CC BY
503
Terra Humana
УДК: 61(091) + 73/76 (091)
ББК: 51.1 (2-2 СПб) + 85.13 (2-2 СПб)
Л.П. Чурилов, А.А. Шмелев
медицинские эмблемы и символы в скульптурном убранстве санкт-петербурга
Охарактеризованы скульптурные памятники Петербурга, связанные с медициной. Особое внимание уделено эмблематике медицины, представленной в книге символов и эмблем Н.М. Максимовича-Амбодика, и отражению символов медицины в композиции или декоре памятников.
Ключевые слова:
городская скульптура, история медицины, Н.М. Максимович-Амбодик, Санкт-Петербург, эмблематика.
За три столетия на улицах и в парках Санкт-Петербурга сложилась целая коллекция произведений искусства, посвященных врачеванию. Попробуем научиться «читать» их символику. Символизм, в частности связанный с гностически-герметической философией, был широко распространен в XVIII -первой четверти XIX в., оказал значительное влияние на все сферы искусства, в том числе -на произведения круглой пластики. Активное его распространение началось при Петре Великом. В царствование основателя Империи общество быстро освоило как бытовые символико-знаковые языки -вееров, мушек, цветов, так и достаточно сложный, с точки зрения современного человека, аллегорический иконологический символизм, отраженный в визуальном искусстве. Петр I потратил немалые средства на издание книги эмблем и символов, которая пользовалась большой популярностью и многократно переиздавалась (1721, 1743, 1788, 1811 гг.) [2]. Последнее издание редактировал и дополнил почти 70-ю страницами Нестор Максимович Максимович-Амбодик (рис. 1). Выдающийся акушер-гинеколог, уроженец села Веприк на Полтавщине, обучавшийся в лекарской школе Кронштадтского военно-морского госпиталя и Страсбургском университете, он был полиглотом, истинным универсантом и занимался переводами с латыни, французского и немецкого. В его наставлениях, как изображать богов -покровителей медицины, чувствуется связь с трудами Парацельса. Питая явную склонность к литературным занятиям, особенно к сложению символических стихов, в своем сочинении «Искусство повивания. ч. II», (1785) александрийским стихом собственного сочинения описал он акт родов на обороте титула. Поистине, медицина в конце XVIII - начале XIX вв. - наука, ещё не лишенная мистики и герметически-ок-культного подхода [6; 7]. Кстати, приставка к имени «Ambodic», добавленная Нестором Максимовичем, означает по-гречески «дважды скажи». Это подчеркивает и созву-
чие отчества с фамилией, и дидактический принцип: «повторение - мать учения». В книге с витиеватым названием [2] приведены символические описания изображений древних богов, стихий, живых существ, времен года и др., а также 840 «емвлем» (гравированных картин) и соответствующие им символы, т.е. подписи - пояснения на перечисленных в титуле книги языках (рис. 2).
Обратимся к эмблемам, связанным с медициной. Подпись к № 105 «Купидон, показывающий свою рану другому» гласит: «Познание болезни есть начало излечения». Эмблема 332 «Раненный олень ест известное растение для своего уврачевания» подписана: «Природа превосходит искусство. Он сам находит свое лекарственное средство». Следующая, под номером 356, предупреждает, каким разрушительным для здоровья может быть сильное чувство - «Купидон и олень, оба в сердце раненные», с подписью: «Болезнь, никакими зелиями не излечимая. Ничто не может нас уврачевать» (рис. 3). Не правда ли, важное психосоматическое положение - физические и душевные раны одинаково опасны. К № 426 - «Лев умертвляет обезьяну» - дана подпись: «Для собственного моего здоровья. Для уврачевания». Это звучит как оправдание медицинской вивисекции или радикальных вмешательств. Подпись к эмблеме 587 «Олень, стрелою уязвленный» характеризует эректильную фазу травматического шока: «От боли и бег. Моя болезнь - причина моего бегства». Этико-де-онтологический мотив отображен в № 671 -«Купидон, яко врач, возле болящего купидона» - «Любящий любящего врачует. Любовь дарует здоровье другим». А вот о паллиативном лечении и о плацебо: № 833 - «Раненный олень пьет воду», с комментарием: «Утешение, а не помощь. Облегчение, но не исцеление». Некоторые эмблемы, очевидно, имеют связь с герметической традицией: № 220 -«Пеликан с птенцами» - «Жизнь по смерти», № 373 «Жена, нагая в пустыне шествующая» - «Желаю токмо бессмертия. Все земное презираю».
Перейдем к божествам, связанным с медициной. В первую очередь это: «Аполлон или Феб. Божок света, муз и стихотворства; и изобретатель врачевства, представляется лучезарным солнцем, проезжающим зодиак в своей колеснице, влекомый четырьмя белыми конями. Иногда в виде младого и прекрасного юноши, с длинными власами и в лавровом венке, с лирою в руках и с разными мусикийскими орудиями, у ног его лежащими... Иногда вооруженный стрелами и луком. Иногда полу-нагим, с висящим по плечам покрывалом и облокотившимся на пень, обвитый змеей, с колчаном и луком.». Забытое ныне значение самого Феба как врачевателя связано с затмившим его в этом искусстве сыном - Асклепием (Эскулапом). Но еще Парацельс в «Парагрануме» указывал, что искусства являются важнейшими лекарствами, особенно музыка, подчеркивая, таким образом, врачующую роль Аполлона [6]. Далее в книге символов следует: «Эскулап. Божок или изобретатель врачевства, изображается в лавровом венце, со змеею и палкою в руках, и с окружающими его псами» [2]. Сходным образом должна изображаться медицина как наука: «Вра-чевство, врачебная наука, или медицина, представляется в образе стоящего Эскулапа в лавровом венце, держащего в одной руке змею, около его локтя обвивающуюся, а в другой трость. Возле него петух и собаки обретаются. Иногда изображается сидящим и держащим в правой руке сосуд против змеи, ему представленной, а другою опирающимся на палицу» [2].
А вот дочери Эскулапа: «Гигея и Салус представляются в человеческом образе, со змеею в руке, и почитается первыми изобретателями того, что врачество тщетно ищет, т.е. средств к возобновлению младости». Получается, согласно данной книге, не Панакия - всецелительница, давшая имя панацее - средству вечной жизни [7], а именно эти богини, покровительницы алхимической философии, символизируют препараты, дающие исцеление от болезней и возвращающие молодость. Далее совсем забытая богиня, столь важная для автора книги - акушера: «Луцина. Богиня родов, изображается в венце из трав донника сплетенном, с горящим факелом в руке, иногда с чашею и с копьем в руках; иногда сидящею на стуле, держащею в левой руке повитое дитя, а в правой белую лилию» [2].
Спутницы Эскулапа - собаки имели различное значение в зависимости от контекста композиции, в которую были помещены: «Пес или собака, означает верность, память, благодарность, послушание, бдение, бесстыдство, зависть; бегущий с поднятым хвостом - победу, а с поджатым - потерю»
[2]. «Змея имеет различное ознаменование: в круг свившаяся значит рассуждение, предосторожность, здравие, пресмыкающаяся - угрызения совести, печаль, зависть, раздор, мятеж, неблагодарность; на жертвеннике или в руках богини, - здравие; ...вокруг палки обвившаяся, - Эскулапия, врачевство; держащая хвост во рту, - вечность...» [2]. Последняя нередко встречается в гностически-алхимическом образе Уробороса на надгробиях Некрополя Алек-сандро-Невской лавры. Еще одна ипостась змеи как символа омоложения: «Змея, скидывающая свою старую кожу», подпись гласит: «Скинувши старую кожу, отмолодею. Юность ее возобновляется» (№ 613).
Познакомившись с «Божками древними», совершим прогулку по улицам и садам Пет-рополя. Вновь Летний сад - и здесь одна из первых скульптур, прямо связанных с историей медицины. Речь идет об Эскулапе, приобретенном в Италии для украшения самого раннего петровского Летнего сада. Перед нами пожилой аскетичный философ-естествоиспытатель эпохи Возрождения. Резкий поворот головы, спутанная, будто развеянная ветром, борода, суровый и сострадающий взор, устремлённый в бесконечность - подобная динамика, барочная экспрессивность представляет образ не кабинетного ученого, а экспериментатора, который не боится противопоставить себя стихиям - ветру, вихрю, болезни. Произведение переносит нас в Италию периода Ренессанса, ко двору Лоренцо Великолепного, в эпоху врача-алхимика Марсилио Фичино. Строгий сосредоточенный врач-философ, своего рода Фауст, пытается постичь тайны древних, прочитать египетские иероглифы, создать Алого льва -философский камень [8]. Произведение неизвестного мастера выделяется смелыми формами, возможно, имея портретное сходство с конкретным прототипом.
Здесь же - в Летнем саду - одна из самых широко известных статуй Феба. Повторение античного оригинала, известного под названием «Аполлон Бельведерский», выполнено итальянским мастером Паоло Трискорни (1757-1833) и детально соответствует описанию книги символов (рис. 4) [2]. Отметим змею, в данном случае -символ сомнения, унаследованный врачами от философов-гностиков Александрийской школы офитов.
А теперь перенесемся на площадь Островского, где вновь встретимся с Фебом. Квадрига Аполлона работы С.С. Пименова (1784-1833) на здании Александринского театра - это триумф, торжественное вознесение Бога Солнца и света (рис. 5). В согласии с книгой символов, Феб правит колесницей, в которую запряжена четвёрка белых коней. Кажется, его столь одаренный сын
Общество
Terra Humana
Эскулап должен находиться где-то рядом, почему бы и не в пантеоне фигур на фасаде Публичной библиотеки? И, действительно, статуя, созданная по академическим канонам, на первый взгляд, представляет собой воплощение именно Асклепия. Снова «пень, обвитый змеей», как символ медицинских знаний, но дело в том, что пред нами смертный, а не бог. Лоджию украшают реальные персонажи древней истории - писатели, философы, ученые. В ряду величественных монументов подобные обитателям Олимпа стоят Геродот, Демосфен, Гомер, Платон, Тацит, Цицерон, Эвклид, Эврипид, Вергилий и сам Гиппократ (рис. 6). Именно таким, в образе бога врачевания, создал его В.И. Демут-Малиновский (1779-1846). Это единственная скульптура Гиппократа Кос-ского в нашем городе, расположенная под открытым небом, выполненная согласно эмблематическим правилам как аллегория врачебной науки.
А как же дочери Асклепия? Две скульптуры Гигеи разных веков украсили город. Фонтан «Гигея» (рис. 7) был установлен перед фасадом Михайловской клинической больницы имени барона Якова Васильевича Виллие (1765(8?)-1854), легендарного лейб-хирурга трех российских императоров, героя Бородинской битвы, хранителя семейных тайн династии Романовых. Вил-лие укреплял вверенную его заботам Медико-хирургическую академию, завещав ей свое состояние [5]. Памятник совершил два коротких путешествия: в 1951 г. был перенесен на угол Боткинской ул. и пр. Карла Маркса (ныне - Большой Сампсоньевский пр.), а в 1995 - установлен перед главным зданием Военно-медицинской академии (ВМедА). Полагаем, последнее перемещение Гигеи связано с тем, что ее беспокоили выпускники ВМедА. Традиционно каждый год новоиспечённые военврачи до зеркального блеска полировали грудь дочери Ас-клепия, иногда надевая на неё тельняшку. Никакие караулы не могли защитить бедную Гигею от посягательств. Теперь она находится в маленьком садике на охраняемой территории, близ штаба ВМедА. Выполненная известным датско-русским скульптором Д.И. Иенсеном (1816-1902) и выдающимся отечественным архитектором А.И. Штакен-шнейдером (1802-1865), монументально -декоративная композиция соответствует эмблематическим правилам. Прекрасная юная Гигея, словно в действительности постигшая тайну вечной молодости, величественно восседает в окружении трех стихий -Воды, Воздуха и Земли. Змея, которая тоже знает секрет омоложения, грациозно изгибается на ее руке, припадая к небольшой чаше. Скульптура особенно впечатляет при работающем фонтане.
На месте, где прежде стояла Гигея, с 1996 г. высится мемориал павшим в боях военным медикам. Он также содержит медицинский символ - щит с чашей и змеёй, внутренняя сторона которого украшена строкой Гомера: «Многих воителей стоит один врачеватель искусный» (рис. 8).
У нового здания Российской национальной библиотеки (Московский пр., 167), среди скульптур, символизирующих науки и искусства, мы тоже увидим Гигею (установлена в 2003 г.) Это скульптура «Медицина» (рис. 9). Хотя скульптура создана почти через 200 лет после последнего издания книги эмблем, она выполнена в символическом ключе: обнаженная женская фигура, с согнутой правой руки складками струится-покрывало, в левой руке - чаша со змеей. Резкий поворот головы и взгляд «в пространство» созвучны скульптуре Эскулапа в Летнем саду. Сочетание вечной юности и мудрости древних знаний подчеркнуто париком времен египетского Нового царства.
Теперь - на Петроградскую, в парк Института экспериментальной медицины (ИЭМа). Здесь в 1930-е годы по инициативе и при непосредственном участии выдающегося медика-экспериментатора, первого отечественного нобелианца И.П. Павлова (1849-1936) его личным другом архитектором И.Ф. Безпаловым были созданы произведения монументально-декоративной пластики, связанные с медицинской наукой. В саду установили памятник собаке, который одновременно является фонтаном (рис. 10), и еще один фонтан - поилка для собак, украшенный рельефами. Памятник-фонтан с фигурой собаки украшен бронзовыми рельефами со сценами лабораторных экспериментов и надписями. Одна из них гласит: «Пусть собака, помощница и друг человека с доисторических времен, приносится в жертву науке, но наше достоинство обязывает нас, чтобы это происходило непременно и всегда без ненужного мучительства. И. Павлов». Знаменитый памятник собаке вдохновил академика А.Д. Ноздрачёва, предложившего создать память подопытному коту. В 2002 г. двор главного корпуса Санкт-Петербургского университета украсил такой памятник (скульпторы А.Г. Дёма, Д.А. Воронов, архитекторы С.Л. Михайлов, Н.Н. Соколов, И.В. Вержбицкая).
Во дворе Института экспериментальной медицины стоит еще один фонтан работы скульптора И.Ф. Безпалова -«Фонтан со змеями». Бронзовая чаша установлена в центре гранитного бассейна с симметрично расположенными четырьмя пьедесталами, на которых свернулись и замерли змеи (рис. 11). Согласно книге символов, свернувшаяся в круг змея означает не только здоровье, но и рассудительность,
Рис. 1. Нестор Максимович Максимович-Амбодик (1744-1812), основоположник отечественного акушерства, видный педиатр, составитель энциклопедии символов.
Рис. 2. Титульный лист сборника эмблем, составленного Н.М. Максимовичем-Амбодиком.
Рис. 3. «Купидон и олень, оба в сердце раненные». Эмблема из книги Н.М. Максимовича-Амбодика.
Рис. 4. Статуя Аполлона в Летнем саду. П. Трискорни. 1820 г.
Рис. 7. Центральная фигура фонтана «Гигея». Скульптор Д.И. Иенсен. 1871 г.
Рис. 5. Квадрига Аполлона на здании Александринского театра. Скульптор С.С. Пименов, архитектор К.И. Росси. 1832 г.
Рис. 8. Мемориал «Военным медикам, павшим в войнах». Скульптор Б.А. Петров, архитекторы В.С. Васильковский, Н.Б. Митюрева, Ю.К. Митюрев, И.Г. Уралов. 1996 г.
Рис. 6. Статуя Гиппократа в лоджии восточного фасада здания Российской национальной библиотеки на пл. Островского. Скульптор В.И. Демут-Малиновский, 1830-1831 гг.
Рис. 9. Скульптура «Медицина» у здания Российской национальной библиотеки на Московском пр. Скульпторы Свинин Б.А., Мурзин А.А., архитектор Щербин В.Н. 2003 г.
Общество
Terra Humana
Рис. 10. Памятник подопытной собаке во дворе Института экспериментальной медицины. Архитектор и скульптор И.Ф. Безпалов. 1935 г.
Рис. 13. Памятник принцу П.К. Ольденбургскому перед Мариинской больницей. Скульптор И.Н. Шредер. 1881 г.
Рис. 16. Памятник студентам и преподавателям Первого медицинского института, погибшим в Великой Отечественной войне. Скульптор А.К. Крутиков, архитектор Л.Г. Бадалян. 1987 г.
Рис. 17. Стела «Фронтовым медикам». Архитектор Я.Н. Лукин, скульптор Н.А. Алиев. 1985 г.
Рис. 18. Скульптура «Мать и дитя». Скульптор Р.А. Лотош, архитектор С.Э. Чобан. 1991 г.
Рис. 14. Памятник у Мариинской больницы. Скульптор Н.Ф. Вальт-ман, отливка К.И. Миглиниека, 1932-1933 гг.
Рис. 11. Фрагмент фонтана со змеями во дворе Института экспериментальной медицины Архитектор И.Ф. Безпа-лов, отливка К.И. Миглиниека. 1935 г.
Рис. 15. Лежащее тело. Скульптор П.К. Клодт, художник А.П. Сапожников, анатомический препарат И.В. Буяльского. 1836 г.
Рис. 12. Скульптор Иннокентий Федорович Безпалов (1877-1959).
сомнение, предосторожность — важные для медицины качества.
И.Ф. Безпалов - замечательный «медицинский» скульптор и архитектор (рис. 12). окончил Академию художеств в 1910 г. Его дипломный проект - здание Госдумы в Петербурге. В конце 20-х годов по «делу Промпартии» его арестовали, однако Павлов добился освобождения друга. До конца жизни талантливый мастер работал в ИЭМе и Колтушах, написал маслом один из лучших портретов корифея физиологии, создал галерею бюстов выдающихся ученых, декоративный парк, долгое время был заместителем директора Института эволюционной физиологии и патологии высшей нервной деятельности, руководимого ближайшим учеником Павлова Л.А. Орбели. Безпаловым создан и памятник на могиле Павлова, на Волковом кладбище.
Уходят не только люди, но и монументы.... У ограды перед главным зданием Мариинской больницы для бедных (Литейный, 56) сохранился постамент, где прежде (с 5 июня 1889 г.) стояла изваянная И.Н. Шредером статуя принца Петра Георгиевича Ольденбургского (1812-1881), главы попечительского совета больницы, известного филантропа, много сделавшего для развития российской медицины (рис. 13). Это отец А.П. Ольденбургского (1844-1932), финансировавшего создание ИЭМа. В 1933 г. фигура принца была снята с пьедестала, а на нем установили другой памятник - чашу со змеей (скульптор Н.Ф. Вальтман). Памятник трудно назвать удачным (рис. 14). Крупная по размерам чаша и тоненькая, напоминающая ручку вазы или кувшина, змея - были дисгармоничны по объемам и массам, как между собой, так и по сравнению с массивным постаментом из серого сердобольского гранита. Еще одна, лепная чаша со змеёй (скульптор И.В. Крестовский) находилась до 2005 г. в украшении фронтона главного корпуса, ныне ее заменил державный орёл. Отрадно, что 26. 02. 2007 принято постановление о воссоздании на прежнем месте па-
список литературы:
мятника П.Г. Ольденбургскому. Легендарная больница тесно связана своей историей со служителями муз. Её многолетний «первый консультант», выдающийся русский анатом, хирург, судебный медик и изобретатель И.В. Буяльский преподавал пластическую анатомию студентам Академии художеств в 1831-1866 гг., дружил с замечательным филологом и врачом В.И. Далем, консультировал докторов у постели смертельно раненного А.С. Пушкина, сотрудничал с К.П. Брюлловым. Особенно тесным был его творческий союз с П.К. Клодтом, по просьбе которого Буяльский, применив новаторскую технологию замораживания, отпрепарировал натуру для известной скульптуры «Лежащее тело» (рис. 15). Скульптура, изваянная по этой модели лично бароном Клодтом, до сих пор используется как учебное пособие в художественных академиях С.-Петербурга, Лондона и Парижа [1; 3].
Галерея медицинских образов на улицах нашего города создавалась веками и пополняется поныне. Памятники медикам, павшим в Великой Отечественной войне, установлены на территории крупнейших медицинских вузов. В СПбГМУ им. акад. И.П. Павлова - это аллегорическая женская фигура из бронзы на высоком постаменте (рис. 16), а в СЗГМУ им. И.И. Мечникова - гранитная бикубическая стела с решенными в античной стилистике барельефами, изображающими вынос раненого с поля боя и перевязку (рис. 17). На набережной Фонтанки, 148 (у Гериатрического медико-социального центра) в 1993 г. появилась композиция «Мать и дитя» (рис. 18). Дух Луцины витает над ней: здесь располагалась первая городская повивальная школа, Институт повивального дела и Ка-уфмановская община сестер милосердия, здесь бывал Н.М. Максимович-Амбодик.
Надо полагать, при лучшем знакомстве современных мастеров с наследием символизма теме медицины в пластическом пространстве города отведут еще более заметное место.
[1]
[2]
[3]
[4]
[5]
[6]
[7]
[8]
Грекова Т.И., Голиков Ю.П. Медицинский Петербург. - СПб.: Фолио-Пресс; Фолио-Плюс, 2001. - 416 с. Избранные емвлемы и символы на Российском, Латинском, Французском, Немецком и Английском языках, объясненные прежде в Амстердаме, а потом во граде Св. Петра 1788 года, с приумножением, изданное Статским Советником Нестором Максимовичем-Амбодиком (новым исправленным изданием печатано в Санкт-Петербурге в Императорской типографии. 1811 лета). - СПб.: Императорская типография, 1811.
Маринжа Л. Альтруист от медицины Илья Буяльский // Здоров’я Украши. - 2005, № 5. - С. 38. Нестеров В.В. Львы стерегут город. - Л.: Художник РСФСР, 1971.
Тюкин В.И., Чурилов Л.П. Яков Васильевич Виллие - полвека во главе российской медицины // Медицина - XXI век. - 2006, № 4 (5). - С. 100-107.
Шмелев А.А., Чурилов Л.П. Убегающая Аталанта // Медицина - XXI век. - 2008, № 9 (10). - С. 102-110. Шмелев А.А., Чурилов Л.П. Под знаком Розы и Креста. Поиски панацеи в России // Медицина XXI век. - 2009, № 3 (12). - С. 70-83.
Шмелев А.А., Чурилов Л.П. Поиски панацеи в России: розенкрейцеры и садово-парковое искусство // Русская усадьба. Вып. 16 (32). - М., 2010. С. 308-326.
Общество
