CC BY
278
Политология
А.В. Грозин
Мифологизаторство в современной историографии Казахстана: политологический аспект проблемы
Как и на всем пространстве бывшего СССР, в Казахстане за годы суверенитета активное развитие получило «историческое мифотворчество». Изучение любой проблемы истории страны оказывается под прямым влиянием различных направлений «альтернативной истории». Особенностью ситуации в Казахстане является слабое противодействие распространению мифологического переосмысления истории со стороны академической науки. В республике имеет место взаимосвязь государственного идеологического строительства и научных изысканий. Доминирование мифов в дальнейшем будет означать ориентацию общества на раскол и конфликт, а не на консолидацию.
Ключевые слова: историография Казахстана, мифотворчество, стереотипы,
Н. Назарбаев, государственное идеологическое строительство.
Историческая наука современной Республики Казахстан испытывает серьезное влияние различных ненаучных веяний, которые обобщенно можно охарактеризовать как мифологизаторство. При этом изучение любой проблемы истории страны оказывается под прямым влиянием этого «нового мифотворчества».
Энергия мифотворчества, высвобожденная лозунгами превратно толкуемого методологического плюрализма и альтернативности академизму, в борьбе с подлинно научным знанием одерживает в Казахстане верх. Противостояние это, по нашему мнению, более чем общественно
значимо. Доминирование мифов будет означать ориентацию общества на понимание национальной идеи не как цели всей гражданской нации, всего общества республики, а сепаратной идеи той или иной самообосо-бляющейся группы, цель которой, в конечном итоге, все та же тоталитаристская претензия на «истину в последней инстанции», курс на «величие», если не в настоящем, то хотя бы в прошлом.
История - одно из мощнейших средств мобилизации чувства коллективной идентичности, которое способно в равной степени выступать орудием как интеграции и созидании, так и раскола общества (особенно полиэтнического казахстанского).
Теоретически можно понять и объяснить любые заблуждения и ошибки в интерпретации исторических фактов, однако вопиющие проявления их конъюнктурной фальсификации, навязывание обществу несостоятельных и прямо лживых положений, должны получать отпор от интеллектуальной части общества. Однако в Казахстане не отмечается какого-либо противодействия добросовестных ученых псевдоисследователям истории, авторам «альтернативных» историй, профанам, возомнившим себя историками. Единственным исключением до сих пор остается коллективная работа Н. Масанова, Ж. Абылхожина и И. Ерофеевой, изданная в 2007 г. Впрочем, она была издана небольшим тиражом в тысячу экземпляров, и после смерти Н. Масанова серьезных попыток противодействия псевдоисторикам в республике не предпринималось.
Объясняется «робость» казахстанских ученых перед «тюркологами» и прочими «нетрадиционными историками» рядом моментов. Как указал Нурбулат Масанов, «над нами все время довлеет какой-то комплекс неполноценности. Некоторые из нас хотят сказать, что мы такие «крутые», такие цивилизованные, самые умные, древние и красивые. Такой нарциссизм приводит к отказу от всего того, что в стереотипном мышлении считается плохим, первобытным. Дескать, кочевая культура была настолько не престижна и примитивна, что занимала в нашей истории по отношению к городской культуре и оседлому земледелию чуть ли ни третьестепенное место. Но все это неправда, это просто старые импер-ско-великодержавнические мифы. Они давно существуют и по-прежнему создаются, они очень живучи. Но я призываю своих сограждан к здравому смыслу, призываю к тому, чтобы не взирать завистливо на другие культурно-исторические парадигмы, не заимствовать чужие персонажи. Давайте глубоко изучать свою историю, культуру, своих героев. Да, это очень трудно. Да, это сложный медленный эволюционный процесс. Для этого нужно переработать многие пласты источников в виде архивных документов, статистических справочников, археологических материалов,
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
библиотечных фолиантов, кладезей устного народного творчества. Но давайте свою историю восстанавливать в том виде, в каком она реально была, и в каком она нам досталась в наследство, и которой надо гордиться» [12, с. 123]. Впрочем, такой подход требует серьезных усилий, а казахстанский вариант «фолк-хистори» [3, с. 5-8] предлагает легкие и простые пути к пониманию национальной истории.
В целом современная историография Казахстана демонстрирует исключительную устойчивость и живучесть мифологических стереотипов восприятия исторического прошлого, их способность быстро мимикрировать под воздействием новых вызовов развития общества. Процессы либерализации экономики и демократизации государственных и общественных институтов, нивелирующие этничность, групповые ценности и этические стандарты традиционной поведенческой культуры, рождают большую общественную потребность в устойчивых знаковых символах и идеалах, которые люди пытаются отыскать в героическом прошлом своей страны и своего народа. Поскольку же «непрочное» настоящее не скоро станет достаточно оптимистичным и стабильным, а светлое будущее еще долго останется очень неопределенным, в мироощущениях современных казах-станцев исторические мифы о несгибаемых героях и «внешних» злодеях, к сожалению, «обречены» на долгую жизнь.
Мифологическое переосмысление истории страны нередко создает наукообразную по форме, но крайне упрощенную в методологическом смысле схему исторической действительности, где доминируют иррациональные трактовки различных событий и процессов общественного развития с четко выраженной тенденцией гиперболизации реальных образов прошлого. Поскольку миф строится на этноцентристском восприятии мира, трактующем все события в самом выгодном для его народа свете, то он противопоставляет последний по тем или иным оценочным критериям другим народам и тем самым объективно несет в себе конфликтогенный потенциал. Важным составляющим компонентом мифотворчества традиционно являлся и является т.н. «патриотический» подход к изучению и преподаванию истории, предусматривающий освещение ее с позиции субъективных культурно-ценностных предпочтений и политических претензий своей этнической группы на значительную роль в современном мире.
Отдельно необходимо отметить, что все информационное (как и научно-культурное) поле Республики Казахстан четко поделено на две части по языковому принципу. Обе половины все годы независимости развивались параллельно, вне зависимости друг от друга. Более того, информационная продукция на казахском языке была своего рода terra incognita
„ -
медийного поля: до принятия закона, который определил минимальный 50-процентный порог вещания на государственном языке, национал-патриотическим изданиям не уделялось большого внимания.
Многие годы они существовали в рамках стереотипов еще советского времени, оставаясь в тени русскоязычной прессы и только в последнее время стали в полной мере использовать возможности медийного пространства. Благодаря этому у казахстанской аудитории практически впервые за годы независимости появилась возможность осознать непримиримую позицию воинствующих национал-патриотов. Безусловно, нельзя сказать, что абсолютно все казахскоязычные газеты занимают жесткую позицию по всем интересующим и волнующим общество вопросам: от оценки истории до различных аспектов актуальной внутренней и внешней политики. Но при этом даже беглый взгляд на контент позволяет говорить о политических предпочтениях казахскоязычного поля республики. Вот только специфика его такова, что не существует никакой возможности говорить об информационной картине: тематическая полемика обновляется крайне медленно, и темы обсуждаются из года в год по множеству раз одними и теми же людьми, в буквальном смысле одними и теми же словами. И это одна из значимых особенностей казахской прессы и «исторической публицистики».
«Историкам-публицистам» свойственны слабое знание самой истории, непонимание природы исторических источников и исторических актов, логических категорий и фундаментальных теоретико-методологических основ, профанация методов научного анализа, необоснованная переоценка отдельных данных, их произвольная абсолютизация и гиперболизация.
Зато им не занимать тщеславия и амбиций. Вот, например, как характеризует свои книги «историк» К. Данияров: «Казахское происхождение Чингисхана в написанных и изданных мною книгах доказано полностью, что открывает новую эру в написании истории Казахстана и казахского народа. Все изданные мною книги будут дополняться, но основной костяк их, бесспорно, останется в веках, и всегда будет служить главной основой при обновлении учебников по истории Казахстана... <.. .> Недалек тот день, когда подлинная историческая наука в Казахстане будет праздновать победу и написанная мною история Казахстана и казахского народа от периода гуннов до XXI века войдет в качестве учебников во все университеты, колледжи, школы Казахстана. Другой истории у казахов нет и написать историю по-другому является невозможным и немыслимым. Единственная просьба к читателям моих книг - не допустить плагиата» [6, с. 192, 194-195].
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
Кстати, с середины 2003 г. и другие казахстанские «официальные историки» заговорили о историко-этнической принадлежности Чингисхана к казахам. Обосновывается идея казахского происхождения Чингисхана тем, что якобы казахи возникли в У-УП вв. в результате объединения тюркских и монгольских племен, которые впоследствии сформировали свое владение на обширной территории, простирающейся от Черного моря до Корейского полуострова. К концу XIII в. на территории нынешней Монголии якобы проживало «казахское» племя Кият, в котором появился на свет «казах» Тимучин, объявивший позже себя Чингисханом. Впрочем, некоторые казахстанские «исследователи» и Тимура «записывают в казахи» [1].
А летом 2005 г. в Астане состоялась презентация монографии профессора университета «Кайнар»1 Еренгаипа Омарова «Краткая история казахской цивилизации». В книге выдвигается идея существования «особой кочевой цивилизации» народов, населявших территорию древнего Казахстана, отличавшейся от других кочевнических цивилизаций такой характеристикой, как «многогранность». Эта «особая казахская цивилизация» сочетала несколько хозяйственно-культурных типов, начиная от скотоводства и заканчивая земледелием. По мнению Омарова, «выращивание зерновых и огородных культур для казахов было таким же естественным промыслом, как скотоводство» [16]. Автору нового направления в науке удалось «открыть» арийские корни казахов-монголоидов: «Арийцы - далекие предки казахов и других народов, населявших древний Казахстан. Прошу не усматривать в этом попытку возвеличить казахов. Это просто факт истории народа» [16].
Отдельно следует указать на то, что в казахстанской историографии до последнего времени доминирует изучение именно дореволюционного периода истории Казахстана, а 70 лет в составе СССР у создателей «новой истории» страны пользуется меньшим интересом, чем «героическая эпоха» великих батыров и мудрых ханов.
Наиболее иррациональное и мистифицированное изложение военной и социально-политической истории Казахстана ХУП-ХК вв. развернулось на страницах казахстанской прессы, которая по массовости охвата потенциальных потребителей исторических знаний намного превосходит тиражи научных изданий. Авторами сенсационных «разоблачений» и «открытий» в области национальной истории стали в большинстве своем ультрапатриотически настроенные казахстанские журналисты,
1 Структура, которая наряду с «Международным центром кипчаковедения», является главным «рассадником» казахстанской «тюркологии».
литераторы, специалисты в области технических наук, а также представители самых разных профессий, связанные с кланово-семейным бизнесом и одержимые группоцентристскими амбициями и эмоциями.
На роль таких же «первооткрывателей» исторической истины заметно претендуют и некоторые дипломированные историки, заслужившие свои ученые степени и звания главным образом в области истории КПСС. По определению известного казахстанского историка Б. Ирмуханова, «квазипатриоты, ... вдохновляемые словами» политического руководства страны о том, что, «препарировав минувшие эпохи, тоталитаризм попытался представить прошлое казахской нации как тривиальную борьбу классов», бойцы нового идеологического фронта ринулись реконструировать новую отечественную историю, не располагая для этого ни знанием истории, ни современной теоретико-методологической подготовкой и методикой исторических исследований. Поэтому убежденность их далеко не соответствовала убедительности их аргументов» [8, с. 160].
Показательным в этом отношении является концептуальная установка А. Кузембайулы и Е. Абиля, открыто объявивших в своем учебном пособии для вузов «История Казахстана»1 войну научной историографической парадигме дореволюционного прошлого: «История казахского народа с древнейших времен и до наших дней представляет собой важнейшую часть всемирной истории, поэтому изучение ее занимает важное место в формировании исторического сознания молодежи. ...Однако в период колониальной зависимости у народа были отняты не только свобода, земля, природное богатство, уникальные памятники культуры, но и историческая память. ...История казахского народа получила освещение в основном в трудах дореволюционных, а затем советских российских авторов, в которых она трактовалась с позиции имперской великодержавной идеологии... Сегодня перед исторической наукой независимого Казахстана стоят огромные и ответственные задачи. Она освободилась от многовековых оков колонизации и обязана всеми силами формировать историческое сознание народа с объективных позиций» [10, с. 3-4].
Полностью и бесповоротно отказывая на словах в объективности дореволюционным и советским историкам как казахского, так, тем более, неказахского происхождения, создатели данного учебного пособия, тем не менее, не смогли сделать ничего лучше и больше того, как только позаимствовать из их трудов все необходимые для своей «концепции»
1 Это же пособие издавалось под названием «История дореволюционного Казахстана» в 1992, 1993, 1996, 1998 гг., под названием «История Казахстана» в 2003 г. и как «История Республики Казахстан» в 2004 г.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
исторические знания, естественно, без всяких ссылок на использованные источники, и не привели ни одного нового достоверно установленного исторического факта, который бы уже не встречался в «колониальноимперских» произведениях. Что же касается провозглашенного Кузем-байулы и Абилем так называемого «объективного» подхода к освещению национальной истории, то он представляет собой в их совместном творчестве ни что иное, как бесхитростную попытку «этнической приватизации» культурно-исторического достояния всех тюркоязычных народов Евразии, когда при описании различных крупных событий и явлений далекого прошлого назойливо муссируется один и тот же тезис о том, что все это - именно казахское и ничье больше наследие.
Метод Кузембайулы и Абиля называть казахскими все исторические реальности древнего мира и эпохи средневековья получил дальнейшее развитие в серии книг К. Даниярова, посвященных истории дореволюционного Казахстана. Объявив, по отдельным лингвистическим созвучиям имен, топонимов, этнонимов и некоторых терминов различные племена, входившие в состав раннесредневековой Монголии и позже - Золотой орды, «казахскими», а Чингисхана - «казахом» по происхождению, автор «Альтернативной истории Казахстана» и более поздних издании аналогичного характера утверждает, что только он, в отличие от всех казахстанских историков, показал «подлинную историю казахского государства». Все те историки, которые не приемлют его суждения и выводы, резюмирует Данияров, не являются «подлинными патриотами Казахстана» и должны оцениваться научной общественностью как «фальсификаторы» [5, с. 14, 23, 28]. В том же духе, хотя и с несколько завуалированными личными амбициями, высказываются и некоторые другие создатели «подлинной» национальной истории, пытающиеся агрессивно подавать свое мнение в республиканских средствах массовой информации как истину в последней инстанции.
При всей относительной маргинальности многих современных казахстанских исторических реконструкций для вненаучной историографии характерны специфические черты, отличающие мифотворчество от научного исследования. В числе таковых можно указать следующие характеристики: отсутствие у создателей исторического произведения ясного представления об истории как научной дисциплине, характере труда профессиональных историков и методах работы с историческими источниками.
Другое важное отличие мифологических сочинений от научных трудов по национальной истории состоит в характере используемых источников и методах извлечения из них исторических фактов. Для «фолк-
историков», журналистов, пишущих о «белых пятнах истории» и прочих дилетантов, создающих вненаучное знание, как правило, характерен низкий уровень общей и профессиональной историографической эрудиции и слабое знание доступных первоисточников. При ознакомлении с мифологическими публикациями сразу же бросается в глаза преимущественное использование их авторами исторической публицистики, отсутствие в работе научно-справочного аппарата вообще либо, если таковой присутствует, то большую долю в нем составляют ссылки именно на историко-публицистические произведения.
Пытаясь наполнить конкретным историческим содержанием сконструированную схему прошлого и сделать ее максимально убедительной для общественности, творцы исторической мифологии во всех странах с давних пор неизбежно сталкивались с проблемой дефицита необходимых фактов и источников, которые бы не противоречили их концепциям. Поэтому они обычно были вынуждены прибегать не только к определенным манипуляциям с историческими фактами, но и к созданию либо практическому использованию уже созданных своими единомышленниками подложных источников. Как плод «искусственного конструирования» источников подложные исторические сочинения внешне выгодно отличаются от подлинных источников и исторических трудов тем, что осторожные гипотезы заменяют образными и яркими, но вымышленными доказательствами. По этой причине многие из них обладают большой силой притяжения для обывателей и служат почвой для создания разного рода мифологических реконструкций прошлого.
Отдельно следует остановиться на оценках руководством страны роли и места интеллигенции в процессе формирования новой идеологии Республики Казахстан. В отличие от оценки властями Казахстана социума страны как межэтнической категории - «казахстанцев», в случаях, когда речь заходит об интеллигенции и ее влиянии на умонастроения общества, они говорят только о ее казахской части. Настоящий факт подтверждается стенографическими отчетами как Администрации президента страны, так и материалами СМИ Республики Казахстан. С одной стороны, это объясняется тем, что подавляющее большинство значимых фигур писателей, филологов, историков, искусствоведов, работников театра и кино из среды неказахов уже покинули страну. В то же время русскоязычная казахстанская интеллигенция почти не принимается властью во внимание и отсекается от участия в формировании новой идеологии и какого-либо участия в этносоциальной политике страны.
В своей программной речи перед представителями казахстанской интеллигенции президент Н. Назарбаев в качестве основного момента
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
выделил следующее положение: «Мы должны сегодня прямо сказать, что, к великой чести казахской интеллигенции, она все эти годы (с момента получения независимости - А.Г.) проявляла сдержанность и мудрость, не позволив выплеснуться эмоциям в призывы к оружию... Мераб Мамардашвили, известный грузинский философ, сказал в начале 1990-х годов о том, что если его народ окажется не прав, то он не будет вместе со своим народом в его неправоте. Казахские интеллигенты не ставили этот вопрос перед собой, ибо они и воплотили тот нравственный и политический выбор народа, который во многом благодаря им воплотился в нормальном, без политических битв и кровавых разборок, пути развития государства Казахстан» [14].
Подобная оценка представляется неоправданно комплиментарной. Антироссийские, антирусские настроения среди значительной части казахской интеллигенции, особенно гуманитарной, стали одним из значительных факторов духовной жизни современного Казахстана. Следует добавить, что об этом зримо свидетельствуют многократно и широко тиражируемые радикальные, в неприятии всего русского, высказывания далеко не рядовых «властителей дум страны». И историческая наука не является исключением: поиск и конструирование «фактов», свидетельствующих о якобы вековечной борьбе России против казахов и их государственности, занимает значительное место в «фолк-хистори» Республики Казахстан.
Например, известный казахстанский «писатель-историк» М. Магау-ин в последние годы активно развивает идею о «натравливании» Россией на казахов их «исторического» врага - Джунгарии, говоря о том, что «руководство производством оружия - лишь часть той огромной работы, которую проводили пленные шведские и русские офицеры. Нет сомнения в том, что они проводили образцово-показательные занятия по военному искусству Европы нового времени, давали ценные советы в ходе сражений по поводу той или иной конкретной битвы. Тучи над казахами сгущались» [11, с. 98]. Аналогичное по смыслу утверждение содержится и в «Альтернативной истории Казахстана» кандидата технических наук К. Даниярова, который писал: «Накапливая силы на северных и западных границах Казахстана для продвижения вглубь территории по Уралу, Есилю (Ишиму) и Иртышу, Российская империя, наряду с этим организовывала вторжения джунгар на территорию Казахского ханства с юга... В свою очередь она приступила к вооружению и укреплению джунгар, для чего через Кузнецк (Кемеровская область) постоянно передавала им огнестрельное оружие и посылала к ним научных специалистов» [8, с. 42].
Примечательно, что подобную гротескную мистификацию рисуют в настоящее время не только специалисты в области технических наук, писатели и публицисты, но и некоторые авторы научно-популярных и учебных изданий. Ярким образчиком такого рода может служить описание исторических предпосылок казахско-джунгарской войны 1723-1730 гг. во втором томе четырехтомной «Иллюстрированной истории Казахстана» (руководитель проекта - д-р ист. н. Б. Аяган, автор-составитель - поэт О. Жанайдаров), изданном в 2005 г. В ней полет исторической фантазии авторов настолько превзошел мифологические пассажи их предшественников, что способен повергнуть в изумление любого ученого. «Следуя доктрине Петра I о том, что «Русь должна произрастать Сибирью», дорогу в которую прорубил беглый казак Ермак, российский генштаб разработал план, по которому было необходимо ослабить два степных народа, кочевых и воинственных, лежащих у них на пути на Восток... По этому плану и был послан Иоганн Густав Ренат к калмыкам, причем с необходимым для первого времени вооружением и деньгами. В случае успешной миссии, т.е. победы калмыков над казахами, Ренату обещали свободу и вознаграждение» [7, с. 184].
Главным источником для построения всей этой мифологии послужил известный априорный тезис исследователя дореволюционной истории Казахстана 20-х гг. прошлого века М. Тынышпаева о том, что во время джунгарского нашествия на земли, населенные казахскими племенами, «военному успеху калмыков способствовал сержант шведской артиллерии Иоганн Густав Ренат, попавший в русский плен в 1709 г. под Полтавой. ...Ренат пробыл у калмыков до 1733 г., научил их плавить железную руду, лить пушки, снаряды, устроил даже типографию. В то время как калмыки под руководством Рената деятельно готовились к войне, исконные враги казахов, упоенные недавними победами Тауке-хана, забыли, видимо, о существовании опасного соседа и занялись обычными внутренними распрями, спорами и т.д.» [15, с. 187]. При этом следует иметь в виду, что Тынышпаев, хорошо знавший казахские народные предания и современную ему востоковедческую литературу о казахах, тем не менее никогда не работал в архивах вообще и с документальными первоисточниками по истории русско-казахских и русско-джунгарских отношений, в частности. Поэтому он не располагал достоверной исторической информацией ни о конкретных обстоятельствах пребывания шведа Рената в джунгарском плену, ни, тем более, о точных датах появления у ойратов новейших для того времени образцов огнестрельного оружия. Но ввиду того, что этот казахстанский исследователь в 1937 г. был репрессирован вместе с другими представителями алашской интеллигенции советским
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
режимом, все приведенные в его трудах сведения и суждения по истории Казахстана первой половины XVIII в. стали восприниматься как скрываемая от народа истина, заслуживающая абсолютной веры и не требующая никаких документальных подтверждений. На основе некритического восприятия всех изложенных Тынышпаевым историографических версий после переиздания его трудов (1992) стал формироваться миф о преднамеренном вооружении Россией ойратов и использовании Джунгарским ханством артиллерии в войне против казахов.
Говоря о казахстанской исторической науке, следует иметь в виду серьезную взаимоувязанность государственного идеологического строительства и научных изысканий в республике.
Многие процессы в сфере государственно-идеологических построений Республики Казахстан объясняются, по нашему мнению, целенаправленными, но малоисследованными шагами казахстанских властных элит в области «нового мифотворчества», призванного заменить существовавшие до 1991 г. коммунистически-интернационалистские догматы.
Особенно заметно это было в 1990-1994 гг., а нагляднее всего проявилось именно в области гуманитарных наук. Усиленно пропагандировалась необходимость резкого повышения роли казахского языка как основы консолидации казахов в качестве государствообразующего этноса. Такой взгляд первоначально наиболее часто озвучивали казахские национал-патриоты из среды научной и творческой интеллигенции и разделяющие их взгляды чиновники из тогдашнего министерства народного образования Казахской ССР и иных структур Кабинета министров.
1 октября 1992 г. в программной речи на торжественном заседании Всемирного курултая казахов Н. Назарбаев заявил: «В результате самоотверженной, упорной борьбы наши далекие предки сумели сохранить не только свою целостность и единство, но и создать в XV веке сильное Казахское ханство. Но независимое Казахское государство не смогло отстоять мир и спокойствие. Слишком многие покушались на бескрайнее богатое пространство. И, в конце концов, дивный и благодатный край, чье единство и достоинство в пору страшных потрясений отстояли мудрые бии Толе, Казыбек и Айтеке, чью честь как зеницу ока сберегли славные сыны отечества Аблай, Кабанбай, Богенбай, Наурызбай, Есет, Карасай, Жанибек, Олжабай, Раимбек, все равно очутился под пятой чужеземного насилия. В ХУШ-ХХХ веках наш народ лишился свободы и независимости. ... Колониализм царской России ни в чем не уступал, если не превосходил другие колониальные системы. Безбрежная наша степь обернулась собственностью империи. Мы оказались перед угрозой потери веры и языка, культуры и традиций» [14, с. 30]. После настолько
ясно очерченных подходов к оценке казахско-российских взаимоотношений любая иная трактовка стала неприемлемой.
При создании «суверенной мифологии» основное место отводилось и отводится историческим и филологическим дисциплинам. В значительной мере это объясняется возможностями превращения их в инструмент идеологической и политической обработки населения и личностными характеристиками Н. Назарбаева. Казахстанский лидер неоднократно публично демонстрировал интерес к различным «нетрадиционным» историческим концепциям, «номадическому традиционализму» и «метафизике Степи». Свидетельство тому и ряд его личных встреч и бесед с одним из наиболее ярких представителей «тюрк-фолк-хистори» России Мурадом Аджи - автором псевдонаучного трактата «Полынь Половецкого поля».
В начале 1999 г. вышла книга Н. Назарбаева «В потоке истории», ориентированная на формирование ядра идеологии суверенной Республики Казахстан. Основной смысловой нагрузкой этой работы стали упорные усилия подтвердить объективность и историческую обусловленность образования национального государства казахов на территории (и в границах) современного Казахстана. Сам автор очертил круг интересующих его проблем очень широко. Это «судьба последнего номадического материка в центре Евразии, национальное самосознание и тайна могильников на семи холмах, тоталитаризм и великий правитель Бейбарс, диаспоры современного Казахстана и средневековая Индия, национальная консолидация и “Алаш”». Президенту удалось ярко и образно сказать и о «железной поступи Хроноса по евразийской Степи» [13, с. 292], и о «едином пироге Великого Эля, имевшем как минимум трехслойную начинку» [Там же, с. 275] из племен кипчаков, огузов и тюркутов, и о том, что «тоталитарная государственность завела в тупик внешнеполитический компас крупнейшего европейского государства» (имеется в виду Россия - А.Г.) [Там же, с. 252], и о многом другом. Интересно, что в книге имеется масса смысловых, а иногда и текстуальных совпадений именно с текстами М. Аджи.
Переписывание непродолжительной и крайне противоречивой истории и историографии Казахского ханства и государственных образований, возникших на его обломках, превратилось в едва ли не основное занятие многих ученых республики. В научный оборот при этом отнюдь не вводятся новые документы. Государственная машина всячески пытается обосновать ряд основных тезисов.
Во-первых, приоритетность права казахского народа на этническое доминирование в рамках современного государства.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
Во-вторых, преемственность нынешнего государства Казахстан, принявшего «эстафету» от некоего «исторически» сильного и мощного казахского государства, существовавшего на этой территории.
Такие мифы необходимы власти, поскольку иллюстрируют «исторические традиции» казахстанского государства, сильной государственной власти или существования на территории Казахстана некоей двуединой «степной цивилизации» - симбиозного гибрида кочевого скотоводства и оседлого земледелия [2].
Сегодняшняя казахстанская историография представлена, в подавляющей своей массе, жанром «исторических очерков», «опытов анализа» и иной публицистики. Мифологизируя историческое сознание общества, историки, этнографы, демографы и социологи Республики Казахстан заимствуют из работ советского периода те факты, положения и выводы, которые «работают» на формирование национально ориентированных концепции. В одном из главных на сегодняшнее время обобщающем исследовании казахстанской истории - «История Казахстана с древнейших времен до наших дней. Очерк» [9] - явно прослеживается тенденция разрыва исторической преемственности. Сам жанр «Очерка» свидетельствует о том, что после полувекового существования Института истории республики, огромного количества диссертаций и трудов по различным аспектам истории Казахстана (в т.ч. фундаментальной пятитомной «Истории Казахстана», изданной в 1977-1981 гг.) историки страны возвращаются к традиции казахстанской историографии, изжитой еще в 30-40-х гг. XX века.
Что же касается казахстанских «альтернативных историков», заявляющих себя наиболее последовательными борцами с советскими мифами, то в действительности они одержимы теми же пороками гипертрофированного группоцентризма, причем преимущественно в его этницистской модификации. Безотносительно того, какими бы аспектами советского опыта модернизации они не задавались в своих публикациях, его историческая реальность всегда воспринимается ими исключительно в контексте этнического опосредования.
При таком подходе все смыслы социалистической модернизации сводятся не более как к «неоимперским амбициям советского государства», якобы «продолжавшего традиции российского самодержавия». Так, например, преимущественно сырьевой характер промышленности Казахстана объясняется не через алгоритмы, заданные всеобщей ориентацией советской экономики на чисто экстенсивные способы ее развития, а «целенаправленно осуществлявшейся колониальной политикой метрополии». Тут, кстати, не ясно, что подразумевается под «метрополией».
Если Россия, то без ответа остается вопрос, почему промышленная структура РСФСР также была представлена именно сырьевой доминантой.
К настоящему времени в Казахстане в области построения новых идеологических мифов сложилась двойственная ситуация. С одной стороны, основные «достижения» уже получили молчаливое одобрение некоторых высших руководителей страны, «канонизированы» официозной наукой Республики Казахстан. В то же время общественное сознание оказалось маловосприимчивым к подобного рода новациям. Наибольшее отторжение «переписывания» истории демонстрируют представители европейского населения республики. Да и сами творцы «новой идеологии» порой допускают «ляпы», способные вызвать не только недоумение, но и ассоциации, связанные со временем идеологического догматизма. Теперь место «трех источников и трех составных частей марксизма-ленинизма» заняли «три ветви или части единого тюркского эпоса - это как бы три кольца становления тюркской духовности в Казахстане, оставивших след в культурно-исторических архетипах современных тюркских народов, в том числе и казахского. Тюркизм-огузизм как единое вероучение опирался на мощную генеалогическую историю, на степную историологию, на родословные, возродившие племенных вождей в семье потомков Небесного отца. Это была новая степная идеология, а фактически и новая религия» [13, с. 276].
Апелляция к национальным духовным основам на совершенно новом этапе развития этноса сама по себе совершенно обоснована. Однако, по-нашему мнению, она должна: а) дистанцироваться от безудержного мифотворчества; б) опираться на достоверные и научно доказанные факты; в) строиться на элементах, консолидирующих полиэтническое общество, а не дробить его на «национальные квартиры» с «национальными историями».
Стоит указать и на такой фактор, как восприятие современной казахстанской историографии за рубежами республики. Неказахстанские историки в большинстве с пониманием воспринимают «мифотворческий бум» в республике, но, тем не менее, все чаще можно услышать тревогу по поводу того, что некогда достойно представленная в мировом научном пространстве казахстанская историография утрачивает свой вес, и прежде всего потому, что многие западные и российские специалисты воспринимают обильную мифотворческую продукцию как трансформацию исторической науки Казахстана в целом, ее деградацию.
Представляется, что для Казахстана, как и для всех постсоветских республик, остается актуальной необходимость и на научном уровне, и в широком общественном сознании больше внимания уделять проблеме критики мифотворчества в истории.
ВЕСТНИК
МГГУ им. М.А. Шолохова
Политология
Экспансия мифотворчества имеет место в различные периоды всех национальных историографий. Что, очевидно, неизбежно и естественно на определенном этапе развития любого молодого государства. Но проблема в том, что «мифотворческий» подход к истории получает широкий отклик в массовом сознании. А мифологическое переосмысление истории создает наукообразную по форме, но крайне упрощенную в методологическом смысле схему, имеющую мало общего с реальной исторической действительностью. Это не только обедняет процесс образования молодежи, не дает возможности анализировать и использовать исторический опыт, но и формирует устойчивые негативные стереотипы в восприятии окружающего мира, что может, при определенных политических условиях, стать потенциально опасным явлением. Сегодняшние исторические мифы прямо ведут к завтрашним войнам. А потому как никогда важно сознавать ответственность исторической науки и всех, кто так или иначе ассоциирует себя с ней.
Библиографический список
1. Аимбетов А. Первый человек был узбеком // Казахская правда. 2003. № 2.
2. Верк В.В. Назрело время восстановить правду и перестать обманывать наш
народ // Время, 19.07.2001.
3. Володихин Д.М., Елисеева О.И., Олейников Д.И. История России в мелкий
горошек. М., 1998.
4. Государственные символы Республики Казахстан. Алматы, 1997.
5. Данияров К. Альтернативная история Казахстана. Алматы, 1998.
6. Данияров К. О новой истории Казахстана. Алматы, 2004.
7. Иллюстрированная история Казахстана - с древнейших времен до наших
дней: В 4 т. / Авт.-сост. О. Жанайдаров. Т. 2. Алматы, 2005.
8. Ирмуханов Б.Б. История Казахстана: опыт теоретико-методологического
исследования. Алматы, 2004.
9. История Казахстана с древнейших времен до наших дней. Очерк / Аки-
шев А., Асылбеков М., Байпаков К. и др. Алматы, 1993.
10. Кузембайулы А., Абиль Е. История Республики Казахстан: Учебное пособие. Астана, 2002.
11. Магауин М. Азбука казахской истории. Документальное повествование. Алматы, 1997.
12. Масанов Н.Э., Абылхожин Ж.Б, Ерофеева И.В. Научное знание и мифотворчество в современной историографии Казахстана. Алматы, 2007.
13. Назарбаев Н.А. В потоке истории. Алматы, 1999.
14. Назарбаев Н.А. Нравственный и политический выбор интеллигенции // Казахстанская правда, 18.03.1998.
15. Тынышпаев М. История казахского народа. Алматы, 1992.
16. Тимофеев М. Казахи - прямые потомки арийцев. Этот факт можно считать реально установленным // Экспресс-К, 22.06.2005.
