CC BY
99
УДК 821.161.1
ДУБЕНИК Елена Алексеевна, аспирант кафедры русской литературы Московского педагогического государственного университета. Автор 7 научных публикаций
МНОГОАССОЦИАТИВНЫЙ ПРИНЦИП ПОСТРОЕНИЯ ХАРАКТЕРА
ЮРОДИВОГО СЕМЕНА ЯКОВЛЕВИЧА В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «БЕСЫ»
Ассоциативность образа связана не только с использованием в качестве основы существующего уже лите -ратурного материала, но и с ассоциативной природой речи персонажа, основанной на таких лингвистических явлениях, как омонимия, полисемия, создание окказионализмов. Многоассоциативный принцип построения характера реализуется на уровне ассоциативных литературных связей и ассоциативного потенциала языка. Образ приобретает возможность многоуровневого постижения.
Юродство, литературная ассоциация, многоассоциативный принцип построения характера, прототип, омонимия, полисемия, окказионализм
В данной статье обратимся к исследованию образа юродивого в романе Ф.М. Достоевского «Бесы» - Семена Яковлевича. На сегодняшний день образ этот является незаслуженно обойденным вниманием исследователей, его анализ отсутствует даже в работах, посвященных исследованию системы образов в «Бесах» (Н.О. Савина, А.Н. Валагин). Единственное исследование, связанное с образом юродивого Семена Яковлевича, - статья Владимира Мельника «Иван Яковлевич Корейша в русской литературе», размещенная на страницах интернет-журнала «Православие»1. Автор данной статьи прослеживает, как представлен образ известного московского юродивого в произведениях русских классиков: Н.С. Лескова («Маленькая ошибка»), Ф.М. Достоевского («Бесы»), Л.Н. Толстого («Юность»), А.Н. Островского («На всякого мудреца довольно простоты»).
Наша задача выяснить, как реализовался на примере образа юродивого многоассоциативный принцип построения характера; какие литературные ассоциации положены в его основу; какова роль образа юродивого в раскрытии идейного содержания романа.
Реальным историческим прототипом образа Семена Яковлевича в романе «Бесы» является известный московский юродивый Иван Яковлевич Корейша. Выясним, каковы литературные ассоциации, синтезированные в данном образе. М.С. Альтман в своей статье «И.Г Прыжов» указал на то, что портрет Семена Яковлевича у Ф.М. Достоевского весьма напоминает описание Ивана Яковлевича из книги И.Г Прыжова2. Комментаторы романа «Бесы» приняли это за аксиому3. Это не совсем так. Ф.М. Достоевский, несомненно, ориентировался на книгу И.Г. Прыжова, но не только
© Дубеник Е.А., 2010
на нее. Создавая образ юродивого, писатель, отстраняясь, соединяет два диаметрально противоположных портрета Ивана Яковлевича Корейши, созданные его современниками: И.Г. Прыжовым и А.Ф. Киреевым. И.Г. Прыжов создает гротескную карикатуру, изображающую гнусное, отталкивающее существо, благодаря ограниченности окружающих почитаемое за святого. А.Ф. Киреев представляет образ настоящего юродивого Христа ради, обладающего даром прозорливости. Книга А.Ф. Киреева представляет собой скрупулезно прописанную биографию Ивана Яковлевича, написанную современником, лично его знавшим. Из нее мы узнаем важнейшие факты жизни юродивого: родился в семье священника в Смоленске; окончил духовную академию, но не принял сана, а стал учителем; притворился сумасшедшим; отправлен в Москву в Преображенскую больницу, где и находился до последнего часа жизни в постоянном окружении посетителей. Его ответов на духовные вопросы искали такие известные современники, как, например, филолог академик Ф.И. Буслаев.
При создании образа Семена Яковлевича писатель ориентировался не только на запечатленное на страницах книги А.Ф. Киреева каноническое представление о юродстве, но и на публицистические очерки И.Г. Прыжова, рисующие кощунственно карикатурные образы. Об ориентации на книгу И.Г. Прыжова свидетельствуют следующие факты: 1) «И.Г. Прыжов послужил прототипом для создания образа Толкаченко»4; 2) «детство и отрочество он прожил в Мариинской больнице, где отец его, Гавриил Захарович, крестьянин из вольноотпущенных, служил сперва швейцаром, а затем писарем», то есть И.Г Прыжов и Ф.М. Достоевский выросли в одинаковых условиях - при Московской Мариинской больнице; 3) Ф.М. Достоевский использует в романе «Бесы» эпизод из книги И.Г Прыжова: Иван Яковлевич ударил пришедшую к нему больную женщину яблоками по животу, вместо яблок у Достоевского появятся картофелины: «Один Лямшин был у него когда-то прежде и уверял теперь, что тот велел его прогнать метлой и пустил ему вслед собственной рукой двумя больши-
ми вареными картофелинами»5; 4) семантика собственного имени персонажа: имя Семен Яковлевич создано путем гаплологии: Иван Яковлевич + Семен Митрич (следующая глава в книге И.Г Прыжова описывает юродивого Семена Митрича) - имя одного юродивого соединяется с отчеством другого. Все перечисленные факты: биографические (1-2) и литературные (3-4) подтверждают, что Ф.М. Достоевский опирался на книгу И.Г Прыжова, но писатель, скорее, полемизирует с ее автором, нежели соглашается с ним.
Образ юродивого, созданный Ф.М. Достоевским, обладает нулевой модальностью, автор никак не высказывает собственного отношения к представленному персонажу, его не оценивает ни авторский голос, ни рассказчик, ни даже кто-либо из персонажей романа - перед нами лишь драматургическая сцена, главное действующее лицо - юродивый. Скрытая полемика с И.Г Прыжовым проявляется в характере изображения, Ф.М. Достоевский «очищает» юродивого от «зловония» прыжовской карикатуры. Сравним портреты персонажей. Вот фрагменты из описаний И.Г Прыжова: «Направо в углу на полу лежит Иван Яковлевич, закрытый до половины одеялом. Он может ходить, но несколько лет уже предпочитает лежать <...> И этот темный цвет белья и обычай Ивана Яковлевича совершать на постели все отправления, как-то: обеды и ужины (он все ест руками - будь то щи или каша) и о себя обтираться, - все это делает из его постели какую-то темно-грязную массу, к которой трудно подойти»6.
Портрет юродивого на страницах романа «Бесы»: «Это был довольно большой, одутловатый, желтый лицом человек, лет пятидесяти пяти, белокурый и лысый, с жидкими волосами, бривший бороду, с раздутою правою щекой и как бы несколько перекосившимся ртом, с большою бородавкой близ левой ноздри, с узенькими глазками и с спокойным, солидным, заспанным выражением лица. Одет он был по-немецки, в черный сюртук, но без жилета и без галстука. Из-под сюртука выглядывала довольно толстая, но белая рубашка, ноги, кажется больные, держал в туфлях»1. Портрет
этот отличается от портрета И.Г Прыжова: автором подчеркивается болезненность юродивого (одутловатый, желтый лицом, с раздутою правою щекой; ноги больные); в одежде подчеркнутая опрятность (одет он был по-немецки, черный сюртук, белая рубашка). Обед юродивого состоит из ухи «из легкой рыбки» и «картофеля в мундире, с солью», причем автор отмечает, что «другого ничего и никогда не вкушал; пил только много чаю, которого был любителем»8. В описании рациона также присутствует некая подчеркнутая упорядоченность: уха из легкой рыбки, картофель в мундире с солью, чай. Эта упорядоченность противопоставляется пры-жовскому описанию кушаний Ивана Яковлевича: «Принесут ему кочан капусты с луком и вареного гороху; оторвет он капустный лист, обмакнет его в сок и положит себе на плешь, и сок течет с его головы; остальную же капусту смешает с горячим горохом, ест и других кормит: скверно кушанье, а все едят. За обедом и ужином не запрещена Ивану Яковлевичу и водочка»9. Из приведенных примеров следует, что Ф.М. Достоевский детально, на всех уровнях описания героя «очищает» его от грязи и зловония, которые являются главными чертами прыжовского образа.
Поступки юродивого символично пророчествуют о грядущем. На взгляд стороннего обывателя они лишены всякого смысла, и зачастую суть пророчества раскрывается позже, уже в момент его воплощения в реальности. Ф.М. Достоевский не ограничивается, подобно И.Г Прыжову, перечислением перечня абсурдных «в глазах мира» действий юродивого, но вводит персонажа-толкователя, который выступает антиподом по отношению к Семену Яковлевичу. Этот прием помогает разъяснить читателю тайный смысл происходящего и подчеркнуть смирение юродивого, противопоставив ему самолюбивого монаха. После странного повеления Семена Яковлевича одарить «убогую даму» четырьмя головами сахару «обнесенный чаем монах от монастыря, в припадке раздраженного самолюбия» взял на себя толкование: «Усладите вперед сердце ваше добротой и ми-лостию и потом уже приходите жаловаться на родных детей, кость от костей своих,
вот что, должно полагать, означает эмблема сия»10. Оставленную златницу Семен Яковлевич приказывает отдать купцу-стотысячнику. Толкователь комментирует: «Злато к злату»11.
Благодаря толкованию поступки Семена Яковлевича в глазах читателя приобретают символический смысл. Прием введения толкователя-антипода - самолюбивого монаха повторится позже и при создании образа старца Зосимы, смирению которого будет противопоставлен горделивый аскетизм Ферапонта.
Речь юродивого состоит всего из трех реплик.
1) «Спокойно и лениво» окинув кружок своими маленькими глазками, Семен Яковлевич произносит: «Миловзоры! Миловзоры!»12.
2) После того, как исполнив капризное приказание Лизы, Маврикий Николаевич встал «посреди комнаты на колени на виду у всех», Семен Яковлевич пробормотал: «Елей! Елей!»13.
3) На очередное визгливое вопрошание дамы «из нашей коляски» изречь и ей «чего-нибудь» Семен Яковлевич произнес, обращаясь к ней, крайне нецензурное словцо: «В... тебя, в... тебя!»14.
Фонетическая транскрипция первой реплики может быть прочитана как слева направо, так и справа налево: [милавзоры - ырозвалим]. В черновиках слово «миловзоры» стоит в ряду других, таких как: кололацы, голохвосты, го-говахи, новодумы. Из этого чернового ряда окказионализмов, образованных способом сложения, выпадает лексема «новодумы». Благодаря ей, со значением новые мысли, новые думы связывается набор лексем, ассоциирующихся с названиями неких фантастических нечеловеческих существ: «глохвосты», «кололацы», «го-говахи». В окончательном варианте появляется лексема «миловзоры», образованная сложением основ «милый» и «взор», но обратное чтение ее фонетической транскрипции звучит как «развалим!». Безумец в глазах мира - юродивый сопровождает появление кружка репликой, выражающей основное стремление представителей ячейки, исповедующих Человекобожие. Вторая реплика является палиндромом: «Елей», она комментирует поступок Маврикия Николае-
вича, единственного из кружка не зараженного беснованием. Елей - это масло, использующееся во время богослужения, при совершении церковных таинств, символ Божией благодати. Слово «елей» является омофоном: 1) елей -масло, 2) «елей» - милость на греческом языке. Заключительная реплика, обращенная к жеманной барыне, иллюстрирует тезис о том, что юродивые не знают чувства стыда и позволяют себе иногда соблазнительные действия. Три реплики Семена Яковлевича таят загадки, две основаны на языковой игре, третья призвана шокировать наглую компанию.
Потрет, поступки, речь Семена Яковлевича обладают потенциалом «двойного чтения»: их
можно воспринимать поверхностно и глубоко, пытаясь истолковать глубинный смысл. Образ юродивого, созданный Ф.М. Достоевским, не является списанным с книги И.Г Прыжова, но художественным образом, объединившим ассоциативные поля, вызванные реальным прототипом, литературным образами из документальных свидетельств, из житийной и классической литературы. Этот эпизодический образ многоассоциативен и обладает потенциалом двойного прочтения. Посещения юродивого находится в центре романа, и, несмотря на единичность упоминания героя, его постижение важно в контексте осмысления идейной концепции всего романа.
Примечания
1 Мельник В. Иван Яковлевич Корейша в русской литературе. URL: //http://-www.pravoslavie.ru/jumal/91.htm.
2 Прыжов И.Г. Двадцать шесть московских дур и дураков: Исследования. Очерки. Письма. М., 2008.
3 Достоевский Ф.М. Собр. соч.: в 15 т. Т. 7. Л., 1990. С. 848.
4 Прыжов И.Г. Указ. соч. С. 467.
5 Достоевский Ф.М. Указ. соч.
6 Прыжов И.Г. Указ. соч. С. 84.
7 Достоевский Ф.М. Указ. соч .С. 310.
Там же. C. 310
Там же. C. 310
’ Там же. С. 312-313
1 Там же. С. 313.
! Там же. С. 311.
! Там же. С. 314.
1 Там же. С. 315.
10
13
14
Dubenik Е^ш
MULTIASSOCIATIVE PRINCIPLE OF THE ARTISTIC IMAGE FORMATION OF THE HOLY FOOL SEMEN YAKOVLEVICH IN F.M.DOSTOEVSKY'S NOVEL «BESY»
Image associativity is not only related to the use of already existing literary material as a basis, but also to the associative nature of the character’s speech which is built on such linguistic devices as homonymy, polysemy, occasionalisms. Multiassociative principle of the character formation is realized on the level of associative literary links and of the associative potential of the language. The image gains an opportunity of a multilevel comprehension.
Контактная информация: e-mail: led_19@mail.ru
Рецензент - Елепова М.Ю., доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой литературы Поморского государственно университета имени М.В. Ломоносова
