CC BY
22
УДК 167
многообразие эпистемологических трендов в современном социогуманитарном пространстве
© 2014 г. М. В. Рендл
Рендл Марина Валерьевна - Rendl Marina Valerievna -
кандидат философских наук, доцент, Candidate of Philosophical Science, Associate Professor,
кафедра философии и права, Department of Philosophy and Law,
Южно-Российский государственный политехнический South-Russian State Technical University (NPI),
университет (НПИ) имени М. И. Платова, named after M. I. Platov,
ул. Просвещения, 132, г. Новочеркасск, Prosveshcheniya st., 132, Novocherkassk, Rostov region.,
Ростовская обл., 346428. 346428, Russia.
E-mail: aspera-86@mail.ru. E-mail: aspera-86@mail.ru
Современное социогуманитарное пространство наполнено когнитивными трендами, имеющими разнообразную идейную наполненность, от системных принципов до ситуативных исследований. Социальная эпистемология берет на себя функцию методологической селекции, в процессе которой возможно определение конструктивных векторов научной эволюции. Анализируются наиболее продуктивные концепции в рамках эпистемологии, представляющие потенциальный интерес для сопряжения различных контекстуальных полей на междисциплинарной основе.
ключевые слова: социогуманитарное пространство, кейс стадис, социальная эпистемология.
Modern socio-humanitarian space is filled with cognitive trends that have diverse ideological content, from the system ofprinciples to the case studies. Social epistemology assumes the function of methodological selection process in which it is possible to determine the structural vectors of scientific evolution. The present work is devoted to comprehension of the most productive concepts within the epistemology having potential interest for interfacing of various contextual fields on the interdisciplinary basis.
Keywords: socio-humanitarian space, case studies, social epistemology.
Многообразие современных когнитивных практик даёт необычайный простор для философской аналитики. Можно с уверенностью сказать, что социогуманитарное пространство сегодня включает не только академические формы мышления, основанные на строгой линейной логике и классических методах теории познания, но и различные художественные, культурные тренды, направленные на тотальное устранение универсализации и догматизма. Это вызывает к жизни необходимость пересмотра некоторых парадигмаль-ных оснований, связанных со сменой представлений о субъекте познания, активность которого определяется условиями парадигмального диалога и постоянной рефлексии над реальностью с привлечением всех доступных для этого средств.
Опыт построения эпистемологической мультипара-дигмы состоит в возможности создания философской площадки для конструктивной коммуникации, синтезирующей когнитивные практики естественных и гуманитарных научных дисциплин в единое целое. В качестве одного из самых успешных примеров можно привести теоретические формы социального познания, актуализируемые в социальной эпистемологии и социологии. В этом случае основным вектором дальнейшего развития будет тенденция к преодолению контраста эмпирического опыта с действующей социальной и философской теорией.
Данная тенденция является фундаментом для меж-дисциплинарности как таковой в современной науке. Теория информации, синергетический и системный подходы, многочисленные опыты в теории управления сложными системами, психологии, экономике дали огромный импульс развития дисциплинарной ассимиляции теоретической науки и её практических аппликаций. Безусловно, это не должно пониматься как вульгарная попытка свести в единое целое данные, к примеру, естествознания и философии. Скорее это право отстаивать критическую философскую позицию в процессе познания, на уровне эмпирической и теоретической рефлексии, что позволяет на основании полученных знаний не только напрямую интегрировать результаты исследований в общий парадигмальный каркас, но и осуществлять методологическую селекцию в изучении того или иного объекта, фокусируясь на его социокультурных характеристиках. В данном контексте чрезвычайно важна эвристическая функция эпистемологии в виде поиска объективных оснований в возникшей коммуникативной среде взаимосодействия, мультикорреляции и сопряжения структур, явлений и объектов. Разумеется, речь идет о социальной эпистемологии в строгом смысле - неклассической.
Один из ведущих отечественных исследователей в области эпистемологии И. Т. Касавин отмечает, что метод неклассической эпистемологии «основан на прио-
ритете социально-гуманитарной картины мира перед эпистемологическим образом знания, когда исходная концептуальная модель берется из внеэпистемологиче-ских сценариев и модифицируется для накладывания на реальность знания» [1, с. 260]. То есть научные схемы успешно переносятся из культурных, социальных и других источников в гносеологию. Одной из функций теории познания будет в этом случае последовательное наложение когнитивных схем на парадигмальные основы науки.
Так, «если на стадии открытия неклассическая эпистемология привлекает внефилософские и внеэпи-стемологические ресурсы, то на стадии обоснования она критикует и отбирает их с позиции философской рефлексии» [1, с. 260]. По мнению И. Т. Касавина, неклассическая эпистемология в полной мере переворачивает модель познания, предлагая сопрягать не готовые философские положения с результатами частных наук, а наоборот, исходить из эмпирических образов, прибегая впоследствии к оценочной процедуре в рамках философии. Функция философии, как и эпистемологии в целом, будет состоять в первичной селекции и последующей генерации дискурсивных образов. Образуется широкое коммуникативное поле, к которому также относятся в условиях современной реальности виртуальное и медийное пространства. Соответственно границы социальной эпистемологии существенно меняются, охватывая все большее количество когнитивных практик, которое так или иначе приобретает характер холистического единства.
Одним из продуктивных направлений в современной науке является эволюционная эпистемология, концентрирующая в себе междисциплинарные интенции постнеклассики, и рассматриваемая с метапозиции не только как философская дисциплина, но и как исследовательская программа, аккумулирующая представление о человеке в концептуальную систему, выстроенную на основании принципов эволюции знания. Как пишет Ф. Вукетич, «эволюционная эпистемология -это междисциплинарный подход к объяснению и пониманию познавательной деятельности; он базируется на биологических и психологических исследованиях и согласуется с результатами, полученными в лингвистике, антропологии, этнологии и социологии» [2, с. 329].
Интерес к эволюционной эпистемологии обусловлен возможностью оценивать познание с точки зрения естественнонаучной основы, при этом обходя прямую редукцию рациональных процессов к биологической составляющей. Эволюционная теория в эпистемологии приобретает значительно более обширное исследовательское поле, нежели в достаточно известных социобиологических программах, направленных на чуть ли не физиологическую интерпретацию мыслительных процессов. Биологическое начало рассматривается в эволюционной эпистемологии как часть единого эволюционного процесса, включающего в себя,
однако, когерентное множество самых разноплановых факторов. Их философский и предметный анализ, внутренняя соотнесенность с общим вектором развития на основании имманентных закономерностей являются одной из основных целей данного направления.
Несомненное преимущество в рамках когнитивной науки в целом состоит в том, что эволюционная эпистемология опирается на конкретные дисциплинарные результаты. Это позволяет говорить о научной в собственном смысле этого слова междисциплинарности. Согласно Е. Н. Князевой, «эволюционная эпистемология становится метатеорией, объясняющей развитие идей, научных теорий и т. п. посредством эволюционных моделей. Ученые, работающие на этом уровне, пытаются разработать некую эволюционную теорию культурной эволюции со специальным рассмотрением эволюции научного знания» [2, с. 13]. Данная установка приобретает определяющую значимость в социальном пространстве, задавая цель осмысления научного процесса познания синхронично построению кумулятивного философского и культурного образа человека.
В то же время среди многообразия гносеологических концепций продолжает широко обсуждаться понятие контекста, в котором тот или иной дескриптивный образ предмета может быть использован в научных целях. Интерес к проблеме контекстуальности как таковой имеет не слишком длинную историю, что вовсе не умаляет ее значимости в неклассическом пространстве. Ближе к концу XX в. учеными стала осознаваться опасная методологическая крайность как полного исключения субъекта из процесса познания, что является негласным основанием новоевропейской науки, так и радикальной субъектности, ведущей к бесконтрольной пролиферации принципов, далеких от присущей научному познанию критической рефлексии. Одним из «мягких» способов выхода из данной дилеммы могут быть столь важные для социальной эпистемологии «кейс стадис» (case studies). Терминологически данное понятие связывается с конкретным ситуационным анализом, комплексно проводимым с учетом максимального количества основных и побочных факторов, детерминирующих возникновение того или иного социального явления.
Апологеты кейс стадис, по мнению С. А. Лебедева, «исходят из того, что процесс научного познания детерминируется самыми разными факторами информационного, методологического, коммуникационного и личностно-психологического характера, что в разных конкретных ситуациях при принятии учеными когнитивных решений вес и комбинация этих факторов могут быть самыми различными. Это положение они подтверждают многочисленными примерами эмпирического исследования реальных познавательных ситуаций, особенно при выдвижении и оценке радикальных научных инноваций. С их точки зрения, стремление найти в науке какие-то общие нормы и закономерности
когнитивной (или социальной) деятельности ученых является неэффективным и даже вредным, поскольку дезориентирует реальное поведение ученых и принижает значение их личной ответственности за принимаемые ими решения» [3, с. 65]. В контексте междисциплинарных исследований особая значимость кейс стадис состоит в возможности сопряжения прикладных результатов и метатеоретических интенций, площадкой для которого становится новейшая философия науки, в частности социальная эпистемология.
До недавнего времени само понятие контекстуальной ситуации не носило эпистемологического статуса, принадлежа к области скорее спекулятивного мировоззрения, нежели серьёзных социально-гуманитарных исследований. Свежий взгляд на проблему появился с развитием теории самоорганизации, в которой рассмотрение открытого динамичного процесса взаимоотношения со средой обладает превалирующей важностью как теоретической, так и практической. Локальная ситуативность является предметом анализа множества прикладных наук, однако именно растущее поле возможностей для трансдисциплинарных контактов в современном научном познании дает возможность научного осмысления эмпирических результатов на теоретическом уровне. Безусловно, данное осмысление имеет место в той или иной степени в любом сегменте прикладного знания, однако в полной мере реализуется только на метафилософском уровне.
Обыденная ситуативность как эмпирическая данность в частно-научном знании рассматривается рядом исследователей как практически философская категория, что вполне логично: именно с позиции философии создается интерпретация рутинной ситуации как уникальной. Выделяются культурные, философские, социальные, когнитивные составляющие, обусловливающие принципиальное для критической рефлексии отличие от других ситуаций, апеллируя в то же время к их априорной граничности друг с другом. Последнее позволяет говорить о смысловом влиянии одних ситуаций на другие, вызывая жизненную потребность в междисциплинарных исследованиях. С одной стороны, это связано с имманентной самоорганизацией философского знания, синхроничным повороту к живому органичному целому - субъекту познания - осуществляющему многоплановую деятельность в едином эволюционном процессе развития универсума. С другой -это необходимость закрепления автономного статуса для социальной эпистемологии, синтезирующей ситуативный контекст кейс стадис с собственно научным когнитивным анализом явлений и событий. На первый план выдвигаются понятия коммуникативных связей, текста, смысла, диалога, или скорее полилога, с помощью которого происходит мультитрансляция социального опыта. Таким образом, когнитивная методология социокультурного пространства получает второе дыха-
ние, аккумулируя многочисленные современные эпи-стемы в холистическое целое.
Интеграция понятия ситуативности в предметный научный и философский контекст предполагает, как уже было сказано, разработку исследовательских путей, предоставляющих дескриптивную возможность для социальных и культурных трансформаций с позиции новейшей междисциплинарной методологии познания. Неклассическая социальная эпистемология, культивирующая данную цель, априори направлена на индивидуальность и специфичность исследуемых моделей, на их социокультурную уникальность, приоритет в которой отдается имманентной стохастической симптоматике. Согласно И. Т. Касавину, «многообразие и взаимная нередуцируемость рассматриваются как фундаментальные свойства ситуаций и субъектов, из чего следует предпочтение дескриптивного метода анализа знания перед нормативным. В этом проявляется, среди прочего, неклассический и постнекласси-ческий характер данного метода, роднящий его с кван-товомеханическим и синергетическим описанием» [1, с. 391]. Таким образом, методология кейс стадис, используемая в неклассической эпистемологии, коренным образом изменяет структуру отношений между теорией познания и исследовательским контекстом, представляя не столько эмпирическое подтверждение статичным теоретическим гипотезам, сколько асимметричное в традиционном понимании множество социокультурных ресурсов, включенных в текущую когнитивную деятельность. Предметом анализа становится событийность, исследуемая не с точки зрения усредненной типичности, а с позиции принципиальной отличности от других событий или явлений.
Как пишет Л. А. Маркова, «событие рассматривается как целостное, особенное, отличное от других событий, оно не встраивается в поступательный, прогрессивный ряд развития. Оно не выводится логически из предыдущего состояния знания, и его логическая совместимость с другими событиями проблематична» [1, с. 395]. При данной многополярности возникшего в современности предметного поля налицо значимость философской и эпистемологической функции - воссоздать единую картину происходящего посредством изучения особенностей, детерминирующих идентичность объекта, не посредством редукции к типическому, а подчеркивая в рамках конкретной ситуации качественную аутентичность явления. При этом уникальность исследуемого объекта не мешает ему быть частью целого, единого холистического процесса эволюции.
В рамках кейс стадис как ситуативной методики соседствует между собой множество источников, которые с позиции академической науки могут быть названы нелогичными или же не подлежащими верификации. Данная эклетика, однако, достаточно серьезно мотивирована высокой степенью сложности
социокультурного пространства (что также видно на примере постмодерна). Возникает новый формат социальных отношений, который позволяет кардинально изменять общее понятие социальности. Последнее в контексте кейс стадис будет адаптировано к растущему числу личностных, психологических, эмоциональных связей, ориентированных вместе с тем на получение инновационного знания как источника дальнейшего развития всей многоплановой системы социогумани-тарных отношений, в которую в равной степени включены герменевтические, гносеологические, научные, философские и культурные факторы.
Кейс стадис могут быть прекрасно использованы в качестве метода исторической реконструкции научного знания. Однако не следует забывать, что в рамках ситуационных исследований принципиально невозможно создание теоретической основы науки в виде законов, гипотез и концептуальных идей. Это позволило заявить об эмпирическом предназначении кейс стадис, что, однако, было впоследствии неоднократно опровергнуто апологетами неклассического системного мышления. Понятие случайности, находящееся в эпицентре научной методологии «нестандартных» пара-дигмальных кластеров, позволяет несколько по-иному взглянуть на содержание научного знания, предоставив площадку для более широкого осмысления самого феномена рациональности. Подход, априори имеющий общий знаменатель, не работает в отношении кейс ста-дис, сводя на нет их имплицитную значимость в виде возможности к спонтанной актуализации латентных источников.
В этом также скрывается ряд дискуссионных моментов, суть которых можно свести к правомерному тезису о невозможности научного подхода к явлениям без заданных общих понятий, выводящихся кумулятивно из исторических форм научного знания; вместе с тем налицо редукция эпизодической роли кейс стадис как фрагмента живой самоорганизующейся социальности к совокупности эмпирических следствий. Несомненно, субстанциональная контекстуальность не даёт права сводить кейс стадис к его буквальному содержанию, - точнее не ограничивает диапазон исследований эмпирическим содержанием. Наоборот, с разработкой кейс стадис в социогуманитарном пространстве появляются возможности для решения задач, связанных с формированием исследовательского контекста в условиях принципиальной неопределенности, исчезновения классических субъект-объектных отношений, закрепления нового типа нестационарного логического мышления, что вызывает однозначный философский оптимизм в процессе системного осмысления бытия социальных процессов.
Когнитивные практики современности содержат практически безграничное число метафизических параметров, усложняющих адекватное восприятие субъекта познания, ориентированного на линейную упо-
рядоченность как в вопросах поиска онтологических закономерностей, так и в отношении социальных и гуманитарных явлений. Однако в этом, на наш взгляд, и состоит несомненный плюс постнеклассической рациональности: по прошествии определенного периода времени кажущийся хаос и выраженная дезоргани-зованность проблемных полей трансформируются в единую холистическую систему, динамичную и насыщенную нестандарными эвристическими методами исследований.
Согласно А. П. Огурцову, «подход к мышлению как гетерогенной и нелинейной системе предполагает не только осознание важности для него парадоксов, гибкости, динамизма, метафоричности, нарушения им привычных правил порядка и симметрии, но и создание нового языка и новых моделей мышления» [4, с. 25]. Эта точка зрения одного из крупнейших отечественных философов науки современности в точности описывает новые идеалы рациональности, включающие непривычное соседство периферийных детерминант когнитивного поля (в том числе культурных, ценностных, социальных и пр.) с новейшими достижениями естественнонаучного знания. Возникает новое представление о социальности, не связанное более бинарными оппозициями хаоса и порядка. В качестве неоспоримой платформы для научных форм деятельности выступает синтетический комплекс дисциплинарного знания, призывающий к мультидиалогу между дискурсивными практиками. Это находит свое отражение как в междисциплинарной методологии социального познания, так и в философском и культурном пространстве постмодерна, успешно ассимилирующем многочисленные когнитивные тренды.
Все эти факторы способствуют активному укреплению позиций социальной эпистемологии, направленной на исследование когнитивных феноменов в отношении бытия социальных процессов. «Когнитивные методы, - пишет Л. А. Микешина, - позволяют исследовать формы представления знаний, моделирование понимания и распознавания когнитивных феноменов, видеть следствия дескриптивной теории в действии. В целом очевидно, что в формирующейся сегодня когнитивной науке, как ни в какой другой, диалог и взаимодействие различных когнитивных практик являются базовым методологическим принципом, определяющим как специфику, так и несомненную продуктивность этой области знания, где предметом исследования является само знание, его многомерность и способы представления в различных сферах» [5, с. 354].
Растущая популярность обращений к методологическому арсеналу эволюционной эпистемологии, синергетики, кейс стадис и прочим когнитивным тенденциям, априори основанным на диалоге, подтверждает факт формирования новой, «универсальной» рациональности, открывающей себя посредством философских и междисциплинарных практик. Это вызывает к
жизни актуальную необходимость философских исследований в рамках эпистемологии, постепенно расширяя статус философа до общенаучных границ.
Литература
1. Социальная эпистемология: идеи, методы, программы / под ред. И. Т. Касавина. М., 2010. 712 с.
2. См.: Эволюционная эпистемология / науч. ред. Е. Н. Князева. М., 2012. 704 с.
3. Лебедев С. А. Философия науки: Терминологический словарь. М., 2011. 269 с.
4. Огурцов А. П. Философия науки: двадцатый век. Концепции и проблемы. Ч. 1. СПб., 2011. 503 с.
5. Микешина Л. А. Философия познания: проблемы эпистемологии гуманитарного знания. М., 2009. 560 с.
Поступила в редакцию_
References
1. Social'naja jepistemologija: idei, metody, programmy. [Social Epistemology: Ideas, Methods, Programs]. M., 2010. 712 s.
2. Jevoljucionnaja jepistemologija. [Evolutionary Epistemology]. M., 2012. 704 s.
3. Lebedev S. A. Filosofija nauki: Terminologicheskij slovar'. [Philosophy of Science: Terminological Dictionary]. M., 2011. 269 s.
4. Ogurcov A. P. Filosofija nauki: dvadcatyj vek. Koncepcii i problemy. [Philosophy of Science: the Twentieth Century. Concepts and Issues]. Ch. 1. SPb., 2011. 503 s.
5. Mikeshina L. A. Filosofija poznanija: problemy jepistemo-logii gumanitarnogo znanija. [Philosophy of Cognition: the Problem of Epistemology of the Humanities]. M., 2009. 560 s.
_2 октября 2014 г.
