Научная статья на тему 'Мифологема «Дом» в произведениях В. Розанова'

Мифологема «Дом» в произведениях В. Розанова Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
1203
91
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
АРХЕТИПИЧЕСКАЯ МИФОЛОГЕМА / МИКРОКОСМ / ДУХОВНАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ / ЦЕЛОСТНОСТЬ / ГАРМОНИЯ / ДОСТОВЕРНАЯ ОСНОВА ОБРАЗА / ФИЛОСОФИЯ ПОНИМАНИЯ И ФИЛОСОФИЯ ЖИЗНИ / ARCHETYPAL MYTH / MICROCOSM / SPIRITUAL CONSTITUENT / WHOLENESS / HARMONY / IMAGE RELIABLE BASIS / PHILOSOPHY OF UNDERSTANDING / LIFE PHILOSOPHY

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Кашина Наталия Константиновна

В творчестве В. Розанова тема дома особая. В традицию русской литературы символизировать образа дома писатель внёс своё содержание. Его дом мифологема, порождающая сюжет о возможности осуществления гармонии. Он награждён эпитетами «тёплый», «благословенный». Именно такой дом может стать и домашним храмом. Мемориальные квартиры Гёте, Лермонтова, посещённые Розановым, понимаются им как воплощение мировосприятия их знаменитых обитателей. В творчестве Розанова мифологема «дом» отождествляется с миром, обжитым и уютным.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Home mythologeme in works by V.Rozanov

In V. Rozanov's creative work, the home theme is special. Into tradition of the Russian literature to symbolize home image, the writer has brought the maintenance. His home is a mythologeme, generating a plot about possibility of realization of harmony. It is awarded by epithets "warm", "blessed". Such home can become temple. Goethe's, Lermontov's homes visited by Rozanov were understand by him as an embodiment of attitude of their well-known inhabitants. In Rozanov's creative work, mythologeme "home" is identified with the world which has been rendered habitable and cozy.

Текст научной работы на тему «Мифологема «Дом» в произведениях В. Розанова»

УДК 1 (091)

Кашина Наталия Константиновна

кандидат филологических наук Костромской государственный университет им. Н.А. Некрасова

МИФОЛОГЕМА «ДОМ» В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ В. РОЗАНОВА

В творчестве В. Розанова тема дома особая. В традицию русской литературы символизировать образа дома писатель внёс своё содержание. Его дом — мифологема, порождающая сюжет о возможности осуществления гармонии. Он награждён эпитетами «тёплый», «благословенный». Именно такой дом может стать и домашним храмом. Мемориальные квартиры Гёте, Лермонтова, посещённые Розановым, понимаются им как воплощение мировосприятия их знаменитых обитателей. В творчестве Розанова мифологема «дом» отождествляется с миром, обжитым и уютным.

Ключевые слова: архетипическая мифологема, микрокосм, духовная составляющая, целостность, гармония, достоверная основа образа, философия понимания и философия жизни.

Йм является архетипической мифологемой, в которой издавна читалась идея защищённости, тепла и уюта, микро-сской литературе середины XIX века именно с этой мифологемой связан мотив неблагополучия. При этом возможно отождествление: Дом - Мир - Целостность - Г армония, потеря же их приводит к душевному оскудению и бездуховности.

Так в поэме А. Фета «Две липки» (1856 г.) смерть героини означает необратимую утрату духовной составляющей жизни самого героя, воплощающего слепую непро-(или нео-) священную волю. Одинокая могила героини в запустенье, но разрушен и сам дом:

А серый дом, угрюмый и пустой,

Стоит давно с безмолвием гробницы. [5, с. 499] Образ безжизненного дома красноречив: скривившийся балкон, половицы, прорастающие тонкой травой шаткие ступеньки и зыбкие перила. Дом, лишённый души, умирает, рассыпается.

В стихотворении «Пустой дом» А. Толстого дом сопричастен жизни некогда знатного рода: Стоит, опустелый над сонным прудом,

Где ивы поникли главой,

На славу Растреллием строенный дом,

И герб на щите вековой

И только верный «старый служитель» с тоской ждёт молодого хозяина:

И ловит вдали колокольчика звон,

И ночью с одра привстаёт...

Напрасно! всё тихо средь мёртвого сна, Сквозь окна разбитые смотрит луна,

Сквозь окна разбитые мирно глядит На древние стены палат;

Там в рамках узорчатых чинно висят Напудренных прадедов ряд Их пыль покрывает, и червь их грызёт. Забыли потомки свой доблестный род! (1849 г.)

[4, с. 314 - 315].

И в поэтических текстах, и в прозаических можно найти внушительный ряд подобных примеров. Однако, все они литературны по своей природе: это образы, позволяющие выразить конкретное и определённое содержание. В розанов-ских текстах образ дома - реальность, переживаемая автором, становящаяся мифологемой. Это становление, казалось бы, протекает во времени: дом в Костроме, на Боровом пруду, с которым связано неблагополучие, а затем - дом «бабушки», в котором жила его вторая жена.

В «Русском Ниле» В. Розанов вспоминая о Костроме, городе своего сиротского детства, называет её дождливой. Серый непрекращающий-ся дождь - это не метафора, а реальность, как это следует из печати тех лет. В этой документальности и заключается особая природа розановских образов: они создаются на глубоко достоверной основе. Автор воспринимает и фиксирует явления мира, и уже затем они, сами по себе, оказываются наполненными символическим смыслом. В восприятии читателя мелькают одна за другой картины: холодный бесприютный дом, где постоянны ссоры, где дети не чувствуют матери. В. Розанов, рассуждая о матери, вспоминал, как хотели жаловаться на неё в полицию, «обсуждали это, на брёвнах - был “сруб” по соседству» [2, с. 241].

Детали, которые фиксирует автор, обладают значительным символическим потенциалом: упомянутое почти вскользь обстоятельство, оставшееся, казалось бы, случайно в памяти авто-

© Кашина, Н.К., 2011

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2011

105

ра, реализуется как символ в контексте розановс-кого мифа - обсуждение происходило не в самом доме, а на срубе (самом начале) будущего соседского дома.

Несчастье (нет счастья) - основной мотив воспоминаний детства: «Но на наш “не мирный дом” как бы хорошо повеяла зажженная лампадка. Но её не было (денег не было ни на масло, ни на самую лампадку).

И весь дом был какой-то - у!-у!-у! - тёмный и злой. И мы все были несчастны. Но что “были несчастны” - я понял потом. Тогда же хотелось только “на всех сердиться”» [2, с. 241].

Приведённые фрагменты не являются частью дневниковых заметок или мемуаров, это фрагменты самостоятельных и новых для литературы текстов. Определить их жанр чрезвычайно сложно при всём многообразии вариантов: это не миниатюра, не афоризм и не лирическая зарисовка -перед нами текст мифологической природы. Сюжетная логика такого текста строится по синтаксическому принципу не подчинения, а соподчинения. Временной аспект отсутствует. Эти два дома - интимное пространство, в котором жила душа автора-героя, его овеществлённое, воплощённое мировосприятие.

Дом как интимное пространство человека толкуется В. Розановым в очерках «Домик Лермонтова в Пятигорске» и «В домике Гёте». Описывая своё знакомство с местом, где жил Лермонтов, автор размышляет о свойствах памяти, точнее - о памятниках: «Слишком мы христианская нация, чтобы нам удавалось это языческое увековечение: “бронзовая хвала” <...> Что лучше простого креста над могилой или часовенки возле могилы? что лучше простой записи в “поминанье” <.> И вот ещё такое вечное сохранение жилища, где он жил» [2, с. 443]. «Мне кажется, - пишет В. Розанов, - что ценность и интерес Лермонтовского домика и сада будут всё возрастать со временем» [2, с. 442].

Рассматривая помещения, мебель, вещи, книги в доме великого Гёте, автор их словно обживает. Самой уютной комнатой дома он назвал комнату «субботнего чаепития» фрау Гёте: «Вечер субботы, очевидно, проводился во Франкфурте так же уютно, семейно и тепло, как и у нас “канун праздника”» [3, с. 491]. Однако Розанова занимает не сам по себе дом знаменитого человека, а возможность найти в нём черты своего, родного. Так лермонтовский домик стал для него

особенно близок после того, как у живущего там нового хозяина обнаружилась костромская святыня - икона Федоровской Богоматери, а сам старичок, напомнивший Максима Максимовича, оказался, как и Розанов, костромичом. Ещё красноречивее выглядят слова о гётевском кабинете: «Деревянный стул перед письменным столом, как и комод в “чайной фрау Гёте” и вообще вся мебель - деревянная, толстая, широкая, где возможно - “пузатых”, выпуклых форм. И, глядя на неё, без труда, немного укорачиваешь мысленно мебель в “мамашиных комнатах” раннего детства и тогда узнаёшь в ней всё “родное”, “былое”...» [3, с. 493].

Эта «подгонка» мира под себя и является смыслом писания для В. Розанова: сделать мир обжитым, своим пространством, чтобы затем увидеть его универсальность. Именно таким универсальным основанием и стал для него дом. Именно там есть «свой угол», а если оказываешься в другом, возможно чужом, доме, то необходимо этот угол сделать своим (так создавал своё пространство Розанов в салоне Мережковских).

Смысл розановского «уединения» отнюдь не только в стремлении к «домашнему» теплу, которое спасает от холода улицы. Розановский дом является также домашним храмом. В произведениях писателя присутствует точная картина обстоятельств, при которых совершается домашняя молитва. При этом следует подчеркнуть, что тихая молитва в доме явно предпочтительнее молитвы в людном храме.

Тепло дома является противоположностью остывающего мира, что вполне адекватно представляет архетипическое противопоставление Космос - Хаос, Хаос мирового распада и уютный, заботливо оберегаемый домашний Космос.

Однако космос этот не первозданный, а благословенный: «И жизнь очень бедна. И люди очень бедны, - описывает Розанов дом «бабушки», -Но никакой тоски, черни, даже жалоб не было. Было что-то “благословенное” в самом доме, в деревянных его стенах, в окошечке в сенях ... В глупой толстой Марье (прислуге), которую терпели, хотя она глупа, - и никто не обижал.

И никто вообще никого не обижал в этом благословенном доме» [2, с. 242].

Неоднократно употреблённое слово «благословенный» появилось далеко не случайно. Кроме указанного в «Полном церковно-славянском словаре» значения «похваленный, прославлен-

106

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2011

ный, сопровождаемый благословениями» автор поместил и другое пояснение со ссылкой на Евангелие от Матфея и книгу Бытия: «будет особенное благодатное общение Бога с потомством Сима» [1, с. 44]. Благословенный дом, обретённый Розановым, призван был стать местом для его обращений к Богу. Заметим, что дом в данном контексте принимает значение мифологемы, основанием для рождающегося мифа, когда происходит открытие - новое восприятие мира: «Я был удивлён. Моя “новая философия”, уже не “понимания”, а “жизни”, - началась с великого удивления.» [2, с. 242]. Через несколько строчек автор повторяет: «“Как могут быть синтетические суждения а priori”: с вопроса этого началась философия Канта. Моя же новая “философия” жизни началась не с вопроса, а скорее с зрения и удивления: как может быть жизнь благородна и в зависимости от одного этого - счастлива; как люди могут во всём нуждаться <.> и жить благородно и счастливо...» [2, с. 242].

Отметим, что в приведённом фрагменте присутствует модель важного этапа в истории европейской философии: упоминание Канта, противопоставление его новой, собственно розановс-кой («Моя новая “философия” жизни») удивительно совпадает с появлением новой философской парадигмы, где слово философия употреблялось без кавычек. Напомним, что это новое направление родилось в немецкой философии ещё в конце 18 века, когда впервые был употреблён сам термин. Синонимами ему были «практическая философия», «жизненная мудрость», «наука о жизни». Классическому логическому доказательству в этом направлении противопоставлялся опыт и переживание истины. Представители «философии жизни», среди которых называют Шлегеля, Риккерта, Ницше были единодушны в том, что их философия должна рождаться из самой жизни, а отсюда и первостепенное значение непосредственного переживания, которое и являлось, по сути, вживанием в объект позна-

ния, где жизнь приобрела статус сущности мира. Так рождалось новое представление о смысле жизни, а мир приобретал целостность, жизненность, и систему ценностей.

Эта новая философия нуждалась в адекватной форме выражения. Такой формой изначально стал афоризм, а затем появились и более сложные по структуре произведения, как, например, «Так говорил Заратустра» Ницше. Вряд ли есть смысл устанавливать непосредственную связь розановского понимания философии с направлением «философия жизни», но типологические совпадения, безусловно, очевидны. При всём многообразии представителей этого нового направления, оно неизбежно актуализировало мифологическое мышление, порождая интенсивный мифологический процесс в культуре. Обретя свою философию «жизни», В. Розанов вступил окончательно в мифологическую пору, о чём совершенно справедливо свидетельствовали его исследователи. И в этом мифе первостепенное значение принадлежало символу гармоничного Космоса - Дом.

Библиографический список

1. Дьяченко Г. Полный церковно-славянский словарь. - М.: Посад, 1993. - 1120 с.

2. Розанов В.В. О себе и жизни своей / сост., предисловие, коммент. В.Г. Сукача. - М.: Моск. рабочий, 1990. - 876 с.

3. Розанов В.В. Сочинения: Иная земля, иное небо... Полное собрание путевых очерков, 18991913 гг. / сост., коммент. и ред. В.Г. Сукача. - М.: Танаис, 1994. - 736 с.

4. Толстой А.К. Смерть Иоанна Грозного; Царь Фёдор Иоаннович; Царь Борис; Стихотворения / вступ. статья и примеч. А. Тархова. - М.: Худож. лит., 1988. - 527 с.

5. ФетА.А. Сочинения. В 2-х т. Т. 1. Стихотворения; Поэмы; Переводы / подгот. текста, сост., коммент. А.Е. Тархова. - М.: Худож. лит., 1982. -575 с.

Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 3, 2011

107

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.