CC BY
421
УДК 82 Г17
Гадиятулаев Дибирмагомед Магомедович
Начальник управления образования администрации МР «Цумадинский район»
тел.: (928) 579-21-03
МИФОПОЭТИЧЕСКОЕ НАЧАЛО В ТВОРЧЕСТВЕ М.И. ЦВЕТАЕВОЙ
Аннотация:
В статье предпринята попытка анализа мифопоэтических особенностей творчества М. Цветаевой, которая на протяжении всей жизни не только использовала мифы разных культурных пластов в своих произведениях, но и создавала новые мифы о себе самой и своих современниках.
Ключевые слова: мифопоэтика, миф, мифологизм, символ, символизм.
«И так как все - миф, так как не-мифа - нет, вне-мифа - нет, из-мифа - нет, так как миф предвосхитил и раз навсегда изваял - все, Иловайский мне ныне предстает в виде Харона, перевозящего в ладье через Лету одного за другим - всех своих смертных детей» [1, с. 98]. Эти строки Марины Цветаевой из автобиографического очерка «Дом у Старого Пимена» свидетельствует о том, насколько мифологизировано ее мировидение. С юных лет поэтесса все воспринимала сквозь «призму всемогущего, все определяющего и все объясняющего мифа» [2, с. 45]. Страшная, все пожирающая на своем пути стихия, «дионисийское начало», ставшее в эпоху «русского реннесанса» символом жизни и смерти, этого «вечного возвращения», страсти Фед-ры, романтическая любовь Орфея к своей Эвридике, дьявольская одержимость Стеньки Разина
- все это лежит в основе цветаевского поэтического мифа. Но при этом уже существующие мифы и их традиционные интерпретации подвергаются Цветаевой переработке, творческому переосмыслению. Лишь в редких случаях она прибегает к использованию готового мифологического материала, потому что сама считает себя не «сказителем» мифов, а мифотворцем. Свои мифы, своих богов и героев она слагает сама, вдыхая в них души своих современников.
Дом профессора Цветаева, отца Марины, «был пронизан духом древней Эллады и великого Рима. Геракл и Ахилл, Ариадна и Дионис, Эвридика и Орфей, Венера и Психея - это были не просто имена, они воспринимались Цветаевой как реальные люди, ожившие сначала в сознании юной девушки, а затем в зрелом творчестве поэта» [3, с. 9].
Цветаева не принимает земной мир, который кажется ей не только несовершенным, но и неискренним. Для нее этот мир - низкий, ограниченный, бездушный и бездуховный, а эта убогая, некрасивая, скучная жизнь - прозаическое, убийственное для души и духа существование. Иное дело - мир грез и сновидений, в котором душа поэта жаждала иного бытия, «неземной реальности», тосковала по тому, чего нет и никогда не будет в этой жизни. Ее мифы были не просто мечтой, а идеалом, совершенными видениями. Тоска по отсутствующему желаемому, по несбыточному «здесь» рождает мечту о лучшем мире «там», и силой мечты творится мир цветаевских высоких и чудесных вымыслов.
В поэтическом мифе М. Цветаевой параллельно сосуществуют самые разные культурные пласты: античность, средневековье, славянский фольклор, европейский романтизм и др. Но при этом в основе ее художественной системы лежат сквозные символы, имеющие мифологическое значение в разных культурах. В поэтическом мифе Цветаевой они получают новое наполнение.
Важным отличительным качеством мифотворчества Цветаевой является и тот факт, что она легко и свободно в рамках одного произведения соединяет библейские, античные и многие другие (славянские, германские и т.д.) мифологические мотивы, между которыми она находила много общего.
Но уникальность мифотворчества Цветаевой заключается не только в ярко выраженных интертекстуальных связях и не в одновременном существовании в ее текстах мифов самых разных эпох. Особенностью мифопоэтической системы М. Цветаевой является проникновенный взгляд поэта в души своих современников, которые предстают перед нами словно высеченными из мрамора. Так, своих современников - поэтов А. Блока, В. Брюсова, М. Волошина, А. Белого и других - она часто видит в образе героев давних времен. Валерий Брюсов предстает перед ней в облике римлянина, за спиной которого - Капитолий, где восседают «брюсовские боги», «окончательно покончившие с заоблачьем и осевшие на земле» [4, с. 25]. М. Волошин напоминает ей Зевса-громовержца: «Пишу и вижу: голова Зевеса на могучих плечах, а на дре-
мучих, невероятного завива кудрях, узенький полынный веночек, <...> белый парусиновый балахон...» [5, с. 198-199].
О своих современниках М. Цветаева создает мифы, чаще всего - после их смерти, чтобы увековечить память так горячо любимых ею поэтов.
Создает М. Цветаева и свой «миф о Блоке». В ее символическом представлении имя Блока ассоциируется с камнем, который в ее миросозерцании связывается с происхождением Христа, рожденного в каменной пещере и похороненного в скале. Поэтому, согласно ее мифо-мышлению, Блок - это новый Христос, непонятый и непринятый людьми и обществом, потому что он «новый» человек, родился «мимо времени».
Творит М. Цветаева мифы, связанные с ее великими предшественниками. Например, о Пушкине и о себе, являющейся героиней пушкинских строк. Вот какой миф создает Цветаева в очерке «Мой Пушкин» под воздействием стихотворения «Бесы»: «Все страшно - с самого начала: луны не видно, а она - есть, луна - невидимка, луна в шапке-невидимке, чтобы все видеть и чтобы ее не видели. Странное стихотворение (состояние), где сразу можно быть (нельзя не быть) всем: луной, ездоком, шарахающимся конем и - о, сладкое обмирание - ими! Ибо нет читателя, который одновременно бы не сидел в санях и не пролетал над санями, там, в беспредельной вышине, на разные голоса не выл и там, в санях, от этого воя не обмирал. Два полета: саней и туч, и в каждом ты - летишь. Но помимо едущего и летящих, я была еще третьим: луною, - той, что, невидимая, видит: Пушкина, над ним - Бесов, и над Пушкиным и Бесами
- сама летит» [6, с. 33].
Каково же отношение мифа к действительности в поэтическом мире Цветаевой? Является ли миф обманом, с точки зрения самого поэта? Ответ на этот вопрос может быть таким: по отношению к жизни, к реальной действительности миф есть нечто идеальное, несуществующее; он есть творческий вымысел, поэтическая фантазия, игра воображения. По отношению же к иному плану действительности, которое есть Высший Замысел, связанный с самыми основами бытия, миф является истинной правдой о мире, ибо соответствует смыслу и назначению жизни и человека [2]. Об этом же говорил и Д.С. Мережковский: «Голыми ходят. только низшие истины, высшие - облекаются в миф, так чтобы истина сквозила сквозь «басню», как тело - сквозь ткань» [7, с. 31].
Миф, постепенно превращающийся в высокую истину, был Марине Цветаевой всего дороже: «Нет низких истин и высоких обманов, есть только низкие обманы и высокие истины» [8, т. 2, с. 298-359]. Миссия мифотворца, по ее мнению, как раз и заключается в том, чтобы низкому обману противопоставить высокую истину, опровергнуть низкий вымысел - и тем защитить, восстановить высшую правду.
Марина Цветаева всю жизнь творила миф о самой себе, об окружающем ее мире, о прошлом и настоящем. Миф в ее микрокосме - способ организации поведения и конструирование самого человека, его мировидения и миросозерцания.
М. Цветаевой миф был необходим как воздух. Прежде всего он ее излечивал от травм, наносимых жизнью. Но, с другой стороны, он ее веселил, исцелял от тоски, восстанавливал душевное и духовное здоровье, полноту бытия. Эта целительная функция мифотворчества всегда использовалась Цветаевой для залечивания самых глубоких личных ран. Недаром она всегда любила повторять изречение Овидия: «Все же промчится скорей - песней обманутый день.» [9, с. 57].
Ссылки:
1. Цветаева М.И. Избранные сочинения: В 2-х тт. Т. 2 Автобиографическая проза. Воспоминания. Дневниковая проза. Статьи. Эссе. М., 1998.
2. Ельницкая С. «Возвышающий обман». Миротворчество и мифотворчество Цветаевой // Норвичские симпозиумы по русской литературе и культуре. Т. II. Марина Цветаева. 18921992 / под ред. С. Ельницкой и Е. Эткинда. Нортфильд; Вермонт, 1992. С. 45-62.
3. Саакянц А.А. Марина Цветаева. Жизнь и творчество. М., 1999.
4. Цветаева М.И. Пленный дух. СПб., 2000.
5. Цветаева М.И. Господин мой - Время. М., 2006.
6. Цветаева М.И. Автобиографическая проза. М., 1991.
7. Мережковский Д.С. Атлантида - Европа: Тайна Запада. М., 1992.
8. Цветаева М.И. Избранные произведения: В 2-х тт. Нью Йорк, 1979.
9. Ельницкая С. Указ соч.
