CC BY
83
УДК314.7+316.722
В. С. Фирсова*
МЕЖКУЛЬТУРНЫЕ КОНТАКТЫ В КОНТЕКСТЕ МИГРАЦИИ (НА ПРИМЕРЕ ИНДИЙСКОЙ ОБЩИНЫ В ЯПОНИИ)
Статья описывает опыт межкультурного общения индийской общины в Японии. Пути миграции индийцев сильно различаются, но для большинства из них характерна низкая степень ассимиляции в японском обществе, что объясняется «закрытостью» японского общества по отношению к иностранцам. Тем не менее на протяжении всей истории существования в Японии индийская община не только пользовалась поддержкой со стороны местного населения, но и вносила вклад как в экономику, так и культуру принимающего общества. Автор анализирует контакты индийской общины в Японии от их возникновения до наших дней и их развитие в зависимости от возраста, уровня образования и гендерной принадлежности членов общины. Делается вывод о необходимости изучения индийской общины как примера мирного и взаимовыгодного совместного существования людей, принадлежащих к различным национальностям и культурам.
Ключевые слова: Индия, Япония, индийцы в Японии, межкультурное общение.
V. S. Firsova
Cross-cultural contacts in the context of migration (based on Indian community in Japan)
The article describes cross-cultural experience of Indian community in Japan. There are different kinds of migration trajectories of Indians to Japan, but for most of them the extent of their assimilation in the host society is lower compared to other countries of their dispersion. This phenomenon is often explained by the closeness of Japanese society to foreigners. Despite of previous argument and small population during the whole history of existence in Japan, Indian community was supported by Japanese people, and at the same time contributed to economy and culture of the host society. The author analyses contacts of Indian's with Japanese population, it's development depending on age, gender belonging and education of community members. Therefore the article's author considers that unique formation of Indian diaspora in Japan should be studied as the example of peaceful and mutually beneficial co-existence of people who belong to different national and cultural background.
Keywords: Japan, India, Indians in Japan, cross-cultural contacts.
* Фирсова Варвара Сергеевна — аспирант-соискатель МАЭ РАН, varvarafirsova@yandex.ru
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2015. Том 16. Выпуск 2
295
Введение
В современном мире принято считать, что только с началом процессов глобализации увеличилась мобильность людей между странами. В действительности глобализация лишь активизировала и сделала более устойчивыми процессы, начавшиеся гораздо раньше, вследствие развития политики колониализма. В результате многие этнические группы оказались рассеянными по самым разным странам и уголкам нашей планеты и уже на протяжении нескольких поколений проживают вдали от исторической родины. Примером такой этнической группы может послужить индийская диаспора в Японии.
По официальным данным Миграционного бюро Японии, в стране на 2011 г. было зарегистрировано около 50 тыс. выходцев из Южной Азии. Таким образом, число мигрантов с индийского субконтинента составляет лишь небольшую часть от общего числа иностранцев в Японии (ок. 2 млн чел) [2]. Продолжительность их пребывания в стране и мотивации для приезда в Японию весьма разнообразны. Тем не менее, вне зависимости от времени пребывания, рода деятельности мигрантов из Индии в Японии, для всех них характерна низкая степень ассимиляции.
Любая диаспора находится в состоянии постоянного формирования и преобразования. Условия ее существования всегда могут резко измениться в ответ на какие-либо бурные события или едва заметные изменения как на Родине мигрантов, так и в принимающем обществе, а также религиозных центрах. Новые волны миграции из страны происхождения могут изменить характер диаспоры [12, р. 141]. Индийская диаспора за время своего существования в Японии проживала вместе с ней самые главные исторические события японской истории, ее успех и трагедии, живо реагируя на происходящие изменения. Индийская диаспора, опровергая и подтверждая миф о закрытом японском обществе, своим существованием показала, что, во-первых, даже небольшое этническое меньшинство может вносить большой вклад как в экономику, так и в культуру принимающего общества. Во-вторых, что если нации готовы к диалогу, то между ними возможно долгое и плодотворное сотрудничество.
Начало контактов
Несмотря на рано проявившийся интерес Японии к некоторым элементам индийской культуры, особенно буддизму, контакты с Индией осуществлялись преимущественно не напрямую, а через Китай и Корею. Первым индийцем, чей приезд в Японию является исторически подтвержденным фактом, был буддийский монах Бодхисэна (Ботай Сэнна в японской фонетике, 704-760). Бодхисэна прибыл в Японию из Китая, вместе с возвращавшимся оттуда японским посольством. В Японию миссия вернулась в 737 г. Здесь Бодхисэна прожил 23 года вплоть до самой своей смерти. Ему оказывал особое покровительство император Сёму, при котором буддизм укрепил свои позиции, практически став государственной религией. До настоящего времени дошли
сведения, что Бодхисэна знал наизусть «Аватамсака-сутра», центральный
текст буддийской школы Кэгон, которая стала ведущей буддийской школой в Японии в то время. Однако в современной Японии он прежде всего известен как один из четырех «отцов-основателей» храма Тодайдзи в городе Нара, а также своей руководящей ролью в церемонии освящения располагавшейся в храме гигантской статуи Будды Вайрочана. Церемония освящения произошла в 752 г. [5, c. 13-14].
Бодхисэна внес также вклад в развитие японского искусства. Он и сопровождающий его из Китая в Японию вьетнамский монах Буттэцу передали некоторые китайские музыкальные инструменты артистам из храма Ситэн-нодзи [1, c. 174]. Кроме того, японский традиционный придворный танец и музыка до сих пор сохраняют некоторые формы, представленные Японии Бодхисэной [14, p. 288]. Можно также предположить, что Бодхисэна был одним из первых, кто представил японцам санскритский алфавит, по образцу которого в IX в. было создано японское фонетическое письмо.
С меньшей исторической достоверностью можно говорить о еще одном индийце, достигшем берегов Японии. Исследователь Хенниг приводит запись из восьмого тома японской государственной хроники «Нихон коки» («Новые записи о Японии», составлена в 840 г. Фудзивара Фуюцугу и Фудзивара Оцу-гу) о том, что в 799 г. к южному берегу японской провинции Микава прибило лодку с чужестранным купцом. Его внешность и одежда сильно отличались от японской, и он говорил, что родом из Индии. Среди его товаров нашли нечто, напоминавшее семена травы, которые при проверке оказались не чем иным, как семенами хлопчатника [10, с. 162]. Далее, в другой уже хронике, «Руйдзюкокуси» («Национальная история, изложенная по категориям», составлена в 893 г. Сугавара Митидзанэ), в 199-й главе сообщается, что в апреле 800 г. привезенные тем купцом семена хлопчатника были посеяны в провинциях Кии, Авадзи, Сануки, Дзийо, Тоса и Кюсю. Таким образом, индийцы внесли не только вклад в культуру, но и в экономику Японии, так как семена, привезенные потерпевшим кораблекрушение купцом, послужили первым толчком к распространению хлопководства [10, с. 164].
Тем не менее, несмотря на большой обоюдный интерес, территориальная удаленность двух стран и последующее закрытие Японии в XVI в. препятствовали потенциальным прямым контактам. Однако случаев, когда индийцы целенаправленно или по стечению различных обстоятельств достигали берегов Японии, возможно, было больше, чем нам известно.
Примерно в 1872-1873-х гг. в Иокогаме появились индийские предприниматели, занимавшиеся торговлей текстилем [3, c. 98]. Это стало возможно благодаря покровительству Великобритании, гражданами которой они в то время являлись. С помощью налаженных этнических сетей они занимались экспортом японского шелка, ставшего очень востребованным товаром по всему миру в первой половине ХХ в. [16]. Первоначально они селились и вели дела в Иокогама, однако после произошедшего в 1923 г. Великого землетрясения Канто большинство из них переехали в Кобэ, где до сих пор проживают их потомки, являющеся уже третьим и четвертым поколениями индийцев в Японии [8, с. 63]. Большинство из них унаследовали семейный
бизнес, начатый старшими представителями их семей, предпринимателями-пионерами в Японии. В 70-х гг. ХХ в. около 40 семей джайнов также приехали в Кобэ для осуществления торговой деятельности, главным образом экспорта японского жемчуга. В начале 2000-х гг. резко начала увеличиваться и до сих пор продолжает расти численность индийского населения в Токио за счет приезжающих индийских программистов, сотрудников международных компаний и их семей [6, с. 83-84; 3, с. 98].
Несмотря на то что индийскому предпринимательству начала ХХ в. и основанию первых индийских фирм в Японии посвящено уже немало исследований, в них обходятся вниманием сами неординарные фигуры индийских предпринимателей. Что это были за люди, которые решились приехать и поселиться в экзотической, только что открывшейся тогда для мира стране? Их потомки, у которых автору статьи удалось взять интервью, указывали, что решающими факторами в пользу поселения в Японии для их предков оказывалось местное население, которое они описывали как «честное и приветливое», а также поразившая их природа Японии, удивительно напоминавшая им, как ни странно, покинутую родину (последнее автор статьи также часто слышала от новых мигрантов из Индии, приехавших в Японию в конце ХХ в.). Один из предпринимателей, проживающий в Кобэ, рассказал в интервью о приезде своего отца в Японию следующим образом:
Мой отец приехал в Японию в начале 30-х гг. ХХ в. от филиала индийской фирмы в Гонконге [где он к тому времени проработал ок. 8 лет]. Фирма занималась экспортом японского шелка. Дела шли очень хорошо, и уже до войны он стал независимым предпринимателем. Когда отец приехал в Японию, ему здесь очень понравилось, очень честная и открытая страна. Он рассказывал, что ему было тяжело привыкнуть к запаху рисовых циновок, татами, которые тогда были в каждом доме, и к запаху японской еды, которые также доносились отовсюду. В остальном ему все очень нравилось, особенно люди и природа. Были и забавные ситуации: отец приехал впервые в Японию в мае, когда здесь отмечали праздник мальчиков (Танго но сэкку), во время которого принято у каждого дома, где живет мальчик, вывешивать матерчатых карпов. Когда мой отец приехал, он еще не знал об этом обычае и думал, что рыбы указывают на рыбный магазин, и удивлялся их количеству.
Можно предположить, что подобных ситуаций, вызванных соприкосновением с незнакомой культурой, было довольно много.
Вероятно, предприниматели-пионеры были достаточно энергичными людьми с авантюрным складом характера, не побоявшимися покинуть родные места ради поиска удачи в других, малознакомых странах. Косвенное подтверждение этому автор статьи получила, просматривая семейные фотоархивы индийцев в Японии. В этих альбомах было представлено большое количество фотографий местных жителей, достопримечательностей и природы Японии, сделанных, вероятно, самими предпринимателями, что доказывает их большой интерес к культуре страны, в которой они решили поселиться.
Часть индийских предпринимателей женились на японских женщинах. Можно предположить, что поводом для подобных браков были не только
чувства, но и расчет на то, что брак с местной женщиной позволит укрепить положение в новом обществе и будет способствовать завоеванию доверия со стороны местного населения, которое не могло не относиться к чужакам несколько настороженно. Несмотря на то что браки в основном заключались между мужчинами-индийцами и женщинами-японками, были исключения, когда японец женился на индианке, которая после замужества приезжала с мужем в Японию. Примером такого брака является женитьба в 1912 г. Уэмона Такеда, сотрудника японской мыловаренной компании в Дакке, на местной женщине Харипробхе Малик Такеда. Их необычный союз вызвал, вероятно, большой интерес у японцев, о чем свидетельствует интервью, взятое у Уэмона Такеда на следующий день после их приезда в Японию журналистом газеты «Асахи симбун Кобэ». Статья имеет звучное название «Маккуро но ёмэгорё:» («Черная-пречерная молодая жена»). Приведем небольшой отрывок из статьи.
Это первый случай в истории, когда японец официально женился на индианке. Сейчас он решил поразить всех близких, привезя эту удивительную невесту в Японию. Черную невесту зовут Окубурва, она завернута в шаль, усыпанную жемчугом, сверху у нее коричневая накидка, на ее ногах элегантные сандалии, ее руки украшают многочисленные блестящие кольца и браслеты. Под носом у нее маленькие усики, правда светло-черные, но повадки в целом очень мужские. Муж провожает ее в гостиную, она с радостью идет с ним. Она осматривает окружение, как звезда, в ней имеется некая обворожительность. В общем, как ни посмотри, она женщина [4].
Статья отражает, с одной стороны, сильный интерес к представительнице незнакомой культуры, с другой стороны, как следует из названия, свидетельствует о снисходительном или даже несколько высокомерном отношении к ней японцев.
Харипробха в дальнейшем написала книгу, путевой дневник, посвященный своему пребыванию в Японии в семье мужа, которая вышла в Индии в 1915 г. под названием на бенгали «Bongo Mohilar Japan Jatra» («Записки о путешествии бенгальской женщины в Японию») [7]. В книге она продемонстрировала женский взгляд на повседневную жизнь, обычаи и традиции Японии начала ХХ в., в эпоху экономической и культурной модернизации Японии.
Индийцы старшего поколения, с которыми автору статьи удалось побеседовать, отвечая на вопросы об их опыте проживания в Японии, чаще были склонны вспоминать Японию прошлых лет. Как это ни странно, складывалось впечатление, что глубина и интенсивность контактов между японцами и индийской общиной была выше, чем в современной Японии.
Я приехала в Японию в возрасте 5 лет в 50-х гг. ХХ в., вместе с моей семьей. Япония была очень дружелюбной страной. Все были очень вежливы и внимательны к нам. Целыми днями я играла во дворе вместе с другими японскими и индийскими детьми. Тогда японский наемный труд был очень дешевым, и почти у всех индийских детей моего возраста были японские няни, которые присматривали за нами и с которыми мы, дети, были очень близки (Домохозяйка, около 60 лет).
Сейчас из-за подорожания йены и роста цен в сфере услуг индийские семьи в большинстве своем больше не могут позволить себе нанимать японских нянь для своих детей, и современные дети лишены такого ценного опыта близкого общения с японцами.
Кросскультурные контакты в настоящее время
Одним из важных индикаторов интегрированности мигрантов в принимающее общество является степень владения ими языка принимающей страны.
Мужчины в целом лучше знают разговорный язык, так как он им в определенной степени необходим для их работы, хотя в каждой индийской фирме обычно имеется в штате сотрудник-японец. Женщины-индианки, которые чаще всего приехали в Японию после замужества, говорят на японским языке гораздо хуже своих мужей, как правило, лишь на базовом уровне, позволяющем общаться лишь на бытовые темы. Владение письменностью обычно ограничивается знанием буквенной азбуки и некоторых базовых иероглифов.
Также обращает на себя внимание слабое владение языком у молодого поколения индийцев. «Это факт, что молодое поколение индийцев в США, Канаде, Англии, Франции, Германии, Филиппинах, Таиланде, Индонезии и др. постепенно теряют свою "индийскость" и приобретают стиль жизни и обычаи страны, где они были рождены» [11, р. 121]. Однако интересно, что, в отличие от названных стран, в Японии жизнь второго поколения индийцев отличается от вышеприведенной модели. Уже достаточно много индийцев родились и выросли в Японии, но они посещают иностранные школы, программа которых сильно влияет на их мировоззрение и самоидентификацию, а круг их общения ограничивается членами индийской общины и их одноклассниками, а также иностранцами в Японии.
Мои дети учатся в американской школе, ездят раз в год примерно на месяц в США, смотрят премущественно американские фильмы, поэтому уверены, что они американцы (Женщина, 40 лет).
Кроме того, современная молодежь, как индийская, так и японская, подчас демонстрирует нежелание искать новые знакомства. Подобное наблюдение прозвучало в интервью, полученном японской исследовательницей у одного из старейших представителей индийской общины в середине 90-х гг. ХХ в.:
Я в молодости, когда у меня было свободное время, играл в бейсбол с соседскими ребятами-японцами. Современные же дети все больше предпочитают сидеть дома, играть в компьютерные игры. У них мало возможностей для общения. Поэтому и по-японски они говорят так плохо [9, с. 64].
В современной жизни, наряду с компьютерными играми, от общения
со сверстниками молодежь отвлекает Интернет (в частности, электронные социальные сети), который в этом случае может превратиться в средство, которое
усиливает сегрегацию, замкнутость в границах этнической сети и сложности в интеграции и общении [13, p. 103].
Для большинства индийцев Япония является очень уютной, комфортной средой для жизни, но, по личным наблюдениям, мало кто из них проявляет углубленный интерес к японской культуре, японским традиционным искусствам. Жены индийских предпринимателей, собираясь в группы для проведения досуга, периодически приглашают к себе учителей икебаны, чайной церемонии, оригами и др. Есть даже исключительный пример, когда представительница индийской общины несколько лет возглавляла в Кобэ филиал международной организации «Ikebana International», но в целом знакомство с японскими традиционными искусствами носят у индианок поверхностный характер. Мужчины также предпочитают гольф, теннис и крикет традиционным японским видам спорта или даже бейсболу, популярному в Японии.
Самым ярким примером межкультурного общения индийцев и японцев, пожалуй, являются многочисленные неоиндуистские религиозные движения, получившие достаточно широкое распространение в последние десятилетия. Это, прежде всего, «Международное общество сознания Кришны» (ISKCON), движение последователей Сатья Саи Бабы, духовный институт Брахма-Ку-марис и др. В настоящий момент большинство последователей в этих школах составляют японцы, однако индийцы были первыми, кто познакомил японцев с этими новыми направлениями религий и в настоящий момент занимают руководящие посты почти во всех японских филиалах.
Индийские жены в большинстве случаев домохозяйки. Это связано как с традиционным представлением о роли женщины в семье, так и со сложностью трудоустройства иностранцев в Японии. Самыми распространенными местами трудоустройства для индианок являются школы изучения иностранных языков, где они подрабатывают в качестве преподавателей английского языка, но и здесь они довольно часто становятся объектом дискриминации, так как японцы не воспринимают индийцев как носителей английского языка и предпочитают им преподавателей из США или Англии. Еще одной возможностью для индийских женщин является преподавание традиционных индийских искусств. Примером может послужить школа классического индийского танца Катхак, основанная женой индийского предпринимателя в Кобэ еще в начале 90-х гг. ХХ в. Школа была открыта первоначально для обучения девочек из индийской общины, однако в настоящее время здесь занимаются только японцы или дети от смешанных браков индийцев и японцев.
У индийцев в Японии больше нет уважения и интереса к классическому танцу. Они уверены, что они и так все умеют танцевать с рождения. Им достаточно болливудских танцев. Японцы же очень внимательные и очень трудолюбивые ученики, которые слушают все, чему я их учу. В Индии сейчас не такое уважительное отношение к преподавателям (Женщина, 50 лет, руководитель школы индийского танца).
Таким образом, японцы подчас демонстрируют более глубокий интерес к индийской культуре, чем сами индийцы, которые начинают ее забывать.
Также неизменный интерес у японцев вызывает индийская традиционная кухня. Домохозяйки в Кобэ и Токио проводят многочисленные мастер-классы по приготовлению традиционных индийских блюд. Одна из индианок следующим образом рассказала о своем опыте межкультурного общения:
Когда я шла в сари по улице, я чувствовала настороженные взгляды японцев, и я сама, честно говоря, их очень боялась. Тем не менее во мне была решимость выучить японский язык, чтобы суметь рассказать им о своей стране. Со временем в различных женских обществах мне посчастливилось найти близких японских подруг, с которыми я дружна до сих пор. В то время большинство японцев мало знали об индийской культуре, и меня часто приглашали выступить с рассказом об индийской культуре, об индийской одежде, кухне. Помню, какой фурор произвел мой свадебный наряд на всех собравшихся. Мои друзья как-то попросили меня провести урок индийской кухни. Всем очень понравилось, и вот уже больше 15 лет я каждый месяц (за исключением времени Рамадана) провожу уроки индийской кухни у себя на дому. Довольно часто на урок приходят новые люди, но есть примерно 5 человек, которые продолжают ходить с самого начала (Домохозяйка, около 60 лет).
Большинство респонденток, устраивавших подобные мастер-классы, а также занимающихся преподаванием, признают, что делают это не столько ради заработка, сколько из желания реализовать себя в японском обществе, завести новые знакомства.
Заключение
Ежедневное межкультурное общение способствует расширению мировоззрения и в перспективе может заменить диаспорную идентификацию, закрепленную за одной этнической или религиозной группой. Одна из теорий заключается в том, что увеличивающаяся возможность осуществления межкультурных контактов может привести к более космополитическому взгляду на мир. В действительности гораздо заметнее противоположные космополитизму тенденции, такие как национализм, этнический сепаратизм, религиозный фундаментализм, расизм и другие формы социальной маргинализации, которые получили название «локализм» (в противоположность глобализму) [12, р. 147].
На этом фоне «мир отчаянно ищет примеры мирного сосуществования и процветания различных рас, наций, этнических групп внутри одной деревни, небольшого или крупного города» [15, р. 314]. В Японии также активно входит в обиход термин «совместное существование», или «совместное существование различных культур» (Табунка кё: сэй), заменяя собой популярный термин «Интернационализация» («Кокусайка»). Уникальное формирование иноэтнической индийской общины в Японии, традиционно считающейся «закрытой» для иностранцев, представляет собой яркий пример такого выгодного и гармоничного сосуществования, во время которого происходит взаимообогащения двух культур. По этой причине индийская община в Японии в последние годы вызывает все больший интерес не только у индийцев и японцев, но и у исследователей из самых разных стран.
ЛИТЕРАТУРА
1. Иноуэ Т. Нихон но дэнто: гэйно: ни окэру индо но эйкё: («Индийское влияние на японские традиционные искусства») / Ред. Сэнгаку. — Токио: Сюппансинся, 2008. — C. 163-187.
2. Кокусэки тиики бэцу дзайрю сикоку (дзайрю мокутэки) дзайрю гайкокудзин (Иностранцы в Японии в зависимости от национальности, региона проживания, возраста, пола) // Отдел статистики министерства внутренних дел Японии. — URL: http://www.e-stat.go.jp/SG1/estat/List.do?lid=000001111233 (дата обращения: 12.12.01).
3. Котин И. Ю. Побеги баньяна: Миграция населения из Индии и формирование «узлов» южноазиатской диаспоры. — СПб.: Петербургское Востоковедение, 2003. — 272 с.
4. Маккуро но ёмэгорё: [М^ЖШШШ // // Асахи Симбун Кобэ. — 1912. — 16 нояб.
5. Моримото Косэй. Тодайдзи то Ботай Сэнна. Тодайдзи и Ботай Сэнна [Путь из Индии в Японию. Путь из Японии в Индию]. — Токио: Сюппансинся, 2008. — С. 11-25.
6. Сю: Хихан, Фудзита Хидэо Тиики сякай ни окэру гайкокудзин но сю: дзю: ка ни кансуру тё: са хо: коку — Эдогаваку но индодзин комюнити о тю: син ни [Доклад о проведенном исследовании о поселении иностранцев в определенной местности (Об индийской общине в районе Эдогава)] // Тиба дайгаку гэнго кё: ику сэнта: [Сборник статей по культуре языка. Тиба]. — 2007. — № 1. — С. 81-102.
7. Такеда Хорипроба Ару бэнгару фудзин но нихон хомонги [Записки о поездке в Японию одной бенгальской женщины / Пер. Томии Кэй] // Сока. — 1999. — № 10. — С. 33-47.
8. Томинага Тидзуко Индодзин имин сякай но рэкиси то гэндзё:: Ёкохама, Кобэ, Окинава [История и настоящее индийской общины в Иокогама, Токио, Кобэ и Окинава (продолжение)] // Культура Индии и Японии. — Кобэ: Общество индийской и японской культуры в Кансае, 1994. — С. 58-95.
9. Томинага Тидзуко Индодзин имин сякай но рэкиси то гэндзё: Ёкохама, Кобэ, Окинава (дзоку) [История и настоящее индийской общины в Иокогама, Токио, Кобэ и Окинава (продолжение)] // Культура Индии и Японии. — Кобэ: Общество индийской и японской культуры в Кансае, 1999. — С. 52-79.
10. Хеннинг Р. Неведомые земли. — Т. 2. — М.: Издательство иностранной литературы, 1961. — 516 с.
11. Chugani A. G. Indians in Japan: A Case Study of the Sindhis in Kobe. Unpublished M. A. Thesis submitted to the Graduate Division of the University of Hawaii, May 1995.
12. Cohen R. Global Diasporas: an Introduction. — London; New-York: Routledge, 2008. — 240 p.
13. Cordini M. M. Young adults and their use of technology: Shaping identities in the Internet Era // Migration, Technology, and Transculturation: A global perspective. — St. Charles: Lindenwood University Press, 2011. — P. 89-107.
14. India-Japanese relationships // Kodansha Encyclopedia of Japan. — Vol. 3. — Tokyo; NY, 1983. — P. 288.
15. Kwok Siu-tong Multiple modernities, cultural migration and interaction: The cross-cultural experience of Hong Kong Indians // Min Zu Ren Tong Yu Wen Hua Jiao Rong [ЁШШ^^МЙ. — 2006. — P. 313-372.
16. Markovits C. The Global World of Indian Merchants, 1750-1947: Traders of Sind from Bukhara to Panama. — Oxford, 2005. — 344 с.
