Научная статья на тему 'Местоименная связка это в историческом аспекте'

Местоименная связка это в историческом аспекте Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

CC BY
303
46
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по языкознанию и литературоведению, автор научной работы — Руднев Д. В.

В статье рассматривается употребление местоименной связки это начиная с первых за­фиксированных случаев вплоть до начала XX в. Анализируются причины, по которым место­имение это начинает входить в структуру составного именного сказуемого, кроме того, этапы его распространения в качестве связочного компонента в именном предложении.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Pronominal copula eto in historical perspective

The article focuses on the use of the pronominal copula eto in nominal compound predicate from the first registered cases to the beginning of the XX century. The author explores the reasons why the pronoun eto became element of nominal predicate, and traces the stages in its development as a link word.

Текст научной работы на тему «Местоименная связка это в историческом аспекте»

Д. В. Руднев

МЕСТОИМЕННАЯ СВЯЗКА ЭТО В ИСТОРИЧЕСКОМ АСПЕКТЕ

Относительно того, можно ли местоимение это считать связкой, у лингвистов не существует единого мнения. Первая попытка определить статус местоимения это в именном предложении принадлежала Д.Н. Овсянико-Куликовскому. По его мнению, это в предложении «Выучиться хорошо говорить на чужом языке это - дело не легкое» является «родом частицы предложения, колеблющейся между приложением к предыдущему и связкою сказуемого», «ее можно назвать местоименным приложением к подлежащему, исполняющим в то же время роль второстепенной связки сказуемого»1. В 1927 г.

Л .В. Щерба уже прямо называет это связкой именного предложения исходя из того, что функцией связки является выражение логических отношений между подлежащим и сказуемым: «Частица это больше всего и выражает отношения подлежащего и сказуемого, и во всяком случае едва ли понимается нами как подлежащее: формы связки быть служат в данном случае для выражения времени»2.

Возможно, говоря о том, что это «едва ли понимается ... как подлежащее», Щерба имел в виду А.М. Пешковского, который в предложении типа «Прожить по-барски -это дворянское дело, это только дворяне умеют» (Л. Толстой) предлагал рассматривать слово это либо как особое подлежащее, либо как «соединительное или выделительное слово типа это птицы летят». Вслед за Щербой связку это выделил и В. В. Виноградов, который подходил к связке с тех же позиций, что и Щерба - как к особой категории частиц, выражающих «логические отношения между подлежащим и сказуемым»3.

Несмотря на авторитет Щербы и Виноградова, большинство лингвистов после них отказали связочному элементу это в статусе связки, резонно указывая, что частицы-связки не способны выражать грамматические категории предложения (время, лицо, наклонение), а именно в этом и заключается функция связки в именном предложении.

В соответствии с этим делался вывод, что связками могут быть только глаголы-связки4. Лишь некоторые лингвисты выступают против этого утверждения. Среди них можно назвать А.В. Филиппова и Ю.И. Леденева, По мнению Филиппова, «местоимение-связка (частица-связка) является синтаксическим средством, осуществляющим предикацию, становящуюся неясной без него»5. Леденев полагает, что функция неглагольных связок в предложении заключается в выражении «предикативных отношений ... в плане установления различных семантико-синтаксических отношений между субъектом и предикатом, между темой и ремой высказывания... Неглагольные связки выражают отношения тождества, ограничения, сравнения, сопоставления и др.»6

Предпринимались попытки и иным образом квалифицировать местоименные слова в составе составного именного сказуемого; проблема особенно актуальна для конструкций с местоименным компонентом это, поскольку в XX в. наблюдается взрыв их , активности. Так, П.А. Лекант предлагает рассматривать это в качестве своеобразного маркера, с помощью которого достигается «грамматическая отмеченность сказуемого»7.

© Д.В. Руднев, 2007

Необходимость введения частиц-связок в состав предложения диктуется тем, что «в структуре предложения сказуемое с нулевой формой связки не имеет четкой и бесспорной грамматической отмеченности»8. Реальной связкой в таких предложениях будет нулевая форма связочного глагола быть.

А.И. Молотков считает, что слово это вообще «выполняет фактически роль дополнительного (формального) подлежащего при наличии в предложении основного подлежащего» и в этом качестве имеет значение указания на основное подлежащее, «выделяя его, оттеняя и подчеркивая»9. По его мнению, слово это не теряет при употреблении в связочной функции своего значения - «указания на какое-нибудь слово, в данном случае подлежащее, независимо от того, выражено ли подлежащее инфинитивом глагола или именительным падежом существительного»10.

Идеи Молоткова разделяют и некоторые другие лингвисты. М.А. Шелякин, например, отмечает, что одной из функций формы среднего рода местоимения это является «анафорическое указание на подлежащее, выраженное существительным в именительном падеже или инфинитивом», в этом случае «местоимение это отсылает сказуемое к введенному подлежащему, связывая сказуемое с подлежащим для идентификации последнего»11. А.М, Ломов называет местоимение это «функциональным дублером подлежащего», который «в составе высказывания ... оказывается той Ариадниной нитью, которая позволяет легко отыскивать предмет-подлежащее при сколь угодно сложной трансформации порядка слов»12. Основной сферой применения связки это являются отождествительно-предметные предложения, в которых подлежащее выражается препозитивными существительными (главным образом это девербативы и деадъективы), анафорическим местоимением это и инфинитивами.

Итак, споры вокруг того, является это связкой или нет, возникают из-за разного понимания «связки». Лингвисты, настаивающие на ее грамматическом понимании, отказывают элементу это в статусе связки, в то время как лингвисты, делающие акцент на функциональном аспекте проблемы, считают возможным квалифицировать местоимение это в связочном употреблении как связку. Ниже, при описании употребления местоимения это в составе именного сказуемого, мы пользуемся терминами «связочный элемент» и «связка» как синонимами.

Начало употребления связки это относится ко второй половине XVIII в. Очень симптоматично, что связку это мы впервые находим у А.П. Сумарокова13 - писателя, способствовавшего закреплению в литературном языке местоимения-существительного это. Например:

«А я думал то, что в тепле быть и брать за ничто чужие деньги это хорошо, а в холоде быть и отдавать за ничто свои деньги это не гораздо хорошо» (О думном дьяке, 1759); [Ниса:] «Быть женою и не любить мужа это мука и жене и мужу, а быть верною любовницею и после, лишась любовника, оставить на шее стыд женщине и того хуже» (Рогоносец по воображению, ок. 1772); [Чужехват:] «...а у своего украсти, так это из кармана в карман перекладывать да шум делать, а мне беспокойство» (Опекун,1765); «... мне кажется, что просить не о надлежащем или украсть - это все равно» (Письмо А.П. Сумарокова Екатерине II от 12 марта 1767 г.).

Все приведенные примеры носят разговорный характер, что отражается и в жанровой принадлежности произведений, из которых приведенные примеры взяты: первый пример взят из сатирического рассказа, остальные (кроме последнего) - из комедий. Последний пример взят из письма императрице, однако письмам Сумарокова присуща раскованность, драматург смело вводит в свои письма разговорные элементы. Все при-

меры объединяет способ выражения подлежащего: оно представлено инфинитивом. Именная часть сказуемого выражена разными частями речи, но почти во всех случаях это слова с оценочным или квалифицирующим значениям.

По-видимому, именно употребление инфинитива в качестве подлежащего дало толчок к употреблению это в качестве связки14. Именные предложения этого типа являются, судя по всему, результатом компрессии сложноподчиненных предложений с придаточным изъяснительным: придаточная (диктумная) часть сокращается до инфинитива с зависимыми словами или без них, а главная часть, выражающая модус, переходит в постпозицию. Исторически это в данных предложениях является подлежащим из главной части.

Данная модель именного предложения продолжала широко употребляться и в XIX в. Чаще всего именная часть сказуемого выражена в них словами на -о с качественно-оценочным значением-.

«Но держаться, в продолжение доброго получаса или более, в одном чувстве, в одинаковой настроенности души - это неестественно и потому невозможно» (Белинский); «И не чаять для них [Диких и Кабановых] избавления - это, согласитесь, ужасно!» (Добролюбов); «... сделать из отношений с подобными женщинами занятие, наполняющее жизнь, спасающее от скуки, - это для умного человека немыслимо» (Писарев); «Обвинять весь свет - это слишком...» (Достоевский); «А так-то бежать от собственной жалости и, чтобы не страдать самому, сплошь оправдывать - ведь это легко» (там же); «Плеснуть серной кислотой в лицо - это ужасно\» (Розанов).

Эта модель, возникшая в XVIII в., сохранила присущий ей разговорный оттенок. Помимо модели Inf это Adv, широко распространяются конструкции, в которых в качестве именной части сказуемого используются и другие слова с оценочным значением и даже целые выражения. Во-первых, именная часть сказуемого может быть выражена существительным абстрактной семантики, содержащим оценку. Например:

«... и ожидать [совместного празднования мужской и женской гимназии]от этого дурных последствий - это такая же подозрительность, как ...» (Розанов); «...неужели это широта жизни - променять рай земной, родное небо, сладкий воздух полей на кислое зловоние подвалов и пивных лавок?» (Меньшиков).

Во-вторых, появляется модель, в которой оценку содержит не само существительное, а относящееся к нему определение; в ряде случаев это существительное имеет очень обобщенную семантику (например, слово дело, употребленное еще у Сумарокова в качестве присвязочного члена) и вместе с относящимся к нему прилагательным может быть заменено,' хотя и не всегда, образованным от этого прилагательного наречием. Например:

«...представить все это в живом подлинном рассказе самого оскорбленного человека - это задача смелая, требующая огромного таланта для ее удовлетворительного разрешения» (Добролюбов); «Но смотреть в глаза смерти, предвидеть ее приближение, не стараясь себя обмануть, оставаться верным себе до последней минуты, не ослабеть и не струсить - это дело сильного характера» (Писарев); «... узнать и рассчитать - это дело легкое и даже никакой науки не требует» (Достоевский); «Не знать никаких ограничений, никаких обязательств, кроме внутренних, самим собой наложенных, это состояние более чем царственное» (Меньшиков); «Чудесный это дар - возбуждать веру!» (там же).

Наконец, в некоторых случаях оценку передает целое выражение. В предложениях, относящихся к этой группе, действие, выраженное в инфинитиве-подлежащем, часто оценивается через его сравнение с другим действием, которое выражено в именной

части сказуемого. Особенно стоит отметить выражения, включающие компонент все равно (что/как) со значением уподобления:

«...потом дойти до забвения приличий, до самых смешных глупостей, ораторствовать в чужом доме и за приязнь, за ласку, за хлеб-соль платить дерзостями - это не момент, черт знает что - только поплевать да бросить» (Белинский); «В тяжелые минуты жизни утешаться возвышенностью дели - это, воля ваша, все равно что пить неподс-лащенный чай, поглядывая на кусок сахара, привешенный к потолку» (Писарев); «Когда потолкаешься среди фантасмагорий упадочной кисти, перейти к здоровому искусству -это прямо выйти на свежий воздух» (Меньшиков); «Посадить дерево, раскинуться семьею на лугу - это все равно как потянуть вина из тонкого горлышка древнего сосуда, но вина благородного, не отравляющего» (Розанов).

Скорее всего, введение местоимения это во всех перечисленных выше примерах было связано с инфинитивной формой глагола в позиции подлежащего. Возможно, употребление связки это в приведенных выше примерах связано со значительной распространенностью группы подлежащего, что затрудняло когезию с именной частью сказуемого как при нулевой связке, так и при связке есть-суть. С другой стороны, сам инфинитив, будучи формой глагола, т.е. словом признаковой семантики, для которого первичной является позиция в предикате, создает затруднение в процессе предикации и требует введения местоименных слов, в частности местоимения это. Наконец, немаловажен тот факт, что часто подлежащее при связке это выражено не одиночным инфинитивом, а рядом однородных инфинитивных подлежащих. Следует также заметить, что со второй половины XIX в. в литературном языке встречаются случаи элиминации инфинитива из группы подлежащего. Ср.:

«Китай спокойный, Китай, прижавшийся к Великому океану, Китай, весь сбившийся в кучу, с неодолимым центробежным стремлением в себе - это такое удобство для его соседа, которое дорого можно купить и ни за какую цену нельзя продать» (Розанов); «Казалось бы, неужели это так важно - истинная, или не совсем истинная вера, или вовсе ложная?» (Меньшиков).

В первом предложении подразумевается: Иметь Китай спокойный - это удобство для его соседа, а во втором случае: Неужели иметь / исповедовать истинную или ложную веру - это важно? В примерах, подобных приведенным выше, происходит свертывание инфинитивно-именной группы до одного имени, которое в таких сочетаниях выполняет обычно роль прямого дополнения. Такое свертывание характерно для разговорной речи. Фразы типа Огурцы - это выгодно (подразумевается Разводить/выращивать огурцы - это выгодно) или Вклады - это просто (имеется в виду Делать вклады -это просто) весьма продуктивны в разговорном языке15.

Хотя тип предложений с инфинитивным подлежащим со связкой это был исторически первичным, в современном русском языке наиболее распространенным случаем введения этого связочного элемента является именное предложение с номинативным подлежащим. Подлежащее обычно выражается существительным абстрактной семантики. Первый пример подобного предложения нам встретился у А. П. Сумарокова:

«... такое ли это дело поэзия и театр, чтобы исправление могло быть в такое короткое время» (Письмо А.П. Сумарокова И.И. Шувалову от 20 мая 1758 г.).

Именно подобному типу предложений со связкой это суждено было стать ведущим в современном литературном языке. Примечательно, что, несмотря на раннее использование местоимения это в качестве связки (с середины XVIII в.), несмотря на

быстрое распространение местоимения этот в литературном языке уже с 1820-х годов и вытеснение им местоимения сем, на протяжении XIX в. примеры использования это в качестве связки в именном сказуемом остаются скорее исключением. Яркой иллюстрацией этого утверждения служит творчество В.Г. Белинского: местоимения сей в его критических работах мы почти не находим, но и именных сказуемых со связкой это в его работах довольно немного16. Это наводит на мысль, что долгое время такие конструкции воспринимались как явно разговорные, а потому их старались избегать.

Примеры, выделенные из критических произведений Белинского, можно разбить на несколько групп. Первую группу образуют предложения, в которых сказуемое имеет значение сравнения, уподобления. Как правило, связку это можно заменить сравнительным союзом:

«Ее [Екатерины II] царствование - это эпопея, эпопея гигантская и дерзкая по замыслу, величественная и смелая по созданию, обширная и полная по плану, блестящая и великолепная по изложению, эпопея, достойная Гомера или Тасса! Ее царствование - это драма, драма многосложная и запутанная по завязке...» (Литературные мечтания); «Его [Пушкина] стих - это скульптура, живопись и музыка вместе» (Речь о критике); «Ум -это человек в теле, или, лучше сказать, человек через тело, словом, личность» (Взгляд на русскую литературу 1846 г.); «Литературные обозрения - это живая летопись мнений различных эпох...» (Русская литература в 1842 г.).

Вторую группу представляют примеры, в которых сказуемое выражено существительным с собственно оценивающим значением:

« Стих Пушкина - это вековечный образец, неумирающий тип русского стиха: не было и не будет лучшего» (Речь о критике); «Байрон, Шиллер и Гёте - это философы и критики в поэтической форме» (там же); «Слова же его [критика] - это образец пухлого бессмыслия, изысканных фраз (там же); «Александрийская школа - это последний плод философии древнего мира ...» (Русская литература в 1842 г.).

В приведенных примерах подлежащее выражено как личным, так и неличным субъектом с отвлеченным значением. Впрочем, личный субъект, если и встречается в подобных предложениях, не имеет конкретной референции: подразумевается деятельность этого субъекта. Примеры из обеих групп представляют собой «предложения, в которых осуществляется квалифицирующая характеристика субъекта»17.

В третьей группе представлены предложения, которые «заключают в себе характеристику субъекта как отождествление его с кем-чем-л., приравнивание его к кому-чему-л., установление черт сходства, подобия, отнесение к известному, к классу однородных предметов, явлений»18. (Первый пример этого типа, хотя и со связкой то, а не это, нам встретился в комедии А.П. Сумарокова «Чудовищи», 1750:

«[Критициондиус]: Вот, например, Пулъхерия, Агесилай, то трагедии; [Дюлиж]: Да разве Хорее то трагедия, а не комедия?» «Печорин - это он сам, как есть» (Письмо

В.П. Боткину, 16 апр. 1840 г.); «Мы сказали выше, что роман - это ряд биографий, связанных между собою одною мыслию, но бесконечно разнообразных, глубоко правдивых и богатых философским значением» (Взгляд на русскую литературу 1847 г.); «... поэзия его [Державина] - это ... сама Россия Екатеринина века ...» (Поэзия Державина).

Следует отметить, что непреодолимой границы между выделенными группами предложений нет. Например, в предложениях идентификации приравнивание, уподобление субъекта к чему-либо или кому-либо часто содержит в себе экспрессивный или оценочный элемент. Несмотря на небольшое число примеров именного сказуемого со

связкой это в публицистике Белинского, можно говорить об определенной логике дальнейшего распространения этой связки. Если первоначальной структурой, в которой начинает использоваться местоимение это, были предложения с подлежащим, выраженным. инфинитивом, и именной частью сказуемого, выраженной словами с оценочным значением (наречием или существительным), то постепенно местоимение это все шире начинает использоваться в предложениях, в которых и подлежащее, и именная часть сказуемого переданы существительным, причем главным образом абстрактным, которое, подобно инфинитиву, имеет признаковое значение.

Конец XVIII - первая половина XIX в. стали временем активного распространения абстрактной лексики в русском литературном языке19. Попадая в позицию подлежащего, абстрактные существительные ведут себя совершенно иначе, чем существительные конкретной семантики. Как справедливо отмечает Г.А. Золотова, признаковое существительное не может быть носителем другого признака20. В силу этого именные предложения с подлежащим, выраженным абстрактным существительным, представляют собой соотношение двух признаков (поскольку предикат по своему существу имеет признаковое значение), т.е. являются полипредикативными. Это соотношение может иметь различный характер: два признака могут сравниваться, уподобляться, между ними могут устанавливаться каузативные отношения, отношения порождения и т.д.

Вторая половина XIX в. характеризуется явным преобладанием среди предложений со связкой это предложений, в которых подлежащее было выражено существительным. Происходит не только резкое увеличение числа предложений этого типа относительно предложений других типов (при общем увеличении именных предложений со связкой это, особенно ближе к концу XIX в,), но и качественное обогащение этой структуры: предложения структуры N1 это N1 приобретают способность выражать более сложные, разнообразные семантические отношения между подлежащим и сказуемым, однако доминирующими остаются типы, выделенные нами раньше.

На первом месте по частотности находится тип предложений, в которых осуществляется квалифицирующая характеристика субъекта. Как правило, предикат содержит явную или скрытую оценку субъекта. Оценку содержит существительное с оценочным значением (1) или прилагательное, стоящее при существительном в качестве определения (2):

1) «Тем грустнее вредное смешивание вины и беды, что различать эти две вещи очень легко; один признак различия мы уже видели: вина - это редкость, это исключение из правила; беда - это эпидемия. Умышленный поджог - это вина; зато из миллионов людей находится один, который решается на такое дело» (Чернышевский); «Самодурство - это только накипь, пена, комический отсадок-, оно, разумеется, изображается поэтом комически...» (Ап. Григорьев); «... герои романа [Тургенева] - это образцы современных детей» (Антонович); «Эта героиня, эта Маша - ведь это какой-то Христофор Колумб, которому не дают открыть Америку» (Достоевский); «Но это вечная драма -обманутые надежды простодушных людей (Меньшиков). 2) «Франция, Австрия, Англия и Турция против Германии с Италией - это страшная коалиция!» (Достоевский); «Азия, азиатская наша Россия - ведь это тоже наш больной корень, который не то что освежить, а совсем воскресить и пересоздать надо» (там же); «Постоянная армия - это для смуты нож острый, это вопрос посерьезнее парламентского; в сущности, это - центральный вопрос, в котором скрыто “быть или не быть” современному обществу» (Меньшиков).

Значительно реже встречаются предложения, в которых вскрывается сущность субъекта; в таких предложениях «место сказуемого обычно (но не обязательно) занято

существительным с абстрактным, обобщающим или характеризующим значением, либо именем, имеющим при себе характеризующее определение»21. В том случае, если и подлежащее выражено существительным с абстрактным значением, введение связочного элемента это становится необходимым, что связано с тем, что сочетание двух квантифицированных групп создает затруднение при предикации. Введение местоимения это в таких случаях - способ придания одной из квантифицированных именных групп статуса референтной; после этой операции затруднение, связанное с предикацией, снимается22. Например:

«На таком фокусе построен весь роман; все личности в нем - это идеи и взгляды, наряженные только в личную конкретную форму» (Антонович); «Интересы цивилизации - это производство, это богатство, это спокойствие, нужное капиталу» (Достоевский); «Европейские государства все национализировались. Государство - это теперь нация, с заботами о самопрокормлении и, в зависимости от этого, с уловками поглощения более слабых и низших соседних организмов» (Розанов).

Наряду с предложениями, в которых осуществляется квалифицирующая характеристика, на протяжении второй половины XIX в. продолжается употребление связки это в предложениях со значением идентификации:

«Именно, - утверждают они, - ... народная сербская война - это “малая война”, т.е, партизанская, война шайками, в лесах, в теснинах, за камнями, за скалами» (Достоевский); «Этот город М, - это большой губернский город в западном крае...» (там же); «Исповедь у нас, как известно, стала совершенно формальна, и коррективом ее явилось “старчество”. “Старец” - это религиозный мудрец» (Розанов); «Новый патриотизм - это патриотизм Тургенева, как он выразился в “Дыме”, или Льва Толстого в последний его период» (Меньшиков).

В конце XIX в. связка это начинает вводиться и в именные предложения, в которых признак принадлежит не самому субъекту, а приписывается ему на основании различных связей и сопоставлений (отношения зависимости, связанности, порождения, присущности, сопутствия, ассоциирования)23 и которые почти всегда реализуются со связкой это24. Судя по всему, местоимение это, дублируя подлежащее в предложениях данного семантического класса, позволяет преодолеть семантический «зазор» между подлежащим и предикативным членом. Например:

' «А Болгария - это ведь дома» (Достоевский) —> Россия и Болгария находятся очень близко (= дома.)', «Служба - это порядок, немец - это порядок. Вот почему они совпадают» (Розанов) —» Служба связана с порядком, и немец тоже ассоциируется с порядком; «Мы уверены, что и древонасаждения пойдут мало-помалу по утилитарному пути. Ведь 1600 саженцев - это целый сад, и хороший, большой сад» (там же) —> Если вы посадите 1600 саженцев, то получится целый сад; «Праздник - это торжество, радость, а в дни торжества присуще человеку единиться» (там же) -> Когда приходит праздник, он приносит с собой торжество и радость; «Но политический захват этой страны [Турции] не решит страшного для немцев вопроса - куда деваться? Юг - это гибель расы; долина Рая до сих пор ограждена пламенным мечом херувима» (Меньшиков) -» Юг [где расположена Турция] не годится для жизни [немецкой] расы.

Вероятно, к этому классу мы должны отнести и примеры, в которых осуществляется аллегорическое толкование каких-то слов и понятий, поскольку признак, выраженный в предикате, не принадлежит непосредственно субъекту, а приписывается ему. Вместе с тем есть определенное сходство таких предложении с предложениями тождества".

Связку это в подобных случаях невозможно опустить (хотя и допустима ее замена на связку есть). Например:

. «Прометей и Зевес - это божество, разделившееся на себя самого, это сознание,

распавшееся на две стороны... Зевес - это непосредственная полнота сознания; Прометей - это сила рассуждающая, дух, не признающий никаких авторитетов, кроме разума и справедливости» (Белинский); «Тут мелет жернов схоластической мельницы, под которым ничего не разберешь. Муки не видно. Мука - это психика» (Розанов).

С середины XIX в. связочный элемент это начинает употребляться в именном предложении, подлежащее в котором выражено субстантивированным прилагательным или субстантивированным местоимением. Группа подлежащего обычно осложняется введением придаточного предложения, вследствие чего между подлежащим и именной частью сказуемого возникает значительная дистанция. Например:

«Самое лучшее, о чем можно мечтать для этих практиков, это уподобление Штольцу ...» (Добролюбов); «Бее, что они [республиканцы] внесли нового, - это провозглашение в 1848 году всеобщей подачи голосов ...» (Достоевский); «В этом процессе весьма, по-моему, резко выступает многое типичное из нашей действительности, а между тем, что всего более в нем поразительно - это чрезвычайная обыкновенность, обыденность его» (там же); «Главное, что приятно в этих механических успокоениях, - это то, что думать совсем не хочется, а страдать и смущаться подавно» (там же); «Единственное, что может спасти армию - а с нею власть и нацию, - это переход к старому типу войск» (Меньшиков).

В большинстве приведенных примеров подлежащее.распространено придаточным предложением, и можно, таким образом, говорить о синтаксической осложненности группы подлежащего, однако примеры, в которых осложнения нет, показывают, что при объяснении причин введения местоимения это следует учитывать и морфологический фактор: сама форма выражения подлежащего (субстантивированное прилагательное в среднем роде) вызывает необходимость введения местоимения. Подлежащее в предложениях этого типа фактически является сказуемым (разумеется, о подлежащем и сказуемом в традиционном понимании можно говорить здесь с большой долей условности), что довольно легко доказать при помощи конверсии; ср.: «Единственное, что может спасти армию - а с нею власть и нацию, - это переход к старому типу войск» (Меньшиков)> —> Переход к старому типу войск - (это) единственное, что может спасти армию -ас нею власть и нацию. Весьма симптоматичным является тот факт, что мы можем в предложении, полученном в результате конверсии, элиминировать связочный элемент это, что, как правило, невозможно для исходного предложения. Это - свидетельство того, что связка это в предложениях, приведенных выше, выполняет конструктивную роль; местоименный элемент это, дублируя признаковое слово, позволяет ему выступить в не характерной для него роли подлежащего26.

К рассмотренной группе близко примыкают примеры, в которых подлежащее, выраженное существительным, имеет при себе определение в форме превосходной степени прилагательного. Как и в предшествующем типе предложений, фактически сказуемым в данных именных предложениях является группа подлежащего и, наоборот, фактическим подлежащим является формальное сказуемое. Например:

«... по-нашему, самый лучший способ (из искусственных) - это спекуляция» (Достоевский); «... самая лучшая книга, какая бы она не была и о чем бы ни трактовала, - это занимательная» (там же); «После бриллиантов самая редкая вещь на свете - это спо-

собность оценить их» (Меньшиков); «Но из всех предрасположений самое могущественное - это быть как все» (там же).

Приведенные примеры, как и предшествующие, легко подвергаются конверсии, причем связка это в них тоже факультативна.

В основу объединения предложений со связкой это в третью группу мы положили чисто семантический принцип. Действительно, некоторые слова, употребляясь в качестве подлежащего, требуют введения связки это. К таковым, например, относятся один, первый, единственный:

«Один из самых поразительных признаков зрелости современной русской литературы - это роль, которую играет в ней стихотворная поэзия» (Белинский); «Затем, одни из ближайших к народу - это сельские учителя» (Достоевский); «Первый корень, первый самый главный корень, который предстоит непременно и как можно оздоровить, - это, без сомнения, все тот же русский народ, все тот же море-океан, о котором я сейчас речь завел» (там же); «Единственная черта величия народного и сила, спасающая остатки праведности, - это труд» (Меньшиков).

Кроме того, в эту же группу можно поместить и предложения, в которых подлежащее выражено субстантивированным прилагательным среднего рода единственное, которые приведены в первой группе. Вместе со словами один, первый, единственный введения связки требует слово главный и близкое к нему по значению основной: .

«Главный признак человека необразованного, но почему-нибудь принужденного заговорить языком и понятиями не своей среды - это некоторая неточность в употребле нии слов, которых ...» (Достоевский); «Наша главная национальная невзгода (после тех, о которых я здесь не говорю) - это нищета простонародья» (Меньшиков); «Основная в ораторе черта, скорее, инстинкт - это как бы нравственная очарованность ликом Христа...» (Розанов).

Нетрудно заметить, что ограничительная семантика кванторных слов один, первый, единственный, главный, детерминированность этой семантики сближают их с прилагательными в превосходной степени27. Да и сочетаются эти прилагательные со словами с признаковой семантикой («черта», «свойство», «признак» и подобные им). Таким образом, то, что было сказано выше о семантике именной группы подлежащего, включающей прилагательное в превосходной степени, вполне относится и к этим предложениям28. Причиной включения в именное предложение местоименного слова это будет все то же стремление преодолеть не свойственное для языка употребление именной группы с характеризующим значением в позиции подлежащего.

Итак, связка это появляется в русском языке довольно рано - в середине XVIII в., но распространяется достаточно медленно. Проанализированные тексты показывают, что в количественном отношении изменений в употреблении связки это на протяжении длительного времени было очень мало. Вряд ли случайно, что А.А. Шахматов, впервые выделивший неглагольные связки как, равно как, вроде, так же как, будто29, не выделил связку это. Скорее всего, это свидетельствует о том, что как связка данный элемент не осознавался, хотя бы в силу малой распространенности. Вместе с тем мы располагаем сведениями, когда это впервые осознается в русской лингвистике как связка - в работе Л.В. Щербы (1927) «О частях речи в русском языке». Вполне возможно, что это было связано с демократизацией русского языка после революционных событий. В XIX в. связка это осознавалась, скорее всего, как второе подлежащее. Во всяком случае, между ней и подлежащим обычно ставилась запятая. Вместе с тем встречаются случаи, когда

связка это отделялась от подлежащего с помощью тире, что может свидетельствовать об интонационной паузе.

В современном русском языке связка это вытеснила связку есть-суть и сочетание этих двух связок встречается редко (кроме сочетания это и есть), В XIX в. доля примеров, в которых сочетались связка это и связочный глагол быть, относительно общего числа примеров со связкой это была выше. Причем глагол быть мог употребляться не только в форме есть:

«Брак это есть такое дело... Это не то что взял извозчика и поехал куда-нибудь» (Гоголь)30; «Байрон - это был Прометей нашего века, прикованный к скале, терзаемый коршуном...» (Белинский); «Способность быть гражданином - это и есть способность возносить себя до целого мнения страны» (Достоевский); «Бороться против варваров -это было эллинизмом• призвать варваров в союзники к себе против могущественного соперника, как сделала Спарта в поздние годы, это была измена эллинизму; захотеть над собой тирании - было изменой духу Эллады и казалось варварством» (Розанов).

Постепенная замена связочного глагола быть в форме есть-суть на связку это имела под собой несколько оснований. Во-первых, связка есть-суть постепенно архаизируется, между тем некоторые именные предложения настоятельно требуют введения связки, причем не только для выражения предикативных категорий предложения, но и для установления различных семантико-синтаксических отношений между подлежащим и сказуемым. Это прежде всего касается именных предложений, в которых подлежащее выражено отвлеченным существительным. Как отмечают В.И. Борковский и П. С. Кузнецов, «чем менее конкретно подлежащее, тем больше оснований для употребления связки».31 Вывод, сделанный этими лингвистами применительно к древнерусскому языку, вполне можно распространить и на русский язык ХУШ-Х1Х вв. Расширение употребления отвлеченной лексики в позиции подлежащего (девербативов, деадъекти-вов, инфинитивов) в именных предложениях, особенно в именных предложениях, в которых и именная часть выражена существительным, создавало коммуникативные трудности - трудность идентификации в предложении темы и ремы. В таких условиях введение в предложение связки было просто необходимо.

Во-вторых, распространение местоимения этот в русском литературном языке начиная с XVIII в. и способность его выполнять в тексте когезивную функцию, отсылая к левому контексту, позволили этому местоимению в форме это выступить в роли связки в именном предложении. Первоначально, помимо связочной функции, местоимение это привносило в предложение и значительный дополнительный смысл, но по мере как расширения употребления местоимения это, так и распространения в позиции подлежащего и именной части сказуемого отвлеченной лексики происходит нейтрализация лексического значения связки. Впрочем, было бы поспешно говорить о полной нейтрализации связки это даже в современном русском языке: в ряде случаев наблюдается проявление первичной функции связки это, которая заключалась в дублировании и подчеркивании темы предложения. Особенно заметно это в предложениях с инверсией, когда связка это выносится в препозицию32.

Полностью связка это так и не вытеснила из языка связку есть, которая предпочитается в научном стиле. Скорее всего это связано с тем, что связка это сохранила живую связь с разговорным языком и несет в себе стилистический оттенок непринужденности и «публицистичности». Кроме того, местоименная система организуется вокруг местоимения я и поэтому указательное местоимение это сохраняет в своей семантике оттенок субъективности.

1 Овсянико-Куликовский Д.Н. Синтаксис русского языка. Изд. 2-е. СПб., 1912. С. 191, 296 (курсив Овсянико-Куликовского).

2 Щерба JI.B. О частях речи в русском языке (1927) // Щерба Л.В. Избр. работы. М., 1957. С. 79.

' 3 Виноградов В.В. Русский язык. М., 1986. С. 553.

4 Лекант ПЛ. Типы и формы сказуемого в современном русском языке. М., 1976. С. 87.

5 Филиппов А.В. О предикативной функции неглагольных связок именного сказуемого в современном русском языке // Учен. зап. МОПИ им. Н.К. Крупской. 1969. Т. 257. Вып. 16. С. 157.

6 Леденев Ю.И. Соединительно-связочные функции неполнозначных слов // Неполнозначные слова (Соединительно-связочные функции). Ставрополь, 1980. С. 10.

7 Лекант П.А. Типы и формы сказуемого в современном русском языке. С. 99.

8 Там же. С. 98.

9 Молотков А.И. Трудные случаи лексико-грамматической характеристики слов это и то в русском языке // Вопросы грамматики. М.; Л., 1960. С. 351.

10 Там же.

11 Шелякин М.А. Русские местоимения. Тарту, 1986. С. 39.

12 Ломов А.М. Типология русского предложения. Воронеж, 1994. С. 85.

13 По наблюдениям Г.Н. Акимовой, в произведениях М.В. Ломоносова связка это не встречается вовсе (Акимова Г.Н. Именное сказуемое в научном языке М.В. Ломоносова // Учен. зап. Ленингр. унта. 1963. № 322. С. 101.

14 Об этом подробнее см.: Руднев Д.В. Инфинитив в роли подлежащего и новые типы связок в русском языке XVIII века // Материалы XXXIII Международной филол. конф. Вып. 5. История русского языка. Ч. 1. СПб., 2004. С. 44-48.

15 О подобных конструкциях см.; Грачева Ж.В. Деформированные синтаксические структуры в языке современной газеты: Автореф. канд. дис. Воронеж, 1998. - Об особенностях употребления инфинитивного подлежащего в именном сказуемом в современном русском языке см.: Ващук В.В. Семантика инфинитивно-подлежащных предложений в современном русском языке // Семантика грамматических форм и речевых конструкций. М., 1991. С. 63-69; Тимофеев К.А. К вопросу об употреблении инфинитива в функции подлежащего // Труды Благовещенск, гос. педагог, ин-та, 1955. Т. 6. С. 12-27.

16 Не менее показателен тот факт, что в творчестве А.С. Пушкина именные предложения со связкой это не зафиксированы (Словарь языка Пушкина. М., 1961. Т. IV. С. 1012). У Лермонтова нам встретился лишь один пример (в «Герое нашего времени»): «Быть для кого-нибудь причиною страданий и радостей, не имея на то никакого положительного права, - не самая ли это сладкая пища нашей гордости?»

17 Русская грамматика. М., 1980. Т. II. С. 280.

18 Там же. С. 279.

19 См., напр.: Булаховский Л А. Абстрактная лексика в русском литературном языке первой половины XIX века // Научн. зап. Днепропетровск, гос. ун-та, 1940. Т. 20. Вып. 1. С. 5-28.

20 Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка, М., 1998. С. 41-42.

21 Русская грамматика. Т. II. С. 280.

22 О референтных, квантифицированных и предикатных именных группах см.: Падучева Е.В., Успенский В.А. Подлежащее или сказуемое? (Семантический критерий различения подлежащего и сказуемого в биноминативных предложениях) // Изв. АН СССР. Серия языка и литературы, 1979. Т. 38. № 4. С. 351.

23 Именно поэтому, как полагают Е.В. Падучева и В.А. Успенский, с семантической точки зрения в таких предложениях нет подлежащего и сказуемого (Падучева Е.В., Успенский В А. Подлежащее или сказуемое? С. 360.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

24 Русская грамматика. Т. II. С. 286.

25 По Е.Н. Ширяеву, рассматриваемые предложения ближе всего стоят к предложениям именующего тождества, в которых «устанавливается идентичность денотата и имени» (Крылова О А., Максимов Л.Ю., Ширяев Е.Н. Современный русский язык: Теоретический курс. Ч. IV. Синтаксис. Пунктуация. М., 1997. С. 168).

26 По мнению Д.Н. Шмелева, к подобным предложениям не применимы понятия подлежащее и сказуемое {Шмелев Д.Н. Синтаксическая членимость высказывания в современном русском языке. М., 1976. С. 38).

27 Это сходство проявляется и на грамматическом уровне (являясь, судя по всему, следствием сходства в лексической семантике). Отмечают способность кванторных прилагательных в форме мужского или среднего рода единственного числа положительной степени субстантивироваться и выступать в роли подлежащего (Лингвистический процессор для сложных информационных систем. М., 1992 С. 190).

28 О синтаксической двойственности предложений, в которых позицию подлежащего занимают слова единственный, единственное (Богуславский ИМ. Сфера действия лексических единиц. М., 1996. С. 199).

29 Шахматов АЛ. Синтаксис русского языка. Л,, 1941. С. 260.

30 Пример А.М. Пешковского (Пешковский А.М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1956.

С. 254).

31 Борковский В.И., Кузнецов П.С. Историческая грамматика русского языка. М., 1965. С. 360.

32 Русская грамматика. Т. II. С. 287-288.

Статья принята к печати 8 ноября 2006 г.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.