CC BY
50
Габышева Т.П. ©
Аспирант, сектор эвенкийской филологии, Институт гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера СО РАН
МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДАНИЯ ЭВЕНКОВ
Аннотация
В статье рассматриваются специфические тексты эвенкийского фольклора, именуемые «мифологическими преданиям». В результате исследования, автор приходит к выводу, что присутствие мифологических черт в текстах преданий эвенков объяснимо сильным влиянием шаманских и мировоззренческих традиций в обществе эвенков
Ключевые слова: Эвенки, предания, мифы, шаманизм, традиционное мировоззрение. Keywords: Evenki, legends, myths, shamanizm, traditional outlook
Одной из отличительных черт фольклора эвенков является смешение жанровых признаков. Так, в эпической традиции эвенков наряду с героическими сказаниями присутствуют тексты «гумэ нимнгакан», совмещающие черты эпоса и сказки [2, 9]. Тоже мы можем наблюдать в отношении других жанров: мифов, сказок, а также преданий. В данном исследовании анализу жанровых признаков подвергаются мифологические предания эвенков.
Согласно определению, мифологические предания - «группа преданий, центральные образы которых и их функции в преобладающей степени сохраняют черты мифологических архетипов» [4, 277]. Соответствуя в целом приведенному определению, мифологические предания эвенков характеризуются совмещением признаков мифологического мировоззрения и следов событий современности или недавнего прошлого. В текстах таких преданий эвенков видны отчетливые признаки двух фольклорных жанров - мифа и собственно предания.
Распространенными сюжетами мифологических преданий эвенков являются тексты, сюжеты которых основаны на мировоззренческих представлениях и традициях. В рамках данной группы преданий эвенков А.Н. Варламов выделяет сюжеты, основанные на системе запретов - Одё: «Как правило, такие предания рассказывают о случаях, происшедших с людьми, нарушившими общепринятые правила социального поведения в эвенкийской среде. Распространен сюжет о братьях, нарушивших охотничьи традиции, прежде всего, бережного, уважительного отношения к объектам охоты. По сюжету предания в тайге живут братья со своей матерью. Братья очень удачливы в охоте, самоуверенны и по этой причине, перестают выполнять утвердившиеся охотничьи заповеди-одё. Они начинают добывать (т.е. убивать) больше того, что могут съесть, небрежно обращаются с добычей - разбрасывают кости, не складывают их на лабаз. В наказание дух-хозяин тайги перестает давать братьям зверя, они не могут никого добыть на охоте и умирают от голода [АЯНЦ. Ф. 5. Оп. 14. Ед. хр. 177]. Описанный сюжет предания основан на охотничьих запретах, распространенных у разных групп эвенков [1, 28].
Так же распространены предания, в основе сюжета которых лежит нарушение правила уважительного отношения к огню. Описывая сюжет таких преданий, А.Н. Варламов отмечает: «По своему содержанию предания с перечисленными выше сюжетами максимально сближаются с мифами... Тематика подобных преданий эвенков
© Габышева Т.П., 2012 г.
затрагивает в большей степени мир иррациональный, объяснимый исключительно с позиций традиционного мировоззрения и религии [1, 29].
Действительно, сталкиваясь с подобными текстами, довольно сложно определить однозначно их жанровую принадлежность - настолько в них выражено мифологическое начало. К примеру в тексте «Чакиптула», опубликованном Г.М. Василевич в сборнике «Исторический фольклор эвенков» вообще сложно однозначно трактовать принадлежность текста к какому-либо жанру. По сюжету текста у главного персонажа Чакиптулы две жены. Однажды старая жена хитростью убеждает мужа, что у его новой жены вместо ребенка рождается щенок. Чакиптула оставив жену со щенком, уходит в другие места. Тем временем, оставшаяся жена рожает сына и растит его с помощью налима. Выросший сын пускается в путь и находит отца. Отец, узнав об обмане старой жены, оставляет ее и возвращается вместе с сыном [3, 333-334]. По мнению Г.М. Василевич сюжет этого предания основывается на тотемистических верованиях, связанных с покровительством образа налима в отношении некоторых родов эвенков и кетов [3, 373].
Особенно «мифологичны» предания, о шаманах. Присутствие традиционных шаманских представлений, волшебство превращений и путешествий в иные миры, несомненно, указывает на мировоззренческое, мифологическое начало таких текстов. В то же время, нет сомнений в принадлежности текстов именно к преданиям: «С другой стороны, в таких текстах нередко встречаются признаки исторического предания -указываются названия местностей, где происходили события и другие подробности» [1, 29]. В книге «Исторический фольклор эвенков» (1966) опубликованы предания «Бакадя Момо» и «Деерок». В первом предании говорится о двух шаманах, которые поспорили о том, чьи духи-помощники сильнее. Мифологические черты данного предания проявляются в превращении героя предания Бакадя Момо в духа-мэлкэн [3, 304]. Во втором предании идет речь о шаманке, которая будучи беременной, во время камлания сумела магическим способом переложить плод в плоть мужа [3, 306-307]. Как видно из текстов, налицо совмещение мифологических признаков с признаками, указывающими на принадлежность текстов к жанру преданий.
Принадлежность к жанру преданий в подобных текстах зачастую можно определить лишь существующими деталями - указанием времени, названий родов и др. чертами, характеризующими предание: «Во времена ганальчей, еще до существования Ховоко, были шаманы. Уже после Ховоко начали узнавать предания. [Шаман] шаманил вместе со своими духами-сэвэн, превратясь в невидимку-млкэн. В то время шаманы незаметно поедали души эвенков... Были тогда шаман Чичико и шаманка Деко, а также Деерок - жена Арчамки, дочь Апчоды. Арчамка был сыном Пачаки, жил в Кежме [3, 306]. Как видим, в данном тексте мифологические шаманские представления сочетаются с отчетливыми чертами исторического предания.
АН. Варламов в рамках группы мифологических преданий рассматривает тексты о сожительстве охотника и духа-тайги в образе девушки: «К охотнику приходит красивая девушка, они начинают жить вместе и мужчина становится необычайно удачливым в охоте. Девушка просит его никому о ней не рассказывать, когда он выйдет из тайги к другим людям. Охотник нарушает ее условие, и удача уходит от него» [1, 30]. Бытование данного сюжета в среде современных эвенков А.Н. Варламов предположительно объясняет существующей социальной проблемой утери традиций брака, низкого общественного и экономического статуса охотников и оленеводов в наши дни [1, 30].
В некоторых преданиях данной группы присутствует совмещение исторических и мифологических образов эвенков. В книге «Исторический фольклор эвенков» ( 1966) приведено предание №37 «Человек и чангит», в котором образ враждебного чангита
совмещается с известным мифологическим образом, именуемым Манги. По тексту враг обозначается и как чангит и как Манги-людоед. [3, 331].
Таким образом, предания в фольклоре эвенков наряду с высокой степенью «документальности» и близким сходством с устными бытовыми рассказами, содержат отчетливые признаки мифа. Присутствие мифологических черт в текстах преданий эвенков объяснимо сильным влиянием шаманских и мировоззренческих традиций в обществе эвенков.
Литература
1. Варламов А. Н. Специфика историзма в фольклоре эвенков: дис... д-ра филологич. н. // Российская академия Наук: Сибирское отделение: Институт Гуманитарных исследований и проблем малочисленных народов Севера. - Якутск: 2011. - 430 с.
2. Варламова Г.И., Варламов А.Н. особенности эпического фольклора восточных эвенков // Сказания восточных эвенков. - Якутск: ЯФ ГУ «Изд-во СО РАН», 2004. - С. 515.
3. Исторический фольклор эвенков. Сказания и предания / Сост. Василевич Г.М. - Л.: Наука, 1966. - 400 с.
4. Словарь научной и народной терминологии. Восточно-славянский фольклор. - Минск: Наука и техника, 1993. - 480 с.
