CC BY
59
В.Н. Карташов
Карташов Владимир Николаевич — доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Ярославского государственного университета имени П.Г. Демидова
Методологические основы исследования юридических презумпций
Вначале несколько «лирических» отступлений. Сразу же после опубликования в 1974 году Владимиром Константиновичем Бабаевым учебного пособия «Презумпции в советском праве1, многие его друзья, старшие товарищи и коллеги при любом удобном и неудобном случаях говорили ему о том, что книга стала бестселлером и желательно бы ее переиздать с учетом новых «веяний» в науке и практике, зрелости автора и т. д.
В силу колоссальной занятости либо других причин эта просьба Владимиром Константиновичем не была выполнена. Наш святой долг — сделать репринтное или иное издание упомянутого учебного пособия, но обязательно тем же тиражом (2,5 тыс. экземпляров) и по той же цене (35 копеек).
Действительно, книгу было трудно достать. По каким-то неведомым до сих пор причинам она исчезла из моей домашней библиотеки. Вторым ее экземпляром я завладел уже путем обмана и злоупотребления доверием, открытого похищения государственного имущества с проникновением в помещение библиотеки Горьковской высшей школы МВД СССР, по предварительному сговору группы лиц (экземпляр под шифром 34 Б-12, инвентарный номер 42112).
Обдумывая сложную природу юридических презумпций, буквально на днях сформулировал для себя замечательный афоризм: «Если глубоко не знаешь проблемы, то рассматривай методологические подходы к ней!». Чем решил тотчас же воспользоваться.
«Презумпция» в переводе с латинского означает «предположение». Юридическую презумпцию в самом общем плане следует, видимо, считать юридическим предположением2.
I. Начнем исследование с логического подхода. Логическая природа юридических презумпций, по мнению большинства авторов, заключается в индуктивном характере их образования. Так, Д.Н. Лыз-лов пишет, что это «абстрактное положение, где на основе отдельных частных признаков, ситуаций путем умозаключения делается общий вывод»3. М.П. Пронина отмечает, что «именно неполная индук-
V V 4
ция определяет вероятностный характер презумпции, являющийся ее существенным признаком»4.
Однако нельзя забывать вывод В.К. Бабаева, что при формировании презумпций индукция выступает в единстве с иными приемами (дедукцией, анализом, синтезом, абстрагированием, формализацией, аналогией, гипотезой и др.)5.
Логический подход позволяет выявить содержание и объем понятия «юридическая презумпция», дать характеристику ее существенных признаков и сформулировать авторскую дефиницию.
Например, к существенным признакам юридических презумпций можно отнести следующие.
1. Они представляют собой разновидность общесоциальных презумпций. Поэтому им присущи многие черты, характерные для подобных предположений.
2. Признание фактов (обстоятельств, ситуаций, действий, средств, способов, методов, правил и т. п.) юридически достоверными, пока не будет доказано обратное (например, презумпция вменяемости).
3. Юридические презумпции, как правило, носят вероятностный характер. Эта черта следует из предыдущего их признака и соответствующего практического опыта. Так, в литературе выделяют
1 См.: Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. — Горький, 1974.
2 Подробнее о юридических презумпциях в праве, правосознании и юридической практике см.: Юридическая техника: природа, основные приемы, значение. Ретроспективный юридический указатель / Сост. и автор предисловия В.М. Баранов. — Н. Новгород, 1999. — С. 68—75; Техника правотворчества. Природа, основные приемы, значение: Ретроспективный библиографический указатель / Автор-сост. В.М.Баранов. — М., 2010. — С. 476—483; Давыдова М.Л. Юридическая техника: проблемы теории и методологии. — Волгоград, 2009. — С. 236—262; Карташов В.Н. Законодательная технология субъектов Российской Федерации / В.Н. Карташов, С.В. Бахвалов. — Ярославль, 2010. — С. 110 и след; Пронина М.П. Презумпции в современном российском праве: Дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2010.
3ЛызловД.Н. Юридическая техника: Учебное пособие / Д.Н. Лызлов, В.Ю. Карпухин. — М., 2009. — С. 40.
4 Пронина М.П. Презумпции в современном российском праве: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2010. — С. 13—14.
5 См.: Бабаев В.К. Презумпции в советском праве. — Горький, 1974. — С. 8 и след.
презумпцию правомерности нормативного правового акта, в том числе и органа местного самоуправления. Вместе с тем, статистика показывает, что в 2009 году органами прокуратуры Ярославской области были оспорены 411 незаконных нормативных правовых актов органов местного самоуправления (в 2008 году — 328), в том числе 263 — принятых представительными органами власти (в 2008 году — 232)1.
4. Юридические презумпции — это разновидность юридических предписаний, которые могут быть выражены в доктринах, правовых (нормативных, правоприменительных, интерпретационных и т. п.), национальных, зарубежных и международных (общих и региональных) актах, нормативных и индивидуальных договорах, судебных прецедентах и т. д. Если еще учесть, что кроме позитивных, бывают и негативные предположения (например, лицо предполагает уйти от юридической ответственности за совершенную противоправную деятельность), то более грамотно, на наш взгляд, называть презумпции не «правовыми», а «юридическими».
5. Те презумпции, которые входят в содержание и систему права, естественно, обладают общеобязательностью, юстициабельностью и другими признаками, которые присущи праву.
6. Все юридические презумпции направлены на регулирование (нормативном или индивидуально-правовом уровне, на уровне саморегулирования и т. п.) отношений между людьми, их коллективами и организациями.
7. В зависимости от их природы (позитивной или негативной, материальной или процессуальной, нормативной и пр.) презумпции вызывают разные юридические и иные социальные последствия.
В литературе выделяются и другие признаки юридических презумпций, которые дают возможность дать более полную и обстоятельную их характеристику.
Метод классификации является важным элементом логического подхода. По самым различным основаниям все юридические презумпции мы подразделяем на существующие: в национальной, зарубежных и международной (общей и региональных), рабовладельческой и феодальной, буржуазной и социалистической, романо-германской и англосаксонской, мусульманской и других правовых семьях; в правотворческой, правореализующей, интерпретационной, правосистематизирующей и тому подобных практиках; в правосознании (доктринальном и т. п.) и системе права.
Обычно в последней выделяют общие, отраслевые и межотраслевые предположения. К этому ряду мы добавили бы презумпции, характерные для отдельных институтов права (например, презумпция недействительности условий индивидуальных договоров о труде, ухудшающих положение работников по сравнению с российским трудовым законодательством), а также межинституционные правовые презумпции (например, презумпция вины работодателя за незаконное увольнение и перевод, за задержку заработной платы и пр.) и подотраслевые презумпции (например, презумпция добросовестности работника избирательной комиссии).
Кроме того, следует выделять действительные и фиктивные, негативные и позитивные, прямые и косвенные, основные (главные) и неосновные, постоянные и временные, опровержимые и неопровержимые, материально-правовые и процессуально-процедурные, презумпции-принципы и презумпции-нестандартные нормативно-правовые предписания, «законные», договорные и иные презумпции.
II. Языковый подход является следующим универсальным подходом при изучении юридических презумпций. Его назначение выражается в том, что логические законы и способы мышления являются идеальным средством познания юридических презумпций, приобретают материальную форму в языке. Углубленные же знания о свойствах слов (словосочетаний, предложений и т. д.), как известно, помогают постичь особенности юридического мышления, грамотно и умело формулировать определения понятий, научные идеи, гипотезы, теории и четко оперировать в соответствующей теоретической и практической деятельности юридическими категориями и конструкциями.
Учитывая бережное отношение к юридическому языку профессора Н.А. Власенко, удивляет следующее его высказывание: «Правовые презумпции и правовые аксиомы — специфические разновидности принципов права, выработанные в результате длительного развития юридической теории и практики»2.
По сути дела, в каждой работе, посвященной юридическим презумпциям, рассматриваются общие и отличительные черты принципов права и аксиом. Здесь уже требуется не только грамотное владение логическим и языковым, но и юридическим подходами, имеющими важное практические значение.
Приведу еще один пример, который наглядно показывает, насколько сложно, противоречиво и весьма неудачно выражены в языке мысли авторов. «Методом выдвижения презумптивных положе-
1 См., например: Вантеева В.Н. Ошибочная юридическая деятельность органов местного самоуправления как разновидность антикультуры: Учебное пособие. — Ярославль, 2010. — С. 108 и след.
2 Власенко Н.А. Теория государства и права. Научно-практическое пособие для самостоятельной подготовки студентов всех форм обучения. — М., 2009. — С. 119.
ний является неполная индукция, — пишут Л.Л. Кругликов и Ю.Г. Зуев. — Весь механизм от становления до распространения презумптивных предположений на вновь встречающиеся сходные явления представляет собой процесс экспериментального моделирования, в котором совместно воплотились индукция и дедукция»1.
III. Сущность философского подхода заключается в том, что в основу любого исследования юридических презумпций положены соответствующие принципы, законы и категории диалектики, предполагающие изучать данные феномены в их развитии, взаимообусловленности, всесторонности, объективности, единстве теоретических и практических положений. Особое значение при рассмотрении данной проблемы приобретают вопросы взаимодействия категорий «вероятность» и «достоверность», «истина» и «заблуждение», «причина» и «следствие», процессов гипотетического и концептуального знания. Так, к основаниям презумпций М.П. Пронина, например, относит всеобщие причинно-обусловленные связи явлений окружающей нас реальной действительности, существование сходных явлений и наличие между ними повторяющейся взаимозависимости. Поэтому не случайно она в зависимости от характера связей между фактами (обстоятельствами и т. п.) существующими и фактами (обстоятельствами и т. п.) предполагаемыми выделяет причинно-следственную группу юридических презумпций2.
Категория «истина», например, играет важную методологическую и мировоззренческую роль в понимании сущности презумпции истины приговора, вступившего в законную силу3.
Вторую группу подходов образуют понятия и категории, средства и способы, правила и процедуры, методы и прочее, присущие другим специальным неюридическим наукам (историческим, социологическим, психологическим, этическим и т. д.).
IV. Исторический подход позволяет исследовать основу зарождения тех или иных юридических презумпций, стадий их развития и закрепления в разнообразных формах права, раскрыть эволюцию их содержания, значимость отдельных элементов и связей, эффективность осуществления конкретных предположений в тех или иных разновидностях юридической практики в зависимости от эпох, конкретных исторических периодов, этапов, факторов и т. д.
Юридические презумпции представляют собой важнейший компонент юридической культуры конкретного общества, внешне выраженный юридический опыт, социально-правовую память, направленные на совершенствование правового регулирования общественных отношений и соответствующих юридических технологий. Как известно, юридический опыт минувших эпох является сверхценным для создания современной правовой культуры.
В историческом плане важно проследить не только вопросы правового наследия и преемственности, основные направления правового прогресса в рамках разрабатываемой тематики, но и становление и развитие соответствующих учений о тех или иных юридических презумпциях.
Однако в этом направлении познания не все обстоит благополучно. Возьмем, к примеру, такое известное положение, как презумпция невиновности. Анализ соответствующей библиографии показывает, что ее историческая субстанция рассматривается либо в рамках развития российского и советского законодательства, либо затрагивает и более глубокие исторические сведения, но интерпретация им дается настолько куцая и противоречивая, что порой трудно понять, как же в действительности шел процесс образования презумпции.
В качестве примера сказанному воспользуемся совсем свежей монографией И.Ю. Панькиной, в которой специальный параграф посвящен развитию идеи презумпции невиновности (дан исторический обзор и показаны некоторые современные аспекты).
Во-первых, она, к сожалению, полностью игнорирует работы В.К. Бабаева и многих других авторов, в том числе новейшие общетеоретические труды отечественных и зарубежных ученых.
Во-вторых, в монографии достаточно бегло и противоречиво излагается материал, так что трудно уяснить авторскую позицию. Она, например, пишет, что прототипом презумпции невиновности в литературе обычно называют следующие предположения: «участник судебной тяжбы считается действующим добросовестно, пока иное не доказано», которое дополнялось древними римлянами еще одним — «кто утверждает, тот и доказывает» (при этом идет ссылка на известных авторов: А.М. Ларина,
З.М. Черниловского и др.). Другие ученые резонно обращали внимание на то, что данные презумпции применялись при разбирательстве имущественных споров и не распространялись на уголовные дела (здесь также дается отсылка на не менее именитых юристов — А.Д. Бойкова, И.И. Карпеца, Ю.В. Францифорова и др.).
1 Кругликов Л.Л. Презумпции в уголовном праве (в сфере ответственности за экономические и иные преступления) / Л.Л. Кругликов, Ю.Г. Зуев. — Ярославль, 2000. — С. 21.
2 См.: Пронина М.П. Презумпции в современном российском праве: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2010. — С. 12, 19.
3 Подробнее см., например: Сычева О.Н. Презумпция истинности приговора в современном уголовном процессе: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Н. Новгород, 2008.
Авторская позиция по данной дискуссии с соответствующей аргументацией отсутствует, а дальше идет беглый обзор того, как вызревает идея презумпции невиновности. Так, отдельные ее элементы, по мнению И.Ю. Панькиной, усматривались уже в Петиции о праве, поданной английскому королю Карлу I в 1628 году, где 10 статья запрещала арест кого бы то ни было без решения суда, и в знаменитом «Habeas Corpus Act» 1679 года. Нам представляется, что автор преувеличивает роль указанных актов в создании и закреплении презумпции невиновности.
Более четко он сформулирован в Наказе Екатерины II в 1767 году: «Человека не можно почитать виноватым прежде приговора судейского; и законы не могут лишить его защиты своей прежде, нежели доказано будет, что он нарушил онне чего ради, какое право может кому дати власть начати наказание на гражданина в то время, когда еще сомневательно, прав он или виноват?»1.
Более абстрактной выглядит статья, законодательно закрепившая презумпцию невиновности в Декларации прав человека и гражданина 1789 года, в ней отмечается: «Так как каждый человек предполагается невиновным, пока его не объявят виновным (по суду), то в случае необходимости его ареста всякая строгость, которая не является необходимой для обеспечения (за судом) его личности, должна строго караться законом».
Трудно согласиться с многими отечественными авторами в том, что презумпция невиновности законодательно закрепляется в 1864 году в Уставе уголовного судопроизводства Российской им-перии2.
И.Л. Петрухин, И.Ю. Панькина и некоторые другие процессуалисты пишут, что презумпция невиновности была закреплена в статье 11 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной ассамблеей ООН 10 декабря 1948 года: «Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет права считаться невиновным, до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты»3. К сожалению, ни тот, ни другой автор не указывают, что резолюция Генеральной ассамблеи ООН, утвердившая Всеобщую декларацию прав человека, является программно-политическим документом, а не нормативным правовым актом. Поэтому ее положения имеют рекомендательное, а не обязательное значение.
Наиболее совершенная формулировка презумпции невиновности, по мнению большинства авторов, содержится в статье 49 Конституции РФ, где записано: «Каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда». Это если иметь в виду ее законодательное закрепление и выражение. Впервые же легально, но на уровне практически- прикладного предписания наиболее четко сущность презумпции невиновности была сформулирована в июне 1978 года Пленумом Верховного Суда СССР, а именно: «В целях обеспечения обвиняемому права на защиту суды должны строго соблюдать конституционный принцип, согласно которому обвиняемый считается невиновным до тех пор, пока его вина не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда»4.
Однако и в части 1 статьи 49 Конституции РФ понятие презумпции невиновности не смогло найти своего полного отражения, поскольку, кроме обвиняемого, следовало указать на подозреваемого и подсудимого.
V. В теории юридических презумпций широко должен использоваться социологический подход и, прежде всего, сравнительный метод, без которого просто невозможно изучение проблем юридической аккультурации и экспансии, правового наследия и преемственности в данной сфере науки. Например, в гражданском праве Германии существует несколько важных опровержимых презумпций вины, которые затрагивают ответственность за вред, причиненный определенными вещами, животными и т. д.5
Так, в соответствии с § 831 Германского гражданского уложения, в тех случаях, когда работник, выполняя свои функции, совершил неправомерный акт, которым причинил определенный ущерб, работодатель должен этот ущерб возместить.
Эта презумпция относится к числу опровержимых, то есть работодатель может освободиться от данной ответственности, доказав что он проявил все необходимое усердие (выбрал добросовестного работника, обеспечил его надежными инструментами, создал благоприятные условия для труда и т.д.). Кроме того, ущерб мог произойти и в любом другом случае, какова бы ни была осмотрительность работодателя.
1 Цит. по: Чайковская О.Г. Императрица. Царствование Екатерины II. — М., 1998. — С. 37.
2 См.: Устав уголовного судопроизводства // Российское законодательство X—XX вв.: В 9 т. — М., 1991. — Т. 8. — С. 120 и след.; Духовский М.В. Русский уголовный процесс. — М., 1908. — С. 162.
3 См.: Уголовно-процессуальное право РФ: Учебник / Отв. ред. И.Л. Петрухин. — М., 2009. — С. 227.
4 Бюллетень Верховного Суда СССР. — 1978. — № 4. — С. 9.
5 Подробнее см.: Леже Р. Великие правовые системы современности. — М., 2010. — С. 364—366.
Когда ущерб причиняет животное, то Германское гражданское уложение возлагает презумпцию вины как на хозяина животного, который использовал его в своих интересах для частной или иной предпринимательской деятельности (§ 833), так и на лицо, ответственное на основании договора за осуществление надзора за животным (§ 834).
Здесь также речь идет об опровержимой презумпции, поскольку существует несколько возможностей по освобождению от юридической ответственности, которая имеет различный характер по отношению к хозяину и лицу, осуществляющему надзор (например, последнее может доказывать, что оно принимало все возможные меры, чтобы предупредить наступление вреда, а хозяин может сослаться на отсутствие его вины в случае, если животное, причинившее тот или иной ущерб, является домашним).
Достаточно четко, например, французский Гражданский кодекс закрепляет принцип вины в случаях ответственности за вред, причиненный определенными вещами (см. ст. 1384, 1386 и др.).
В параграфах 836, 837, 838 Германского гражданского уложения предусматриваются лица, привлекаемые к ответственности за вред, причиненный зданиями. На этих лиц возлагается юридическая ответственность в том случае, если вред причинен в результате обрушения здания, посредством отделения одного из его элементов, когда это обрушение или отделение элементов являются следствиями ошибки в проектировании и конструировании здания или ошибки в его техническом обслуживании.
Если же лицо, с которого требуют возмещение ущерба, докажет, что оно соблюдало должную осмотрительность, требуемую нормативными правовыми актами или обычаями, то юридическая ответственность в данных ситуациях не возникает (как видим, речь также идет об опровержимой презумпции).
В англосаксонской правовой системе юридическое толкование статутного права (законов и т. п.) входит в компетенцию суда. При этом любой суд должен следовать соответствующим презумпциям, то есть исходным положениям, которые выработаны судебной практикой1.
Одной из наиболее употребляемых является презумпция запрета фундаментальных изменений общего права (направлена на предотвращение внесения неожиданных и нежелательных изменений фундаментальных принципов и норм общего права).
Презумпция против установления уголовной ответственности без вины (вина преступника считается необходимым и традиционным элементом ответственности в английском уголовном праве, за исключением случаев установления абсолютной или строгой ответственности в тексте закона за вред или нарушения строго определенных правил; следует заметить, что парламент принял довольно большое количество законов, которыми ответственность за правонарушения не связывается с доказательством в суде вины подсудимого — незаконное хранение огнестрельного оружия, превышение скорости движения автотранспорта и др.)
Сущность презумпции против лишения собственности или вмешательства в законные субъективные права подданных заключается в том, что законы, предусматривающие ограничения субъективных прав, судам надлежит толковать таким образом, насколько это возможно с точки зрения уважения к этим правам, то есть суды обязаны исходить из положения, что парламент при принятии любых законов никогда не должен лишать кого-либо принадлежащей ему собственности или вмешиваться в субъективные права граждан и подданных без соответствующей компенсации.
Презумпция против сужения юрисдикции суда выражается в том, что если парламент законом вводит новое процессуальное правило рассмотрения тех или иных категорий дел, то новые правила действуют наряду и параллельно со старыми процедурами и рассматриваются судами как дополнительные процессуальные возможности.
Презумпция, в силу которой закон не имеет обязательной силы для монарха, если иное прямо не определено в законе, то есть одного предположения об обязательной силе закона для всех подданных в отношении монарха (короны) недостаточно. Поэтому в законах, устанавливающих юридическую ответственность, специально предусматриваются положения, регламентирующие основания и порядок ответственности монарха.
Суть презумпции против произвола и злоупотребления властью состоит в том, что если законодательный акт наделяет какие-то органы властными и/или юрисдикционными полномочиями, то данные полномочия должны осуществляться справедливо, непредвзято, беспристрастно и разумно.
Выбор соответствующих презумпций, официальные их разъяснения и вынесенные решения (акты), естественно, зависят от усмотрения судей.
В процессе исследования юридической презумпции могут широко использоваться аксеологиче-ский (ее всегда следует понимать как оценочное предположение; она служит критерием оценки той или иной социально-правовой ситуации и т. д.), психологический (нужно учитывать связи предполо-
1 Подробнее об использовании отдельных презумпций в Великобритании см., например: Романов А.К. Правовая система Англии. — М., 2002. — С. 138—145.
жения с интуицией и другими элементами сознания и подсознания людей), этический (любые предположения должны создаваться и функционировать на гуманных, разумных, справедливых и других подобных началах) и иные подходы.
VI. В заключение хотелось бы кратко акцентировать внимание на специально-юридическом подходе к проблеме. При изучении юридических презумпций используются многие правовые понятия, категории, средства, способы, приемы, методы, правила, методики и процедуры познания, характерные для отечественных и зарубежных, отраслевых, межотраслевых, прикладных и иных юридических наук, без привлечения которых невозможно создать общее учение о презумпциях. Это с одной стороны. А с другой — по отношению к отраслевым и иным наукам общая теория юридических презумпций выступает в качестве ведущей мировоззренческой, методологической и методической сферой познания.
Особенно четко юридическая методология, как показывает анализ теоретических источников, проявляется при установлении соотношения (общих черт, различия, противоречия, взаимодействия и т. п.) юридических презумпций с юридическими гипотезами, версиями, фикциями, преюдициями, принципами и некоторыми другими схожими явлениями и процессами.
Таким образом, в настоящее время в юридической науке существует не два (о чем пишет М.Л. Давыдова), не три (мнение М.П. Прониной) основных подхода к пониманию природы юридических презумпций, а гораздо больше.
