CC BY
39
Л.Н. Голубева
МЕТАМОРФОЗЫ МАССОВОЙ КУЛЬТУРЫ: ЧЕЛОВЕК В ВИРТУАЛЬНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Аннотация. Предметом обсуждения в статье является анализ влияния глобализации и виртуальных технологий передачи информации на характер массовой культуры в период цивилизационного сдвига к постиндустриальному обществу. Автор показывает, что проникновение элементов художественной практики постмодернизма резко понизило существовавший в индустриальных обществах «срединный уровень» массовой культуры, а виртуальные технологии в качестве индустрии «образов» усугубляют ситуацию, ибо виртуальный образ - реализовавшаяся постмодернистская метафора «испарения смыслов», связанных вертикалью трансцендентных ценностей Добра, Истины, Красоты. Соответственно, массовая культура теряет роль маркера культурного развития человека, дезориентирует его в пространстве культуры, возведя на «пьедестал» игровую идентичность взамен социокультурной.
Ключевые слова: постиндустриальное общество, массовая культура, симулякр, постинтеллектуализм, Интернет, культурно-цивилизационные коды, виртуальное пространство, гипертекст.
Annotation. The subject of discussion in the article is the analysis of the influence of globalization and virtual technologies of information transmission on the character of mass culture. The author shows that penetration of elements of postmodernism artistic practice sharply lowered the "average level" of mass culture existing in industrial societies; virtual technologies as the industry of "images" increase the situation, because a virtual image is a realized postmodernist metaphore of "evaporating mean-
ings" connected with the vertical line of transcendent values of the Good, Truth, Beauty. Correspondingly, mass culture loses the role of the marker of man's cultural level, confusing him in the cultural area, cultivates disrespect to classical Locos of culture, elevating to the "pedestal" game identity instead of socio-cultural one.
Keywords: postindustrial society, mass culture, simulacrum, post-intellectualism, internet, virtuality, hypertext.
Д. Белл, теоретик постиндустриального общества, в 70-е годы XX в. предсказал «конец» истории, т.е. превращение истории в простое нагромождение событий: «Поезд истории, приведенный в движение ускорением познания, сойдет с рельсов»1, растворение бинарной оппозиции «природа - культура» в сплошном разнообразии, в котором царят рок и случай, а техническим миром управляют рациональность и энтропия, разрыв социальных связей: «Общество все в большей мере становится паутиной сознания, формой воображения, реализуемой в виде социальной конструкции» , а человек в своей приватной экзистенции «будет жить в страхе и трепете»3. Прогнозы Д. Белла в определенной степени сбываются - современная ситуация «стихийного постмодерна» - итог исчерпания духовных ресурсов индустриальной цивилизации, нашедшая свое теоретическое оправдание в философии постмодерна. Объектом критики постмодернистов стали и Разум, культура, прогресс, «при этом постмодернисты устанавливают прямую связь между тотальностью как якобы сущностной чертой рационализма и тоталитаристскими тенденциями в обществах XX в. Знаменитый девиз Ф. Бэкона "Знание - сила!" по их мнению, вырождается во власть над умами людей. Ж. Деррида ввел термин "логоцентризм" для обозначения классического логоса культуры. Главным пороком классической культуры он полагает иерархическое строение, воспроизводимое метафизикой присутствия»4.
«Борьба с метафизикой присутствия» характерна и для массовой культуры - социального маркера культурного развития в индустриальной цивилизации. Массовая культура выполняла функцию первичной инкультурации индивида (речь идет об усвоении на уровне стереотипных операционных механизмов «образцов» социального поведения и базовых ценностных ориентаций без деятельностной проблематизации). Проблема заключалась в следующем - достигает ли массовая культура уровня срединной культуры цивилизованного
общества, предохраняющего от «восстания масс» (Х. Ортега-и-Гассет) и «бегства от свободы» (Э. Фромм). Ситуация «стихийного постмодерна» снимает данный вопрос по причине замещения традиционных информационных технологий стимулятивными (виртуальными), культивирующими игровую идентичность взамен социально-культурной, характерной для индустриальных обществ. А.В. Захаров пишет: «Индивиды не "прилепляются" накрепко к определенным культурным образцам и традициям, а свободно меняют их, подобно маскам, в зависимости от конкретной коммуникативной ситуации. Современная массовая культура предлагает широкий выбор готовых образцов и стилей поведения. Люди выбирают на "символическом рынке" подходящие, по их мнению, образцы, пытаются имплантировать их в ткань своей повседневной жизни. Формирование социально-культурной идентичности происходит как "сверху", так и "снизу", в результате весь процесс в целом приобретает стихийный, непредсказуемый характер»5.
Изменения в возможных траекториях человека в мире культурных форм в переходный период к постиндустриальной цивилизации фиксирует искусство. Сравним образы человека в искусстве начала и конца XX столетия. Так, поэтическая феноменология австрийского поэта Р.-М. Рильке являет нам образ человека, поражающий своей обезличенностью. С.П. Батракова пишет: «Ему (Р.-М. Рильке. -Л.Г.) видятся люди, которые носят свои лица, как одежду, - одни подолгу годами (лица изнашиваются, стираются, пачкаются, их нужно отдавать в чистку), другие, напротив, часто меняют свое обличье. Или почти сюрреалистический образ: женщина закрыла лицо рукой, и оно отпечаталось на ладонях, оставив голову. Человек в современном мире потерял свое истинное лицо, люди теперь "ни лицедеи, ни просто люди", их облик и внутренний мир, само их существование дробятся и теряются в этой раздробленности»6. Но социальное калькирование индустриальной цивилизации не смогло отменить тоску человека по целостности в поиске метафизики бытийственности в социуме. Многие художники - Поль Сезанн, Амедео Модильяни, Пикассо «голубого периода» изображали человека как одинокую, несообщаемую сущность, которая страдает, т.е. ощущает катастрофичность существования в деперсонализированном социуме. Поэт Поль Валери в культовом для сюрреалистов произведении «Вечер с господином Тэс-том» как бы осуществил эксперимент: «очистил» в ходе феноменоло-
гической редукции сознание героя - Тэста - от стереотипов, чужих мнений, идей, и осталось «страдание»: «Я борюсь со всем, кроме страданий моего тела... страдать - значит оказывать чему-либо высшее внимание»7.
В постмодернистском искусстве человек предстает в виде си-мулякра, некой инсталляции, в которой он исчезает в пределе - в пустоте. Но симулякр не имеет референта в действительности, это - кажимость. Так, Н. Маньковская, анализируя творчество Д. Пригова, пишет: «Существенную роль играет собственный имидж-симулякр; персонаж Дмитрия Александровича выражает самооценку автора: ".Я не есть полностью в искусстве, я не есть полностью в жизни, я есть эта самая граница, этот квант перевода из одной действительности в другую"»8. Что касается новых направлений (постинтеллектуализм, соцарт, актуальное искусство, граффити и др.), то материалом для художников служит «мусор быта», химеры массового сознания или же откровенный гламур. При этом постмодернистское искусство «паразитирует» и на материале массовой культуры по тем же принципам шаблонизации, пародирования и схематизации, которые лежали в основе строительства самой массовой культуры. Главное для постмодерниста - достичь мгновенного считывания на уровне подсознания с блокировкой рефлексивной компоненты мышления реципиента. К примеру, текст современной драматургии строится по закону зрелища, и следует согласиться с оценкой критика А. Кузнецовой: «Сейчас превозобладали спектакли "другие", альтернативные, не про жизнь... Разорван сюжет, разрушены связи, от картин бытия остались мгновения, кадры, вместо сложных характеров - маски, вместо сквозной истории - клиповая нарезка» .
Итак, замена образа человека как одинокой, несообщаемой сущности в художественном авангарде начала XX в. инсталляцией-симулякром в постмодернизме - знаковое явление «бегства от человека». Как отмечают авторы «Культурологии» под редакцией Г.В. Драча: «Великая триада: дух - душа - тело, гармонизация основных частей, которая всегда была одной из самых трагических проблем человеческих цивилизаций, рассыпалась»10.
С появлением виртуальных компьютерных технологий и Интернета - свободного конгломерата взаимосвязанных компьютерных сетей логика виртуальной реальности стала императивом для многих сфер общественной жизни (даже если компьютеры не используются), и
виртуальность стала подрывать антропологические, социальные основы жизнедеятельности людей, разрушая культурно-цивилизованные коды. В отличие от фотоискусства и кинематографа виртуальные технологии отнюдь не занимаются познанием «человеческого духа». Такие жанры, как фотопортрет и крупный план актера в кадре, передают движение души без слов, от сознания к сознанию, от сердца к сердцу, от души к душе. Виртуальное пространство - иное, его мир отличается от земного. По замечанию А.М. Орлова, виртуальный мир - неумелая имитация земного: «Он унаследовал все "родовые" черты младенчества: и плавную замедленность лунарной гравитации, и "имматериальность" своих объектов, и отсутствие инерционности; и неловкость движений зомби, управляемых неумелым "духом-похитителем"»11. Фотоискусство и кинематограф «выросли» как виды искусства на фундаменте антропоцентристской концепции самовыражения автора. Напротив, мир компьютерной анимации - продукт виртуалистских технологий, анонимный. Исчезает главное - вертикаль человеческого духа - трансцендентные ценности классического Логоса культуры. Виртуальные феномены не имеют экзистенциальной ценности, к примеру, это условность гибели персонажа в видеоиграх. Вот почему эстетика виртуалистики имеет множество критиков, однако ее апологеты считают, что виртуальный мир есть возврат к мистической практике медитаций в «лоне Вселенского сознания», и, по замечанию А.М. Орлова, «это может сформировать будущую, проективную психику, соответствующую бытию в тонких планах Вселенной»12.
В контексте восточных эзотерических учений медитация -средство «расширения сознания», когда человек осознает «космические планы бытия», т.е. приобретает модус космического сознания. Описание данного состояния сознания имеется у П.Д. Успенского: «В его мозг проникла мгновенная молния Брамического сияния и с того времени навсегда осветила его жизнь. На его сердце (медитирующего. - Л.Г.) упала капля Брамического блаженства, оставив там навсегда ощущение неба. Среди других вещей, в которых он не то что стал верить, а которые он увидел и узнал, было сознание того, что Космос не есть мертвая материя, но живое Присутствие, что душа человека бессмертна, и что Вселенная построена и создана так, что без всякой возможности случайностей, все действует для блага каждого и всех, что основной принцип мира (это есть то, что мы называем любовью,
и что счастье каждого несомненно)»13. Однако когда К.Э. Циолковский развил данный мотив в своей «Космической Этике», то он пришел к выводу о том, что «Вселенная в общем не содержит горести и безумия. Ее радость и совершенства производятся ею самой»14. Собственно, космическая этика носит панпсихический характер - это «этика» киборга, который не знает оппозиции Добро и Зло. И поэтому происходит размывание границ человеческого. Киборг не нуждается и в искусстве, для которого, по мнению Хосе Ортега-и-Гассета, «постоянным и абсолютным является процесс самопознания человека, все время стремящегося рассмотреть себя в более сложной системе координат, понять и увидеть со стороны»15. В связи с этим обращает на себя внимание тот факт, что в своем развитии эстетика «видеоглаза» виртуалистики отказалась от художественно-образных средств кинематографа. Это прежде всего отказ от монтажа ради гипертрофии изобразительности, следствием которой выступает распадение художественного образа. Принципы «видеоглаза»: 1) имитация человеческих ситуаций в зеркале Вселенной, 2) дезинтеграция тела персонажа и предметности, отрицание законов земного тяготения, 3) принцип абсолютного тождества/жизнь - смерть, верх - низ, человек -вещь, т.е. неодушевленное, 4) имитация периферического зрения человека, подаваемого с резкостью, т.е. присвоение ему статуса фокусного зрения, 5) геометризация телесности и пейзажа/чертеж вместо пейзажа, 6) визуализация фантазмов человеческой психики.
Соня Юнан полагает: «В начале была цифра... Созданные с помощью компьютера синтезированные образы вводят нас в область имитации, где эффект реальности господствует над самой реальностью... В то время как художественная мысль избегает концептуализации, проникая вглубь конкретных явлений реальности и стараясь охватить опыт во всей целостности, компьютерные изображения идут от обратного, выводя конкретное из идеи универсального. Художник превращается в программиста, а трансцендентность произведения искусства исчезает в компьютерной сети»16. С мнением Сони Юнан можно согласиться: трансцендентность классического произведения искусства - Текста базируется на перестройке-переструктурировании сознания реципиента в направлении постижения им условий бытий-ности Человеческого Рода. То есть в психике должны проявиться сполохи онтологического озарения, порождаемые неравенством содержаний переживаний автора и духовного опыта реципиента. Вир-
туальные же технологии создания компьютерного продукта (сетевая литература, гипертекст, компьютерные игры, шоу и др.) предполагают не мысль, а действия пользователя (работа с гипертекстом, изменение фона, раскадровка, перцептивная навигация, работа в интерактивном режиме, компьютерное моделирование фантазийных персонажей при заданных условиях игры).
Это - формализованные процедуры, безотносительные к личностной сфере в ее экзистенциальном выражении. Не случайно В.В. Бычков и Н.Б. Маньковская, позитивно относящиеся к эстетике виртуали-стики, указывают на необходимость постоянного сохранения реципиентом собственного подлинного «я», ощущения дистанции между реальным и виртуальным. По их мнению, виртуальные технологии «далеко не беспредельны и не безопасны для человека, в частности для сохранения им своей личности, своей аутентичности»17. Казимир Малевич, создавая стиль супрематизм, главные черты которого -апология отрыва от земного шара, устремленность в пространство, плоскостность, геометризация, звонкость цвета и безликость персонажей в металлических одеждах, не отказался от рамы, статичности изображения.
Далее Интернет как анонимная, диффузная коммуникация, в которую любой пользователь может «послать» любое сообщение, исключает всякие механизмы отбора культурно значимых ценностей. Виртуальный образ - реализовавшаяся постмодернистская метафора «испарения смыслов», в которой действительность уподобилась плоской поверхности, и, по замечанию Ж. Делёза, «двойной смысл поверхности, неразрывность изнанки лицевой стороны сменяют глубину и высоту» . В самом деле, компьютерная текстура образов исключает автоматизмы восприятия, характерные для земных условий, приучает к «иллюзорности» и путешествиям в виртуальных мирах. Следует согласиться с А. Орловым: «Почти полностью исчезает информация о самом наблюдателе - мир донельзя, до невозможности объективируется, обособляясь от человека как жителя Земли и обретая тот вид, который привычен, пожалуй, для человека космическо-го»19. Человек лишается и своего «зеркала» - «Другого», что также выражает идею постмодернистов: функция «Другого» сводится к актуализации у «Я» жизнетипа маргинального, краевого существования, т.е. якобы социальность «Другого» способствует демонтажу «Я» и утрате целостности человеческой личности. В самом деле, кибер-
пространство Интернета наполнено текстами - самопрезентациями различных типов: деловых, личностных и др. В силу этого межличностное общение превращается в маркетинговое мероприятие, когда «человеческое» тонет в анонимном глобальном сознании. И.В. Мостовая указывает на то, что «люди их общности вынуждены держаться символического образа, соответствующего социогенной матрице образа, то есть использовать стандартные, узнаваемые другими людьми социальные маски - имидж»20.
Интернет создает возможности для бесконтактного общения людей, считающих себя нонконформистами, и оформления «малых социальных групп» на основе комплекса тех или иных локальных ценностей. «Бегство от массовой культуры», принимавшее различные формы (коммуны хиппи 70-х годов XX в., экологические движения «зеленых», андеграунд в лице концептуального искусства, увлечение языческими ритуалами, эзотерическими и медитативными практиками буддизма и др.), получило положительную оценку в постмодернизме (Кармен Видаль, Маффесоли, Ю. Кристева и др.).
Таким образом, виртуальные технологии продолжают начатый постмодернизмом демонтаж Культуры и этим повышают антропологические риски постиндустриальной цивилизации.
Примечания
1 Белл Д. Культурные противоречия капитализма: (фрагмент из кн.) // Этическая мысль: Науч.-публицист. чтения / Редколл.: А.А. Гусейнов и др. - М.: Политиздат, 1990. - С. 251.
2 Там же. - С. 246.
3 Там же. - С. 251.
4 Голубева Л.Н. Словарь философских терминов. - Елец: Елец. гос. ун-т им. И.А. Бунина, 2001. - С.78.
5 Захаров А.В. Массовое общество и культура в России: Социально-типологический анализ // Вопр. философии. - М., 2003. - № 9. - С.13.
6 Батракова С.П. Художник переходной эпохи (Сезанн, Рильке) // Образ человека и индивидуальность художника в западном искусстве. - М.: Наука, 1984. - С. 92.
7 Валери П. Вечер с господином Тэстом // Валери П. Об искусстве: Сб. - 2-е изд. - М.: Искусство, 1993. - С. 82.
8 Маньковская Н.Б. Эстетика русского постмодернизма // КорневиЩе ОА. Книга неклассической эстетики / Ред. В.В. Бычков, Н.Б. Маньковская. - М.: ИФ РАН, 1999. - С. 18-40.
9 Кузнецова А. Не править, а работать // Лит. газета. - М., 2007. - № 11, 2127 марта. - С. 11.
10 Культурология: Учеб. пособие / Науч. ред. д.ф.н. Драч Г.В.; Ред. кол. Ю.С. Борцов, Н.К. Королёв. - Ростов н/Д: Феникс, 1995. - С. 340.
11 Орлов А. Духи компьютерной анимации. Мир электронных образов и уровни сознания. - М.: Мирт, 1993. - С. 32.
12 Там же. - С. 32.
13 Успенский П.Д. Tertium Organum: Ключ к загадкам мира. - СПб.: Андреев и сыновья, 1992. - С. 225. - (Репринт).
14 Циолковский К.Э. Грезы о земле и небе. - Тула: Приок. кн. изд-во, 1986. -С. 306-307.
15 Кривцун О.А. Эстетика: (Учебник для гуманит. вузов). - М.: Аспект-Пресс, 1998. - С. 165.
16 Юнан С. Девальвация образа // Курьер ЮНЕСКО. Что такое современность. - М., 1993. - № 11. - С. 21-26.
17 Бычков В.В., Маньковская Н.Б. Виртуальная реальность // Культурология: Энциклопедия: В 2 т. / Гл. ред. и авт. проекта С.Я. Левит. - М.: РОССПЭН, 2007. - Т. 1. - С. 369-374.
18 Делёз Ж. Логика смысла. - М.: Раритет; Екатеринбург: Раритет: Деловая книга, 1998. - 480 с.
19 Орлов А. Указ. соч. - С. 79.
20 Ильин И.П. Постмодернизм от истоков до конца столетия: Эволюция научного мифа. - М.: Интрада, 1998. - 212 с.
