CC BY
404
ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
УДК 930.1:001.5
А. Л. Емшанов
МЕСТО И РОЛЬ ГИПОТЕЗЫ В ИСТОРИЧЕСКОМ ИССЛЕДОВАНИИ
В статье рассматривается проблема формирования исторических гипотез в процессе исторического исследования. Гипотеза выступает в качестве одного из важнейших компонентов исследования, помогая историку получать знание о прошлом.
The article focuses on forming of historical hypotheses in the course of historical research. The hypothesis is one of the major components of research, helping the historian to receive knowledge of the past.
Ключевые слова: предположение, историческое исследование, историческая гипотеза, формирование гипотез.
Keywords: supposition, historical research, historical hypothesis, hypotheses forming.
Историческое исследование не сводится к процедуре получения фактов истории. Формирование в рамках поставленной проблемы целостной, научно обоснованной картины исторического явления и выступает той целью, которую преследуют историки. Для этого полученные в результате деятельности исследователей факты необходимо объяснить на основании выдвинутой проблемы и предпосылочного знания. Эти познавательные процедуры невозможно осуществить без формирования исторических гипотез.
Историк достаточно часто сталкивается с проблемой разъяснения, в процессе которой выдвигаются различные предположения относительно встречаемых неопределённостей. Рассмотрим следующий пример: в текстах «Русской Правды» встречается термин «огнищанин». Для людей, живших во времена составления «Русской Правды» (XI в.), значение этого слова было понятно, но со временем оно утратилось. В исторической науке существует несколько трактовок, разъясняющих этот термин. В. О. Ключевский объясняет этот термин следующим образом: «В некоторых статьях «Русской Правды» упоминается привилегированный класс, носящий древнее название огнищан, которое в других статьях заменено бо-
© Емшанов А. Л., 2011
лее поздним термином княжи мужи; убийство огнищанина, как и княжа мужа, оплачивается двойной вирой. В древних памятниках славяно-русской письменности слово огнище является со значением челяди; следовательно, огнищане были рабовладельцы» [1]. Историк А. А. Зимин в работе «Холопы на Руси» даёт иное разъяснение слова «огнищанин»: «Термин "огнище" редко встречается в русских источниках. От него происходит "огнищанин" «Краткой Правды» (ст. 19— 22) и соответствующий ему "тиун огнищный"» (ст. 12 «Пространной Правды»). Известно, что он бытовал в Новгороде. По скудости источников очень трудно говорить о его происхождении. Возможно, первоначально «огнищанин» - хозяин очага, глава патриархальной семьи. Позднее, быть может, уже перед нами княжеский чиновник, ведавший хозяйством князя - его огнищем, в котором рабы играли значительную роль. В. О. Ключевский полагал, что «огнищане» были рабовладельцы. Но «огнищанин» «Краткой Правды» соответствует «княжу мужу» и «тиуну огнищному» «Пространной Правды», что не позволяет принять предположение В. О. Ключевского. Не исключено, что на складывание термина «огнищанин» повлияло и происхождение высшего слоя княжеских слуг из рабов. Во всяком случае, в чешской глоссе к "Mater verborum" 1202 г. находится текст: "ohniscenin, libertus cui post servitium occedit libertas". Здесь ohniscenin - вольноотпущенник [2].
Таким образом, при исследовании одного и того же текста два историка по отношению к одному понятию пришли к различным мнениям: огнищанин - это рабовладелец (В. О. Ключевский) и огнищанин - это, вероятно, бывший раб, получивший свободу (А. А. Зимин). Учёные высказали различные трактовки этого термина, они выдвинули научно обоснованные предположения, посредством которых попытались объяснить смысл слова «огнищанин».
В методологии науки трактовка научной гипотезы как предположения довольно типична, понятия «предположение» и «гипотеза» часто используются как синонимы [3]. Являются ли в рассматриваемом случае выдвинутые предположения гипотезами? Если да, то в таком случае всё историческое знание можно назвать гипотетическим. Если нет, то тогда всё-таки следует разделить понятия «предположение» и «гипотеза» в историческом познании.
Е. М. Жуков оценил историческую гипотезу как «временное, условное предположение», которое либо отвергается при дальнейшем историческом исследовании, либо переходит в разряд теоретического знания. Гипотеза в этом случае предстаёт как «строительные леса» при создании здания исторического познания [4]. Сравнение со «строительными лесами» достаточно метко и даёт представление о функции исторической гипотезы. Она обеспечивает должную «связь» для разрозненных элементов исследования. Факты, которые получены в результате исследования, необходимо объединить, но сами по себе они на это не способны. Такое «связывание» как раз осуществляет историческая гипотеза. Но, на наш взгляд, Е. М. Жуков не прав, когда говорит, что гипотеза «по мере успешного хода строительства, мобилизации всего необходимого материала необходимость во вспомогательных сооружениях отпадает» [5], то есть необходимость в гипотезе отпадает. Здесь исследователь соединил два понимания гипотезы. Различают гипотезу как метод развития научного знания, включающий в себя выдвижение и последующую экспериментальную проверку предположений, и как структурный элемент научной теории [6]. При выдвижении и выполнении роли «строительных лесов» гипотеза является способом формирования и развития нового знания. Но когда гипотеза обоснована и принята научным сообществом, она становится уже элементом научной теории. «Строительные леса» убираются, но в том смысле, что они трансформируются в другое качество - гипотеза становится достоверным элементом научного знания.
Обоснованность ещё не даёт оснований считать высказанную идею гипотезой. Если вернуться к примеру с термином «огнищанин», то обе трактовки имеют достаточную степень обоснованности. Тем не менее ясно, что эти трактовки только разъяснили встречаемый в документах неясный термин и не претендуют на высокий теоретический статус. Чтобы выделить историческую гипотезу из всего массива предположений, следует ввести дополнительный критерий. Гипотеза - это более значимое образование, чем предположение или простое разъяснение. Если предположение может не оставить после себя никакого следа в науке, то гипотеза в истории утверждает себя как способ формирования нового знания. Именно критерий эвристичности и следует брать за основу, выделяя историческую гипотезу из всего массива высказываемых предположений. Такой подход при определении гипотезы в гуманитарном знании заявлен А. Д. Иоселиани: «Гипотезу можно определить как функциональное образование в системе форм жизнедеятельности человека (коллектива), феноменально представ-
ленное ему в акте осознания или рефлексии как вероятное (с точки зрения существующих норм) знание, выступающее рациональной предпосылкой последующего осмысления, эмпирических данных, установленных фактов и решения проблем» [7]. Возможность гипотезы «выступать рациональной предпосылкой последующего осмысления» и является главным отличительным признаком исторической гипотезы (как, в принципе, и научной гипотезы вообще), позволяющим выделить её из всего многообразия предположений, выдвигаемых в процессе исторического исследования. Гипотеза в этом случае выступает как основательное объяснение фактов и как способ формирования нового знания.
Как формируется историческая гипотеза? А. И. Гавриляк выдвинул следующую схему построения гипотезы - постановка проблемы и выдвижение гипотезы. Эти два этапа можно детализировать следующим образом: выдвижение проблемы, догадка, появление собственно гипотезы, учёт конкурирующих гипотез. В. Н. Карпович выдвинул три условия, которым обязана соответствовать выдвигаемая научная гипотеза в естествознании:
- гипотеза должна быть синтаксически правильно построенным и семантически осмысленным утверждением внутри некоторого научного контекста;
- гипотеза должна быть до некоторой степени обоснованной предшествующим знанием или, в случае полной её оригинальности, по крайней мере не противоречить наличному знанию;
- гипотеза должна быть не только в принципе проверяемой при изменении знания, но и эмпирически проверяемой наличными методами, то есть она должна соответствовать развитию научного инструментария [8].
Эти положения имеют общенаучный характер. Необходимо рассмотреть, в какой мере они применимы к историческим гипотезам. Правильная формулировка выдвигаемой гипотезы полностью применима по отношению к исторической гипотезе. Это необходимый этап её формирования. Высказывание гипотезы - это её чёткая формулировка, а это невозможно без предпосылок, то есть без всего исторического знания. Что касается обоснованности, то для исторической гипотезы применение данного требования достаточно проблематично. Историческая гипотеза может и не быть в достаточной степени обоснованной, и в то же время быть признанной в научном сообществе. Весь процесс исторического познания представляет собой, по сути, попытку обоснования выдвинутых гипотез. Это же относится и к требованию проверяемости исторической гипотезы. Необходимо отметить ряд специфических черт, которые ограничивают применение этого требования:
- во-первых, историческая гипотеза, так как она выдвигается на основании исторических фактов, всегда ограничена в своей базе. Для того чтобы понять зависимость гипотезы от эмпирического материала, рассмотрим пример из истории физики - открытие Беккерелем явления радиоактивности. Для решения поставленной проблемы - найти причину засвечивания фотопластин - Беккерель провёл несколько серий опытов, изменяя условия, что и позволило в конечном итоге найти причину - явление радиоактивности [9]. Именно контролируемое изменение условий опытов и сыграло решающую роль в этом открытии. Но историк не может провести что-то подобное, хотя бы отдалённо напоминающее такой эксперимент. Можно провести аналогию: Беккерель, если бы он был в положении историка, имел дело только с одним опытом, а не с серией. Историк всегда имеет дело только с «одним опытом» - источником (или группой источников) и ограничен той информацией, которая в нём содержится, и на этом фундаменте он и ведёт свои научные изыскания;
- во-вторых, в силу того что в историческом знании трудно выделить единственный подход к историческому исследованию (в естествознании такую роль играет парадигма - образец постановки проблемы и её решения), в историческом познании сосуществуют различные взгляды на исторический процесс, в рамках которых возможно формирование различных гипотез. Они, несмотря на то что могут и противоречить друг другу, принимаются научным сообществом в силу того, что являются нормативными формами научного знания.
Таким образом, всё это позволяет заключить, что при выдвижении исторической гипотезы к ней выдвигаются менее жёсткие требования, чем к естественнонаучной гипотезе.
Рассмотрение вопроса об образовании гипотез предполагает движение не от факта к гипотезе, а от проблемы к гипотезе [10]. Наличие проблемы является необходимым и достаточным условием появления и функционирования гипотезы. При этом роль предпосылочного знания, так же, как и на этапе формирования факта истории, значительна. Для формирования гипотез зачастую не хватает не данных, а теоретических схем. Собирание данных «вслепую», без предварительного применения уже имеющихся знаний для систематизации наблюдаемых явлений, не может привести к формированию гипотезы [11]. В результате поиска ответа на вопросы, порождённые проблемой, первоначально возникают малообоснованные предположения, идеи, догадки. Тем не менее они имеют признаки, позволяющие принять их за «начальный вариант» гипотезы. Это, во-первых, способность к объяснению
полученных фактов, и, во-вторых - связь с уже имеющимся историческим знанием, которое играет роль контекста. А. Д. Иоселиани использует в этом случае термин «гипотеза - догадка»
[12]. Однако, на наш взгляд, в данном случае будет более оправданно использовать введённые А. И. Ракитовым отношения «слабая - сильная»
[13]. В таком случае первичная догадка выступает как «слабая гипотеза». Недостатком её является относительно низкая обоснованность, так как историк при выдвижении «слабой гипотезы» действует в определённой мере интуитивно. Достоинством является эвристичность высказываемого предположения.
Формулирование первоначального предположения - лишь первый этап на пути построения научной гипотезы. Его содержание зачастую носит условный, эскизный характер. Первоначальная догадка служит тем началом, которое может стать стержнем новой системы знания. Прежде чем догадка получит статус научной гипотезы или «сильной гипотезы», она обязана пройти стадию обоснования. Такое фундирование должно быть как теоретическим, так и эмпирическим, поскольку любая гипотеза опирается на некоторое предшествующее знание и строится в соответствии с имеющимися фактами [14]. Обоснование «слабой гипотезы» является этапом в процессе формирования исторической гипотезы. В ходе данного процесса она становится важным средством исследования, и в методологии такой феномен называют «рабочая гипотеза». Самым сложным является выбор тех когнитивных элементов, которые способны придать гипотезе необходимый «вес». Для обоснования историк вновь возвращается к предпосылочному знанию. Оно составляет контекст, на основании которого происходит данная процедура.
В качестве примера рассмотрим гипотезу А. И. Неусыхина о наличии двуполья у салических франков. В «Салической Правде» ничего не говорится о двупольной системе, однако предшествующая ей более ранняя система землевладения совершенно несовместима с тем строем земледельческой общины, который рисуется на основании данных этого источника. С другой стороны, полное отсутствие упоминаний о правильном чередовании пара, озими и яра в «Салической Правде» заставляет отнестись осторожно к возможности наличия трёхполья у салических франков и принять гипотезу, - заключает учёный, - о наличии у них двуполья, тем более что оно было распространено в эту эпоху как раз в бассейне Мозеля и Рейна, то есть там, где частично могли быть расположены и франкские поселения [15].
Попытаемся разобраться, каким образом в данном примере происходит обоснование выд-
винутой гипотезы. Исследователь формирует следующую проблему: какие формы земледелия были у «салических франков»? Используя исторический источник - «Салическую Правду», - историк получает данные о строе общины франков, что позволяет сформировать следующий факт -община салических франков не соответствует существовавшему ранее строю землевладения (эпоха Римской империи). Для решения проблемы историк высказывает догадку о наличии у салических франков двуполья - то есть историк выдвигает «слабую гипотезу». Для её обоснования он обращается к предпосылочному знанию (знания об истории Западной Европы середины первого тысячелетия нашей эры). Из данного массива исследователь выбирает значимые тезисы, во-первых, что тому общественному строю, который описан в «Салической Правде», соответствует определённое чередование озими, яра и пара; а во-вторых, что в это время в бассейне Мозеля и Рейна уже было распространено двуполье. Салические франки, в-третьих, могли находиться в этой области. На основании этого историк делает вероятностный вывод: вполне возможно, что у салических франков было распространено двуполье. Таким образом, «слабая гипотеза» получила обоснование, что позволяет перевести её в разряд сильных гипотез.
Следует обратить внимание, что «сильная гипотеза» сохраняет вероятностный характер. Историк, имея на руках только те источники, о которых сказано выше, никогда не сможет утверждать, что у салических франков действительно было распространено двуполье. Историк может говорить только об очень большой вероятности этого явления. Данное высказывание обосновано, принято научным сообществом, но всё равно это только гипотеза.
Необходимо обратить внимание на специфическую черту исторической гипотезы. Хотя гипотеза имеет вероятностный характер, в дальнейшем она может использоваться в исторических исследованиях уже не как вероятностное, а как «доказанное» знание. Данную инверсию можно показать на примере исторической хронологии. Решая задачу определения начала феодальной формации, Б. Д. Греков пытался найти начало феодализма на основе исследования техники сельскохозяйственного производства, в её связи с общественными отношениями. Археологические данные говорят о том, что с IX в. появляются новые орудия сельскохозяйственного производства -соха с зубьями и соха с лемехом. Это означает переход к двуполью и трёхполью, то есть подсечное земледелие, бывшее под силу только большой группе людей, сменилось пашенным. Б. Д. Греков выдвигает гипотезу: «Ясно, что условия подсечного земледелия не соответствовали этим новым
орудиям производства, как не соответствовал родовой строй новой общественной формации. Эта новая формация, базирующаяся на мелком крестьянского типа сельском хозяйстве, могла появиться только при условии господства индивидуального мелкого земледелия» [16]. Как видно из приведённого примера, Б. Д. Греков считает вероятностным знанием положение о начале феодализма на Руси, хотя оно и вполне обоснованно. Но другими учёными оно будет использоваться уже как «доказанное и достоверное» знание, в силу того что вывод - с IX в. на Руси начался феодализм - получил достаточно аргументированную базу.
Заключительным шагом в процесс формирования исторической гипотезы является этап учёта и оценки конкурирующих гипотез. А. И. Гав-риляк формирует три принципа, которым должна соответствовать обоснованная историческая гипотеза:
- сопоставимость, то есть историк обязан учитывать уже имеющиеся гипотезы по данной тематике;
- альтернативность, то есть каждая гипотеза должна исключать остальные гипотезы (содержать в себе максимальное, максимально объяснять);
- полнота, то есть «ряд сопоставимых и альтернативных гипотез должен быть реальным и исчерпывающим» [17].
Идея достаточно интересна, но всё же не лишена недостатков (из-за своей достаточной категоричности утверждений). Историческая гипотеза в процессе формирования основывается на всём имеющемся знании. На наш взгляд, более обоснованно говорить не о взаимоисключении, а о взаимодополнении. В истории гипотеза не всегда имеет достаточное обоснование «полный» охват проблемы, исключающий другие гипотезы. Скорее, каждая новая гипотеза только дополняет знание об исследуемом предмете.
Кроме того, следует обратить внимание на следующий момент. Гипотеза в исторической науке всегда связана с актуальными общественно-политическими потребностями общества, интересы которого выражает историк [18]. Гипотеза является активно-творческим процессом отражения объективного мира. Её рациональность и плодотворность определяется тем, в какой мере она опирается на уже достигнутые знания, насколько она соответствует возможностям и потребностям нового уровня наук [19].
Примечания
1. Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций: в 3 кн. Кн. 1. М.: Мысль, 1995. С. 143-144.
2. Зимин А. А. Холопы на Руси (с древнейших времён до конца XV века). М.: Наука, 1973. С. 18-19.
3. Миронов В. В. Специфика гуманитарного познания и философия как интерпретация (деконструк-
О. А. Панасенко. К проблеме представления
тивизм или конструктивизм?) // Вестник Московского университета. Сер. 7. Философия. 1998. № 6. С. 13.
4. Жуков Е. М. Очерки методологии истории. М.: Наука, 1987. С. 36-37.
5. Там же.
6. Меркулов И. П. Гипотеза // Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 2000. С. 528-529.
7. Иоселиани А. Д. Место и роль гипотезы в становлении современного научного знания. М.: Финансовая академия, 1999. С. 52-53, 94.
8. Карпович В. Н. Проблема, гипотеза, закон. Новосибирск: Наука (Сибирское отделение), 1980. С. 67, 79.
9. Елсуков А. Н. Эмпирическое познание и факты науки. Минск: Высш. шк., 1981. С. 73.
10. Гавриляк А. И. Логико-методологический анализ исторической гипотезы: автореф. дис. ... канд. фил. наук. Томск, 1987. С. 11-16.
11. Карпович В. Н. Проблема, гипотеза, закон. Новосибирск: Наука (Сибирское отделение), 1980. С. 67, 79.
12. Иоселиани А. Д. Место и роль гипотезы в становлении современного научного знания. М.: Финансовая академия, 1999. С. 52-53, 94.
13. Ракитов А. И. Историческое познание. Системно-гносеологический подход. М.: Изд-во Полит. лит., 1982. С. 125.
14. Гавриляк А. И. Логико-методологический анализ исторической гипотезы: автореф. дис. . канд. филос. наук. Томск, 1987. С. 11-16.
15. Неусыхин А. И. Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе УГ-УШ вв. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1956. С. 103.
16. Греков Б. Д. Киевская Русь. Л.: Гос. изд-во полит. лит., 1953. С. 518, 523, 524-525.
17. Гавриляк А. И. Логико-методологический анализ исторической гипотезы: автореф. дис. . канд. филос. наук. Томск, 1987. С. 11-16.
18. Лаптин П. Ф. О роли гипотезы в историческом исследовании // Вопросы истории. 1970. № 1. С. 78-79.
19. Там же.
УДК 111
О. А. Панасенко К ПРОБЛЕМЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
В статье рассматриваются два подхода к определению представления вообще, которые различаются в зависимости от ответа на вопрос о допустимости представления вообще в качестве отдельного случая представления. Представление, взятое в чистом виде, невозможно как отдельный предмет, но допустимо как самостоятельный случай представления, если ему соответствует реальный предмет вообще.
The author examines two approaches to defining the idea in general which are discriminated according to the possibility of idea in general as an individual case of idea. The idea, taken in the pure form, is impossible as a separate object, but it is may be admitted as an independent case of idea, if a real "object in general" corresponds to it.
Ключевые слова: представление, предмет, всеобщее условие, абсолют.
Keywords: idea, object, the universal condition, the absolute.
При всем многообразии существующих ответов на вопрос о том, что такое сознание, мышление, взятые в качестве таковых, остается без должного внимания замечательная способность представления вообще, чистого представления, представления как такового быть отдельным случаем представления и при этом предполагать и воспроизводить вполне определенные отношения со своим особым предметом и своим условием. Эти отношения имеют категориальный, а значит, непреложный характер, что делает их учет обязательным условием адекватной постановки проблемы представления в целом.
Может ли представление вообще само иметь место, а значит, может ли оно выступать самостоятельно и отдельно? На этот вопрос любое определение представления как особой категории отвечает утвердительно уже потому, что предполагает его (представление) в качестве отдельного предмета, который требует своего определения. Но весь вопрос в том и заключается: в качестве чего предполагается такой предмет? Тут возможны всего два разных подхода. Оба одинаково подразумевают представление вообще, а также то, что никакое представление не может быть беспредметным. Но в одном случае представление изначально (до своего определения) допускается само по себе, наряду со своим предметом, а затем определяется (в силу этого), опять же, в качестве того, что есть оно само, а не его предмет. Примерами тут могут служить все определения представления через род и видовое
© Панасенко О. А., 2011
