CC BY
63
Кокорина Ю. Г. «Мне лишь хотелось употребить свое рвение достойно» (из истории археологической терминологии в России: П. Дюбрюкс и И. А. Стемпковский) / Ю. Г Кокорина // Научный диалог. — 2016. — № 2 (50). — С. 63—76.
УДК 811.161.1'373.46:902/904+81'33
«Мне лишь хотелось употребить свое рвение достойно» (из истории археологической терминологии в России: П. Дюбрюкс и И. А. Стемпковский)
© Кокорина Юлия Георгиевна (2016), доктор филологических наук, специалист по учебно-методической работе, кафедра «Высшая школа реставрации», Российский государственный гуманитарный университет (Москва, Россия), kokorina@inbox.ru.
Рассматривается вопрос истории зарождения русскоязычной археологической терминологии, представленной в трудах первых российских археологов, исследователей древнего Крыма и Новороссии, П. Дюбрюкса и И. А. Стемпковского. Анализируется вклад этих ученых в развитие археологического знания и их роль в формировании терминологического аппарата археологии. Поднимается вопрос о необходимости изучения истории российской археологической терминологии. Актуальность исследования обусловлена необходимостью упорядочения археологической терминологии в аспекте истории ее изучения. Автором осуществляется сравнение специальной лексики, используемой П. Дюбрюксом и И. А. Стемпковским, с современными археологическими терминами. Автор статьи подробно останавливается на особенностях терминологии, используемой первыми отечественными археологами. Подчеркивается, что в период создания археологической терминологии значительную роль играл процесс терминологизации. Отмечается, что на использование тех или иных научных лексических единиц в работах Дюбрюкса и Стемпковского наложил отпечаток литературный стиль эпохи, обусловивший включение в научные тексты исследователей эмоциональной лексики, слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами, не свойственных языку современной археологии. Указывается, что в это время было положено начало процессу заимствования иноязычной лексики из греческого и латинского языков.
Ключевые слова: П. Дюбрюкс; И. А. Стемпковский; история науки; археологическая терминология; специальные термины; археология.
1. Введение
Слова, вынесенные в заглавие данной работы, принадлежат одному из первых российских археологов — П. Дюбрюксу (1770—1835) [Дюбрюкс, 2010в, с. 324]. Они отражают суть стремлений исследователей, которые
ш
Журнал включен в Перечень БАК
первыми взялись за изучение далекого прошлого России на основе анализа памятников ее древней культуры, тех ученых, которые создали основу современного языка археологии и самого археологического знания.
С философской точки зрения, знание предстает как «проверенный общественно-исторической практикой и удостоверенный логикой результат процесса познания действительности, адекватное ее отражение в сознании человека в виде представлений, понятий, суждений, теорий» [Философский ..., 1983, с. 192]. В когнитивной науке знание рассматривается как феномен, охватывающий «значительный спектр представлений, относящихся к итогам деятельности человека и результатам осмысленного им предметного опыта» [Кубрякова и др., 1996, с. 28], он исследуется в разных аспектах существования и функционирования. Знание «может быть полным и неполным, обыденным и научным, эмпирическим, эвристическим и фундаментальным. <...> Главное отличие науки от знания — ее обязательная теоретическая компонента» [Щапова, 2014, с. 94]. Опираясь на концепцию парадигмы Т. Куна и описание структуры науки в «Системе 4М» Ю. Н. Толстовой, Ю. Л. Щапова предложила пентадную структуру науки, в которую входят объект, метод, терминология, теория и математика [Там же, с. 93—106]. Таким образом, терминология и теория являются неотъемлемыми составляющими любой науки, и, если терминология не упорядочена, а теория не выработана, можно говорить только о процессе превращения научного знания в науку. Именно такой процесс наблюдается сейчас в археологии, поскольку до настоящего времени для нее остается актуальной проблема упорядочения терминологии [Кокорина, 2011, с. 23]. Решение задачи по оформлению терминологического аппарата определенной науки, в частности археологии, невозможно без изучения ее истории, освоения и использования того опыта, который накоплен российскими исследователями-археологами с начала организации археологических работ в нашей стране в конце XVIII — начале XIX века. Первые шаги отечественной археологии связаны с присоединением к России Крыма и Северного Причерноморья, и первыми российскими археологами были исследователи античных поселений и погребений Тавриды.
Пионерами крымской археологии могут быть по праву названы люди, не получившие систематического археологического образования (они были военными), но внесшие огромный вклад в изучение и сохранение античных памятников, разработавшие программу их изучения на столетия вперед. Этими людьми были Поль Дюбрюкс (1770—1835) и Иван Алексеевич Стемпковский (1789—1832). На материале их трудов можно проследить процесс формирования русской археологической терминоло-
гии, ознакомиться с ее истоками, понять уровень ее развития в определенный период и сравнить с состоянием терминосистемы современной археологии.
Осознание вклада П. Дюбрюкса и И. А. Стемпковского в отечественную археологию, а также в теоретическое описание проблем исследуемой области знания приходит только в наши дни. Об этом свидетельствует издание сочинений П. Дюбрюкса в 2010 году в Санкт-Петербурге, осуществленное под редакцией И. В. Тункиной [Дюбрюкс, 2010]. Она же посвятила биографиям каждого из названных исследователей раздел в своей монографии [Тункина, 2002].
2. Вклад П. Дюбрюкса и И. А. Стемпковского в отечественную археологию
Поль Селестен Огюстен Дюбрюкс, убежденный офицер-роялист, служил в контрреволюционной «Армии принца Конде», которая после прекращения франко-австрийской войны перешла на территорию России. После расформирования «армии» П. Дюбрюкс в 1810 году был назначен пакгаузным инспектором в Еникальскую таможенную заставу близ Керчи. В 1823—1824 годах П. Дюбрюкс оставил государственную службу и полностью посвятил себя археологическим исследованиям. В ходе этих исследований он с рулеткой и буссолью, не имея практически никаких средств, обошел территорию всего Восточного Крыма, снимая планы античных городов и крепостей, зарисовывая древнегреческие надгробные стелы, собирая монеты и древнюю керамику, проводя, когда удавалось найти средства, раскопки курганов. Херсонский военный генерал-губернатор А. Э. Ришелье (1766—1822) выступил инициатором создания в Керчи музея древностей, сбор экспонатов для которого и осуществлял П. Дю-брюкс. Еще до официального открытия, с 1817 года по 1833 год, музей керченских древностей помещался в одной из комнат дома исследователя. П. Дюбрюкс вел подробный дневник раскопок, зарисовывал и обмерял не только произведения искусства, но и лишенные декора амфоры, понимая значение для науки того, что современные археологи называют «массовым материалом». Есть предположение, что именно П. Дюбрюкс сопровождал А. С. Пушкина и семью Раевских при осмотре достопримечательностей Керчи и окрестностей. Наибольшую известность как П. Дюбрюксу, так и И. А. Стемпковскому принесло открытие в 1830 году царского кургана Куль-Оба близ Керчи. Однако археологические изыскания не принесли исследователям никаких доходов. П. Дюбрюкс умер в 1835 году в возрасте 65 лет в полной нищете [Тункина, 2010, с. 13—102].
Подъем исследований в Крыму на соответствующую своему времени, а иногда и опережающую его высоту связан с именем Ивана Алексеевича Стемпковского (1789—1832). Биография этого человека также может стать темой отдельного исследования. Выходец из польских шляхтичей, он служил в русской армии, с русскими войсками вошел в Париж, где провел со своим корпусом более года. Но если его сослуживцы искали в Париже удовольствий, то Иван Алексеевич Стемпковский упорно учился, осваивал труды античных авторов, знакомился с коллекциями монет и надписей. Вернувшись в Россию, будучи адъютантом упоминавшегося херсонского генерал-губернатора А. Э. Ришелье, И. А. Стемпковский активно изучает древности Новороссии, собирает собственную коллекцию монет, пишет научные статьи. Став керченским генерал-губернатором, он много сделал для города Керчь, но более он известен своими исследованиями Куль-Обы и других курганов Боспорского царства [Тункина, 2002].
В трудах П. Дюбрюкса и И. А. Стемпковского встречается новый для тогдашней российской науки термин археология. В 1803 году «Новый словотолкователь» Н. М. Яновского трактовал археологию как «описание древностей» [Формозов, 1975, с. 40]. В понятие древностей включались письменность, язык, материальная культура [Словарь ..., 1984, с. 98]. Новое для русского языка слово археолог также толковалось как 'знаток древностей (трактуемых в таком широком смысле)'. Так, «Северный Вестник» писал: «Все лучшие Археологи признают, что нынешний Российский язык есть только диалект или наречие Славянского» [Там же].
Значительную роль в распространении слова археология сыграли переводы Н. Ф. Кошанским (1785—1831), лицейским учителем А. С. Пушкина, в 1807 году на русский язык труда французского ученого О.-Л. Миллена «Руководство к познанию древностей», который начинается определением: «Археология заключает в себе науку древностей, то есть знание нравов, обрядов и памятников древних, дошедших до наших времен» [Петров, 1974, с. 35]. Вскоре после этого, в 1816 году, Н. Ф. Кошанский переводит с немецкого языка труд Иоганна Иоахима Эшенбурга (1743—1820) «Энциклопедия древней классической словесности, содержащая археологию, обозрение классических авторов, мифологию, древности греческие и римские» [Там же], что способствует дальнейшему закреплению термина археология в российской научной лексике. В 1809—1810 годах немецкий ученый И. Ф. Буле (1765—1821) прочитал курс «Археология и история изящных искусств» в Императорском Московском университете. В 1812 году в журнале «Вестник Европы» была опубликована статья «Об археологии и о различных способах заниматься художественными произведениями
древности», в которой объяснялась суть археологии как руководства к познанию памятников древности и делался акцент на единстве археологии и истории искусства [Тункина, 2002, с. 322].
П. Дюбрюкс, в свою очередь, писал о своей надежде на то, что его труды «пригодятся ученым, которые употребят их на пользу археологической истины» [Древности ...,1954, с. 8], а И. А. Стемпковский употребляет слова Археология, Археолог согласно тогдашней орфографии с прописной буквы.
Свои труды П. Дюбрюкс писал в основном на французском языке, но его дневники и отчеты публиковались в научных периодических изданиях «Материалы и исследования по археологии России» и «Записки Одесского Общества истории древностей», в фундаментальном труде «Древности Боспора Киммерийского» на русском языке и были доступны читающей публике того времени, прежде всего археологам. Поэтому публикации археологических исследований П. Дюбрюкса на русском языке являются материалом для анализа состояния языка археологической науки того времени.
3. Особенности научной лексики П. Дюбрюкса и И. А. Стемпковского
Формирование научного лексикона П. Дюбрюкса осуществлялось путем терминологизации, в процессе которой терминами становились слова естественного языка того времени. Так, для обозначения найденных при раскопках древних вещей используются слова литературного языка: пряжка, браслет, застежка, горшок, колокольчик, узда, урна, статуэтка, кувшин и т. п. В создании археологической терминологии наших дней также велика роль этого процесса, что, видимо, обусловлено рядом причин. Основой для формирования археологического термина является представление ученого-археолога о функции древней вещи, и это представление в большинстве случаев оказывается верным: ученый — создатель термина — правильно реконструирует назначение артефакта. С этой реконструкции начинается более широкая реконструкция исторической реальности, в которой существовала данная вещь, с наименования начинается работа ученого с археологическим источником, что специально анализировалось в науке [Клейн, 1978].
Когда терминология находится на стадии формирования, реконструкции назначения вещей прошлого, то и используемые термины могут оказаться не совсем удачными и в дальнейшем не применяться. Данная ситуация обусловила появление в научных описаниях П. Дюбрюкса таких терминов, как бутылка [Дюбрюкс, 2010б, с. 123] (видимо, имелся в виду
стеклянный сосуд, называемый современными археологами бальзамари-ем), стеклянная ваза (то же), стеклянная слезница (какой сосуд имеется в виду, определить сложно), стеклянная кружка (то же), наконечники пик (пика — оружие средневековья и Нового времени), мрамор (современный термин — надгробная стела), сени (одно из внутренних помещений кургана), катафалк (судя по описанию, имелась в виду погребальная колесница), «подставка для лампы» (современный термин — светильник).
Под эполетом из кургана Куль-Оба П. Дюбрюкс понимал сосуд для возлияний — фиалу, которая находилась в районе плеча погребенного воина. Такие сосуды во времена исследования Куль-Обы еще не были известны, опять же к фиале было приделано два кольца, что позволяет предположить ее размещение в портупее [Дюбрюкс, 2010г, с. 202].
Сам Дюбрюкс так описывал свой музей: «В нем хранится много золотых вещей, как-то: браслеты, серьги, кольца, фигуры животных, женщин и прочее; обломки статуй ... Много надгробных камней с фигурами и надписями, два из них мраморные; драгоценнее всего надписи памятников, воздвигнутых в царствование царей Боспора. Медалей (так Дюбрюкс называет монеты, — И. Б.) должно быть до 200, большая часть коих прекрасно сохранилась и чрезвычайно интересна. Кроме упомянутых вещей, в му-зеуме хранится значительное количество стеклянных сосудов и глиняных ваз различной формы и величины; три шкафа, наполненные статуэтками и бюстами из глины и гипса» [Брашинский].
П. Дюбрюксом активно используются термины, заимствованные из терминосистем как гражданской, так и военной архитектуры: город, стены (наружные и внутренние), башни, полубашни, фундамент, ров, строение, вал, бастионы крепости, архитектурный декор, пилястр, обломки колонн, баз, капителей, внутренняя и внешняя облицовка стен, контрэскарп, цитадель. Применяется термин поселение, еще без разделения, как это делают современные археологи, на городище (укрепленное поселение) и селище (поселение без укреплений).
О том, что археологическая терминология только формируется, говорит использование синонимов для обозначения археологических реалий: в древнем склепе обнаружено «нечто вроде ложа или лежанок», «сосуд или пузырь», «наконечник дротика или стрелы», «наконечники пики или дротика», «древко или рукоять», «чехол для лука, или налучь», ученый исследовал верхний город, или акрополь. Обращение к синонимии может иметь еще одну причину: публикации в названных выше изданиях были предназначены не только для ученых-археологов, но и для широкой читающей общественности, которой ряд терминов не был знаком. Возможно,
с целью популяризации исследования, его доступности читателю-неспециалисту Дюбрюкс сначала дает описание предмета: «два бронзовые подобия сапогов без ступни, но с наколенниками и с изображениями ножных мускулов», а потом добавляется собственно термин: «тут же была каска из такого же металла, как и поножи» [Дюбрюкс, 2010г, с. 181].
Особого внимания заслуживает терминология, обозначающая античную керамику: «курильница для возжигания благовоний», «чаша, в которую собиралась кровь закланной жертвы» (современный термин — аттическая чернолаковая чаша без ручек), кубок (под которым подразумевался аттический килик — плоский сосуд для питья с двумя ручками, на высокой ножке). Широко используется термин ваза применительно к сосудам различной формы и назначения — как следует из описания, даже применительно к бронзовому скифскому котлу [Дюбрюкс, 2010, с. 180]. Важно отметить, что применение специальных терминов для такого рода археологических находок начинается только с работы А. С. Уварова «Исследования о древностях Южной России и берегов Черного моря» (Санкт-Петербург, 1851), в которой автор — будущий председатель Московского археологического общества — дает описания находимых им вещей и обозначает известные ему сосуды словами в греческом написании. Эти слова впоследствии прочно войдут в науку и станут терминами античной археологии — арибалл, лепаст, пиксида, канфар, скифос. В то же время в его лексике встречаются распространенные тогда термины ваза, сосуд, лампада (об античном светильнике). Уваровым введен термин клейма на амфорах, хотя он употребляет этот же термин — клеймо — и при описании ольвийских монет — монет греческого города-государства Ольвии, находившейся в устье Днепро-Бугского лимана [Уваров, 1851, с. 127].
Отсутствие специальных терминов во времена исследований П. Дю-брюкса заставляет его прибегать к сравнениям: «глиняная чаша синего цвета, формой напоминающая черкесский колпак» [Дюбрюкс, 2010г, с. 130]. В современной археологи используется для сосудов этого типа термин мегарская чаша — особый тип сосудов, изготовлявшихся в Афинах в III—I вв. до н. э. Во времена П. Дюбрюкса славяно-русская археология еще не развивалась, и поэтому вместо термина гривна используется описание: «большое разомкнутое кольцо» [Там же, с. 183]. Описание урны с тремя ручками [Там же, с. 125] позволяет предположить, что современные авторы обозначили бы ее словом гидрия (сосуд для воды). Исследователем использовались этнографические параллели: «небольшой камень для заточки ножей, напоминающий те, которые у черкесов и сегодня носят хозяйки дома на поясе» [Там же, с. 123].
Трудно сказать, какой сосуд из кургана Куль-Оба П. Дюбрюкс назвал «позолоченной серебряной ванночкой», «лоханью или подносом» [Дюбрюкс, 20106, с. 180], так как предмет был утерян, а термин, обозначивший античный сосуд, к нему не был применен. Еще не распространен термин саркофаг, поэтому исследователь пишет, что останки погребенного были помещены в «огромный ларь» [Дюбрюкс, 2010г, с. 183], хотя в своем итоговом труде П. Дюбрюкс упоминает «остатки гроба или саркофага» [Дюбрюкс, 2010в, с. 286]. Исследователь употребляет для обозначения древних сосудов слова, называющие современные ему предметы: «круглая ваза без ручек, глиняная чарка, или чашка, два серебряные рога, служившие древним вместо стакана» [Древности ..., 1854, с. 18], «какая-то каска» [Там же, с. 20] (имеется в виду шлем).
П. Дюбрюксом используются такие термины полевой археологии, как курган, лестница, проход (внутри кургана), захоронение, пласт, перемещенная земля, траншея, основание кургана. Для обозначения древних античных погребений используется слово склеп. К описанию находок применяется «высокий стиль», свойственный тогдашней эпохе: ложе, гробница (современный термин — погребение), венец из чистого золота. Он соседствует с научным просторечием: «эти сосуды того типа, который антикварии в просторечии именуют деревенскими» [Дюбрюкс, 2010г, с. 125] (хиосские остродонные амфоры).
В своих работах П. Дюбрюкс использует заимствования из других языков: «застежки или фибулы» [Дюбрюкс, 2010а, с. 122], «две бутылки, которые могли быть большими лакримариями (вид сосуда для благовоний, в настоящее время используется термин бальзамарий)» [Дюбрюкс, 2010г, с. 122], флаконы, барельеф, электрум (современный термин — электр — сплав золота и серебра). Применяется П. Дюбрюксом термин медаль, который вошел в археологическую лексику того времени наряду с синонимом монета, пока в своем двухтомном труде Б. В. Кёне (1817—1886) не отказался от термина медаль, указывая, что так называли, видимо, крупные медные драхмы Ольвии [Кене, 1857].
Сильные эмоции, переживаемые исследователем при общении с древней вещью, в ходе процесса формирования терминологии привели к появлению эмоционально-окрашенных выражений типа «пряжка из низкопробного золота» [Дюбрюкс, 2010г, с. 122], «маленький сосуд или стеклянный пузырь очень красивой формы» [Там же, с. 123], «прекрасной формы лакримарий из стекла» [Там же, с. 126], «прикрытие из двух прекрасных камней» [Там же, с. 129], «блюдо очень красивой формы» [Дюбрюкс, 2010б, с. 134], «кружка изящной формы», «тонкая глиняная чаша
красивого красного полива» [Дюбрюкс, 2010в, с. 147]. Это же послужило причиной использования уменьшительно-ласкательного суффикса - к-: камушек, гвоздики, бусинки, купидончик, женская головка. Уже П. Дюбрюк-сом используется наименование «бусинки из стекла или пасты» (паста — стеклообразный материал; современные археологи отказываются от этого термина, появившегося почти двести лет назад).
Для научной речи П. Дюбрюкса характерно стремление дать как можно более точное описание, с точным указанием размеров: «медаль размером в две копейки», «кинжал длиной в десять дюймов восемь линий», «этрусское блюдо диаметром три дюйма четыре линии» [Дюбрюкс, 2010г, с. 147]. Однако при всем своем стремлении к точности П. Дюбрюксу не удалось избежать свойственной его времени установки обращать внимание только на выдающиеся образцы искусства, оставив без описания «множество мелких вещей, выбитых из золота» [Дюбрюкс, 2010а, с. 207].
Перу И. А. Стемповского принадлежит тридцать работ, абсолютное большинство которых написано на французском языке и до сих пор не переведено. Но программу археологических исследований на столетия вперед И. А. Стемпковский изложил в работе «Мысли относительно изыскания древностей в Новороссийском крае», которая была переведена на русский язык и опубликована в журнале «Отечественные записки» в 1827 году» [Стемпковский, 1827, с. 40—72]. Этот документ ценен для нас не только своим содержанием, но и временем своего появления: он предшествует целой плеяде публикаций российских антиковедов, появившейся как итог их многолетних раскопок и наблюдений в 1850-х годах.
И. А. Стемпковского нельзя назвать кабинетным ученым, по образованию он был военным, но уже это образование плюс обучение в Париже наложили отпечаток не только на содержание его работ, но и на использование терминов. Он употребляет термин Археологи с большой буквы. Обозначая части развалин Херсонеса, он использует термины литературного языка — стены, башни, ворота, улицы. Все места находок он называет памятниками древности, а сами находки — предметами древности, вещами. В его документах встречаются термины гробница (когда современные археологи говорят погребение), цитадель; он уже различает укрепленные и неукрепленные поселения, как делает это современная археология, выявляя городища и селища и применяя более общее слово — древние обиталища. В его трудах появляются заимствованные из картографии, которую он, как военный, безусловно, знал, термины планы и профили (остатков зданий). Эти термины вошли и в современную археологию. Однако недостаток информации привел исследователя к использованию недостаточно
точных, с современной точки зрения, терминов, например, при описании остатков замка на горе Опук; ср также употребление рядом слов медали и монеты, которые в более поздних археологических исследованиях, например, А. С. Уварова, рассматриваются иначе (о чем говорилось выше).
Что касается керамики, то, как и другие археологи, он различает этрусские вазы и амфоры, более никаких различий не делает. Наименование всех расписных сосудов этрусскими было продиктовано, видимо, открытиями этрусских гробниц в Италии в это время, что стало сенсацией в мире искусства и вести о чем дошли до России. Заимствованными из древнегреческого языка у этого автора кроме слова амфора является слово акрополь с одновременной припиской — или цитадель.
Что касается изваяний, на частую встречаемость которых в северопричерноморских курганах указывали тогдашние путешественники, называя их истуканами, то И. А. Стемпковский использует не обозначение термином, а описание: «грубые человеческие изображения, из камня вырезанные» [Стремпковский, 1827, с. 71].
Все современники отмечают высокие моральные качества И. А. Стемп-ковского, его бескорыстное и самоотверженное служение науке. П. Дю-брюкс говорил о нем: «Здесь покоятся останки заслуженного и доброго Стемпковского, человека благодетельного без бахвальства, ученого без тщеславия, служившего украшением человечества и положившего основание Керчи .... Да простят меня в том, что я мимоходом бросил цветок на его могилу: двадцатидвухлетняя дружба послужит мне в том извинением» [Древности ..., 1854, с. 24].
4. Выводы
Итак, рассмотрение терминов, использовавшихся в трудах пионеров античной археологии в России, позволяет сделать выводы о том, что формирование археологической терминологии происходило посредством терминологизации: терминами становились общеупотребительные слова современного исследователям литературного языка. Происходил и процесс заимствования из древних языков, прежде всего древнегреческого. Однако в первой половине XIX века имеет место только начало этого процесса, и терминология для обозначения древних сосудов или оружия еще не до конца разработана. На ранний этап формирования терминологии указывает значительная роль терминологической синонимии, которая не характерна для научной речи в наши дни. В настоящее время появились термины, например, горит, гривна, погребение и т. п., заменившие описания, использовавшиеся в первых трудах археологов-античников.
Первые российские археологи вырабатывали методику раскопок, создавали первые специальные термины, делали первые описания древних вещей, шли к историческим выводам. Они заложили основы отечественной античной археологии, созданные ими планы и описания древних поселений и поставленные в их трудах задачи позволяют проводить раскопки и формировать исторические реконструкции археологам начала XXI века. И, как всегда, актуально звучат слова И. А. Стемпковского: «Ничто не может быть утешительнее для ума просвещенных людей и достойнее их благородных усилий, как стараться спасти от совершенного забвения существующие еще в Отечестве нашем остатки образованности народов столь отдаленной древности, ничто не может доставить им большего удовольствия, как находить, по истечении двадцати столетий, памятники, которые могут дать самые достоверные свидетельства относительно религии и правления, наук и художеств, деяний и нравов поколений, столь давно ушедших. Таковыми исследованиями мы можем, некоторым образом, извлекать удовольствие и пользу из самого праха, заставляя новый оный свидетельствовать нам о временах прошедших, воскрешая давно забытую память людей и народов» [Стремпковский, 1827, с. 42].
Литература
1. Брашинский И. Б. В поисках скифских сокровищ [Электронный ресурс] / И. Б. Брашинский. — Режим доступа : http://arheologija.ru/i-b-brashmskiy-v-poiskah-skifskih-sokrovishh/.
2. Древности Боспора Киммерийского, хранящиеся в Императорском Музее Эрмитажа. — Санкт-Петербург : В типографии Императорской Академии наук, 1854. — Т. 1. — 279 с.
3. Дюбрюкс П. Ведомость главнейшим вещам, найденным в древней гробнице близ Керчи, 22 сентября 1830 г. / Поль Дюбрюкс // Собрание сочинений : в 2 томах. — Т. 1. — Санкт-Петербург : Коло, 2010а. — С. 207.
4. Дюбрюкс П. Описание раскопок некоторых керченских курганов / Поль Дюбрюкс // Собрание сочинений : в 2 томах. — Т. 1. — Санкт- Петербург : Коло, 2010б. — С. 121—136.
5. Дюбрюкс П. Планы и описания остатков и следов древних городов и поселений, бывших некогда на Боспоре Киммерийском, на европейском побережье, от входа в пролив вплоть до и включая гору Опук на Черном море / Поль Дюбрюкс // Собрание сочинений : в 2 томах. — Т. 1. — Санкт- Петербург : Коло, 2010в. — С. 275—324.
6. Дюбрюкс П. Раскопки 1818 года / Поль Дюбрюкс // Собрание сочинений : в 2 томах. — Т. 1. — Санкт- Петербург : Коло, 2010г. — С. 145—148.
7. Дюбрюкс П. Раскопки кургана Куль-Оба / Поль Дюбрюкс // Собрание сочинений : в 2 томах. — Т. 1. — Санкт- Петербург : Коло, 2010д. — С. 175—181.
8. Кене Б. В. Описание музея князя Василия Викторовича Кочубея / Б. В. Кене. — Санкт-Петербург : В Типографии экспедиции заготовления государственных бумаг, 1857. — Т. 1. — 210 с.
9. Клейн Л. С. Археологические источники / Л. С. Клейн. — Ленинград : Ленинградский государственный университет, 1978. — 117 с.
10. Кокорина Ю. Г. Терминосистема концептуальной области «Археология» / Ю. Г. Кокорина. — Москва : ЛИБРОКОМ, 2011. — 352 с.
11. Кубрякова Е. С. Краткий словарь когнитивных терминов / Е. С. Кубрякова [и др.]. — Москва : Филологический факультет МГУ, 1996. — 245 с.
12. Петров Н. И. Археология / Н. И. Петров. — Санкт-Петербург : СПбКО, 2008. — 174 с.
13. Словарь русского языка XVIII века. — Ленинград : Наука, Ленинградское отделение, 1984. — Вып. 1. — 102 с.
14. Стемпковский И. А. Мысли относительно изыскания древностей в Новороссийском крае / И. А. Стемпковский // Отечественные записки. — 1827. — № 81. — С. 40—72.
15. ТункинаИ. В. «Отец боспорской археологии» Поль Дюбрюкс / И. В. Тунки-на // Собрание сочинений : в 2 томах. — Т. 1. — Санкт- Петербург : Коло, 2010. — С. 13—102.
16. Тункина И. В. Русская наука о классических древностях Юга России (ХУШ — середина XIX в.) / И. В. Тункина. — Санкт-Петербург : Наука, 2002. — 767 с.
17. Уваров А. С. Исследования о древностях Южной России и берегов Черного моря / А. С. Уваров. — Санкт-Петербург : В Типографии экспедиции заготовления государственных бумаг, 1851. — 184 с.
18. Философский энциклопедический словарь. — Москва : Советская Энциклопедия, 1983. — 840 с.
19. Формозов А. А. История термина «Археология» / А. А. Формозов // Вопросы истории. — 1975. — № 8. — С. 214—217.
20. Щапова Ю. Л. Парадигма-пентада археологической науки / Ю. Л. Щапова // Проблемы исторического познания. — Москва : Институт Всеобщей истории Российской Академии Наук, 2014. — С. 93—106.
"I Just Wanted to Use My Zeal with Dignity"
(to History of Archeological Terminology in Russia:
P. Du Brux u I. A. Stempkovsky)
© Kokorina Yuliya Georgiyevna (2016), Doctor of Philology, specialist on teaching and guiding, "High School of Restoration" Department, Russian State University for the Humanities (Moscow, Russia), kokorina@inbox.ru.
The origin history of the Russian archaeological terminology represented in the works of the first Russian archaeologists and researchers of ancient Crimea and Novorossiya, P. Du Brux and I. A. Stempkovsky, is considered. The contribution of these scientists to the development of archaeological knowledge and their role in archaeological terminology formation is analyzed. The question is raised about the necessity of studying the history of the Russian archaeological terminology. The relevance of the study is determined by the need to organize archaeological terminology in the aspect of the history of its study. The author compares the special vocabulary used by P. Du Brux and I. A. Stempkovsky with modern archaeological terms. The author of the article dwells on the peculiarities of the terminology used by the first Russian archaeologists. It is emphasized that during the creation of archaeological terminology the process of terminologisation played a significant role. It is noted that the literary style of the era influenced the use of those or other scientific lexical units in the works of Du Brux and Stempkovsky. It caused the inclusion in scientific texts of emotional vocabulary, words with diminutive suffixes, that are not attributable to the language of modern archaeology. It is stated that at this time the process of borrowing of foreign language vocabulary from Greek and Latin languages began.
Key words: P. Du Brux; I. A. Stempkovsky; history of science; archaeological terms; special terms; archaeology.
References
Brashinskiy, I. B. V poiskakh skifskikh sokrovishch. Available at: http://arheologija.ru/i-b-brashinskiy-v-poiskah-skifskih-sokrovishh/. (In Russ.).
Drevnosti Bospora Kimmeriyskogo, khranyashchiesya v Imperatorskom Muzeye Ermitazha, 1. 1854. Sankt-Peterburg: V tipografii Imperatorskoy Akademii nauk. 279. (In Russ.).
P. 2010a. Vedomost' glavneyshim veshcham, naydennym v drevney grobnitse bliz Kerchi, 22 sentyabrya 1830 g. In: Sobraniye sochineniy: v 2 t. 1. Sankt- Peterburg: Kolo. 207. (In Russ.).
P. 2010b. Opisaniye raskopok nekotorykh kerchenskikh kurganov. In: Sobraniye sochineniy: v 21., 1. Sankt- Peterburg: Kolo.121—136. (In Russ.). P. 2010v. Plany i opisaniya ostatkov i sledov drevnikh gorodov i poseleniy, byvshikh nekogda na Bospore Kimmeriyskom, na evropeyskom poberezhye, ot vkhoda v proliv vplot' do i vklyuchaya goru Opuk na Chernom more. In: Sobraniye sochineniy: v 21., 1. Sankt- Peterburg: Kolo. 275—324. (In Russ.). P. 2010g. Raskopki 1818 goda. In: Sobraniye sochineniy: v 2 t., 1. Sankt-Peterburg: Kolo. 145—148. (In Russ.).
P. 2010d. Raskopki kurgana Kul'-Oba. In: Sobraniye sochineniy: v 2 t., 1. Sankt- Peterburg: Kol. 175—181. (In Russ.).
Filosofskiy entsiklopedicheskiy slovar'. 1983. Moskva: Sovetskaya Entsiklopediya. 840. (In Russ.).
Formozov, A. A. 1975. Istoriya termina «Arkheologiya». Voprosy istorii, 8. 214—217. (In Russ.).
Kene, B. V. 1857. Opisaniye muzeya knyazya Vasiliya Viktorovicha Kochubeya, 1—2.
Sankt-Peterburg: V Tipografii ekspeditsii zagotovleniya gosudarstvennykh bumag. 210. (In Russ.).
Dyubryuks,
Dyubryuks, Dyubryuks,
Dyubryuks, Dyubryuks,
Kleyn, L. S. 1978. Arkheologicheskiye istochniki. Leningrad: Leningradskiy gosudarstvennyy universitet. 117. (In Russ.).
Kokorina, Yu. G. 2011. Terminosistema kontseptualnoy oblasti «Arkheologiya». Moskva: LIBROKOM. 352. (In Russ.).
Kubryakova, E. S., Demyankov, V. Z., Pankrats, Yu. G., Luzina, L. G. 1996. Kratkiy slovar' kognitivnykh terminov. Moskva: Filologicheskiy fakultet MGU. 245.
Petrov, N. I. 2008. Arkheologiya. Sankt-Peterburg. 174. (In Russ.).
Shchapova, Yu. L. 2014. Paradigma-pentada arkheologicheskoy nauki. In: Problemy istoricheskogopoznaniya. Moskva: Institut Vseobshchey istorii Rossiyskoy Akademii Nauk. 93—106. (In Russ.).
Slovar' russkogo yazyka XVIII veka, 1. 1984. Leningrad: Nauka, Leningradskoye otdeleniye. 102. (In Russ.).
Stempkovskiy, I. A. 1827. Mysli otnositelno izyskaniya drevnostey v Novorossiyskom kraye. Otechestvennyye zapiski, 81: 40—72. (In Russ.).
Tunkina, I. V. 2010. «Otets bosporskoy arkheologii» Pol' Dyubryuks. In: Dyubryuks Pol'. Sobraniye sochineniy: v 2 t., 1. Sankt- Peterburg: Kolo.13—102. (In Russ.).
Tunkina, I. V. 2002. Russkaya nauka o klassicheskikh drevnostyakh YugaRossii (XVIII— seredinaXIXv.). Sankt-Peterburg, Nauka. 767. (In Russ.).
Uvarov, A. S. 1851. Issledovaniya o drevnostyakh Yuzhnoy Rossii i beregov Chernogo morya. Sankt-Peterburg: V Tipografii ekspeditsii zagotovleniya gosudarstvennykh bumag. 184. (In Russ.).
