Научная статья на тему 'Medium is the message: дискурсивные войны в современном мире'

Medium is the message: дискурсивные войны в современном мире Текст научной статьи по специальности «СМИ (медиа) и массовые коммуникации»

CC BY
288
87
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ЦИФРОВОЙ СУВЕРЕНИТЕТ / БЛОГОСФЕРА / КОГНИТИВНАЯ РЕЗЕРВАЦИЯ / ПЕРСОНАЛИЗАЦИЯ / ЛЕГИТИМИРУЮЩИЙ ДИСКУРС

Аннотация научной статьи по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям, автор научной работы — Бабиченко К. Н., Алексейчук С. Г.

Статья посвящена исследованию медиаресурсов как инструменту внешней политики ряда государств и противоправной деятельности экстремистских организаций. Авторами анализируются некоторые тактические приёмы дискурсивных войн, угрозы для информационной безопасности РФ и способы противодействия этим и новым вызовам.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по СМИ (медиа) и массовым коммуникациям , автор научной работы — Бабиченко К. Н., Алексейчук С. Г.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «Medium is the message: дискурсивные войны в современном мире»

ПРОБЛЕМЫ МЕДИАКУЛЬТУРЫ

Problems of media culture

MEDIUM IS THE MESSAGE: ДИСКУРСИВНЫЕ ВОЙНЫ В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ

К.Н. Бабиченко,

кандидат юридических наук, адвокат (Россия),

С.Г. Алексейчук, исполнительный директор CEDES (Молдавия)

Аннотация. Статья посвящена исследованию медиа-ресурсов как инструменту внешней политики ряда государств и противоправной деятельности экстремистских организаций. Авторами анализируются некоторые тактические приёмы дискурсивных войн, угрозы для информационной безопасности РФ и способы противодействия этим и новым вызовам.

Ключевые слова: цифровой суверенитет, блогосфера, когнитивная резервация, персонализация, легитимирующий дискурс.

Medium is the Message: Discursive Wars in the Modern World

Dr. Kirill Babichenko Attorney at law (Russia), Sanda-Daniela Alexeiciuc, M.A., Executive director of CEDES Association (Moldova)

Abstract. This article explores media resources as an instrument of foreign policy of various states and illegal activity of extremist groups. The authors analyze certain tactical methods of discursive warfare, threats for the informational security of the Russian Federation and means of counteraction to current and new challenges.

Key words: digital sovereignty, blogosphere, cognitive reservation, personalization, legitimizing discourse.

Введение: дискурс как неконвенциональное оружие

«Медиум - это послание» (другой вариант - «Средство информации является сообщением»). Знаменитое высказывание канадского

социолога Г.М. Маклюэна - первопроходца и классика в области теории массовых коммуникаций - уже давно переросло рамки остроумной афористичности и стало вектором исследований для целого ряда на-

учных школ в сфере media studies. Постараемся рассмотреть, что же подразумевается под этим утверждением, учитывая тот факт, что сам Маклюэн будучи католиком по убеждению (принял католичество в 1937 году под влиянием философских сочинений Г.К. Честертона) полагал, что масс-медиа являются Посланием, ниспосланным человеку свыше и поддающимся разгадке лишь по мере их развития.

Каждое послание имеет, прежде всего, функцию отсылать к другому посланию, то есть их систематическое расположение становится дискурсивным способом медиума, его посланием, его смыслом. Содержание скрывает от нас большей частью реальную функцию СМИ. Оно представляет себя посланием, тогда как реальное послание, в отношении которого явный дискурс - только поверхностная коннотация, выглядит как структурное изменение, глубоко влияющее на формы человеческих отношений.

«Послание» железной дороги — это не уголь или пассажиры, которых она перевозит, но видение мира, новый статус городских агломераций [Baudrillard, 1998, p. 124]. «Послание» интернета или телевидения составляют не образы, которые они передают, а новые способы отношений и перцепции, навязанные ими. И если интернет представляет собой multicasting - то есть возможность обратной связи (feedback), то современное телевидение - это broadcasting, где существует идеологический код и способ разбивки, артикуляции, диктуемой медиумом, что нейтрализует многообразное и динамичное содержа-

ние посланий и заменяет их собственными медийными императивными принуждениями к смыслу И если тотальность дискурсивных формаций давно нашла в СМИ идеальный механизм своего существования [Зиновьев, 2003, с.137], то особенно это касается телевизионного сегмента средств массовой информации - практически монопольного «поставщика реальности» для широкой аудитории [Зверева, 2012].

А современное общество обоснованно описывается социологами как «общество телезрителей», где телевидение стало центральным, доминантным средством в процессах формирования стереотипов общественного мнения, норм и оценок восприятия действительности как таковой [Дубин, 2004. с. 185-208] И проблема даже не в том, что телевизор давно стал главным членом семьи, а в том, что люди ощущают себя обществом только когда смотрят телевизор (особенно в дни государственных праздников или дни выступлений национальной сборной по футболу). И это единое телеобщество осознаёт, что смотрит единый (и единственно возможный) спектакль. Этот глобальный феномен интеллектуальной деградации также был спрогнозирован Маклю-эном, который писал о том, что с помощью средств массовой информации вскоре «можно будет держать под контролем эмоциональный климат целых культур». В наши дни под контролем оказалась не только эмоциональная сфера, но и политические, культурно-идеологические и религиозные сферы общественного сознания,

где особое место занимает проблематика прав человека.

Война правами человека: «гуманитарное» уничтожение

Права человека уже давно используются как инструмент политического давления и торга, поэтому наиболее важным потребителем этой специфической информации являются не избиратели, но политические и тесно связанные с ними финансово-экономические круги. Избирательная, но постоянная критика (в действительности - намеренное создание репутационных рисков) в прессе и на телеканалах не только служит серьезным раздражителем для «авторитарного» правительства или могущественной корпорации, но также имеет свойство аккумулироваться и создавать долговременный общепринято-негативный образ страны или компании в представлении людей, международных организаций и государств. При этом «всё, что сообщается в медиа, может быть ими же опровергнуто без ущерба для них самих. В результате рисуемый в них мир существует всегда как бы в условном залоге. Поэтому в нём возможно всё, вплоть до воскрешения из мёртвых, в нём всё обратимо» [Черных, 2007, с. 193 (курсив в оригинале)]. Судебная практика подтверждает, что привлечь к ответственности журналиста или владельца медиа-ресурса за публичное распространение ложной или открыто клеветнической информации (или проведение диффамаци-онной кампании) крайне сложно. В любом случае, даже привлечение виновного лица к ответственности и запоздалое опровержение не

смогут исправить причинённый вред и нейтрализовать социо-стру-кутурные резонансы от информационной атаки.

Медиатизация политики выражается и в том, что признанные журналисты, колумнисты и редакторы часто сотрудничают с властями для выработки общей стратегии действий на информационном фронте в целях продвижения интересов своей страны или против недружественного государства. Причём, такой симбиоз имеет место отнюдь не в странах «переходного периода», но в государствах «евро-атлантического клуба», где сложно провести грань между независимым изданием и проправительственным информагентством. Всё это является частью государственной политики и входит в арсенал войны правами человека для успешного проведения наступательных или защитных действий на международной арене.

В годы Холодной войны был распространён шутливый стереотип «иностранного журналиста», который тщательно выискивает самые неприглядные стороны жизни советского общества и потом старательно сгущает краски в своих репортажах. Несмотря на ироничный образ, этот стереотип очень близок к тому шаблону, по которому работают современные западные журналисты и блоггеры. Холодная война вовсе не ушла в прошлое, сменился только один из участников - на место распавшегося СССР пришёл другой союз -Европейский. Теперь геополитическое противоборство продолжается между США и ЕС, но методы

и мишени информационной войны остались прежними.

Излюбленной мишенью остаётся тема нарушений прав человека, неизменным приёмом - бинарная схематизация событий и предсказуемые коннотации в комментариях. Именно здесь двойные стандарты работы средств массовой информации проявляются наиболее отчётливо. Конечно, западным демократиям сложно обвинять друг друга в нарушениях прав человека - не потому что в этих странах права и свободы не нарушают, а потому что им нет нужды конфликтовать по такому «малозначительному» поводу, как, например, безнаказанная подрывная деятельность армий НАТО.

Западными учёными, исследователями и политиками доказано, что во время Холодной Войны структурами НАТО были созданы секретные армии (План Stay-Behind Armies) в западноевропейских государствах [Ganser, Winter 2005, p. 2844], а также в так называемых «нейтральных» странах [Ganser, December 2005, p. 553-80] и Турции. Эти глубоко законспирированные и автономные спецподразделения действовали исключительно вне правового поля и поддерживали праворадикальный террор от Британии [Gable, 1995, p. 258] до Италии [Weinberg, 1995, p. 232-7]. Для этой цели западногерманские, британские и американские спецслужбы, следуя устоявшимся демократическим традициям, привлекали проверенные нацистские кадры [Ganser, Winter/Spring 2005, p. 70, 802]. В частности, офицер СС Вальтер Рауф, причастный к уничтожению

тысяч евреев, много лет работал на разведку ФРГ.

Факт существования террористических армий НАТО был признан и осуждён специальной резолюцией Европарламента 22 ноября 1990 г

Согласно исследованиям швейцарского историка Д. Гансе-ра, совершённые теракты умышленно приписывались левым и крайне левым партиям, чтобы дискредитировать их в глазах избирателей [Ganser, October 2006, p. 760-81]. Так, итальянский судья Феличе Кассон (Felice Casson) доказал, что известный теракт в Пе-теано был совершён вовсе не леворадикальными «Красными Бригадами», как утверждали власти, а неофашистом (Vincenzo Vinciguerra), действовавшим по указанию и при поддержке секретной натовской армии Gladio. Дальнейшее парламентское расследование показало, что по такой же схеме (false flag bombings) совершались все кровавые теракты в Италии в 1960-80 гг. [Ganser, Winter 2005, p. 31-9] Стратегия ложного обвинения применяется и сегодня, чтобы вызвать страх перед ближневосточными государствами и оправдать войны за нефть [Cattori, 2007]. Это очень удобная и практически беззащитная цель - государства, обладающие значительными запасами жизненно важных полезных ископаемых или, что даже более опасно с точки зрения западных правительств -страны, обладающие политической волей и нежелающие мириться с вассальным статусом на периферии западного клуба.

Против таких стран работает отлаженная пропагандистская машина (от Fox News до Freedom House), превращающая незначительный инцидент в трагедию мирового масштаба (применение силы при подавлении массовых беспорядков), раздувающая локальный конфликт в глобальную «проблему» (например, статус Тибета в КНР), направляющая умы миллионов людей и формирующая ложную реальность. В последствие слова журналистов отливаются в пули, новостная псевдореальность «репортажей с места событий» конвертируется в бомбардировки, а вкупе с докладами и лоббированием правозащитных НПО целенаправленные медийные атаки приводят к разрушению целых государств (Югославия, Ирак, Ливия). Там, где слишком дорого или опасно использовать метод военных интервенций, используются инструменты финансово-экономического подавления - ВТО, МВФ и Всемирный Банк (жертвами которого стали страны Латинской Америки, экваториальной Африки и бывшего социалистического блока) или «международные санкции».

Особого рассмотрения требует идеологически нагруженная кинопродукция, намеренно создаваемая для форматирования общественного сознания и легитимации непопулярных действий правительства в сфере внешней и внутренней политики (военные вторжения, ужесточение законодательства, иммиграция, налоги).

Если же нарушения прав человека происходят в самой «цитаде-

ли демократии», будь это США или Британия, то этому или не придаётся большого значения или факты интерпретируются совершенно фантастическим образом. Об этой системе организованного умолчания писал в своё время Джордж Оруэлл в знаменитом романе 1984. Это выдающееся произведение повествует отнюдь не о «советском тоталитаризме, угрожающем свободной Европе», а возможном развитии событий в родной стране автора - Англии (подробно изложено в опубликованной переписке Д. Оруэлла.). Д. Оруэлл работал в лондонской штаб-квартире ВВС и не понаслышке знал методы этой пропагандистской империи. Разумеется, что в западном мире есть независимые интеллектуалы (Н.Хомс-кий, И.Валлерстайн, Т.Али) и неправительственные организации (American Civil Liberties Union, Southern Poverty Law Centre), которые не замалчивают и не искажают факты нарушений прав человека, но место этих «оводов свободы» маргинально по сравнению с доминирующим дискурсом западных СМИ. А в этом медийном дискурсе страны делятся на две основные категории: правильные и неправильные (failed states, rogue states).

«Правильные» страны могут уничтожать своих жителей десятками тысяч за идеологические разногласия (латиноамериканские диктатуры, Южная Корея 50-70-х годов), подавлять политические и гражданские свободы любыми методами (страны Магриба и Персидского залива), десятилетиями открыто дискриминировать этнические меньшинства (Япония), но

с одним условием - они должны находиться в союзнических отношениях с «западным клубом». Эти особые отношения позволяют покупать у западных государств оружие, чтобы убивать своих граждан, тренировать в западных центрах своих сотрудников госбезопасности, чтобы умело пытать несогласных, импортировать западную продукцию (зачастую в ущерб своим производителям). В богатых ресурсами странах приходится за бесценок отдавать месторождения нефти и газа, внедрять западные идеологические схемы, стандарты образования и «высокие культурные ценности» порнографии и половой разнузданности.

«Неправильные» страны с точки зрения западных СМИ всегда и всё делают плохо и в ущерб правам человека. Стабильность истолковывается как застой, укрепление обороноспособности -как агрессивный милитаризм, желание сохранить культурный стержень общества - как возмутительное варварство, стремление защитить отечественный бизнес - как вызов рыночным «свободам».

Может ли кто-то вспомнить лавину европейских или американских статей, репортажей и документальных фильмов, освещающих средневековый авторитаризм, коррупцию и криминализирован-ность режима королевского дома Саудов - важнейшего партнёра США на Ближнем Востоке? Притом, что подобные «разоблачения» с нападками на РФ «под властью бывшего агента КГБ» Путина появляются в западных СМИ почти ежедневно, начиная с 2000 года.

К сожалению, в странах-мишенях отсутствуют не только сильная независимая аналитика и ведомства по информационному противоборству но и само осознание важности информационно-идеологической безопасности. Поэтому системно не отличаются Иран и Россия - обе страны совершенно беспомощны в отражении информационно-политических агрессий и могут только оправдываться, вместо того, чтобы проводить наступательные операции в глобальном медийном поле и конструировать свою реальность [Бергер, Лук-ман, 1995]. Отражением слабости информационной политики РФ является и внешнеполитическое ведомство, и пропагандистский канал Russia Today.

В то же время уникальный советский опыт «активных мероприятий» (целенаправленного воздействия на общественное мнение, а также на действия отдельных лиц, государственных и общественных организаций скоординированными усилиями КГБ, Международного отдела ЦК КПСС, средств массовой информации и диппредста-вительств) в современной Российской Федерации не востребован [Советские активные мероприятия, 1987; Soviet Active Measures, 1992]. Единственным исключением стала фактическая приватизация бывшего Пятого («идеологического») управления КГБ СССР известным бизнесменом В. Гусинским, который сконцентрировал специалистов этого управления в рамках своей личной службы безопасности «МОСТ».

Война экстремизмом: средства

массовой радикализации

Отдельная и очень важная проблема - использование медиа-ресурсов разного рода экстремистами против общества и государства. Здесь необходимо подчеркнуть, что экстремисты (как и неправительственные организации) всегда управляются внешним заказчиком. Причём, один оператор может одновременно управлять двумя противостоящими друг другу экстремистскими группами/сообществами.

Вытеснение исламистских и праворадикальных организаций из публичного пространства предусматривает собой комплекс мер по запрету артикуляции этих идей в средствах массовой информации [Исмаилов, 2003]. Экстремисты не должны получать право голоса в средствах массовой информации, а также интернет-изданиях, так как всемирная есть становится наиболее опасным местом для практически бесконтрольного распространения человеконенавистнических идей и средством рекрутирования новых приверженцев для исламистских и неонацистских группировок. Всемирная сеть как мультипликатор ненависти уже давно стала объектом самого пристального изучения со стороны западных социологов [Back, 1998, p. 73-101; Esteban, 2001, p. 77-109; Gerstenfeld, 2004. p. 144-55; West, Thakore, 2013, p. 251-267], правозащитников [Poisoning the Web, 2001] и юристов [Kaplan, 2003; Tynes, 2005, p. 55-103; Goldsmith, Wu, 2006; Cohen-Almagor, 2011; Chan, Ghose, Seamans, 2013].

Соответственно подлежат постепенному закрытию собственные

СМИ праворадикальных организаций, интернет-сайты, теле- и радиопередачи экстремистского содержания. Такие же меры должны применяться и по отношению к исламистским группировкам. Однако к предлагаемым мерам борьбы нужно подходить с крайней осторожностью, в частности, потому, что они должны быть основаны на тщательно выверенном балансе различных правовых гарантий, а до сих пор все попытки достичь такого баланса наталкивались на серьезные трудности. Например, Верховный Суд Канады, разбирая дело об антисемитской брошюре, признал, что законы, регулирующие высказывания, рассчитанные на возбуждение ненависти, могут не совпадать с правом на свободу слова, по причине слишком широких (overbreadth) и неопределённых (vagueness) формулировок [R. v. Zundel, 1992, p. 37, 51, 73]. Практика Европейского Суда по правам человека также демонстрирует неоднозначную позицию в отношении свободы слова и борьбы с расизмом [Eur. Court H.R., 1994]. Ситуация в США отличается особой спецификой, благодаря (или по причине) первой поправке к Конституции [Barnett, 2005]. Представляется, что, несмотря на различия в прецедентной и континентальной системах права, опыт борьбы с «языком вражды» и регулирования свободы слова в целом может оказаться полезным для российских юристов [Delgado, Jean, 1997; Hodson, 1999; Gould, 2005].

Формирование негативного общественного мнения в отношении экстремистов разумно прово-

дить, опираясь на поддержку официальных СМИ, а также на помощь религиозных и общественных организаций. Средства массовой информации путём показа в prime time тематических передач, демонстрации результатов опросов общественного мнения, публикации статей смогут закрепить в массовом сознании образ экстремиста (неонацистского или религиозного), как разрушителя нравственных устоев и угрозы жизненно важным ценностям человека. СМИ должны демонстрировать антиобщественную природу экстремизма во всех его проявлениях. Эта роль масс-медиа уже получила должное освещение в правовой науке.

Так Г.Н. Горшенков, разработавший новое направление в криминологической науке - «криминология массовых коммуникаций», обоснованно полагает, что средства массовой информации могут быть использованы на благо общества для правовой пропаганды и агитации [Горшенков, 2003]. Также СМИ постепенно должны вытеснить на периферию общественных интересов исламистскую (салафитскую) и праворадикальную идеологию, как форму враждебного мышления, а также связанные с ней религиозные и общественные организации.

Здесь необходимо обратить особое внимание на то, что при этом не должны вытесняться на периферию общественного внимания сами граждане, особенно подростки, вовлечённые в исламистские и неонацистские группировки. Напротив, необходимо воздерживаться от стигматизации таких лю-

дей и в борьбе с преступлениями на почве ненависти больше полагаться на социально-педагогическую работу, нежели на карательную реакцию государства post factum (а всё чаще и post mortem). В этом случае насилие не должно вытесняться насилием и в человеконенавистнике в первую очередь необходимо видеть человека - если есть человек, значит, есть и возможность его изменить. И здесь СМИ также могут послужить важным субъектом криминологической профилактики, а также средством нормализации и возвращения бывшего экстремиста в социум.

Приоритеты и методы новых войн

Если XVIII век был столетием религиозных войн, XIX век стал временем европейских состязаний за колониальные пространства, а XX век прошёл в битвах секулярных идеологий, то век XXI ставит во главу угла куда более приземлённые цели. Поэтому вполне предсказуемо, что в дебюте XXI века дискурсивные войны не ограничиваются сферой прав человека и экстремизмом.

Показательно, что специфические войны негласно ведутся политическими элитами и в отношении подвластного населения для достижения самых разнообразных целей (например, снижения численности среднего класса, повышения управляемости социумом). В отдельных случаях полноценными субъектами этих войн являются и негосударственные акторы: международные ОПГ (китайские триады, итальянская камор-ра, мексиканские наркокартели), транснациональные корпорации

(Shell, Coca Cola, Bayer, Siemens), институционализированные террористические группировки (аль-Ша-бааб, Талибан, аль-Каида, ХАМАС), повстанческие движения (FARC, Курдская рабочая партия).

В настоящее время можно кратко охарактеризовать несколько сравнительно новых типов смысловых войн, неразрывно связанных с медиа:

i. Эколого-климатическая война

Легитимирующий дискурс: снижение антропогенной нагрузки на экосистемы, предотвращение «глобального потепления».

Объективная цель: принудительная деиндустриализация развивающихся государств (страны БРИКС), консервация их аграрно-сырьевой специфики посредством рестриктивных международных соглашений и норм (Киотский протокол); торгово-промышленные и финансово-экономические ограничения (ВТО, МВФ, Всемирный Банк) в отношении этих стран; внедрение понижающих технологий «зелёной экономики», архаизация экономики и всего хозяйственного уклада общества (идеология "back to nature").

ii. Миграционно-диаспоральная

война

Легитимирующий дискурс: соображения гуманитарного характера, выполнение международных обязательств государств.

Объективная цель: концентрация «антропотоков» для экономической и демографической трансформации страны-акцептора (китайские диаспоры в ЮВА); наркотизация населения принимающего государства, религиозно-идеоло-

гическая анклавизация (США, Евросоюз, РФ); создание очагов перманентных конфликтов (исламская миграция в Европу и РФ, центрально-американская миграция в США и движение La Raza).

iii. Энерго-ресурсная война

Легитимирующий дискурс:

вложение необходимых инвестиций, защита жизненно важных природных ресурсов от хищнического разграбления, помощь в «устойчивом развитии» для стран глобального Юга.

Объективная цель: контроль над добычей полезных ископаемых в неустойчивых государствах (Монголия, Колумбия, ДРК, Руанда) и спорных регионах (Русская Арктика), монополизация добычи редкоземельных минералов (колтан); конструирование сепаратистских проектов среди групп, проживающих на территориях, важных для добычи/логистики энергоресурсов («поморы» на Русском Севере, шииты в Саудовской Аравии); уничтожение групп населения, препятствующих добыче/логистике энергоресурсов (народ огони в Нигерии, индейцы в Латинской Америке); контроль над водными ресурсами, в частности, строительство дамб, плотин, ГЭС, изменения течения рек (Средняя Азия, Тибетское нагорье, Африка).

iv. Продовольственно-питьевая

война

Легитимирующий дискурс: борьба с голодом и нехваткой пресной воды.

Объективная цель: колониальная приватизация зарубежными инвесторами посевных площадей, семеноводческих компаний, пред-

приятий лёгкой промышленности, животноводческих комплексов, крупных торговых сетей (Индия, РФ); монополия генной инженерии, вытеснение естественных сельскохозяйственных культур трансгенными, а также использование отдельных стран и регионов в качестве «полевой лаборатории» для тестирования экспериментальных методик/продуктов (ТНК «Монсанто»); контроль над стратегически важными природными резервуарами пресной воды (о. Байкал, горные ледники Киргизии) и распространением опресняющих технологий. V Социально-гендерная война

Легитимирующий дискурс: защита детей, женщин и маргинальных групп населения; международная практика вестернизиру-ющего усыновления/удочерения.

Объективная цель: стигматизация, слом и вытеснение традиционного института семьи (разнополых браков, воспитания, детства и материнства) для депопуляции, размывания системообразующих культурных концептов; последующая маргинализация и геттоизация идейных «традиционалистов» (США, Евросоюз); структурная девальвация жизненного уклада для необратимого изменения трудовых и познавательных алгоритмов, нарушения социального баланса и хаотизации общества (Восточная Европа, РФ); де-табуирование интимных сфер жизни для запуска многовекторных процессов морально-нравственного отката социума и открытого маркетинга половых девиаций (Евросоюз).

В отношении ряда государств, в частности, Российской Федерации, эти войны ведутся единым фронтом.

Заключение: опережающее дискурсивное наступление

Критически мыслящий индивид должен осознавать, что не факты, но их пристрастная интерпретация являются содержанием контента, поступающего из СМИ. Для того чтобы доминирующий дискурс двойных стандартов или разрушительной радикализации утратил свою монополию и лишился императивности формулировок необходима новая культура понимания, высокий уровень когнитивных способностей, гибкость мышления и своего рода интеллектуальная гигиена.

Возможно ли это на постсоветском пространстве? К сожалению, сейчас происходит кардинальная смена парадигм в гуманитарной наук: от фундаментального знания к алогичной эклектике постмодернизма. Изменение образовательной стратегии тоже имеет место: отказ от советского опыта подменён эрзацем болонской системы. Предметное преподавание замещается «модульной» дрессировкой, порождающей фрагментарное и некритичное мышление.

И, тем не менее, есть ли надежда на такой познавательный сдвиг? Наверное, да. Для начала десятки ключевых понятий, используемых в языке СМИ, должны подвергнутся кардинальной ресемантизации. Только таким образом роль «хозяев дискурса» может постепенно перейти к идеологическим оппонентам. Словарь тактической реальности, созданный австрийским учёным К. Беккером, не одобренным академической наукой, но его значение сложно переоценить [Беккер,

2004]. Разумеется, что необходим не только свой контр-словарь, своё конвенциональное понимание фактов, своя идеология, но и свои средства массовой коммуникации (СМК), начиная с «чёрного рынка информации» - блогосферы.

Несмотря на свой «неофициальный» формат популярные бло-ги представляют собой настоящие СМК. Представляя эксклюзивную информацию, будучи интерактивными и нацеленными на конкретную аудиторию, некоторые блоги-«маяки» по своей действенности могут конкурировать как с печатными периодическими изданиями с тиражами в сотни тысяч экземпляров, так и с федеральными телеканалами. С другой стороны, эта часть медиа, вместе с популярными социальными сетями, не нейтральна и активно использовалась для провоцирования антиправительственных выступлений и массовых беспорядков во время так называемой «Арабской весны». В целом, блогосфера как политический инструмент давно и успешно используется западными операторами [Aday, 2010; Alexanyan, K. et al. 2012]. В этом ключе информационные «вбросы» WikiLeaks также могут быть использованы не для реанимирования политики гласности, но как инструмент манипулирования общественным мнением [Marlin, 2011, p. 95 - 107; Fenster, 2012, p. 753-807].

Корреспондирующая проблема - это стадиальная деградация среднего интернет-пользователя, прослеживаемая, в частности, по степени популярности социальных сетей (за исключением социально-

деловой сети LinkedIn). От Живого журнала, многие тематические сообщества которого являются серьёзной интеллектуальной площадкой и своеобразной «фабрикой идей», пользователи уходят в примитивные социальные сети «без памяти», такие как Facebook. В этой конвейерно-мозаичной сети доминируют сиюминутные развлечения, скрытая реклама и навязчивая само-презентация при полном отсутствии серьёзных обсуждений и каких-либо проявлений рефлексии. Стоит отметить, что в этой сети пользователи могут выражать исключительно позитивные чувства, отмечая их метками Like (нравится). Таким образом, Facebook пред -ставляет собой глобальную сеть одномерного тоталитарного одобрения - метки несогласия там отсутствуют. Facebook в свою очередь вытесняется предельно упрощённой «телеграфной» сетью Twitter, где сообщение ограничено 140 знаками, но и эта сеть также теряет популярность в пользу Instagram и Snapchat - приложений для обмена любительскими фото и видео материалами. Таким образом, текст (мысль) постепенно вытесняется изображением (эмоцией). Но даже сейчас подавляющая часть текстов в социальных сетях характеризуется (среди всего прочего) бессвязностью, агрессией, обеднённым синтаксисом и перегруженностью эмотиконами.

Впрочем, и сама по себе возможность подключения к «всемирной паутине» уже не означает автоматический доступ к знаниям без ограничений и свободному обмену мнениями, но открывает человека

для «экспансии облегчённых моделей мира» [ Михайлова, 2011, с. 124]. Сокращение числа онлайн-библио-тек и коммерциализация научных порталов на фоне игрового эскапизма, безграничного распространения однодневных «мемов», не имеющих культурной ценности аудио и видео продуктов, падения уровня коммуникации, обеднения интересов и сужения интеллектуальных горизонтов «сетевого поколения» представляет собой тему для отдельного исследования. Вызывает серьёзную тревогу и неуклонная персонализация интернета, которая уже в наши дни, отсекая сотни миллионов пользователей от важной информации, помещает интернет-аудиторию в когнитивные резервации [Паризер, 2012].

Тем не менее, возможность прогрессивного протеста, культурно-идеологического переопределения и деколонизации отечественных СМИ есть. И пусть это будет «партизанским» знанием, сетевым обменом и дорогой неизбежных ошибок. Но это будет началом за освобождение от навязанной реальности зарубежного корпоративно-государственного кластера. Движением от осознания проблемы - к выстраиванию собственной аппаратной платформы и достижению цифрового, а затем и полноценного информационного суверенитета, без которого современный государственный суверенитет уже невозможен.

К сожалению, инерция смыслов в гуманитарных исследованиях (в частности политизированных media studies), а также функцио-

нальный и профессионально-идеологический консерватизм, симуляция критического подхода, отсутствие дифференцированного социального анализа проблематики не способствуют выработке нового подхода к преодолению вышеописанных проблем. Это усугубляется российским вариантом инертности «экспертного сообщества», которое, в условиях сокращаемого пространства публичных дебатов, в основном, занято обсуждением политических рейтингов и участием в телешоу - то есть намеренным «забалтыванием» проблем.

Но за рамками академических штудий нужно принимать во внимание и реальность дискурсивных войн, чтобы не устранить свою страну из будущего. Индивидуальные попытки изменить ситуацию [Кире-ев, 2006] не приведут к требуемым изменениям. Именно государственным органам власти жизненно важно усовершенствовать механизмы медийной политики, и для начала приступить к созданию системного аналитического аппарата и подготовке/возвращению кадров для масштабной пошаговой аналитики в сфере глобального информационного противоборства. Следующей ступенью должна стать разработка конкурентоспособной индустрии сознания с альтернативной западному дискурсу аксиоматикой.

И потенциал для таких реформ всегда есть. Ведь как писал всё тот же Маклюэн: "The user is the content" (Пользователь и есть содержание).

Литература

Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М.: Медиум, 1995.

Горшенков Г.Н. Криминология массовых коммуникаций. Нижний Новгород: НГУ, 2003.

Дубин Б. Интеллектуальные группы и символические формы: очерки социологии современной культуры, М., 2004.

Зверева В.В. «Настоящая жизнь» в телевизоре. Исследования современной медиакультуры, М.: РГГУ, 2012.

Зиновьев А.О. Роль дискурса в организации политических позиций // Журнал социологии и социальной антропологии. 2003. Т. VI. № 4.

Исмаилов С.А. Обеспечение защиты от воздействия информации, разжигающей национальную ненависть и вражду: информационно-правовой аспект. Автореф. дисс. ...канд. юрид. наук. М., 2003.

Киреев, О. Поваренная книга медиа-активиста. Екатеринбург, Ультра. Культура, 2006.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

Михайлова, М.В. Эстетика молчания: Молчание как апофатическая форма духовного опыта, М.: Никея, 2011.

Паризер Э. За стеной фильтров. Что Интернет скрывает от вас? М.: Альпина Бизнес Букс, 2012.

Советские активные мероприятия: Доклад об активных мероприятиях и пропаганде, 1986-87 / Гос. департамент США. - Б.м., 1987.

Черных, А. Мир современных медиа. М.: Территория будущего, 2007.

Aday, S. et al. Blogs and Bullets: New Media in Contentious Politics. United States Institute of Peace, August 2010.

Alexanyan, K. et al. Exploring Russian Cyberspace: Digitally-Mediated Collective Action and the Networked Public Sphere. Berkman Center for Internet and Society, Harvard University, March 2012.

Back L., Keith M., Solomos J. Racism on the Internet: Mapping Neo-Fascist Subcultures in Cyberspace / Nation and Race: The Developing Euro-American Racist Subculture. / ed. by Kaplan J., 126

Bjorgo T. - Boston, Northeastern University Press, 1998.

Barnett B.A., Untangling the Web of Hate: are Online Hate Sites Deserving of First Amendment Protection? Ph.D. Diss. Bowling Green State University, August 2005.

Baudrillard, J. The Consumer Society - Myths and Structures. Sage Publications Ltd, 1998.

Cattori, S. The Strategy of Tension. NATO's Hidden Terrorism, Voltaire Network, Zurich, 22 January 2007.

Chan, J. Ghose, A. Seamans, R. The Internet and Hate Crime: Offline Spillovers from Online Access, NET Institute, Working Paper #13-02, September 2013.

Cohen-Almagor, Raphael. "Fighting Hate and Bigotry on the Internet", Policy & Internet. Vol. 3: Iss. 3, Article 6, 2011.

Delgado, R., Jean, S. Must We Defend Nazis? Hate Speech, Pornography and the New First Amendment. NY and London, New York University Press, 1997.

Esteban M.L.F. The Internet: A New Horizon for Hatred? / Discrimination and Human Rights: The Case of Racism / ed. by Fredman S. Academy of European Law, Oxford University Press, 2001.

Eur. Court H.R. Jersild v. Denmark, Judgment of 23 September 1994.

Fenster, M. Disclosure's Effects: WikiLeaks and Transparency, Iowa Law Review, Vol. 97, 2012.

Gable, G. Britain's Nazi Underground / The Far Right in Western and Eastern Europe. / Ed. by. Cheles, L., Ferguson, R., Vaughan, M. Longman, London and New York, 1995.

Ganser, D. 'Fear as a Weapon: The Effects of Psychological Warfare on Domestic and International Politics', World Affairs, Winter 2005, Vol. 9, No. 4.

Ganser, D. 'The British Secret Service in Neutral Switzerland: An Unfinished Debate on NATO's Cold War Stay-behind Armies', Intelligence and National Security, December 2005, Vol. 20, No. 4.

Ganser, D. 'The CIA in Western Europe and the Abuse of Human Rights', Intelligence and National Security, October 2006, Vol. 21, No. 5.

Ganser, D. 'Terrorism in Western Europe: An Approach to NATO's Secret Stay-Behind Armies', The Whitehead Journal of Diplomacy and International Relations, Winter/Spring 2005.

Gerstenfeld P.B., Grant D.R., Chiang C. Hate Online: A Content Analysis of Extremist Sites / Crimes of Hate: Selected Readings / ed. by Gerstenfeld P.B., Grant D.R. Sage Publications, 2004.

Goldsmith, J.L., Wu T. Who Controls the Internet: Illusions of a Borderless World. Oxford University Press, 2006.

Gould, B.J. Speak No Evil: The Triumph of Hate Speech Regulation. - Chicago and London, University of Chicago Press, 2005.

Hodson C.B., A Lexico-Semantic Feature Analysis of Racist Hate Discourse. Ph.D. Diss. University of Texas (Arlington), 1999.

Kaplan E.J. (J.D.), Moss M.P. (J.D.) Investigating Hate Crimes on the Internet. Technical Assistance Brief, University of South Maine, 2003.

Marlin, R. Propaganda and the Ethics of WikiLeaks, Global Media Journal, 2011, Vol 5.1.

Poisoning the Web: Hatred Online. An ADL Report on Internet Bigotry, Extremism and Violence. 2nd edition, 2001.

R. v. Zundel, [1992] 2 S.C.R. 731.

Soviet Active Measures in the "Post-Cold War" Era 1988-1991. A Report Prepared at the Request of the United States House of Representatives Committee on Appropriations by the United States Information Agency, June 1992.

Tynes B.M., Toward a Textual Promised Land: Youth Culture, Race and Identity on the Internet, Ph.D. Diss. University of California (Los Angeles), 2005.

Weinberg, L. Italian Neo-Fascist Terrorism: A Comparative Perspective / Terror from the Extreme Right / Bjorgo, T. (Ed.) Frank Cass, London, 1995.

West, R.J. Thakore, B.K. Racial Exclusion in the Online World, Future Internet, #5, 2013.

References

Aday, S. et al. Blogs and Bullets: New Media in Contentious Politics. United States Institute of Peace, August 2010.

Alexanyan, K. et al. Exploring Russian Cyberspace: Digitally-Mediated Collective Action and the Networked Public Sphere. Berkman Center for Internet and Society, Harvard University, March 2012.

Back, L., Keith, M., Solomos, J. Racism on the Internet: Mapping Neo-Fascist Subcultures in Cyberspace / Nation and Race: The Developing Euro-American Racist Subculture. / ed. by Kaplan J., Bjorgo T. - Boston, Northeastern University Press, 1998.

Barnett B.A., Untangling the Web of Hate: are Online Hate Sites Deserving of First Amendment Protection? Ph.D. Diss. Bowling Green State University, August 2005.

Baudrillard, J. The Consumer Society - Myths and Structures. Sage Publications Ltd, 1998.

Berger, P., Luckmann, T. The Social Construction of Reality: A Treatise in the Sociology of Knowledge, Moscow: Medium, 1995.

Cattori, S. The Strategy of Tension. NATO's Hidden Terrorism, Voltaire Network, Zurich, 22 January 2007.

Chan, J. Ghose, A. Seamans, R. The Internet and Hate Crime: Offline Spillovers from Online Access, NET Institute, Working Paper #13-02, September 2013.

Cohen-Almagor, Raphael. "Fighting Hate and Bigotry on the Internet", Policy & Internet: Vol. 3: Iss. 3, Article 6, 2011.

Delgado, R., Jean, S. Must We Defend Nazis? Hate Speech, Pornography and the New First Amendment. NY and London, New York University Press, 1997.

Dubin, B. Intellectual Groups and Symbolical Figures: Essays on Sociology of Modern Culture, Moscow, 2004.

Esteban M.L.F. The Internet: A New Horizon for Hatred? / Discrimination and Human Rights: The Case of Racism / ed. by Fredman S. Academy of European Law, Oxford University Press, 2001.

Eur. Court H.R. Jersild v. Denmark, Judgment of 23 September 1994.

Fenster, M. Disclosure's Effects: WikiLeaks and Transparency, Iowa Law Review, Vol. 97, 2012.

Gable, G. Britain's Nazi Underground / The Far Right in Western and Eastern Europe. / Ed. by. Cheles, L., Ferguson, R., Vaughan, M. Longman, London and New York, 1995.

Ganser, D. 'Fear as a Weapon: The Effects of Psychological Warfare on Domestic and International Politics', World Affairs, Winter 2005, Vol. 9, No. 4.

Ganser, D. 'Terrorism in Western Europe: An Approach to NATO's Secret Stay-Behind Armies', The Whitehead Journal of Diplomacy and International Relations, Winter/Spring 2005.

Ganser, D. 'The British Secret Service in Neutral Switzerland: An Unfinished Debate on NATO's Cold War Stay-behind Armies', Intelligence and National Security, December 2005, Vol. 20, No. 4.

Ganser, D. 'The CIA in Western Europe and the Abuse of Human Rights', Intelligence and National Security, October 2006, Vol. 21, No. 5.

Gerstenfeld P.B., Grant D.R., Chiang C. Hate Online: A Content Analysis of Extremist Sites / Crimes of Hate: Selected Readings / ed. by Gerstenfeld P.B., Grant D.R. Sage Publications, 2004.

Goldsmith, J.L., Wu T. Who Controls the Internet: Illusions of a Borderless World. Oxford University Press, 2006.

Gorshenkov, G.N. Criminology of Mass Media. Nizhniy Novgorod, 2003.

Gould, B.J. Speak No Evil: The Triumph of Hate Speech Regulation. - Chicago and London, University of Chicago Press, 2005.

Hodson C.B., A Lexico-Semantic Feature Analysis of Racist Hate Discourse. Ph.D. Diss. University of Texas (Arlington), 1999.

Ismailov, S.A. Providing Defense from Information Inciting National Hatred and Enmity: Informational and Legal Aspects. Ph.D. Dis. Moscow, 2013.

Kaplan E.J. (J.D.), Moss M.P. (J.D.) Investigating Hate Crimes on the Internet. Technical Assistance Brief, University of South Maine, 2003.

Kiryeev, O. Cookbook of a Media-activist, Yekaterinburg: Ultra.Culture, 2006.

Marlin, R. Propaganda and the Ethics of WikiLeaks, Global Media Journal, 2011, Vol 5.1.

Mikhailova, M.V. Aesthetics of Silence: Silence as Apophatic Pattern of Spiritual Experience, Moscow: Nikeya, 2011.

Pariser, E. Behind the Filter Wall: What the Internet Is Hiding from You. Moscow: Alpina Business Books, 2012.

Poisoning the Web: Hatred Online. An ADL Report on Internet Bigotry, Extremism and Violence. 2nd edition, 2001.

R. v. Zundel, [1992] 2 S.C.R. 731.

Soviet Active Measures in the "Post-Cold War" Era 1988-1991. A Report Prepared at the Request of the United States House of Representatives Committee on Appropriations by the United States Information Agency, June 1992.

Soviet Active Measures: Report on Active Measures and Propaganda, 198687. U.S. State Department, 1987.

Tchernykh, A. World of Modern Media. Moscow: Territory of Future, 2007.

Tynes B.M., Toward a Textual Promised Land: Youth Culture, Race and Identity on the Internet, Ph.D. Diss. University of California (Los Angeles), 2005.

Weinberg, L. Italian Neo-Fascist Terrorism: A Comparative Perspective / Terror from the Extreme Right / Bjorgo, T. (Ed.) Frank Cass, London, 1995.

West, R.J. Thakore, B.K. Racial Exclusion in the Online World, Future Internet, #5, 2013.

Zinoviev, A.O. The Role of Discourse in Organization of Political Positions, Journal of Sociology and Social Anthropology, 2003, Vol. VI. #4.

Zvereva, V.V. "Real Life on Television": the Study of Contemporary Media-Culture, Moscow, 2012.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.