CC BY
47
ПСИХОЛОГИЯ АКТИВНОСТИ И ОТВЕТСТВЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ
Вестник Омского университета. Серия «Психология». 2016. № 4. С. 4-8. УДК 159.9
Н. С. Шадрин
Павлодарский государственный педагогический институт
МНОГОУРОВНЕВЫЙ СУБЪЕКТ ЖИЗНИ КАК ОСНОВА ПСИХИЧЕСКОЙ РЕАЛЬНОСТИ: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
В статье рассматривается понятие субъекта жизни. Выделяются его уровни (индивид, субъект и личность) и его базовые детерминанты (мотив, образ, общение и деятельность). На этой основе предлагаются некоторые новации в понимании индивидуальности и психической реальности человека.
Ключевые слова: субъект жизни; индивид; субъект деятельности; личность; индивидуальность; детерминанты психики; ценности жизни; гуманитарная психология.
N. S. Shadrin
Pavlodar State Pedagogical Institute
MULTI-LEVELY SUBJECT OF LIFE AS ANY BASE OF THE PSYCHOLOGICAL REALITY: THE STATEMENT OF THE PROBLEM
The notion of the subject of life is shown in the article. His levels (individual, subject of activity and personality) and his base determinations (motif, edge, communication and activity) are found. On this base some innovations on the comprehension of individuality and psychological reality of man are suggested.
Keywords: subject of life; individual; subject of activity; personality; individuality; determinations of psyche; values of life; humanitarian psychology.
В современной психологии вот уже на протяжении нескольких десятилетий наблюдается (в том или ином виде) обращение к осмыслению роли категории субъекта жизни в целях решения коренных методологических и общетеоретических проблем психологии (включая проблему ее предмета, метода и т. д.). Эту тенденцию можно рассматривать и как определенный возврат к пока еще недостаточно оцененным разработкам основателей духовно-научной психологии В. Диль-тея и Э. Шпрангера конца XIX и начала XX века, обнаруживающим преемственную связь с «философией жизни» А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, работы которых также стимулировали обращение психологов ко многим фундаментальным проблемам нашей науки
© Шадрин Н. С., 2016
(к проблеме бессознательного, проблеме соотношения ценностей, свободы личности и т. д.).
Действительно, несмотря на то, что системы В. Дильтея и Э. Шпрангера относят к разряду «духовно-научной» ^е181от88еп-8сЬайПсЬе, по Шпрангеру) или, в несколько вольном переводе этого термина, «гуманитарной» психологии, понятие «жизни» для них в любом случае имеет ключевое значение. Неслучайно уже один из современников Э. Шпрангера, Макс Цоллингер, увязывал решение «проблемы индивидуальности личности» у Э. Шпрангера с его методом «наблюдения жизни» человека [1, 8. 47].
Нет сомнения, что подходы основателей «философии жизни» А. Шопенгауэра и Ф. Ницше (особенно идеи последнего
об отличии подлинных «ценностей жизни» от ценностей мнимых, «не жизненных») получили свое продолжение в представлениях В. Дильтея и Э. Шпрангера о «структурной связи» элементов душевной жизни (в нашей терминологии - базовых детерминант психического) как ценностной «жизненной» связи. Однако установки «философии жизни» получили своеобразное продолжение и в экзистенциализме. «Превратив» жизнь личности (о которой фактически говорят В. Дильтей и Э. Шпрангер, хотя это одновременно и «жизнь духа») в «существование», тот же Ж.-П. Сартр отчасти ударился в другую крайность и отошел даже от того, хотя бы частичного, признания роли закономерных, детерминистских связей элементов душевной жизни, которое имело место у творцов духовно-научной психологии. Речь идет о признании ими значимости упомянутой «структурной связи» элементов психики и т. д.
Поскольку существование («жизнь») в своей «подлинной» форме равносильно, по Ж.-П. Сартру «экзистенции» (устремленно-сти на личностно-смысловом уровне поначалу локализованного личностного существования к тотальному бытию), то в его концепции большое внимание уделялось соответствующим психологическим явлениям (хотя и трактуемым феноменологически), таким как «воображение», «тоска», «тревога», «ценность» и т. д. (кстати, Ж.-П. Сартр одним из первых ввел и термин «экзистенциальный психоанализ»).
Проблема значимости категории субъекта индивидуальной жизни для понимания порождения и развития психического как в эволюции животного мира, так и у человека впоследствии рассматривалась (уже в несколько ином ракурсе) в концепциях советских и постсоветских психологов (А. Н. Леонтьев, Б. Г. Ананьев и его последователи, а также К. А. Абульханова-Славская, А. А. Крылов и другие). Поскольку здесь рассматривалась важнейшая проблема самого возникновения (порождения) психического, рассмотрим некоторые из этих концепций подробнее.
В частности, хотелось бы акцентировать идею А. Н. Леонтьева (сформулированную им еще в «Проблемах развития психики») о том, что психика в целом есть продукт развития жизни. По его словам, «если психика не есть только чисто субъективное явление, не только "эпифеномен" объективных процессов, но
представляет собой свойство, имеющее реальное значение в жизни, то необходимость ее возникновения определяется развитием самой жизни. Психика не просто "прибавляется" к жизненным функциям организмов, но, возникая в ходе их развития, дает начало качественно новой высшей форме жизни -жизни, связанной с психикой (курсив везде наш. - Н. Ш.), со способностью отражения действительности» [2, с. 17-18].
Поэтому для раскрытия «необходимости возникновения психики» необходимо исходить «из анализа самой жизни», прежде всего, из анализа особых процессов активного взаимодействия организма (как субъекта жизни) с предметной средой [2, с. 17]. «Жизнь», рассуждает далее А. Н. Леонтьев, следует понять в аспекте активного взаимодействия живого с окружающей средой, то есть в аспекте деятельности.
Здесь таится опасность преувеличения роли деятельности в жизни живого существа (субъекта жизни), что в теории деятельности А. Н. Леонтьева выглядело естественным. Фактически он увязывает любые проявления жизненного отношения субъекта к действительности с деятельностью (причем с деятельностью предметной!). По его словам, «те специфические процессы, которые осуществляют то или иное жизненное, т. е. активное, отношение субъекта (жизни. - Н. Ш.) к действительности, мы будем называть... процессами деятельности». При этом деятельность понимается как предметная деятельность, а сам ее предмет осмысливается как нечто «противостоящее (нем. Gegenstand), сопротивляющееся., то, на что направлен акт.» [2, с. 24].
Непредметная деятельность, по словам А. Н. Леонтьева, невозможна, однако если говорить об активности животного, то формой проявления его жизненного отношения к действительности являются не только акты предметной деятельности, но и акты «взаимопомощи» (невозможного без своеобразного «общения»), наблюдающиеся уже у высших животных (они были акцентированы, в частности, П. А. Кропоткиным в его работах по этике). Жизнь отдельного животного каким-то образом сопрягается с жизнью других особей того же вида, животное борется за «жизнь» также и в том смысле, что в своей активности способствует сохранению жизни своего вида, а не только поддержанию собственной жизни в предметно-деятельном взаи-
модействии со средой. Все эти свойства жизни определенным образом обыграл в своей концепции «жизни» еще Ф. Ницше, который, правда, доходил до крайности и полагал, что «жизнь» отдельного индивидуума утверждается подавлением жизни других индивидуумов (более слабых).
При этом в работе «По ту сторону добра и зла» Ф. Ницше, как представляется, абсолютизировал те моменты «жизненности» самой жизни, которые могут наблюдаться у животных: это межвидовая и отчасти внутривидовая борьба за существование как аспект утверждения их жизни, проявления доминирования одной особи над другими у высших млекопитающих, например в стаде обезьян и т. д.
Возвращаясь к А. Н. Леонтьеву, отметим, что он везде говорит об индивидуальной жизни животных организмов (как основе появления элементарных форм психического в форме ощущений, хотя К. К. Платонов считал первичной формой психического эмоцию) как жизни в сложноорганизованной, дискретной, предметной среде. По его словам, «главным, решающим для возникновения чувствительности условием является переход от жизни в однородной среде к жизни в более сложной среде дискретных предметов» [2, с. 29].
Всё это подводило к идее, фактически сформулированной ранее Л. С. Выготским, что на уровне личности, как и на уровне субъекта предметной деятельности, порождение психической жизни в форме «высших психических функций» должно быть обусловлено свойствами особой, значимой только для человека социокультурной среды, активное вхождение в которую предполагает процесс интериоризации - превращение деятельност-ного содержания культуры в содержание психического отражения у человека. Большое значение имеет при этом общение ребенка со взрослым в ходе совместно-разделенной деятельности, различные символы-указания, знаки языка и т. д.
Что касается форм жизнедеятельности человека, связанных с анатомо-физиологиче-скими аспектами созревания мозговых структур, то они сохраняют определенную значимость при объяснении того уровня субъекта жизни, который фактически можно назвать индивидным.
Остановимся теперь на воззрениях Б. Г. Ананьева (которого В. И. Кабрин называет едва ли не единственным в мировой психо-
логии ученым-психологом, последовательно реализовавшим антропологический подход).
Согласно идеям Б. Г. Ананьева и его последователей, всякая психология есть, прежде всего, психология человека. Однако сам человек - это в первую очередь не «психика», а особое существо, фактически являющееся субъектом жизни. Но субъект индивидуальной человеческой жизни имеет три основных уровня или же три стороны. Это, во-первых, личность как социальное существо, а также человек как субъект деятельности и как телесно-биологический индивид. Правда, Б. Г. Ананьев перечислял эти понятия в ином порядке - сначала индивид, потом личность и только затем субъект, но сути дела это не меняет [3].
Так, личность, как известно, - это не только психологическое образование, но также социальное и «онтологическое» (включенность ее существования в Бытие, прежде всего, социальное). Самого индивида также не сведешь к какой-то форме «психики», ибо он выступает как активная, живая целостность систем организма, совместное (интегральное) функционирование которых обеспечивает оптимальное реагирование на биотические и абиотические факторы окружающей среды и поддержание жизни человека на этом уровне. Правда, такое интегральное реагирование не может не сопровождаться некоторыми психологическими моментами, поскольку психика, как известно, выполняет и интегративную функцию (В. А. Ганзен), -здесь речь идет об интеграции индивидуального субъекта жизни в среду обитания человека, его реагировании на нее, о действии механизмов активации целостного организма и деятельности самого субъекта и т. д. Здесь приходится отчасти учитывать, что мир индивида каким-то образом базируется на «мире организма» человека (В. И. Кабрин), выступающем как итог эволюции.
Многоуровневость индивидуального субъекта жизни позволила Б. Г. Ананьеву подойти и к проблеме индивидуальности (сам он говорил лишь о «подступах» к этой проблеме).
Фактически здесь Б. Г. Ананьев стоит перед необходимостью перехода от анализа уровней жизнедеятельности человека как существа (то есть субъекта жизни) к много-уровневости (и в то же время гармоническому единству) более широкого внутреннего
мира человека с его устойчивыми психологическими детерминациями, характеризующими содержание индивидуальности.
Правда, на современном этапе приходится говорить о несколько иной иерархии «миров» человека: это, если идти снизу вверх, мир индивида, мир субъекта и мир личности (В. И. Кабрин, Н. С. Шадрин).
Конечно, имеются важные отличия базовых психологических детерминант (мотивы, образы, формы деятельности и общения), а также и производных от них, относительно вторичных детерминаций (так, эмоции можно рассматривать как результат совместного действия детерминанты образа и мотива!) на каждом из этих трех уровней миров.
Однако при изучении конкретной индивидуальности следует учитывать только устойчивые особенности этих разнообразных детерминаций (выступающих как психические свойства) на каждом из этих уровней. Мы не раз обращали внимание на то, что фактически на уровне индивида (или на индивидном срезе индивидуальности!) проявляется темперамент, на уровне субъекта - способности, а на уровне личности - характер. Хотя в последнее время психологи, например, А. Г. Асмо-лов и Б. С. Братусь, вскрывают и более глубинные структуры уровня мира личности -это мотивы-ценности, присущие высокоразвитой личности, ее ценностные смыслы и т. д.
Кроме того, в индивидуальность, на наш взгляд, входит и само гармоническое единство указанных уровней субъекта жизни (в аспекте их устойчивых психологических детерминаций), поскольку гармония частей (и уровней) психики - это вообще ведущее свойство индивидуальности (Б. Г. Ананьев), обеспечивающее ее творческие потенции, экстериоризацию и т. д.
Как верно пишет А. Г. Асмолов, под индивидуальностью Б. Г. Ананьев понимает «интегративное целостное (но также и многоуровневое! - Н. Ш.) объединение "индивида", "личности" и "субъекта деятельности".» [4, с. 157]. Хотя Асмолов отчасти прав, что «при резком разведении личности на различные "триады"» (понятно, что речь идет о разведении на «триады» не личности, а именно индивидуальности, что вытекает даже из приведенного высказывания самого А. Г. Асмоло-ва!) зачастую «возникают некоторые затруднения», но нельзя не видеть и преимуществ такого подхода!
Так, почти никто из психологов до сих пор не акцентировал внимание на опасных редукционистских тенденциях в жизни индивидуальности. В частности, это редукция активности личности с ее ответственной (в норме) позицией в социальном бытии (С. Л. Рубинштейн, А. Г. Асмолов) к нижележащим уровням активности человека как индивида и как субъекта. В наиболее резкой форме это сопряжено с отчуждением личности, когда теряя свою ответственную позицию и передавая ее «внешнему агенту отчуждения» (авторитарный лидер и т. д.), человек низводится до уровня простого субъекта деятельности, исполнителя (чужих решений), что позволяет ему рассчитывать на получение соответствующих материальных благ и «полнее» реализовывать свою жизнь на индивидном уровне (хотя бы в форме удовлетворения его базовых потребностей, выступающих «мотивами-стимулами»). В связи с этим вызывает удивление то обстоятельство, что в многостраничной «Психологии личности» того же А. Г. Асмолова (мы имеем в виду 2-е, более полное ее издание) нет анализа проблемы отчуждения личности (и соответствующих дисгармоний индивидуальности) хотя бы в фроммовском его понимании.
Нужно сказать, что неумение видеть редукционистские тенденции в активности субъекта индивидуальной человеческой жизни характерно в определенной мере и для психологических систем В. Дильтея и Э. Шпрангера. В частности, М. С. Роговин видит у последнего проявления «эндоморфного редукционизма» («психическое через психическое»), причем эту точку зрения поддерживает и современный методолог В. А. Мазилов.
Э. Шпрангер, стремясь постичь проблему индивидуальности (анализ различных ценностных типов и т. д.), привлекая сюда анализ «жизни» человека, фактически как бы «сплющивает» многоуровневую активность самого субъекта жизни, в то же время в целом как бы приподнимая ее «вверх» и сводя ее к активности на личностном уровне.
При этом сам личностный уровень тоже возвышается до ценностного уровня активности, хотя на самом деле доля ценностно-ориентированных, самоактуализирующихся личностей в составе населения - не более 1 % (А. Маслоу). Впрочем, указанную «идеализацию» личности ощущал и сам Э. Шпрангер, вводя в свою типологию ценностей представ-
ление об особом «экономическом», или «хозяйственном», ценностном типе, который еще как-то можно применить к обычным индивидам, прагматикам и утилитаристам, отмечая при этом, что «хозяйственные ценности стоят ниже всего (am tiefsten), а религиозные ценности - выше всего (am höchsten)» [5, s. 317].
Что касается понимания жизни личности в атеистическом экзистенциализме (М. Хай-деггер, Ж.-П. Сартр), то вместо шпрангеров-ского стремления к Богу они постулировали устремленность личностного существования к Бытию, имеющую характер недетерминированного «броска» локального личностного существования в глобальное Бытие. Это позволило высветить индетерминистские особенности «экзистенциальных» эмоциональных переживаний («страх» перед лицом Бытия в отличие от обычной житейской боязни чего-то конкретного, «тоска» и «тревога» перед лицом мира и т. д.)
У В. Дильтея и Э. Шпрангера, которые были, прежде всего, учеными-психологами, акцент на индетерминистских составляющих индивидуальной жизни (и ее внутреннего мира) проявляется намного меньше. Уже одно то, что они ведут разговор о «ценностной структурной связи» различных «элементов психического», которая определяется особой, ценностной направленностью жизни, говорит само за себя. С другой стороны, у того же Э. Шпрангера просматривается определенное признание значимости «объяснительной психологии» (с ее идеей детерминизма) еще и потому, что от нее вынуждена отталкиваться предлагаемая им «понимающая психология».
Распутать весь этот круг проблем в значительной мере позволяет не только анализ самого многоуровневого субъекта «жизни», но и более детальный анализ упомянутой многоуровневости внутреннего мира человека (мир индивида, мир субъекта и мир личности) и особенностей базовых психологиче-
ских детерминант на каждом из этих уровней (мотивы, образы, формы деятельности и общения), что проделано во многих наших статьях и монографиях [6; 7]. Так, совершенно ясно, что психологические детерминации субъектного и личностного уровня сопряжены с миром культуры (выступая итогом инте-риоризации ее деятельностного содержания и т. д.), а детерминации индивидного уровня имеют скорее биологическую природу, так что принцип «психическое через психическое» здесь не работает. При этом «параллельно» решается проблема дисгармонии и гармонии самой индивидуальности человека, причем гармоничная индивидуальность, умея противостоять отчуждению личности, выступает «работающей» (Б. Г. Ананьев) индивидуальностью, способной к актам эксте-риоризации и творчества.
ЛИТЕРАТУРА
1. Zollinger M. Srtukturpsychology // Schweizerische pädagogische Zeitschrift. - 1923. -№ 2 (33). - S. 44-51.
2. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. - М. : Изд-во АПН РСФСР, 1959. - 496 с.
3. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. - СПб. : Питер, 2002. - 288 с.
4. Асмолов А. Г. Психология личности : учебник. - М. : Изд-во МГУ, 1990. - 367 с.
5. Spranger E. Lebensformen. Geisteswissenschaftliche Psychologie und Ethik der Persönlichkei. - Tübingen : Max Niemeyer, 1966. - 450 s.
6. Шадрин Н. С. Потерянный и возвращенный мир: Об отчуждении личности и путях его преодоления : монография. - Омск : Изд-во ОмГТУ, 2014. - 124 с.
7. Шадрин Н. С. Потерянный и возвращенный мир: Об отчуждении и путях его преодоления : монография. - 2-е изд., перераб. и доп. - Саарбрюкен : LAMBERT Academic Publishing, 2016. - 144 с. - URL: http://www.ljubljuknigi.ru.
