CC BY
99
Фольклористика
УДК 398 (470.621)
ББК 82.3 (2=Ады)
К 88
Куёк А.С.
Кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований, e-mail: asfar_52@mail.ru
Мифические образы уда и джьтэ в адыгском нартском эпосе
(Рецензирована)
Аннотация:
Предлагается новое понимание мифических образов уда и джынэ в героическом эпосе адыгов «Нартхэр» через призму сравнительного анализа нартских сказаний и других фольклорных произведений. В исследовании выявлены механизмы эпического воздействия и влияние волшебного эпоса на формирование мифических образов неподвластных человеку сил. Описан процесс перехода мифического героя в эпический и его определенная трансформация под влиянием волшебного (сказочного) эпоса. Отмечается, что уд является мифическим существом, перешедшим в нарт-ский эпос и далее ставшим сказочным персонажем. Даны определения данных бзэд-жэнадж (злоносители-злотворители) и показано, что в адыгском фольклоре они олицетворяют темные силы, с которыми приходиться бороться герою. Описаны структурные ситуации, доказывающие, что уды и джынэ нередко несут разные функциональные нагрузки, и по отношению к человеку представлены иногда бинарно. Обозначены теоретические проблемы, связанные с исследованием данного феномена, установлено, что изучение мифических образов уда и джынэ имеет существенное значение в изучении мифологии и нартского эпоса адыгов.
Ключевые слова:
Мифология, бзэджэнадж, уды, Нэгучица, Цэ1унэж, Тамбыр, магия, колдовство, плеть уда, джынэ, белые джины, черные джины.
Kuyek A.S.
Candidate ofPhilology, Leading Scientist of the Adyghe Republican Research Institute of the Humanities, e-mail: asfar_52@mail.ru
Mythical images of Ud and Dzhyne in the Adyghe Nart epos
Abstract:
On the basis of the comparative analysis of the Nart legends and other folklore works, the new understanding of mythical images of Ud and Dzhyne in the heroic epos of Adyghe «Nartkher» is proposed in this paper. This study shows the mechanisms of epic effect and influence of the magic epos on formation of mythical images of forces not subject to the person, as well as the transition of the mythical hero to epic and its certain transformation under the influence of the magic (fantastic) epos. Ud is noted to be the mythical being which passed into the Nart epos, having become further the fairy tale character. Data on bzedzhenadzh
(malice bearers - harm creators) are identified; in the Adyghe folklore they personify powers of darkness with which the hero has to fight. The author describes the structural situations proving that Uds and Dzhynes often bear different functions and are presented in relation to the person sometimes in two ways. The theoretical problems related to research of this phenomenon are designated. It is inferred that studying mythical images of Ud and Dzhyne is of essential significance for research of mythology and the Nart epos of Adyghes.
Keywords:
Mythology, bzedzhenadzh, Ud, Neguchitsa, Tseunezh, Tambyr, magic, sorcery, Ud's lash, Dzhyne, white gins, black gins.
В адыгском фольклоре фигурируют различные мифические существа, которые обозначаются одним общим термином - бзэджэнадж (злоносители-злотворители). К таковым относятся злые духи: колдуны, вампиры, черты, ведьмы, джины и т.д. В нартских сказаниях в основном фигурируют уды «ведьмы» и джынэ «джины».
Образ уда более характерен волшебному адыгскому эпосу, нежели героическому, хотя сперва он был мифическим героем, затем перешел в нартский эпос, и лишь потом стал сказочным персонажем. В борьбе с ним проявляется противоборство добра со злом, человека с силами, обладающими магией перевоплощения. Здесь важно различать способность к перевоплощению во имя добра или наоборот.
И нартские герои обладали даром чародейства, скажем Сэтэнай гуащ, которая могла предугадывать будущее, обладала знаниями, которые были недосягаемы для других нартов: влиять на погоду, иногда наслать туман, умело использовала травы и т.д. За эти способности иногда ее называли уды, но все это она делала, чтобы помочь нартам, а уды, наоборот, чтобы наиболее удачно бороться с ними.
Уды в героическом эпосе обладают способностью магии, колдовства, сглаза, могут наводить порчу, но и обладают невероятной силой. Они могут «...заколдовать человека, животное, предметы, вызывать пургу, насылать туман и т.д. Колдовством или другим приемом, например, одним плевком или ударом волшебной плетью они могут превратить челове-
ка в осла, собаку, лошадь, вола, даже в камень. .. Уды могут либо превратить человека в какое-нибудь животное, либо сами могут принять облик любого животного или зверя. По этой причине борьба героя с ними приобретает колоссальное напряжение. Порою уды превосходят человека хитростью, изворотливостью, а иногда и умом. Изобретательность уда не имеет предела, и она всегда направлена против человека» [1: 180].
Еще в научной этнографической литературе дореволюционного периода мы встречаем упоминания об удах. Об их существовании в адыгской мифологии писали Сталь, Люлье, Н. Дубровин, С. Хан-Гирей, Адиль-Гирей Кешев (Каламбий), А. Шорганов и другие. Авторы верно охарактеризовали образудов, подчеркнув, что возникновение общенародных бедствий люди видели в злых деяниях удов. А. Шор-танов утверждает, что «в адыгской мифологии все уды женщины» [1: 180], что нам кажется спорным. Еще М. Рижский писал, что во время экспедиции в шапсуг-ский район Причерноморья им «... указывали на некоторых стариков, как на бывших удов...» [2: 70]. В селе Кунчукохабль нам называли мужчин, которых якобы уличили в колдовстве и которые были замечены в темное время суток во время их полета. В народе сохранилось устойчивое изречение о том, что «люди все знают, даже удов, которые летают ночью».
А вот в нартском эпосе удами являются только женщины. Эти мифологические существа вошли в нартские повествования из древних мифов, где
были представлены в образах героинь и женщин-иныжей (иныжъ - великан). Такова, например, огромная женщина в нартском предании «Как Канж женился». Она живет у пропасти, в пещере, со своей дочерью. Груди ее были заброшены за спину и свисали до земли. Огромной железной палкой, служившей иглой, и толстым арканом вместо нитки, она зашивала трещину в земле.
Нарт Канж стал перед выбором: уйти незаметно, но была опасность, что она его увидит, догонит и съест, а подойти к ней незаметно было сложно. Но он решился и подошел к ней сзади, коснулся губами груди женщины. Этот ритуал в нартском эпосе, да и во всем фольклоре, означал, что она должна была признать его сыном. «Как жаль, что ты успел выпить моего грудного молока, прежде чем я тебя увидела, - сказала с сожалением великанша. - Да ослепнут мои глаза, что не увидели тебя! Теперь ты стал мне сыном и убивать тебя не могу, помогу чем смогу» [3: т 5, 20]. Так она усыновила нарта, затем отдала ему в жены свою дочь, которая также обладала способностями уда.
Данный мотив усыновления широко распространен в нартском эпосе и в фольклоре. Можно привести пример, когда нарт Саусэрыко отправился к мифической старухе Цэунэж, которая имела табун волшебных лошадей. Он также подкрался к ней сзади, приложил губы к грудям, перекинутым за спину. Старуха традиционно говорит: «Да ослепнут мои глаза, что тебя не увидели!» А Саусэрыко говорит: «Дай Бог, чтобы глаза, что не увидели меня, стали еще лучше видеть!». После этого Цэунэж поинтересовалась, что беспокоит нарта Саусэрыко и выразила готовность ему помочь [3: т.2, 58].
По разным версиям эпоса, жена Кан-жа, родила девять сыновей, но все они погибли в пламени очага (по наргским обычаям женщина рожала над очагом - А.К.). Когда ребенок падал в очаг и не мог выбраться оттуда, она не доставала его и
тот погибал. Здесь прослеживается мотив, приписывающий уду способность губить своих детей. В этом плане образ жены Канжа Нэбгырэй похож на древнегреческого Крона, также губившего своих сыновей. Но здесь нужно учесть, что эпическая героиня не доставала своих детей из огня только по одной причине - она считала их недостойными быть ее сыновьями.
Сэтэнай гуащ по просьбе нарта Канжа помогла родить десятого ребенка - нарта Шэуая. Она не смогла удержать в подоле своего платья родившегося ребенка, который падал в очаг, настолько он был тяжелым. А тот, опустившись на горящие угли, не стал плакать, разгреб их и, усевшись на горячую золу, начал играть ими. Тогда Нэбгырэй сказала: «Этот будет мне достойным сыном, сыном нартов!» [3: т.5, 23-24]. Позже возмужавший нарт Шэуай встречает свою будущую жену, красавицу Шхацшуце, которая так же, как и Нэб-гырей заботится о нартах, и «...обещает нарту Шэуай, что она своим светом будет освещать дорогу нартам» [4: 136].
Уды в нартском эпосе обладали способностью не только перевоплощаться во что угодно, но могли обратить человека во что угодно. Например уд, возлюбленная нарта Саусэрыко в нартском предании «Шэбатныко и Сусэрыко», рассердившись на нарта, превращает его в собаку. Нарт в облике пса, охраняет больную женщину, которую по ночам посещает уд и пьет ее кровь. Здесь надо отметить, что уды действуют чаще всего ночью. Способность уда перевоплощаться породила поверив, что как бы ты не остерегался его, он все же проникнет в закрытое помещение: через щели, дымоотводную трубу, крышу. Так и ^Э-женщина проникает через домо-ход в комнату, где лежит больная. Здесь ее поймал Саусэрыко. Он заставил ее вернуть кровь женщине и отпустил с условием, что она больше не будет ее беспокоить. Когда возлюбленная нарта в очередной раз превращает его в петуха, уд, которую он отпустил, помогает ему достать волшебную
плеть и вновь стать человеком. Саусэры-ко сам воспользовался плетью и превратил свою возлюбленную в ослицу, а её жениха в осла. Так он отомстил своей злой возлюбленной [3: т.3,198-199].
Уды в нартском эпосе перевоплощаются не только в разных животных, но и в предметы. Так, уд Барымбух поочередно превращалась то в шелковые путы, то в плетку, то в золотой шлем, чтобы нарт Саусэрыко их подобрал. Его предупреждали, чтобы по дороге он ничего не трогал, но золотой шлем настолько был красив, что Саусэрыко не выдержал, поднял и надел на голову. Этого не одобрил его конь Тхожий, но нарт его не послушал и начал обсуждать с ним их уязвимые места. Конь опять был против, но не смог ослушаться нарта и сказал, что его уязвимое место - это внутренняя сторона его копыт, а у Саусэрыко - бедра. Как только об этом услышала Барымбух, она слетела с головы нарта, направилась к его врагам и сказала, как можно погубить коня Саусэрыко и его победить.
А взгляд уда Тамбыр настолько был тяжелым, что все, на что она обращала свой взор, превращалось в камень. Поэтому ее держали в подземелье и не выпускали. «Тамбыр посмотрела на нарта Га-рашикофа и тот превратился в камень...» [3: т.2, 248-249].
Чаще всего основным оружием уда являются магия и колдовство. Она не только непосредственно общается с жертвой, но и воздействует на расстоянии через волосы, ногти, предметы, к которым он прикасался.
У адыгов было поверие, что каждую раннюю весну уды на кошках, собаках, кабанах, даже на крысах и других животных и зверях слетаются на шабаш к Соубай 1уашъхь - «Соубайуасх», высокому холму, который находился в верховьях реки Убын в Причерноморской Шап-сугии. До этого они все отчитывались перед главным удом о том, что они сделали за год, потом всю ночь ели, пили, беснова-
лись и на рассвете разлетались.
Здесь примечательно, что каждый уд забирал с собой мешок, в них находились или земные блага, или что-то вредное для людей. Не всем доставались эти мешки и, как писал Л. Люлье, «...те изуддов, которым не досталось мешка, гонятся за другими, стараясь отнять у них оные»[5: 35]. Соубай 1уашъхь как холм удов, считался местом, куда человек не имел права доступа.
Английский корреспондент газеты «Тайме» Дж.А. Лонгворт в 1839 году провел год среди черкесов и написал об этом холме. Холм удов был расположен между Пшадом и Адхенкумом. «Этот холм, подпирающий небо вон там, слева, принадлежит дьяволу, - рассказывал ему хъад-жэ - «хаджэ» (мусульманин, посетивший Мекку - А.К.). - Да, .. .дьяволу принадлежит каждый фут этого холма, и хотел бы я видеть того человека, который принесет хоть прутик из лесу на его вершине или посеет что-нибудь на его склоне» [6: 543].
Следует отметить, что адыги, отмечая наступление своего Нового года, который они называли «время, когда головы годов расходятся», с наступлением темноты вешали две небольшие веточки самшита на входную дверь изнутри, что оберегало их от нечистой силы, которая начинала активно летать ночью. Уды похожи на русских ведьм, осетинских зэдов и дауагов.
В нартском эпосе редко, но встречаются эпизоды контактов нартов с джинами. Они жили среди них, общались, даже вместе ходили в набеги. Так в предании «Как Саусэрыко делился с нартами» повествуется о том, как нарты напали на укрепление Гуд-Гуд и вернулись с богатой добычей. Саусэрыко знал о предстоящем походе, но не пошел с ними, потому что знал многих в этом укреплении и его хорошо знали. Нарты попросили его поделить добычу. Джины, которые были в группе, обладали способностью предугадывать будущее и они сказали, что Саусэрыко неправильно поделит добычу. По приказу
Саусэрыко их привязали к дереву и не давали им говорить, пока он не поделит все. Когда Саусэрыко ушел и освободили джинов, они сказали: «Вы, глупые нарты, не знаете, что самое главное богатство укрепления Гуд-Гуд - волшебную плеть, которой ударишь по кожаному 1анэ - «анэ» (1анэ — столик трехножка - А.К.) и по желанию на нем появится любая еда, и пара обуви, позволяющая передвигаться по воде - забрал Саусэрыко!»[3: т.2,246-248].
В отличие от уды, джынэ делятся на белых, добрых, позитивно настроенных к людям, и черных джинов, постоянно стремящихся сделать зло. Белые джины помогали людям познать тайные лечебные свойства трав, в том числе и от сглаза, порчи, наводимых удами.
С бзэджэнаджэ, особенно с удами люди связывали определенные несчастья (падеж скота, эпидемические вспышки различных болезней), считая, что именно они их вызывают. В таких случаях проводил-
ся ритуал очищения души от вселившегося злого духа. Данный ритуал детально описан Сталем, Хан-Гиреем и др. исследователями.
В заключение хотелось бы отметить, что среди различных мифических существ бзэджэнадж в нартском эпосе чаще всего фигурируют уды, меньше, но и джынэ. Образ уда более характерен волшебному адыгскому эпосу, нежели героическому, хотя сперва он был мифическим героем, затем перешел в нарт-ский эпос, и лишь потом стал сказочным персонажем. В борьбе с ним проявляется противоборство добра со злом, человека с силами, обладающими магией перевоплощения. Надо отметить, что адыги были больше всего пассивны в борьбе с удами, но все же, в конечном итоге, победу одерживал человек. Это свидетельствует о вере народа во всесильность доброго начала над злым. В отличие от удов, джины представлены белыми или черными в зависимости от их деяний.
Примечания:
1. Шортанов А.Т. Адыгская мифология. Нальчик: Эльбрус, 1982. 194 с.
2. Рижский М. О культе Шибле у шапсугов. Демонологические представления шапсугов // Религиозные пережитки у черкесов-шапсугов: материалы Шапсугской экспедиции 1939 г. / под ред. С.А. Токарева, Е.М. Шиллинга: сб. науч. студ. работ. Вып. 17. Этнография. М., 1940. С. 49-50, 66-70.
3. Нартхэр = Нарты: Адыгэ эпос / Зэфэзыхьысыжьыхи зэхэзгъэуцуагьэхэр, ублэп1э очеркымрэ комментариехэмрэ зытхыгъэр А. Хьэдэгъэл1э. Мыекьуапэ: Краснодар крайисполкомым хэутынымк1э и Гъэ1орыш1ап1э и Адыгэ хэку типографие: Т. 1-УП. Т. 1. 1968. н. 320; Т. 2. 1969. н. 354; Т. 8. 1970. н. 354; Т. 4. 1970. н. 309; Т. 5. 1970. н. 336; Т. 6. 1971. н. 322; Т. 7. 1971. н. 428.
4. Куек А.С. Пако в мифопоэтике адыгов // Вестник Адыгейского государственного университета. Сер. Филология и искусствоведение. Майкоп, 2014. Вып. 3 (145). С. 132-137.
5. Люлье Л.Я. Верования, религиозные обряды и предрассудки у черкес // Записки Кавказского отдела ИРГО. Кн. 5. Тифлис, 1927.
6. Лонгворт Дж.А. Год среди черкесов // Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов 12-19 вв. / сост., ред. пер., введ. и вступ. ст. к текстам В.К. Гарданова. Нальчик: Эльбрус, 1974. 635 с.
References:
1. Shortanov А.Т. The Adyghe mythology. Nalchik: Elbrus, 1982, 194 pp.
2. Rizhsky M. On Shible's cult of Shapsugs. Demonological conceptions of Shapsugs.
- In the book: Religious remnants of Circassian Shapsugs: materials of the Shapsug expedition of 1939 / ed. by S.A. Tokarev, E.M. Shilling. Coll. of students' scientific works. Iss. 17. Ethnography. M., 1940. P. 49-50, 66-70.
3. Нартхэр /The Narts/. Адыгэ эпос. Зэфэзыхьысыжьыхи зэхэзгъэуцуагьэхэр, ублэп1э очеркымрэ комментариехэмрэ зытхыгъэр Хьэдэгъэл1э Аскэр. - Мыекъуапэ, Краснодар крайисполкомым хэутынымк1э и Гъэ1орыш1ап1э и Адыгэ хэку типографие. v.l-UP. -п.2424; vol. 1, 1968. -n.320; vol. 2, 1969. -n.354; vol. 8,1970, - n.354; vol. 4, 1970, - п. 309; vol. 5, 1970. - п. 336; vol. 6, 1971. - п.322; vol. 7, 1971. - п.428.
4. Kuyek A. S. Расо in mythopoetics of Adyghes // Bulletin of the Adyghe State University. Ser. Philology and the Arts. Maikop, 2014. Iss. 3 (145). P. 132-137.
5. Lyulye L.Ya. Circassians' beliefs, religious ceremonies and prejudices. - West Caucasus. IRGO dep., Book 5. Tiflis, 1927.
6. Longworth J. A. A year among the Circassians. - Coll.: Adyghes, Balkars and Karachays in the news of European authors of the 12-19 centuries / Сотр., transl., foreword and introductory articles to texts by V.K. Gardanov, Nalchik: Elbrus, 1974, 635 pp.
