CC BY
122
ИСТОРИЯ ИСТОРИЯ ДРЕВНЕГО МИРА И АРХЕОЛОГИЯ
ГРЕЦИЯ И РИМ
© 2007 г. М. Ю. Лаптева
МИГРАЦИИ ИОНИЙЦЕВ Х11-Х1 ВВ. ДО Н.Э. В СВЕТЕ ТРАДИЦИИ И АРХЕОЛОГИИ
Проблема исторических корней ионийских полисов, первенствовавших в греческом мире в УШ-У1 вв. до н.э., определение истоков их культурных, религиозных и политических институтов, представляют интерес для исследователей истории Ионии архаического и классического периодов1. Поиски причин экономического, политического и культурного своеобразия архаической Ионии приводят нас к периоду ионийской миграции Х11-Х1 вв. до н.э., то есть времени массового и организованного переселения на западное побережье Малой Азии греческих племен, именующих себя ионийцами.
Основание поселений ионийцев на западном побережье Малой Азии, ограниченном на севере и юге руслами рек Герм и Меандр, стало одним из заключительных этапов переселений индоевропейских племен, длившемся не менее столетия и сопровождавшемся крушением или упадком некоторых ближневосточных государств, гибелью ахейских царств Пелопоннеса, бегством уцелевшего ахейского населения в наименее затронутые войнами и разрушениями районы. Одним из них стала центральная часть береговой полосы Западной Малой Азии, получившая в архаическую эпоху название Ионии.
В отечественной и зарубежной историографии неоднократно предпринимались попытки реконструкции маршрутов отдельных миграционных потоков, установления хронологии миграций индоевропейских и других племен на Балканах, в Малой Азии и Восточном Средиземноморье в ХШ-ХП вв. до н.э.2 Уделялось также внимание гипотезам относительно глубинных причин этих масштабных миграционных движений: от климатических катастроф и экономических потрясений, внутренних социально-политических конфликтов, внешних вторжений до духовной деградации правящей элиты3.
Впрочем, углубленное рассмотрение этих гипотез, а также воссоздание всей сложной и во многом еще не ясной картины кризиса, охватившего Восточное Средиземноморье в конце II тыс. до н.э., не является задачей настоящей статьи. Мы ограничимся рассмотрением лишь одного из направлений в этих движениях индоевропейских племен Эгеиды-ионийской миграции, еще не получившей в отечественной историографии всестороннего освещения.
Исследований, специально посвященных этому начальному периоду ранней ионийской истории, в отечественной историографии нет, если не считать статьи К. В. Хилин-ского, опубликованной в начале ХХ века, когда археологическое изучение Ионии еще только начиналось, а также написанной столетие спустя, но также с использованием преимущественно традиции, а не археологии статьи А. Е. Ефимова4. Не меняют общей картины и беглые очерки прихода ионийских греков в Малую Азию в работах по истории и культуре Малой Азии и отдельных ее городов5. Негативное отношение к самой
возможности реконструкции событий ионийской миграции по данным легендарно-исторической традиции мы находим в работе Ю. В. Андреева6.
Если в отечественной историографии ионийская миграция почти не отмечена вниманием исследователей, то в западной литературе эта тема оживленно обсуждается уже более столетия. Наиболее спорными проблемами в теме ионийской миграции стали следующие: значение минойского и ахейского периодов в освоении греческими племенами западного побережья Анатолии, время и место рождения ионийского этноса, хронология ионийской миграции, ее основные направляющие центры, этнический состав мигрантов, время образования и роль в миграционном движении ионийцев Панионийского союза.
Тема ионийской миграции, тем не менее, не может считаться исчерпанной. Дело в том, что до начала интенсивного археологического изучения Ионии после Второй мировой войны, миграция ионийцев изучалась главным образом по легендарно-исторической традиции. Успехи ионийской археологии с одной стороны подтвердили многие факты легендарной традиции (например, о ведущей роли в ионийской миграции Афин), с дру-гой-выявили противоречия между археологическим материалом и легендами миграции (например, в вопросе о времени появления ионийских племен в Малой Азии, причинах создания Панионийского союза). Это привело к скептическому отношению к легендарным повествованиям вплоть до их полного отрицания как совершенно недостоверных или фальсифицированных в политических целях в классический период истории Афин7. В итоге начальные периоды истории ионийцев стали рассматриваться преимущественно по археологическим свидетельствам, а это создавало бледную и искаженную картину первых веков ионийской истории8. Незавершенность археологического изучения западного побережья Малой Азии и скептическое отношение к традиции сделали возможными суждения об отсутствии преемственности между микенскими и ионийскими поселениями Ионии9.
Правда, следует отметить, что в изданной в середине 60-х гг. XX в. монографии Г. Хаксли, посвященной политической истории ранней Ионии, были проанализированы как археологические, так и легендарные источники о миграции ионийцев10. Однако за 40 лет, прошедших со времени издания этой работы, накопилось много нового археологического материала, еще не нашедшего отражения в специальных работах, посвященных ионийским полисам.
Принимая во внимание все эти особенности историографии, мы намерены заново рассмотреть свидетельства о миграции, как легендарно-исторические, так и археологические, учитывая итоги раскопок ионийских поселений последних десятилетий. При этом мы будем отмечать те черты этого миграционного движения, которые имели значение как для утверждения ионийцев на новых землях, так и для понимания социально-политических особенностей греческих полисов архаической Ионии.
Прежде всего, подчеркнем своеобразие политической обстановки, предшествовавшей приходу ионийских племен в Малую Азию. Поселения ионийцев возникали в ожесточенной борьбе за землю с враждебными анатолийскими племенами карийцев, ликий-цев, лидийцев11. Как нам представляется, успех ионийцев в этой борьбе предопределялся тем, что ионийские мигранты селились, главным образом, в старых минойских и микенских поселениях (Клазомены, Колофон, Магнесия на Меандре, Милет, Миунт, Самос, Хиос, Эрифры), сохранивших к приходу ионийцев не только ахейское население, но также минойские и ахейские религиозные, культурные и политические институты и традиции12.
Обоснование ионийцев в междуречье Герма и Меандра заняло не менее столетия. Начало ионийской миграции надежно засвидетельствовано в многочисленных источниках. Прежде всего, это греко-римская и византийская легендарная и хронографическая традиция: труды Гелланика Митиленского (FgrHist I F 125, vs. 24-34), Геродота (I, 145-148), Фукидида (I, 12, 2-3), Эратосфена (Eratosth. apud Clem. Alex., Strom., I, 24, 138), Аполлодора (FgrHist II B F 61=FGH, fr. 73a-74c), Страбона (XIV, 1, 3 p. 632-633),
Павсания (II, 17, 8-9), Евсевия Кессарийского (Chron., I, p. 186 Schone; II, p. 89, 168-176 Karst; VII, 1, p. 55-72 Helm; Praep. Evang., X, 11, 4-5)1 .
Кроме того, начало ионийской миграции эпиграфически отражено в Паросской хронике (I.G., XII, №. 444, ep. 23-27, vs. 38-44), в ионийской лирике (Mimnerm., fr. 12 Diehl3) и местных ионийских генеалогиях Гекатея Милетского (Her., II, 143), Геропита (Jeffery, №. 47) и Пифагора (Paus., II, 13, 1-2).
Традиция дает в целом сопоставимые варианты времени и обстоятельств переселения ионийцев в Малую Азию. В трудах греко-римских и византийских авторов, переселение греков-ионийцев в Малую Азию отделяется от Троянской войны14 отрезком в че-тыре-пять поколений и связывается с возвращением в Пелопоннес Гераклидов.
Как пишет Павсаний (II, 17, 8-9), ионийцы Ахайи оказались вытесненными ахейцами Арголиды во главе с сыном Ореста Тиссаменом, в свою очередь потесненными из Арголиды Гераклидами. Нелеиды же Пилоса (в том числе Алкмеон, Писистрат и Ме-ланф, ставший впоследствии басилеем Афин) были изгнаны самими Гераклидами. Оба потока направились в Аттику, а спустя два поколения, при сыновьях и внуках афинского басилея Кодра, потомки этих ахейских родов стали участниками переселения греческих племен, называющих себя ионийцами, в Малую Азию.
Хронографическая традиция, отраженная у Гелланика Митиленского, Фукидида, в Паросской хронике, трудах Эратосфена, Аполлодора, Евсевия, позволяет относительно точно определить время переселения ионийцев в Малую Азию.
Ионийский логограф V в. до н.э. Гелланик Митиленский относит ионийскую миграцию к пятому поколению после Троянской войны (FgrHist I F 125, vs. 24-34).
Фукидид также связывает в один хронологический комплекс Троянскую войну, возвращение Гераклидов (на 80-й год после падения Трои) и время заселения афинянами будущих ионийских земель. Это заселение произошло, как он считает, после прекращения насильственных переселений, когда Эллада окончательно успокоилась и стала выводить апойкии (Thuc., I, 12, 2-3).
Следующий по времени хронографический источник, Паросская хроника (I.G., V. XII, fasc. 5. №. 444, ep. 23-27, vs. 38-44), соотносит время Троянской войны и миграцию ионийцев во главе с Нелеем с хронологией правления афинских басилеев. Так, начало Троянского похода датируется тринадцатым годом правления афинского басилея Ме-несфея, а взятие Трои-двадцать вторым годом его правления, то есть 1209 г. до н.э. Ионийская же миграция приходится на время правления Медонта, сына Кодра и брата Не-лея, то есть первую половину XI в. до н.э.15
Эратосфен, применив в своих хронологических исследованиях не только счет по поколениям, но и по олимпиадам, поместил взятие Трои за 408 лет до первой олимпиады, в 1184 г. до н.э. Возвращение Гераклидов определяется Эратосфеном так же как и у Фукидида: 80 год после взятия Трои. Заселение Ионии произошло, по Эратосфену, через 60 лет после возвращения Гераклидов, в 1044 г. до н.э. (Eratosth. apud Clem. Alex., Strom., I, 24, 138). Аналогичных хронологических расчетов времени миграции придерживался Аполлодор (FgrHist II B F 61=FGH, fr. 73a-74c).
Что касается Евсевия, то в одном случае в определении времени миграции он следует за Эратосфеном и Аполлодором (Chron., II, p. 89 Karst-1044 г. до н.э.), в других-дает даты весьма близкие их датировкам (Chron., II, p. 176 Karst-1036 г. до н.э.). Евсевий приводит также известные ему датировки других авторов, в которых ионийская миграция происходит в период от 100 до 180 лет после падения Трои (Praep. Evang., X, 11, 4-5) .
В целом хронографическая традиция, несмотря на имеющиеся вполне объяснимые расхождения в определении времени миграции и основания отдельных поселений17, отводит ей в цепи значимых и общепризнанных событий греческой истории определенное место: четыре-пять поколений после Троянской войны, одно-два поколения после возвращения Гераклидов, то есть в границах XI в. до н.э.
Следует заметить, что Евсевий (и отчасти его предшественники) соотносил даты ионийской миграции не только с событиями греческой истории, но и с генеалогиями афинских, аргосских и спартанских царей, а также с египетскими и ближневосточными (ассирийскими, вавилонскими) царскими списками, сопоставляя их в свою очередь с библейской хронологией. В этом контексте ионийская миграция, отнесенная в латинской версии его «Хроники» ко времени основания Карфагена и правления Соломона в Израильско-Иудейском царстве (p. 69 Helm) предстает значимым событием не только греческой, но и всемирной истории.
Сведения хронографической традиции подкрепляются и местными ионийскими генеалогиями. А. А. Молчанов отмечает сохранение в среде потомков ахейской знати во всех регионах греческого мира, в том числе и в Ионии, семейно-генеалогических и сакральных традиций, фиксирующих достоверное прошлое своего рода18. Существовала подобная традиция и в Ионии. Так, семья Пифагора, родившегося на Самосе, помнила о своем предке Гиппасе, который возглавил уход из Флиунта на Самос многих ахейцев, не пожелавших подчиниться дорийцам (Paus., II, 13, 1-2) 9. Геродот рассказывает о генеалогических претензиях знаменитого ионийского историка Гекатея Милетского, сообщившего египетским жрецам, что он происходит от бога в шестнадцатом поколении. (Her., II, 143). Ф. Якоби сопоставляет этот рассказ Геродота с хиосской надгробной надписью некоего Геропита, датируемой началом V в. до н.э. (Jeffery, № 47). В этой надписи генеалогия умершего насчитывает 15 поколений, что, по мнению Ф. Якоби, является указанием на время ионийского переселения20. По мнению А. И. Немировского, Гека-тей в этом эпизоде предстает не кичливым аристократом, как это обычно принято считать. Напротив, он осознанно указывает на начальную общепринятую дату истории своего народа21. Таким образом, генеалогии Гекатея и Геропита предполагают начало ионийской миграции в XI в. до н.э.22.
Ионийская сакральная традиция также признает относительную древность ионийских поселений. Византийский поэт и схолиаст XII в. И. Цец, рассказывает, как сын афинского басилея Кодра, Нелей, приведший колонистов в Малую Азию, делает запрос о месте будущего поселения, в древнейшем карийском святилище Аполлона в местности Дидимы, находящейся недалеко от Милета (ad Lykophr., 1385-87; Chil., XIII, 100-124). Доионийскую древность святилища Аполлона в Дидимах отмечает и Павса-ний (VII, 2, 6)23.
С традицией миграции вполне согласуются данные археологии ионийских поселений. Общепризнанным свидетельством времени миграции греческих племен, именующих себя ионийцами, на западное побережье Малой Азии, а также на острова Хиос и Самос, являются массовые находки так называемой протогеометрической керамики в местах расположения двенадцати известных ионийских поселений и зависимых от них местных общин. Наиболее ранние образцы этой керамики датируются серединой XI в. до н.э. и рассматриваются в новейшей археологической и исторической литературе как главное доказательство появления в областях будущей Ионии нового этноса24.
Помимо керамики другим археологическим свидетельством присутствия ионийцев на западном побережье Малой Азии в XI в. до н.э. можно считать следы их культовой деятельности, что нашло параллельное отражение и в ионийской легендарно-исторической традиции25.
Наиболее выразительным археологическим примером первого ионийского святилища, датируемого временем миграции (XI в. до н.э.), являются найденные в Милете остатки небольшого овального алтаря (диаметром около двух метров), окруженного оградой. Алтарь был расположен над крепостной стеной микенского поселения, разрушенной в конце XII в. до н.э., и одновременно под фундаментом юго-западного угла архаического храма Афины и стеной архаического темена, относящегося к этому
храму26.
Археологи говорят о возможности существования в раннепротогеометрический период других ионийских святилищ, что подтверждают фрагменты субмикенской и ран-
ней протогеометрнческой керамики, обнаруженные при раскопках доархаических слоев храмов Артемиды в Эфесе2 , Афины в Милете28, Геры на Самосе 9, а также святилищ Аполлона в милетских Дидимах30 и колофонском Кларосе31. Как сообщает историческая традиция, эти святилища принадлежали племенным богам ионийцев, культы которых были перевезены из различных балканских областей. Нередко они возникали в местах поклонения доионийским ахейским и местным анатолийским богам, что впоследствии приводило к возникновению синкретических культов.
Следует также отметить, что находки субмикенской и ранней протогеометрической керамики при раскопках таких святилищ, как самосский Герайон, святилище Аполлона в Кларосе, святилище Афины в Милете, свидетельствуют не только о времени появления ионийских переселенцев в областях Ионии, но и о непрерывности религиозных традиций в среде ахейского населения восточного и западного побережья Эгеиды32. О культовой преемственности и большой древности некоторых ионийских храмов говорят также сохраняющиеся в религиозных традициях ионийцев типы вотивных приношений, характерные для культа данного божества (и перевезенные ионийцами на новую родину), а также почитание в них ксоанов, деревянных статуй божества33.
Таким образом, религиозная преемственность осуществлялась как в результате перенесения в Ионию некоторых ахейских культов Балканского полуострова, например, Посейдона Геликонского или Деметры Элевсинской, так и продолжением отправления критских, ахейских и местных анатолийских культов в тех ахейских поселениях западной Малой Азии, которые принимали в Х11-Х1 вв. до н.э. новые волны греческих переселенцев под общим именем ионийцев34.
Что же касается остатков собственно ионийских поселений раннего протогеометри-ческого периода, то археологическая картина Х11-Х1 вв. до н.э. не может быть представлена во всей полноте. Большинство из этих поселений еще не обнаружены или окончательно утрачены в силу различных объективных и субъективных причин35. Об этих поселениях повсеместно свидетельствуют лишь скопления протогеометрической керамики, домостроительные же и другие их признаки (погребения, святилища) единичны3 . Результаты археологических исследований ранних протогеометрических слоев ионийских поселений, относящиеся к началу ионийской миграции (Х1-Х вв. до н.э.), обобщает следующая таблица37.
Название поселения Археологические признаки поселения Святилища Некрополи
Клазомены протогеометрическая керамика, апсидальное строение несколько погребений
Колофон протогеометрическая керамика святилище Аполлона в Кларосе: протогеометрическая керамика, бронзовая фибула следы кремации в то-лосе
Лебед протогеометрическая керамика
Магнесия на Меандре протогеометрическая керамика
Милет протогеометрическая керамика, овальные строения святилище Афины: алтарь, темен, субмикенская и про-тогеометрическая керамика; святилище Аполлона в Дидимах: протогеометрическая керамика.
Миунт протогеометрическая керамика
Приена протогеометрическая керамика святилище Посейдона Геликонского: протогео-метрическая керамика
Самос протогеометрическая керамика святилище Геры: протогео-метрическая керамика
Название поселения Археологические признаки поселения Святилища Некрополи
Смирна протогеометрическая керамика, апсидальные овальные и прямоугольные строения
Теос протогеометрическая керамика
Фокея протогеометрическая керамика
Хиос протогеометрическая керамика погребение
Эрифры протогеометрическая керамика
Эфес протогеометрическая керамика святилище Артемиды: про-тогеометрическая керамика
Таким образом, археология протогеометрических слоев Ионии в сочетании с данными традиции позволяет увидеть признаки тринадцати известных ионийских поселений уже в XI в. до н.э. Археологически они представлены комплексами протогеометриче-ской керамики (все тринадцать поселений), причем, в трех поселениях (Милет, Клазоме-ны и Смирна) сохранились остатки зданий. Эту картину дополняют несколько захоронений (Клазомены, Колофон, Хиос) и следы культовой практики в четырех поселениях (Самос, Колофон, Милет, Эфес).
Необходимо также учитывать и параллельный археологический материал. Археологи считают, что раскопанные греческие некрополи протогеометрического периода в соседней Карии (вблизи современных деревень Мюсгеби, Дирмил и Ассарлик), отличающиеся разнообразным погребальным инвентарем (керамика, оружие, золотые и серебряные украшения), являются типичными для всех греческих поселений западной Анатолии38.
Возвращаясь к историографическим спорам относительно руководящих центров миграции, заметим, что противопоставление в новейшей историографии афинского варианта миграции пилосскому и остальным неафинским, могло возникнуть в результате рассмотрения всех данных традиции о миграции в едином временном контексте, без учета археологии Малой Азии, которая в начале XX в. делала только первые шаги.
Как нам представляется, настало время сопоставить все имеющиеся свидетельства о миграции, доставляемые археологией, с различными вариантами легендарной традиции, выстроив последние в той последовательности, в которой они упоминаются у античных авторов. Необходимо при этом учитывать особенности отражения исторического прошлого в легендарной и исторической традиции61.
Покажем возможности подобного сопоставления традиции и археологии на примере Колофона. Согласно легендарному преданию, первоначальным населением Колофона были карийцы, затем на его земли переселились критяне во главе с Ракием, основав здесь свое поселение (Paus.,VII, 3, 1).
После взятия Фив аргосцами в Колофон прибыли фиванцы (среди которых была дочь прорицателя Тиресия, Манто) и поселились совместно с критянами (Ibid., VII, 3, 2). После Троянской войны Колофон вместе с возвращающимися ахейцами посещает прорицатель Калхант. Здесь он состязается в искусстве прорицания с сыном Манто и Ракия, Мопсом (Apoll., Epit., VI, 2-4; Strab., XIV, 1, 27, p. 642).
Затем следует, очевидно, поставить сообщение Страбона, основывающееся на Мим-нерме, о переселении в Колофон пилосцев во главе с Андремоном (XIV, 1, 3, p. 633). И, наконец, финальным событием этой легендарной истории заселения Колофона является миграция ионийцев во главе с Кодридами, Дамасихтоном и Прометом (Paus., VII, 3, 3).
Этим легендарным фактам соответствуют археологические аналогии, которые могут быть выстроены в относительно-хронологический ряд. Присутствие критян в областях будущей Ионии (в том числе и Колофоне) засвидетельствовано не только находками минойской керамики, но и поселениями со следами критских культов, а также фрагментами линейного письма А, обнаруженного в Милете62.
Прибытие в Колофон фиванцев, а затем посещение его ахейцами после завоевания Трои занимает в традиции два поколения. Соотношение этих фактов и временной интервал между ними соответствует приблизительно археологическим датировкам разрушения Фив (конец XIV в. до н.э.) и геродотовой датировке Троянской войны (середина XIII в. до н.э.). О связях с ахейской Грецией, а также, возможно, ахейском поселении в Колофоне свидетельствует и купольная гробница с позднемикенской керамикой63.
Переселение пилосцев в Колофон, о котором, цитируя Мимнерма, рассказывает Страбон (XIV, 1, 4, p. 644), следует, на наш взгляд, отнести к рубежу XIII-XII вв. до н.э., которым датируется разрушение пилосского дворца. Следующий этап — появление ионийцев во главе с Кодридами, связывается с находками протогеометрической керамики, датируемой XI в. до н.э.
Таким образом, сопоставление литературной традиции и археологических источников показывает, что нет необходимости противопоставлять афинский и пилосский варианты предания о переселении греков в Колофон. Эти переселения происходили в разное время. Причем переселение пилосцев состоялось на 100-150 лет раньше миграции ионийцев, ведомых Кодридами.
В целом, как нам представляется, история заселения критянами и греками западного побережья Малой Азии не сводима только к трем этапам: критскому, микенскому и ионийскому. Вполне вероятно, что между главными вехами этого движения племен Балканской и островной Греции на Восток были периоды переселений отдельных племен или племенных групп.
Что же касается собственно ионийской миграции, то она, несомненно, представляла собой многоэтапный и длительный процесс, начавшийся еще в конце XIII в. до н.э. в связи с миграциями, охватившими Балканы и Ближний Восток. Это многоэтапное и длительное переселение как собственно ионийцев, так и примкнувших к ним племен на западное побережье Малой Азии, в устной и последующей литературной традиции «упростилось» до одной экспедиции — переселения ионийцев, под главенством Кодридов в области будущей Ионии. Подобным же образом длительный и сложный период миграций и вторжений различных индоевропейских племен в Балканскую Грецию XII-XI вв. до н.э. предстает в традиции возвращением Гераклидов в свои родовые земли.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Наиболее полные характеристики начального периода ионийской истории и отдельных институтов ионийских общин в Малой Азии: Хилинский К. В. Предания о начале Ионии // ЖМНП. Июль. 1908. Отд. класс. филологии. С. 284-302. Хогарт Д. Г. Иония и Восток /Пер. с англ. П. В. Латышева. Спб., 1914; Wilamowitz-Moellendorff U. von. Über die ionische Wanderung // Sitzungsberichte der Königlichen Preussischen Akademie der Wissenshaften. Sitzung der philosophisch-historischen Klasse vom 18 Januar 1906. Berlin, 1906. S.
59-79=Kleine Schriften. Vol. 1. Berlin, 1937. S. 152-176; P. 1-37; Bilabel F. Die ionische Kolonisation. Leipzig, 1920; Monro J. Pelasgians and Ionians // JHS. Vol. 54. 1934. P. 109-128; Hanfmann G. Ionia Leader or Follower? // HSCPh. Vol. 61. 1953. P. 1-37; Cassola F. La Ionia nel mondo miceneo. Napoli, 1957; Sakellariou M. B. La migration grecque en Ionie. Athenes, 1958; Akurgal E. The Early Period and the Golden Age of Ionia // AJA. Vol. 66. 1962. № 4. P. 369-379; Luria S. Kureten, Molpen, Aisymneten // Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae. Budapest, 1963. T. 11. Fasc. 1-2. S. 31-35; Huxley G. L. The Early Ionians. L.,
1966. P. 15-35; Cook J. M. The Greeks in Ionia and the East. N. Y., 1963. P. 23-35; Idem. Greek Settlement in the Eastern Aegean and Asia Minor // CAH2. 1975. Vol. II. Part. 2. P. 773-796; Hegyi D. Das ionische Ethnicum // Homonoia. T. V. Budapest, 1983. P. 15-51.
2. В этих реконструкциях наиболее убедительными (хотя не всегда полными) представляются следующие: Андреев Ю. В. 1) Коллапс микенской цивилизации и варварский мир Центральной Европы // Андреев Ю. В. Раннегреческий полис (Гомеровский период). Избранные статьи. СПб., 2003. С. 372-386; 2) От Евразии к Европе. СПб, 2002.
С. 667-668, 710-712, 717; Гиндин Л. А., Цымбурский В. Л. Гомер и история Восточного Средиземноморья. Гл. 2. М., 1996; Дьяконов И. М. Предыстория армянского народа. Ереван, 1968. С. 102-122; История древнего Востока. Ч. II. С. 188-196; Немировский А. А. 1) Троя после Троянской войны // Вестник МГУ. Серия 8. История. 1999. №5. C.
60-74; 2). К вопросу об отражении анатолийского этнополитического переворота начала XII в. до н.э. в греческой традиции // Античность: общество и идеи. Казань, 2001. С. 6-19; Немировский А. И. История древнего мира: Античность. М., 2000. Гл. 6; Sakellariou M. B. La migration grecque en Ionie. Partie 3. Athenes, 1958; Barnett R. D. The Sea Peoples // CAH. Vol. 2. Part. 2. P. 363-366.
3. Изложение этих концепций: Desborough V. R. d‘A. History and Archaeology in the Last Century of the Mycenaene Age // Del 1 congresso internazionale di micenologia. Roma,
1967. Vol. XXV. P. 1074-1077. См. также: Андреев Ю. В. Коллапс микенской цивилизации... С. 372-386; Он же. От Евразии к Европе. С. 645-659. Колобова К. М. Греция XI-IX вв. до н.э. Л., 1956. С. 37; Папазоглу Ф. К вопросу о преемственности общественного строя в микенской и гомеровской Греции // ВДИ. 1961. № 1. С. 36; Starr Ch. The origins of Greek Civilization. L., 1962. P. 64-65.
4. Хилинский К. В. Ук. точ. С. 284-302; Ефимов А. Е. Ионийская миграция по данным античной письменной традиции // ПИФК. 2000. Вып. IX. С. 5-22.
5. См., например: Кобылина М. М. Милет М., 1965. С. 15-23; Пичикян И. Р. Малая Азия — Северное Причерноморье. М., 1984. С. 13-18.
6. Андреев Ю. В. От Евразии к Европе. С. 667-668, 710-712, 717.
7. В отечественной историографии наиболее отчетливо эта позиция была выражена у Ю. В. Андреева: бессмысленно строить какие-либо предположения о центрах миграции, ее этническом составе, характере и причинах на основе «грубой, схематичной и надуманной» традиции (От Евразии к Европе. С. 710-712). Пример скептического отношения к традиции миграции в западной литературе: Barron J. P. Milesian Politics and Athenian Propaganda c. 460-440 B.C. //JHS. Vol. 82. 1962. P. 1-6.
8. Akurgal E. The Early Period and the Golden Age of Ionia // AJA. Vol. 66. 1962. № 4. P. 369-379. CookJ.M. The Greeks in Ionia and the East. N. Y., 1963. P. 23-35.
9. Ефимов А. Е. Ук. точ. С. 5-22.
10. Huxley G. L. Op. cit. P. 15-35.
11. См. далее таблицу, систематизирующую сведения о ранней политической истории ионийских поселений.
12. Подробнее о выживании ахейских поселений на западном побережье Малой Азии и сохранении в них минойских и ахейских религиозных и культурных традиций: Лаптева М. Ю. 1) Крит и Иония во II тыс. до н.э. (мифологическая традиция и археология) // Мнемон. Исследования и публикации по истории античного мира. Вып. 3. СПб., 2004. С. 11-30; 2) Ахейцы в Ионии // Мнемон. Вып. 4. СПб., 2005. С. 23-50. Относительно минойского и ахейского наследия в Милете по данным археологии: Gorman V. B. Miletos: The Ornament of Ionia. University of Michigan Press, 2001. P. 1-31.
13. Фундаментальное исследование богатейшей легендарной традиции по ионийской миграции предпринял в 50-е гг. прошлого века французский исследователь М. В. Сакелла-риу (La migration grecque en Ionia. Athenes, 1958). См. список источников по ионийской миграции на с. 10-15 его работы.
14. О традиционной датировке Троянской войны см.: Немировский А. А. Датировка Троянской войны.. .С. 3 слл.; Sakellariou М. B. La migration grecque. P. 308-320.
15. См. предлагаемые конъектуры плохо сохранившейся строки 44 Паросского мрамора, содержащей имя Медонта и года его правления, на который приходится основание ионийских поселений: I. G., V. XII, fasc. 5. S. 105. Anm. 44.
16. Подробный анализ расчетов хронографами событий Троянской войны и особенностей используемых ими источников: Немировский А. А. Датировка Троянской войны. С. 3-18; Sakellariou M. B. Op. cit. P. 311-317.
17. Немировский А. А. Датировка Троянской войны. С. 3 слл.
18. Молчанов А. А. Социальные структуры и общественные отношения в Греции II тыс. до н.э. М., 2000. С. 179-192. См. также суждения об историической ценности и особенностях легендарной и генеалогической традиции греческого героического века: Vansina J. Oral Tradition. A Study in Historical Methodology. Chicago, 1965. P. 2-18, 141-164, 170-182, 213-215; Idem. Oral Tradition as History. Madison, Wisconsin, 1985. P. 198-199; Finkelberg M. Greeks and Pre-Greeks. Aegean Prehistory and Greek Heroic Tradition. Cambridge, 2005. P. 1-21, 37-67, 235-237.
19. Пифагор у Павсания называется потомком Гиппаса в четвертом поколении. Вероятно, это ошибка рукописи, и в оригинале было не четвертое, а четырнадцатое. См. об аналогичных ошибках в рукописях Павсания: Жестоканов С. М. Фидон Аргосский и Коринф // Мнемон. Вып. 4. СПб, 2005. С. 67.
20. FgrHist. T. I. S. 317.
21. Немировский А. И. Рождение Клио: у истоков исторической мысли. Воронеж, 1986. С.
35. См. также: Молчанов А. А. Ук. точ. C. 187. Основываясь исключительно на традиционной хронологии миграции, автор считает достоверной датой её начала первую половину XI в. до н.э.
22. Cf.: Snodgrass A. M. The Dark Age of Greece. N. Y., 2-d. ed. N. Y., 2000. P. 376-377. Автор считает, что в своих генеалогических расчетах Гекатей и Геропит были остановлены бурным потоком ионийской миграции, но определяет нижнюю границу генеалогических исчислений этих ионийцев X в. до н.э.
23. О древнейшей истории этого оракула: Parke H. W. Oracles of Apollo in Asia Minor. L., 1985. P. 1-32; Fontenrose J. E. Didima: Apollo's oracle, Cult and Companions. Los Angeles. London, 1988. P. 5-7.
24. Huxley G. L. Op. cit. P. 23-25; Lemos I. S. The Protogeometric Aegean. The Archaeology of the Late Eleventh and Tens Centuries B.C. Oxf., 2002. P. 22-23, 148-149; 199-200, 210-212; Snodgrass A. M. Op. cit. P. 64, 66-68, 90-91, 127, 157-158, 328-329, 373-377; Cf.: Akurgal E. The Early Period...P. 369; Idem. Ancient Civilizations and Ruins of Turkey. Istanbul, 1990. P. 16-17, 114; Bean G. E. Aegean Turkey. An archaeological Guide. L., 1966. P. 20; Cook J. M. The Greeks in Ionia and the East. P. 23; Idem. Greek Settlement.P. 785-786; Desborough V. R. d‘ A. Protogeometric Pottery. Oxf., 1952. P. 215-217, 221; Idem. The Last Mycenaeans and their successors. Oxf., 1964. P. 254; Ejusdem. The Greek Dark Ages. L., 1972. P. 179-180, 184, 279. Завышенные даты ионийской миграции в этих работах (X-IX вв. до н.э.) отражают начальную стадию археологического изучения ионийских поселений после Второй мировой войны. Cf.: Lemos I. S. Op. cit. P. 200 (напротив, заниженная дата миграции — конец XIII в. до н.э.).
25. Об основании святилищ ионийцами и их ойкистами в период миграции: Her., I, 148; Strab., IV, 1, 3 p. 633 (культ Посейдона Геликонского на мысе Посидий Милетского полуострова и на Панионийском холме полуострова Микале); Strab., IV, 1, 3 p. 632-633; Etym. Magn. s. v. Даьть? (святилище Артемиды в Эфесе), Her., IX, 97 (основание святилища Деметры Элевсинской на полуострове Микале).
26. Weickert C. Neue Ausgrabungen in Milet // Neue Deutsche Ausgrabungen im Mittelmeergebiet und im Vorderen Orient. B., 1959. S. 191.
27. Lemos I. S. Op. cit. P. 148. Исследовательница также допускает, что эти фрагменты керамики могли остаться от ионийского поселения протогеометрического периода; Mitchell St. Archaeology in Asia Minor 1990-98 // Archaeological Reports for 1998-1999. L., 1999. P. 150.
28. Weickert C. Op. cit. S. 191-192 (Abb. 11).
29. Lemos I. S. Op. cit. P. 221; Shipley G. A. History of Samos. 800-188 B.C. Oxf., 1987. P. 26-28. Cf.: Snodgrass A. M. Op. cit. P. 277, 410-412.
30. Parke H. W. Op. cit. P. 23.
31. Mitchell St. Op. cit. P. 148-149.
32. Об особенностях религиозной практики и способах передачи религиозной традиции в протогеометрический период см.: Согомонов А. Ю. Ремесло и святилище в Греции на
исходе «темных веков» (к постановке проблемы) // Социально-экономическое развитие древних обществ и археология. М., 1987. С. 124-133; Lemos I. S. Op. cit. P. 222-223.
33. Dietrich B.C. Tradition in Greek Religion. B., N. Y., 1986. C. 43-47, 105 (о ксоанах Геры и терракотовых вотивах в самосском Герайоне).
34. О сохранении в Ионии критских и ахейских культов: Колобова К. М. Из истории раннегреческого общества. Л., 1951. С. 42-43, 249-251; Лаптева М. Ю. 1) Крит и Иония...С. 23-30; 2) Ахейцы в Ионии. С. 28; 3) Коллегия куретов в древней Ионии // Античная древность и средние века. Екатеринбург, 2005. С. 5-12; Laumonier A. Les Cultes Indigènes en Carie. P., 1958. P. 526, 528; Luria S. Kureten, Molpen, Aisymneten // Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae. T. XI. Budapest, 1963. Fasc. 1-2. S. 31-36.
35. К числу этих причин относятся: изменение береговой линии, затягивание песком и илом или заболоченность некоторых местностей ионийского побережья, разрушение этих поселений сменяющими их архаическими, классическими или римскими городами. Пагубную роль в сохранении древних памятников Ионии сыграли многочисленные войны, происходившие в этом регионе в XIX-XX вв.
36. Greaves A. M. and Helwing B. Archaeology in Turkey // AJA. Vol. 105. 2001. № 3. P. 505-506.
37. Составлена по кн.: Coldstream /.N.Geometric Greece. L., 1977; Snodgrass A. M. The Dark Age of Greece. N. Y., 2-d. ed. N. Y., 2000; Lemos I. S. The Protogeometric Aegean. The Archaeology of the Late Eleventh and Tens Centuries B.C. Oxf., 2002, а также по обзорам археологических открытий за вторую половину XX-начало XXI в., регулярно публикуемым в “Archaeologischer Anzeiger”, “Archaeological Reports”, “American Journal of Archaeology” (статьи А. Гривса, Дж. Кука, Ст. Митчелла, М. Меллинка, Б. и В. Д. Ни-майеров, Б. Хелвинг).
38. Lemos I. S. Op. cit. P. 182-184; Snodgrass A. M. Op. cit. P. 157-158.
39. Greaves A. M. Miletos: A History. P. 77, 90; Desborough V. R. d‘ A. Protogeometric Pottery. P. 221; Lemos I. S. Op. cit. P. 3-4, 148-149, 182-184, 210-212; Snodgrass A. M. Op. cit. P. 66-68.
40. Snodgrass A. M. Op. cit. P. 158. Подробно об обряде кремации в протогеометрических погребениях Карии (Ассарлик и Дирмил) и о захоронении кремированных останков в микенских толосах пишет И. Лемас. Исследовательница считает этот материал типичным для западной Малой Азии и предполагает наличие таких же кладбищ в районе Милета и Смирны (Op. cit. P. 182-184).
41. Кобылина М. М. Милет. С. 48-49; Weickert C. Op. cit. S. 190-191, Abb. 9-10. Найденный в этом святилище обломок микенского сосуда с изображением змеи, тотемного животного Афины, наглядно подчеркивает культовую преемственность субмикенского и про-тогеометрического периодов в истории Милета.
42. См. таблицу политической истории ионийских поселений.
43. О культах, праздниках и календаре ионийцев: Bilabel F. Die ionische Kolonisation. S. 67-75, 80-118 (Милет), 162-173 (Самос), 198-200 (Теос), 211-212 (Колофон), 215 (Хиос), 243 (Фокея). Nilsson M. Griechische Feste von religiozer Bedeutung. Leipzig, 1906. S. 478-479 (каталог ионийских праздников); Graff. F. Nordionische Kulte. Religionsgeschichte und epigraphische Untersuchungen zu den Kulten von Chios, Erythrai, Klazo-menae und Phocaia. Rome, 1985. О племенной организации ионийцев: Sakellariou M.Op. cit. P. 19-302 (особенно P. 239-243, 300); Hegyi D. Op. cit. P. 30-51.
44. О святилище Посейдона Геликонского и его роли в этнической и политической консолидации ионийцев: Лаптева М. Ю. Панионий: амфиктиония, симмахия или этнический союз // Studia Historica. Вып. VI. М., 2006. C. 3-24.
45. Лурье С. Я. Язык и культура Микенской Греции. С. 206-207; Meyer Ed. Geschichte des Altertums. Bd. 3. Stuttgart, 1937. S. 398-401; Munro /.Op. cit. P. 117; Wade-Gery H. The Dorian Invasion//AJA, Vol. 52. 1948. No. 1.P. 115, 117.
46. Лурье С. Я. Язык и культура.С. 205-206; Андреев Ю. В. От Евразии к Европе С. 712 (там же, прим. 49: новейшая литература по этому вопросу); Munro /.Op. cit. P. 116,
118-120; Barron J. Milesian Politics and Athenian Propaganda c. 460-440 B.C. // JHS. Vol. 82. 1962. P. 1-6; Huxley G. Op. cit. P. 25-26.
47. Finley M. I. Early Greece: The Bronze and Archaic Ages. L., 1970. P. 81.
48. Desborough V. R. d‘A. The Last Mycenaeans... P. 245; Idem. The Greek Dark Ages. L., 1972. P. 178-180.
49. Boardman J.The Greek Overseas. Baltimor, 1964. P. 27; Roebuck C. Ionian Trade and Colonization. N. Y., 1959. P. 26-27.
50. Desborough V. R. d‘A. The Greek Dark Ages. P. 341; Snodgrass A. M. Op. cit. P. 374.
51. Cook J. M. Greek Settlement.P. 784-785. Cf.: Roebuck C. Ionian Trade...P. 31-32, 39, n.
59 (о ресурсах и техническом уровне Греции XI-IX вв. до н.э.).
52. Ленцман Я. А. Рабство в Микенской и Гомеровской Греции. М., 1963. С. 207; Desborough V. R. d‘A. Protogeometric Pottery. P. 344.
53. Лурье С. Я. Язык и культура...С. 208-211, 228-229, 251; Luria S. Kureten, Molpen, Aisymneten. S. 31-32.
54. Snodgrass A. M. Op. cit. P. 374.
55. Залюбовина Г. Т. Культ Посейдона и консолидация ионийского этноса во II — начале I тыс. до н.э. // Проблемы исследований античных городов. М., 1989. С. 48.
56. Паниасис написал поэму, в которой, как свидетельствует лексикон Свида (s.v.
Паутстьс), изложил историю ионийского переселения в Малую Азию.
57. Snodgrass A. M. Op. cit. P. 374.
58. Г. Шипли, например, опираясь на данные археологии и традиции определяет продолжительность миграции ионийцев на Самос XI-X вв. до н.э.: Shipley G. A. Op. cit. P. 26-27. См. также: AkurgalE. The Early Period...P. 369; Huxley G. L. Op. cit. P. 23-24.
59. Отмечены только те события, которые относятся к истории поселения и утверждения ионийцев на новых землях. Подробности дальнейшей политической истории ионийских полисов в XI-IX вв. до н.э., содержащиеся в легендарно-исторической традиции, см. в кн.: Huxley G. L. Op. cit. P. 47-54.
60. Такую последовательность ойкистов Теоса предлагает Павсаний. В списке ойкистов Теоса у Страбона после Афаманта следует незаконный сын Кодра, Навкл, после него афиняне Апек (Апойк?) и Дамас, а затем беотиец Герес.
61. Андреев Ю. В. Поэзия мифа и проза истории. Л., 1990 (Гл. 3 и заключение). Ср.: Неми-ровскийА. А. 1) Троя после Троянской войны. C. 60, прим. 1; 2) «Троянская дискуссия» в историографической перспективе. С. 14-43; Vansina J.Oral Tradition. A Study in Historical Methodology. Chicago, 1965. P. 2-18, 141-164, 170-182, 213-215. FinkelbergM. Op. cit. P. 1-21, 37-46.
62. Подробнее: Niemeier. B. und W.-D. Milet 1994-1995 // Archäologischer Anzeiger. B., 1997.
S. 240-241; Greaves A. M. and Helwing B. Archaeology in Turkey //AJA. Vol. 105. 2001. N 3. P. 504-506.
63. Archaeological Reports. L., 1979. P. 64; Bridges R. The Mycenaen Tholos Tomb at Kolophon // Hesperia. Vol. 43. 1973. P. 264-266.
M. Yu. Lapteva
MIGRATIONS OF IONIANS IN 12th-11thCC. B.C. IN LIGHT OF TRADITIONS AND ARCHEOLOGY
The article deals with the so called Ionian migration which took place at the end of the Greek Bronze age. Using information about Greek historical and legendary tradition, data of archaeology, the author proves that this movement was prolonged (extending during some generations of the 12th-11th cc. B.C.) and was organized from some centers of the Balkan and island Greece, one of which was Athens, the most powerful one. The author underlines the organization of the Ionian migration at the head of which were sons and grandsons of the Athenian basileus Kodros and which often was sanctioned from such famous religious centers
as Delphi and Didima. The author also marked multinational composition of migrants who realized themselves as Ionians, continuity of the Greek settlements on the earthen shore of Anatolia at the end of the second millennium BC.
© 2007 г. Л.Л. Селиванова
ДРЕВНИЕ ПИФИЙСКИЕ И СОВРЕМЕННЫЕ ДЕЛЬФИЙСКИЕ ИГРЫ
Архаическая эпоха была эпохой «общечеловеческого культурного переворота», рождения из агонального духа Древней Греции1, «греческого чуда», каковому суждено было угаснуть в эллинистическую эпоху2. В отличие от людей Востока, древние греки, сознавая трагизм и быстротечность земной жизни, не впадали в уныние, апатию и фатализм. Любя жизнь, они ценили каждый ее миг и понимали ее как героический подвиг, требующий от человека полной самоотдачи. Эта позиция непосредственно была связана с возникновением олимпийской религии. Человек в своей жизни способен на величайшие свершения, он не может избежать лишь смерти3. А.И. Зайцев говорил об «относительном оптимизме», в котором видел вторую, после агонального начала4 причину культурного расцвета Греции .
УП-У1 вв. до н.э. по праву считаются «золотым веком» греческой агонистики. Этот расцвет совпал с порой наивысшего развития Дельфийского оракула. Именно к этому времени относится исторически зафиксированное устройство панэллинских игр — Пи-фийских, Истмийских и Немейских. Участвовать в них имели право только свободные мужчины6 (однако Греции были известны и женские состязания ), полноправные граждане, чаще всего зажиточные люди и аристократы, так как ремесленник или земледелец не мог забросить хозяйство, чтобы усиленно тренироваться на протяжении года. Красивое, гармонично развитое тело было отличительным признаком свободного гражданина, а «идеалы греческой аристократии, по Гомеру, очень часто основывались на значении физической доблести» . Греческое общество было первым, известным нам, которое серьезно занималось спортом. Атлеты были знамениты в своих полисах, их чествовали в победных одах. Можно лишь удивляться, что при таком коллективистском менталитете греки совершенно не знали командных состязаний9. Священные состязания, проходящие в Дельфах, поддерживали и дополняли пифийский культ — мантику дельфийского оракула.
Когда и как возникли Пифийские игры, какова была первоначальная программа состязаний и как она изменялась, каковы были правила и возрастной ценз соревнующихся, какое значение имела победа в Пифийских играх, в чем была их особенность по сравнению с Олимпийскими и другими панэллинскими агонами, чем отличался античный спорт от современного, а также какое место занимали Пифийские игры в религии и культе дельфийского Аполлона и какова была дальнейшая судьба этих состязаний — эти вопросы будут рассмотрены в настоящей статье.
1. ПРОИСХОЖДЕНИЕ ПИФИЙСКИХ ИГР, ИХ ОРГАНИЗАЦИЯ, ПРОГРАММА,
ЭВОЛЮЦИЯ
Официальной датой проведения первых Пифийских игр считается 590 г. до н.э. В этот год длившаяся почти 10 лет Первая священная война1 закончилась11 разрушением Крисы и ее гавани Кирры12 и их присоединением к Дельфам путем посвящения этих земель Аполлону Пифийскому13. Главным итогом войны было возникновение Пилей-
