще два заявления, свидетельствовавшие об эффективности деятельности миссий ООН и МАГАТЭ по недопущению появления у Ирака оружия массового поражения31.
Можно выделить пять факторов, повлиявших на правительство Г. Шредера/Й. Фишер. Во-первых, важную роль сыграло то, что «красно-зеленый» кабинет не поддержал концепцию «глобализации» НАТО, активно отстаиваемую первой администрацией Дж. Буша-младшего. Германская сторона выступила категорически против внесения принципа превентивного военного вмешательства, содержавшегося в стратегии национальной безопасности США 2002 г. (СНБ-2002), в разрабатываемую новую стратегическую концепцию НАТО. Кроме того, правительство Г. Шредера/Й. Фишера стремилось ограничить участие германских вооруженных сил в создании сил быстрого реагирования НАТО, которые США и предполагали использовать для осуществления возможного превентивного военного вмешательства32.
Во-вторых, проводя отличную от США линию в НАТО, Германия стала претендовать на роль второго, параллельного американской стороне, полюса политического притяжения в альянсе. Это явилось еще одной важной составляющей курса «новой ФРГ» как участника мировых процессов. Особенностью вновь возникшего центра влияния в НАТО стал более взвешенный, чем у США, поход
29 Совместное заявление России, Германии, Франции // Организация Объединенных Наций. 2003. 14 февраля. URL: http://www.un.org/russian/whatnew/docs/03-164. htm
30 Выступление Президента России В.В. Путина и ответы на вопросы по завершении переговоров с канцлером ФРГ Г. Шредером // Министерство иностранных дел Российской Федерации. 2003. 26 февраля. URL: http://www.mid.ru/bdomp/ ns-reuro.nsf/348bd0da1d5a7185432569e700419c7a/432569d80022027e43256cdb0029 b513!OpenDocument
31 Российско-германо-французское заявление // Министерство иностранных дел Российской Федерации. 2003. 15 марта. URL: http://www.mid.ru/bdomp/ns-reuro. nsf/348bd0da1d5a7185432569e700419c7a/432569d80022027e43256cec0029ceb5!0p enDocument
32 Varwick J. Nordatlantische Allianz // Handbuch zur deutschen Aussenpolitik / Hg. S. Schmidt, G. Hellmann, R. Wolf. Wiesbaden: VS Verlag für Sozialwissenschaften, 2007. S. 775.
к боевому использованию военного потенциала альянса вне зоны его ответственности. Исходя из своего видения задач НАТО, проявившегося в ходе иракского кризиса, Г. Шредер уже в 2005 г. выдвинул проект глубокой реформы данной структуры33.
Интерес «красно-зеленого» правительства к сотрудничеству в рамках «тройки», с нашей точки зрения, объяснялся в значительной степени стремлением укрепить новую роль Германии в НАТО, заручившись поддержкой еще одной ведущей державы альянса — Франции. Импульс развитию этого вектора политики ФРГ придавало и сближение с Россией на фоне охлаждения российско-американских отношений, в первую очередь в сфере международной безопасности.
В-третьих, германская сторона, не дав использовать механизм НАТО для организации вторжения в Ирак, еще менее была готова поддержать действующую вне рамок международного права «коалицию желающих». Более того, в отличие от США, Германия активно использовала возможности ООН, действуя в ходе иракского кризиса в строгом соответствии с Уставом Организации. Этот подход в немалой степени объяснялся стремлением обрести постоянное место в Совете Безопасности ООН, что было важно для курса «новой ФРГ» на мировой арене.
В-четвертых, в отличие от Югославии, Ирак не относился к числу внешнеполитических приоритетов Германии на рубеже XX-XXI вв. У ФРГ отсутствовали серьезные экономические и политические (тем более военные) позиции в этой азиатской стране. Одностороннее применение военной силы, чреватое также издержками логистического характера, не содействовало бы укреплению влияния «новой ФРГ» не только в Ираке, но и на Ближнем Востоке в целом.
В-пятых, влияние на проводимый Германией курс оказывали и общественные настроения внутри страны. В отличие от косовского (1999) и особенно боснийского (1995) кризисов, возможность боевого использования бундесвера не пользовалась популярностью среди граждан ФРГ накануне федеральных выборов 2002 г. 80 % респондентов высказывались против применения силы страной в Ираке34. Этот результат появился под влиянием преувеличенной
33 Gerhard Schröder: "Die strategischen Herausforderungen erfordern primär keine militärischen Antworten": Rede des Bundeskanzlers der Bundesrepublik Deutschland auf der 41. Münchner Konferenz für Sicherheitspolitik // AG Friedensforschung. 2005. 12. Februar. URL: http://www.ag-friedensforschung.de/themen/Sicherheitskonferenz/2005-schroeder.html
34 Germans Overwhelmingly Oppose War in Iraq // Global Policy Forum. 2002. 13 November. URL: https://www.globalpolicy.org/component/content/article/166-advocacy/31013.html
оценки германским обществом роли ФРГ в боснийском и косовском военно-политических кризисах.
Несмотря на усилия ФРГ и ее партнеров по «тройке», 20 марта 2003 г. США и Великобритания в составе «коалиции желающих» начали вторжение в Ирак, что свидетельствовало о перерастании кризиса в военный конфликт. 1 мая 2003 г. иракская армия была полностью разгромлена, а власть в стране перешла к оккупационной администрации. Рассматривая причины неудачи линии правительства Г. Шредера/Й. Фишера, следует обратить внимание, что США в ситуации 2003 г. все еще обладали неизмеримо большим политическим влиянием и военными возможностями, чем их оппоненты, даже вместе взятые. Остановить приготовления «коалиции желающих» могли лишь ответные военные демонстрации противников силового решения иракской проблемы. Однако очевидно, что ФРГ, как и Россия с Францией, не была готова к ним, поскольку иракская проблема не была критически важной для существования государств — участников «тройки», в том числе ФРГ. Атлантические связи Германии и США показали, что обладают достаточным запасом прочности, чтобы не быть разрушенными из-за противоречий по Ираку.
Все это, однако, не умаляет значения иракского кризиса, составившего переломный момент в развитии линии ФРГ по вопросу о применении силы вне зоны ответственности НАТО. Германская сторона впервые с 1949 г. отчетливо продемонстрировала неготовность следовать в фарватере политики партнеров по НАТО, в первую очередь США, и применять военную силу в удаленных от Евроат-лантики регионах мира.
* * *
Рассмотрение линии ФРГ в ходе боснийского (1995), косовского (1999) и особенно иракского (2003) военно-политических кризисов позволяет выделить три постоянно значимых фактора, определяющих позицию страны в вопросе поддержки возможного применения силы партнерами по НАТО:
1) степень приоритетности региона возникновения кризиса для внешней политики Германии;
2) механизм, посредством которого планируется осуществить военную операцию (НАТО; «коалиция желающих»), и правовая основа ее проведения;
3) способность держав — ведущих членов мирового сообщества, не являющихся странами — членами НАТО, помешать возможному проведению военной операции.
В случае положительного значения всех трех факторов (приоритетность региона, действия в рамках НАТО, отсутствие реальной
способности внешних акторов повлиять на силовые действия НАТО) Германия оказывала политическую и военную поддержку партнерам по альянсу. В случае отрицательного значения любого из этих факторов ФРГ не предоставляла военной поддержки, но не препятствовала военным приготовлениям стран — членов НАТО. При наличии нескольких отрицательных значений (регион не приоритетен, операция проводится не НАТО, внешние акторы могут эффективно повлиять на силовые действия НАТО) Германия не будет оказывать ни политического, ни военного содействия партнерам по НАТО.
Подчеркнем в этой связи, что германской внешней политике в целом, как и линии ФРГ в ходе военно-политических кризисов, присуща межправительственная преемственность — смена кабинета (коалиции правящих партий) и канцлера не играет определяющей роли в проведении рассматриваемого курса. Проиллюстрировать эту тенденцию уместно на следующих примерах. В ходе косовского кризиса (1999) «красно-зеленое» правительство «приняло эстафету» от «черно-желтого» кабинета, поддержав военно-воздушный удар по Югославии. Также сходны позиции кабинета Г. Шредера/Й. Фишера (СДПГ и «Союз 90/Зеленые») в иракском кризисе и правительства А. Меркель/Г. Вестервелле (ХДС/ХСС и СвДП) в ходе ливийского (2011) и сирийского (2013) кризисов, ставших следствием «арабского пробуждения».
В условиях разгоравшейся гражданской войны в Ливии между сторонниками и противниками лидера Джамахирии М. Каддафи Франция и Великобритания содействовали принятию Советом Безопасности ООН резолюции № 1973. Ее положения устанавливали бесполетную зону в ливийском воздушном пространстве35. Германская сторона не была в тот момент постоянным членом СБ ООН и воздержалась (как и Россия, КНР) от голосования в поддержку ре-золюции36. Тем самым, по мнению главы МИД ФРГ Г. Вестервелле, правительство продемонстрировало неготовность участвовать в возможной военной операции против Ливии37. В ливийском кризисе отрицательное значение мы можем присвоить первому фактору, поскольку Ливия не являлась региональным приоритетом для Германии. Кроме того, правительство А. Меркель/Г. Вестервелле не
35 Резолюция Совета Безопасности ООН № 1973 // Организация Объединенных Наций. Совет Безопасности. 2011. 17 марта. URL: http://www.un.org/ru/documents/ ods.asp?m=S/RES/1973%282011%29
36 Арзаманова Т.В. Позиция Германии во время ливийского кризиса-2011: Новая внешнеполитическая стратегия или предвыборный маневр? // Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. 2011. № 26 (42). С. 11.
37 Regierungserklärung von Bundesaußerminister Guido Westerwelle zu den aktuellen Entwicklungen in Libyen // Die Bundesregierung. 2011. 18. März. URL: http://www. bundesregierung.de/Content/DE/Bulletin/2011/03/28-1-bmaa-bt.html
намеревалось следовать в фарватере политики Франции и Великобритании. Это обусловило последовательно проводимую ФРГ линию на отказ от военной поддержки партнеров по НАТО на протяжении всего ливийского военно-политического кризиса38, переросшего 15 апреля в военную кампанию Франции и Великобритании.
Когда положительное значение приобрели второй и третий факторы (военная операция проводилась на основе механизма НАТО, а Россия и Китай не использовали право вето при голосовании по резолюции № 1973), Германия политически поддержала возможность проведения боевой операции партнерами по НАТО и даже оказывала техническое содействие (в частности, разрешив использовать базу ФРГ Дечимонан на Средиземном море)39.
Используя факт применения химического оружия в пригороде Дамаска 21 августа 2013 г., администрация Б. Обамы 24-25 августа заявила о необходимости проведения военной операции в отношении сил, лояльных президенту Сирии Б. Асаду40. При этом, как и в 2003 г., США де-факто отказались от участия в объективном расследовании из боязни обнаружить факты применения радикальными структурами — противниками официальных сирийских властей — химического оружия.
Отсутствие доказательств вины правительства Б. Асада повлияло на позицию другой ведущей державы НАТО — Великобритании. Ее парламент, вопреки мнению премьер-министра Д. Кэмерона, отказал США в предоставлении военной поддержки41, что вынудило американскую сторону вновь прибегнуть к созданию «коалиции желающих» на саммите «Большой двадцатки» (6-7 сентября 2013 г.)42. Это означало, что выделенный нами второй фактор приобретал для ФРГ отрицательное значение. Россия и Китай последовательно настаивали на исключительно политическом урегулировании
38 Стенограмма выступления министра иностранных дел России С.В. Лаврова в ходе совместной пресс-конференции с вице-канцлером, министром иностранных дел ФРГ Г. Вестервелле // Министерство иностранных дел Российской Федерации. 2011. 15 апреля. URL: http://www.mid.ru/bdomp/ns-reuro.nsf/348bd0da1d5a71854325 69e700419c7a/432569d80022027ec32578730057d6bd!OpenDocument
39 Арзаманова Т.В. Указ. соч. С. 11-12.
40 Комментарий официального представителя МИД РФ А.К. Лукашевича в связи с заявлением США о силовой акции против Сирии // Министерство иностранных дел Российской Федерации. 2013. 30 августа. URL: http://www.mid.ru/web/guest/ foreign_pohcy/intemational_safety/conflicts/-/asset_publisher/xIEMTQ3OvzcA/content/ id/98312
41 Syria and the Use of Chemical Weapons // www.parliament.uk. 2013. 29 August. URL: http://www.publications.parliament.uk/pa/ldhansrd/text/130829-0001. htm#13082910000229
42 Joint Statement on Syria // The White House. 2013. 6 September. URL: http:// www.whitehouse.gov/the-press-office/2013/09/06/joint-statement-syria
вызванного действиями администрации Б. Обамы сирийского военно-политического кризиса. Тем самым блокировалось принятие благоприятной для последней резолюции СБ ООН43. Обратим внимание, что в условиях экономического подъема и стабильного внутриполитического развития России и КНР обе державы значительно нарастили ресурсную поддержку своей внешней политики и влияние на мировой арене. Это проявилось, в частности, в успешном проведении Россией операции по принуждению Грузии к миру в ходе «пятидневной войны» 2008 г. Таким образом, отрицательное значение для германской позиции приобретал и третий фактор. Сирия, безусловно, представляла больший интерес для ФРГ, чем Ливия и Ирак, однако все же не входила в число региональных приоритетов Германии, что придавало отрицательное значение первому фактору.
Негативное влияние трех отмеченных нами факторов отчетливо проявилось в демонстративном отказе канцлера А. Меркель и министра иностранных дел Г. Вестервелле подписать документ о создании «коалиции желающих» и поддержать военную операцию США 6 сентября 2014 г.44 Позже под нажимом США германское правительство поставило под документом свою подпись, не желая повторять ситуацию 2003 г.45, но де-факто кабинет ФРГ не изменил своей позиции.
Ситуация существенно изменилась после того, как была обнародована инициатива Президента России В.В. Путина об уничтожении сирийского химического оружия под международным контролем46. Принятие США этого предложения в ходе переговоров глав внешнеполитических ведомств сторон С.В. Лаврова и Дж. Керри позволило достичь к 17 сентября 2013 г. политического урегулирования сирийского кризиса47. Обращает на себя внимание тот факт, что
43 Пресс-конференция Президента РФ В.В. Путина по итогам саммита «Группы двадцати» // Президент России. 2013. 6 сентября. URL: http://www.kremlin.ru/ news/19168
44 См.: Allen K. Germany's 'Cowardly Position' on Syria // SpiegelOnline. 2013. 9. September. URL: http://www.spiegel.de/international/europe/german-press-berlin-foreign-policy-in-syria-embarrassing-a-921238.html
45 Ibid.
46 Комментарий Президента РФ В.В. Путина по ситуации с химическим оружием в Сирии // Президент России. 2013. 9 сентября. URL: http://www.kremlin.ru/ news/19194
47 О переговорах министра иностранных дел России С.В. Лаврова с госсекретарем США Дж. Керри // Министерство иностранных дел Российской Федерации. 2013. 16 сентября. URL: http://www.mid.ru/brp_4.nsf/0/A6D440E7BC408FEB44257-BE6005972A8
сирийский кризис стал первым после окончания холодной войны военно-политическим кризисом, который не перерос в войну.
Предложение России было активно поддержано ФРГ, изъявившей готовность практически участвовать в реализации достигнутых договоренностей48. Это объяснялось тем, что российская инициатива облегчала Германии проведение отмеченной линии, одновременно способствуя улучшению отношений с США.
Проведенный анализ влияния трех выделенных нами постоянно действующих факторов на курс ФРГ по отношению к военно-политическим кризисам позволяет сконструировать следующую модель (табл. 1):
Таблица 1
Модель участия ФРГ в военно-политических кризисах (1991-2013)
Кризис (дата) Приоритет-ность региона для ФРГ Механизм осуществления силового вмешательства стран — членов НАТО Способность внешних акторов воздействовать на возможное применение силы Поддержка возможной военной операции партнеров по НАТО
Политическая Военная
Первый иракский (1991) низкая (-) «коалиция желающих» (-) низкая (+) - (не определена) - (не определена)
Боснийский (1995) высокая (+) НАТО (+) низкая (+) + +
Косовский (1999) высокая (+) НАТО (+) низкая (+) + +
Второй иракский (2003) низкая (-) «коалиция желающих» (-) низкая (+)
Ливийский (2011) низкая (-) НАТО (+) высокая (-) + -
Сирийский (2013) низкая (-) «коалиция желающих» (-) высокая (-)
Выявленная зависимость позволит с высокой долей вероятности определить курс ФРГ в ходе каждого из вновь возникающих военно-политических кризисов, что имеет практическое значение для принятия решений в области безопасности.
48 Deutschland will Waffenvernichtung unterstützen // Die Bundeskanzlerin. 2013. 16. September. URL: https://www.bundeskanzlerin.de/ContentArchiv/DE/Archiv17/ Artikel/2013/09/2013-09-11-syrien.html
ЛИТЕРАТУРА
Арзаманова Т.В. Позиция Германии во время ливийского кризиса-2011: Новая внешнеполитическая стратегия или предвыборный маневр? // Европейская безопасность: события, оценки, прогнозы. 2011. № 26 (42). С. 11-15.
Лавренов С.Я., ПоповИ.М. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. М.: ACT; Астрель, 2003.
Павлов Н.В. Внешняя политика ФРГ в постбиполярном мире. М.: Наука,
2005.
Примаков Е.М. Восемь месяцев плюс... М.: Мысль, 2001. Gareis S.B. Deutschlands Außen- und Sicherheitspolitik. Opladen: Verlag Barbara Budrich, 2006.
The Handbook of Conflict Resolution: Theory and Practice / Eds. M. Deutsch, P.T. Coleman and E.C. Marcus. 2nd ed. San Francisco: Jossey-Bass, 2006.
Varwick J. Nordatlantische Allianz // Handbuch zur deutschen Aussenpolitik / Hg. S. Schmidt, G. Hellmann, R. Wolf. Wiesbaden: VS Verlag für Sozialwissenschaften, 2007. S. 763-778.
Wallensteen P. Understanding Conflict Resolution: War, Peace and the Global System. 2nd ed. London: SAGE Publications, 2007.
REFERENCES
Arzamanova, T. V. "Pozitsiia Germanii vo vremia liviiskogo krizisa-2011: Novaia vneshnepoliticheskaia strategiia ili predvybornyi manevr?" Evropeiskaia bezopasnost': sobytiia, otsenki, prognozy, No. 26 (42), 2011, pp. 11-15.
Deutsch, M.; Coleman, P. T., and Marcus, E. C. (eds.) The Handbook of Conflict Resolution: Theory and Practice. 2nd ed. San Francisco: Jossey-Bass, 2006.
Gareis, S. B. Deutschlands Außen- und Sicherheitspolitik. Opladen: Verlag Barbara Budrich, 2006.
Lavrenov, S. Ia., and Popov, I. M. Sovetskii Soiuz v lokal 'nykh voinakh i konfliktakh. Moscow: ACT; Astrel', 2003.
Pavlov, N. V. Vneshniaia politika FRG v postbipoliarnom mire. Moscow: Nauka,
2005.
Primakov, E. M. Vosem' mesiatsevplius... Moscow: Mysl', 2001. Varwick, J. "Nordatlantische Allianz," Handbuch zur deutschen Aussenpolitik, eds. S. Schmidt, G. Hellmann, and R. Wolf. Wiesbaden: VS Verlag für Sozialwissenschaften, 2007, pp. 763-778.
Wallensteen, P. Understanding Conflict Resolution: War, Peace and the Global System. 2nd ed. London: SAGE Publications, 2007.
