CC BY
56
Section 4. Family and Living Psychology
Andreeva Alla Damirovna, FPBSI "Psychological Institute RAO", Moscow, Head of Laboratory, PhD in Psychology E-mail: alladamirovna@yandex.ru
Maternal concepts of family and parenthood in post-industrial society
Abstract: The article presents the results of a cross-cultural study comparing Russian and American mothers' image of family and parenting. It is shown that the content and the structure of the family's image (as it is viewed by modern mothers) are determined by global sociocultural, economic and information processes distinctive for post-industrial society. Differences in the structure of the family's image that can be observed in different countries are determined by dominating ideas and traditional values that reflect the national mentality.
Keywords: psychological image, family, parenting models, post-industrial society.
Андреева Алла Дамировна, ФГБНУ «Психологический институт РАО» зав. лабораторией научных основ детской практической психологии
E-mail: alladamirovna@yandex.ru,
Материнские представления о семье и родительстве в постиндустриальном обществе
Аннотация: В статье представлены результаты кросс-культурного изучения образа семьи и родительства у российских и американских матерей. Показано, что содержание и структура образа семьи у современных матерей определяются глобальными социокультурными, экономическими и информационными процессами, протекающими в постиндустриальном обществе. Различия в содержании образа семьи у представителей разных стран определяются доминирующими идеями и традиционными ценностями, отражающими ментальность нации.
Ключевые слова: психологический образ, семья, модели родительства, постиндустриальное общество.
Как в научной литературе, так и в публицистике стремительными изменениями во всех сферах жизни проблемы современной семьи рассматриваются пре- постиндустриального общества — экономической, имущественно в контексте ее кризисного состояния: социальной, технологической, культурной. Разруше-высокая статистика разводов, низкая рождаемость, ние устойчивого норматива семьи неизбежно оказы-увеличение числа неполных семей и детей, рожден- вает влияние и на представления людей о структуре, ных вне брака, разрыв межпоколенческих связей, функциях и социальном предназначении семьи и се-широкое распространение неофициальных форм мейных отношений. Наиболее уязвимыми в этом от-брачно-семейных союзов, легализация однополых ношении оказываются молодые родители, перед кото-отношений, рост числа одиноких людей. Исследова- рыми стоит общественно важная задача воспитания тели связывают происходящие процессы с бурными, полезных членов будущего общества, о котором они
имеют весьма смутное представление. Разнообразие предлагаемых социумом моделей родительского поведения не только отражает сам факт исчезновения идеала семьи, но и повышает ответственность родителей за выбор той или иной стратегии воспитания.
Можно, однако, попытаться проанализировать проблему так называемого кризиса института семьи, рассматривая ее не только как социальную катастрофу, но и как продукт эволюции человеческого общества.
Эволюция большой семьи. Снижение рождаемости сегодня характеризует демографические процессы практически во всех странах, вне зависимости от уровня экономического и социального развития. Можно, однако, предположить, что интенсификация всех социальных процессов, связанная с бурным научно-техническим прогрессом, просто ускорила и сделала более очевидной ту тенденцию, которая имела место на протяжении нескольких столетий. Демографические колебания, безусловно, связаны с кризисными явлениями в обществе, однако, глобальная тенденция депопуляции населения носит социально-эволюционный характер.
Низкий уровень социального, экономического и технического развития, высокая детская смертность, небольшая продолжительность жизни на протяжении веков делали многодетную семью условием ее выживания. Каждый новый ребенок рассматривался как потенциальный работник и кормилец родителей в старости, рождалось столько детей, сколько получалось, бездетная же семья считалась несчастной и бедной.
Постепенно совершенствование орудий труда, расширение экономических связей и отношений позволили освободить детей от части их трудовых обязанностей, и тогда, согласно концепции Д. Б. Эль-конина, появилось детство. Дети из работников превращались в иждивенцев, которых семья уже могла позволить себе содержать, но еще не стали той социокультурной ценностью, каковой являются в современном обществе. Именно экономическая целесообразность стала первой причиной пока еще медленного снижения рождаемости. Барьерами на ее пути являлись традиции и стереотипы семейного уклада, а также крайне низкий уровень представлений населения о более или менее цивилизованных способах контрацепции. Вместе с тем появлялись и внешние регуляторы демографических процессов, такие как религиозные запреты и ограничения (на внебрачные связи, на сексуальные отношения в периоды постов, пр.) и варварские с медицинской точки зрения
способы прерывания нежелательных беременностей. Число детей в семьях постепенно уменьшалось, тем не менее, на протяжении веков рождаемость устойчиво превышала смертность. Однако, по данным социологических исследований, примерно 250 лет назад началось отчетливое снижение рождаемости в странах Европы [1].
С начала ХХ века отмечается бурное ускорение всех экономических и социальных процессов, в том числе и демографических. Научно-технический прогресс привел к резкому повышению жизненного стандарта, росту уровня жизни населения и, соответственно, требований социума к содержанию и воспитанию детей. Именно с этим социологи связывают первый демографический переход, когда вместе с осознанием ценности детства пришло стремление родителей создать своим детям наилучшие условия для роста, развития и обучения, что крайне затруднительно в многодетной семье [2]. Родители начали рассчитывать свои силы, оценивать, какое количество детей они смогут вырастить без видимого снижения уровня детской жизни. Закреплению стандарта содержания и воспитания детей способствует и такой правовой регулятор выполнения родителями своих обязанностей как ювенальная юстиция, возникшая на заре ХХ века в США и активно функционирующая в странах с высоким уровнем жизни.
Потребности, как известно, развиваются, поэтому причиной так называемого второго демографического перехода, пришедшегося на последнюю треть ХХ столетия, стало уже нежелание взрослых снижать уровень своей жизни в пользу рождения и воспитания детей [2]. Сегодня исследователи говорят о заметном сдвиге семейных ценностей от детоцентричности к созданию психологически комфортных условий для всех членов семьи, приверженности молодых родителей идее естественного врастания ребенка в жизнь семьи [4; 5]. Справедливости ради следует отметить, что матери, декларирующие приоритет семейного комфорта над «служением» ребенку, нередко переживают это как состояние конфликта с социумом, навязывающим им образ идеального родителя. Главным агентом этого давления является реклама товаров и услуг для детей, адресованная «супермамам», готовым откликнуться на все новые достижения рынка. То есть, не только разрыв традиций семейного воспитания, но и маркетизация детства становятся причинами роста родительской неуверенности, повышают спрос на новые, психологически комфортные модели родительского поведения.
Еще одно важнейшее достижение ХХ века — социальное равенство полов — привело к тому, что девочек и мальчиков стали воспитывать и учить практически одинаково. Взрослые ставят перед ними одни и те же жизненные цели, прививают общие ценности, связанные с личными достижениями в учебе и работе, профессиональной самореализацией, построением карьеры, социальным успехом. Возможности личностной и профессиональной самореализации, которые предоставляет современное общество, многообразие форм социальной жизни и экономических отношений успешно конкурируют в сознании людей с потребностью в рождении и воспитании детей. Более того, само состояние беременности перестало быть синонимом материнства. По данным психологических исследований большинство женщин, принявших решение прервать беременность, относятся к этому без особых эмоций, многие испытывают чувство морального и физического облегчения [3]. Типичными для сегодняшних молодых взрослых стали так называемое «отложенное родительство» и малодетные семьи. Крайней формой доминирования в современной семье гедонистических ценностей стала идеология «childfree», то есть сознательный отказ от родительства в пользу тех жизненных преимуществ, которые имеют люди, не обремененные иждивенцами и соответствующими социальными обязательствами.
Попытки экономического (монетарного и сервисного) стимулирования рождаемости, предпринимавшиеся во многих странах, видимого успеха не принесли, население Земли стареет, нагрузка на систему пенсионного обеспечения растет. Экономический смысл схемы «дети — кормильцы старших поколений», когда-то обеспечивавший высокую рождаемость, остался прежним, но архитектура социально-экономических связей и отношений современного развитого общества такова, что в сознании людей эти сферы существуют отдельно: личные затраты на детей у меня сегодня, а пенсию будет платить государство и когда-то потом [6].
Конструирование родительства. Уменьшение количества детей в семье постепенно привело к разрыву в практике прямой передачи опыта родительского поведения от поколения к поколению, из рук в руки. В многодетных семьях старшие дети, прежде всего девочки, с неизбежностью становились няньками для младших и таким образом воспринимали модель материнского поведения во всех ее ипостасях — от физического ухода за малышами
до воспитательных стратегий. В малодетных семьях опыт ответственности старших детей за младших весьма фрагментарен, поскольку в этом, как правило, нет экономической необходимости: с двумя-тремя детьми мать справляется сама. Одновременно растет и временной разрыв между собственным родитель-ством и прародительством, то есть между рождением последнего ребенка и появлением первого внука. Это не только приводит к неизбежному разрушению личного опыта ухода за детьми, но и делает очевидными происходящие изменения социокультурного и медицинского стандарта воспитания детей. Стремительно меняющееся общество обесценивает родительский опыт старших поколений, делает его малопригодным для передачи собственным детям.
Молодые родители, в свою очередь, не имея опоры в виде традиционной модели родительства, ищут свои пути воспитания детей, охотно откликаются на новые веяния и тенденции, идут за теми идеями, которые представляются им более современными, более привлекательными, отвечающими требованиям и ценностям окружающей жизни. Общество остро нуждается в конструировании новых моделей роди-тельства, следование которым позволит подготовить детей к жизни в стремительно меняющемся мире.
Сегодня в общественном сознании прочно закрепилось убеждение, что нынешние родители некомпетентны и безответственны, что их необходимо учить быть родителями. Возникла такая социально-психологическая категория как ответственное (сознательное, эффективное) родительство, предполагающее не только обладание необходимыми семейными ценностями, но и стремление к постоянному совершенствованию своей родительской компетентности [5]. Категория ответственного родительства может рассматриваться как синонимичная нормативному ро-дительству, отступление от которого попадает в зону ответственности ювенальной юстиции.
Альтернативой государственной модели родительства являются разнообразные практики семейного воспитания, опытом реализации которых молодые родители делятся в социальных сетях и на родительских форумах. Постиндустриальное общество производит не только информацию, но и так называемых «экспертов» по любым вопросам. Молодые матери ищут ответы на возникающие проблемы не столько у своих матерей, сколько у обладателей современного опыта их решения, что в полной мере отражает сущность межпоколенческих взаимоотношений современного общества. Сегодня молодые семьи
оказываются перед практически неконтролируемым потоком самой разнообразной, порой противоречивой информации по вопросам планирования семьи, подготовки к беременности и родам, уходу за детьми, их развитию, воспитанию и обучению. В некоторых случаях подобная информация представляет собой целостную модель родительской практики, как, например, разумное родительство, естественное родительство, альфа-родительство, интенсивное родительство. В большинстве своем они являются компиляцией околонаучных и популярных знаний, апеллируют к различным психологическим теориям детского развития, а сторонники и убежденные последователи этих течений позиционируют себя в качестве экспертов, распространяющих и насаждающих идеи «правильного» родительства через многочисленные тренинги и группы в социальных сетях.
Методика. Приступая к исследованию, мы исходили из понимания психологического образа как субъективной картины реальности, содержание и структура которой определяются совокупностью личного опыта, знаний, представлений, убеждений человека.
Задачей нашего исследования стал анализ проявления описанных выше признаков кризиса семьи как социального института в содержании образа семьи и родительства у современных молодых матерей, принадлежащих к разным социокультурным общностям. С этой целью нами был разработан опросник смешанного типа, включающий в себя как закрытые, так и открытые вопросы, касающиеся личного детского и материнского опыта респондентов, их представлений об особенностях современных детей и родителей, предпочитаемых стратегиях воспитания, информационных и поддерживающих ресурсах современной молодой семьи. В исследовании приняли участие матери, имеющие детей в возрасте до трех лет, проживающие в мегаполисах России (40 чел., Москва) и США (35 чел., Хьюстон), поэтому были использованы две версии опросника — на русском и английском языке. Исследование проводилось анонимно, в режиме on-line опроса, полученные материалы обработаны с использованием методов контент-анализа текстов высказываний респондентов и дескриптивной статистики (t-критерий Стьюдента). В качестве источников дополнительной информации выступили беседы с матерями, в том числе с американским координатором исследования, а также материалы с сайтов родительских интернет-форумов («Молодые родители», «Мир любящих родителей», «Кроха» и др.).
Результаты исследования и обсуждение. Основу психологического образа семьи и родительства составляет собственный жизненный опыт человека, поэтому часть пунктов опросника касалась демографических характеристик респондентов.
На момент проведения исследования средний возраст российских матерей составлял 33,2 года, американских — 35,1 года, то есть все наши респонденты принадлежат к одной возрастной когорте. Для большинства российских мам ребенок младше трех лет был вторым, а для американских — первым ребенком в семье. Анкетные данные позволили определить средний возраст рождения первого ребенка: 26,7 лет в РФ и 32,3 года в США. Для сравнения, в 70-80-ые годы прошлого столетия, когда родились наши респонденты, этот показатель в обеих странах составлял 20-24 года. Таким образом, можно сделать первый вывод о том, что отложенное родительство является характерной чертой демографического поведения современных женщин, проживающих в разных социокультурных средах, но принадлежащих к одному поколению. По-видимому, это обусловлено расширением возможностей жизненного самоопределения женщин, вызванного бурным развитием новых технологий и появлением большого числа видов профессиональной деятельности, не имеющих традиционных гендерных ограничений. Материнство утратило свои ведущие позиции в перечне ценностей социальных достижений женщины, уступив место иным формам самореализации. Тем не менее, весьма заметная разница в возрастных показателях матерей первенцев позволяет предположить, что причиной этого является не столько влияние национальных традиций обзаведения молодой семьи детьми, сколько социально-экономические различия двух стран. Технологическая отсталость Советской России, а затем и кризисные явления периода смены общественно-экономической формации замедлили развитие рынка новых профессий, удерживая тем самым приоритет деторождения в перечне социальных достижений женщины. Об этом свидетельствует и динамика «омоложения» матерей в экономически депрессивные годы, достигшая своей нижней возрастной границы в 1995 г., после чего начался уверенный рост возраста матери при рождении первого ребенка, продолжающийся и в настоящее время [1].
Большинство российских (66%) и американских (77%) матерей выросли в полных нуклеарных семьях, причем число сиблингов составляло 1,72 в семьях россиянок и 3,2 в семьях американок. В неполных семьях
воспитывались 18,6% российских мам и 23,1% американских (в обоих случаях различия статистически незначимы). Ни одна из американских мам не проживала в расширенной семье, то есть с родителями и прародителями, в то время как 15,6% россиянок выросли именно в таких семьях.
На момент проведения исследования наши российские респонденты проживали в полных нукле-арных (68,8%) либо расширенных (31,2%) семьях, американские — в полных нуклеарных (84,6%) либо неполных (7,7%) семьях. Две американские мамы
не ответили на данный вопрос, что, по мнению координатора нашего исследования, объясняется нетрадиционным составом их семей. Полученные данные в полной мере отражают типичные для обеих стран условия расселения: молодые семьи в России нередко вынуждены жить вместе с родителями, в то время как в США совместная жизнь взрослых детей с родителями является скорее исключением. В этой связи представления матерей о наилучшем составе семьи представляют особый интерес. Сравнительные данные приведены в таблице 1.
Таблица 1. - Представления респондентов о реальном и идеальном составе семьи (в процентах)
Россия США
Состав семьи Реальная Идеальная Реальная Идеальная
Полная нуклеарная 68,8 68,8 84,6 31
Расширенная 31,2 28,1 0 46,1
Неполная 0 0 7,7 0
Та, где царит любовь 23,1
Так, российские мамы практически полностью повторили свои ответы на вопрос о реальном составе их нынешней семьи, то есть именно его они считают оптимальным. Представления же американских мам о наилучшем составе семьи существенно отличаются от их реального практического опыта, как детского, так и взрослого. Так, только 31% матерей наилучшим вариантом считают полную нуклеарную семью, а 46,1% хотели бы жить в расширенной семье. Аргументация этого желания находится в диапазоне от инфантильных представлений о том, как «было бы весело жить с родителями, тетушками, друзьями» до весьма прагматичных высказываний о помощи, которую они могли бы оказать молодой семье. Российские матери также говорят, в первую очередь, о помощи со стороны прародителей, а не о духовно-нравственных преимуществах большой семьи, состоящей из представителей разных поколений. Примечательно и то, что никто из респондентов не упоминает такого аспекта функционирования расширенной семьи, как помощь младших членов семьи старшим. Очевидно, что уход за детьми и комфорт собственной жизни оказываются смысловым центром образа семьи у современных матерей.
Неполная семья также не указывается нашими респондентами в качестве модели идеальной семьи, то есть психологически комфортный для некоторых матерей вариант родить ребенка «для себя» удовлетворяет потребность одинокой женщины в материнстве, но не отвечает ее социальным ценностям. Еще одной категорией ответов, данных только
американскими матерями, стало утверждение о том, что качество семьи зависит не от ее состава, а от атмосферы любви, которая царит в ней. По мнению американского координатора исследования, такие ответы характерны для представителей семей с нетрадиционной ориентацией, однако анонимность нашего опроса не позволяет судить об этом с полной уверенностью. Возможно, для этих респондентов эмоциональный комфорт всех членов семьи является более важным параметром ее качества, нежели социальный состав. Значимым для нашего исследования является сам факт противопоставления чувств традиционным параметрам семьи, отражающий, по-видимому, те тенденции трансформации семейных ценностей, которые сегодня характеризуются как кризисные.
Насколько востребован современными матерями родительский опыт старших поколений? По ответам наших респондентов только 18,8% россиянок и 23,1% американок считают полезным родительский опыт ухода и воспитания детей. Изредка просят родительского совета 68,8% российских и 76,9% американских мам, а 23,1% россиянок вообще не обращаются к опыту старшего поколения. Полученные данные свидетельствуют о том, что родительские практики прежних лет действительно не актуальны для современных матерей.
К каким источникам информации обращаются молодые матери в затруднительных ситуациях? Полученные данные свидетельствуют о значительных различиях в информационных предпочтениях российских и американских родителей (таблица 2).
Таблица 2. - Информационные предпочтения респондентов по проблемам семьи и родительства (в процентах)
Источники информации Россия США Различия
Свои родители 28,1 15,4
Родители мужа 9,4 0
Подруги 21,9 46,2 P < 0,05
Группа в соцсети 3,1 46,2 P < 0,001
Специалисты 68,7 30,8 P < 0,001
Книги 25 23,1
(Суммарные показатели высказываний превышают 100%, поскольку на данный вопрос респонденты давали более одного ответа.)
Из таблицы видно, что российские матери больше всего доверяют мнению специалистов, в первую очередь врачей, а также психологов и педагогов, далее с большим отрывом следуют примерно равные по значимости советы собственных родителей, подруг и авторов книг для родителей, а наименьшим доверием пользуются рекомендации интернет-сообществ. В отличие от этого, наиболее значимым источником информации для американских родителей являются именно социальные сети и дружеские советы, рекомендациям специалистов доверяет треть матерей, еще меньшее число обращается к книгам и лишь в последнюю очередь — к собственным родителям. Причиной такой существенной разницы в приоритетах может быть традиционно большая доступность помощи специалистов в нашей стране (несмотря на все нынешние социально-экономические трудности) и столь же традиционная дороговизна подобных консультаций в США. Тем не менее, отчетливо прослеживается общая тенденция
низкой востребованности опыта предшествующих поколений.
О том, что для современных матерей прародители находятся на периферии образа семьи свидетельствует и тот факт, что подавляющее большинство респондентов обеих выборок считают отца ребенка главным помощником матери. На это указывают 93,7% россиянок и 84,7% американок. При этом количество американских матерей, считающих, что и другие родственники должны помогать молодой семье в воспитании детей, значимо превышает число россиянок (23,1% против 6,3% соответственно, Р < 0,05). Эти данные респондируют с представлениями американок об идеальной семье, в которой родственники выступают в роли добровольных помощников, но не советчиков матери.
Что же именно в родительских практиках старших поколений не устраивает современных матерей? Каких ошибок собственных родителей они надеются избежать? Данные об этом представлены в таблице 3.
Таблица 3. - Отношение респондентов к методам воспитания, практиковавшимися их собственными родителями (в процентах)
Методы воспитания Россия США Различия
Психологическое насилие 37,5 73,1 P < 0,01
Авторитарность, жесткая регла- 25 38,5
ментация жизни
Отсутствие правил и режима, из- 9,4 19,2
лишек свободы
Физические наказания 15,6 0
Гиперопека 15,6 11,5
(Суммарные показатели высказываний превышают 100%, поскольку респонденты давали более одного ответа).
Полученные результаты демонстрируют удивительное единодушие матерей обеих выборок в указании на ошибочные методы воспитания, практиковавшиеся их родителями. Первое по значимости место принадлежит проявлениям психологического насилия (угрозы, запугивание, манипулирование,
навязывание приоритетов, давление, оскорбления, семейные скандалы), второе место занимают авторитарные методы регулирования отношений и жесткая регламентация жизни семьи (Р < 0,01 для американских матерей и на границе значимости для россиянок). При этом американские матери значимо чаще,
чем российские, говорят о своем негативном отношении к этим методам воспитания, что мы связываем с большей актуализацией в американском обществе проблемы психологического насилия. Вместе с тем, некоторые матери считают неверной и практику предоставления ребенку излишней свободы, отсутствия упорядоченности жизни, то есть, по сути дела, безнадзорность. На недопустимость физических наказаний указывают только российские матери (15,6% высказываний), в большинстве же американских семей эта форма воспитания не практикуется, чему в немалой степени способствуют нормы ювенальной юстиции. Возможно, в данном случае имеет место преобразование физической агрессии в психологическую, что и проявилось в высоком уровне переживания респондентами психологического насилия со стороны родителей. Гиперопека, хотя и называется нашими респондентами в качестве неверного способа воспитания, занимает предпоследнее по значимости место в обеих выборках. Мы связываем это с эмоциональной противоречивостью феномена гиперопеки, которая переживается ребенком как любовь и забота близких, но несколько избыточная и удушающая.
Критичность современных матерей по отношению к практикам воспитания, применявшимся в их родительских семьях, объясняется не только личным негативным детским опытом, но и значительной демократизацией детско-родительских отношений в современном обществе. О сокращении дистанции между детьми и родителями, повышении «родительской толерантности и демократичности» говорят 21,9% российских и 34,6% американских мам. Нынешние дети проводят дома, в семье, намного больше времени, чем проводили их родители. Сближению детей и родителей способствует и развитие
инфраструктуры современного досуга, включение в него так называемых «детских опций»: специальная мебель и уголки для детей в кафе, ресторанах, торговых центрах, детское меню в самолете, поезде, отеле, возможность приобретения привычного для ребенка питания и средств гигиены и ухода практически в любом магазине. Пандусы для колясок, эскалаторы, лифты, пеленальные столики, имеющиеся практически в каждом современном торгово-развлекательном центре, создают безбарьерную среду для родителей с маленькими детьми. Ребенок действительно имеет возможность «естественно врасти в жизнь семьи», участвовать в семейном отдыхе, путешествиях, бытовых делах, а его родители все меньше нуждаются в помощи бабушек и чувствуют себя все более независимыми от старшего поколения.
Выше мы уже говорили о том, что современная информационная среда предлагает целый ряд моделей родительства, некоторые из которых становятся особенно популярными среди молодых родителей [4]. Мы предложили нашим респондентам перечень таких моделей с их кратким описанием и метафорой, отражающей идею каждой модели, и попросили выбрать те утверждения, с которыми они согласны. Например: «В воспитании ребенка я следую культурной традиции моей семьи и моего народа («Воспитываю своего ребенка так, как воспитывали меня»)», «Я считаю, что для того, чтобы ребенок хорошо развивался, им нужно активно заниматься: чем раньше он начнет овладевать знаниями и умениями, тем больше у него шансов на успешную жизнь («Раннее развитие — залог успеха»)». В список вошли модели «разумного», «традиционного», «естественного», «интенсивного» и «альфа» родительства. Данные представлены в таблице 4.
Таблица 4. - Предпочтение респондентами различных моделей родительства (в процентах)
Модель родительства Россия США Различия
Разумное 59,4 61,5
Традиционное 31,3 15,4 P< 0,05
Естественное 12,5 30,8 P < 0,05
Интенсивное 59,4 61,5
Альфа 9,4 15,4
(Суммарные показатели выборов превышают . утверждения).
Полученные данные свидетельствуют о том, что стратегии родительства, реализуемые нашими респондентами, имеют мозаичный характер, соединяя в себе элементы разных моделей. Родительские практики большинства матерей обеих выборок сочетают
поскольку респонденты выбирали свыше одного
в себе модели разумного и интенсивного родительства, то есть ориентированы на учет потребностей и состояний ребенка и создание условий для его раннего развития. Популярность этих моделей в полной мере отражает ориентацию современных матерей
на гибкий, демократичный стиль взаимодействия с ребенком, с одной стороны, и подверженность давлению социума, пропагандирующего идеи интенсивного родительства через рекламу полезных для детей товаров и услуг, с другой. На втором по значимости месте для американских мам оказалась модель естественного родительства (Р< 0,01), в то время как для россиянок столь же значимой стала модель ро-дительства, ориентированная на семейные традиции (Р < 0,01). «Недемократичное» альфа-родительство привлекает наименьшее число матерей, и это, на наш взгляд, убедительно свидетельствует о неконгруэнтности его идеологии современной эпохе.
Многие респонденты отмечают перенасыщенность информационного потока привлекательными и одновременно противоречивыми сведениями и советами по уходу за детьми, давление которого отмечают 25% российских и 38,5% американских матерей. Тем не менее, как показали результаты нашего исследования, они успешно справляются с выбором той стратегии родительского поведения, которая в наибольшей степени отвечает их собственной картине мира, родительским приоритетам, убеждениям и ценностям. Ортодоксальное следование какой-либо одной идеологии родительства встречается нечасто, о чем свидетельствуют не только наши данные, но и анализ контента родительских форумов: многие матери, аргументируя свою позицию, говорят о том, что «все-таки нужно фильтровать и скептически подходить к любой концепции воспитания и обращения с ребенком, пусть даже и самой, что ни на есть естественной».
Заключение. Материалы, полученные в ходе нашего исследования, позволяют составить обобщенный психологический образ семьи и родительства, характерный для матерей общества префигуративной культуры.
Приоритеты современной молодой семьи, связанные с профессиональной самореализацией, созданием материального фундамента семейной жизни, становятся основной причиной так называемого отложенного родительства, типичного для большинства развитых стран. Современная семья — это преимущественно полная нуклеарная малодетная семья, смысловым центром которой является уход за детьми и комфортная жизнь всех ее членов. Детоцентрич-ность постепенно уступает место идее естественного врастания ребенка в жизнь семьи, чему способствует развитие инфраструктуры сервиса, постоянно расширяющего «детские опции» в перечне услуг. Участие
ребенка в семейном досуге становится комфортным для родителей, они все меньше нуждаются в помощниках и чувствуют себя все более независимыми от старшего поколения.
Прародители находятся на периферии образа семьи современных матерей, рассматриваются только как потенциальные помощники по уходу за детьми, но не как носители необходимых молодым родителям знаний и умений. Родительские практики прежних лет не только не актуальны, но и оцениваются как ошибочные, репрессивные и подавляющие, не отвечающие демократичному характеру психологической культуры современного общества. Молодые матери ориентируются на модели родительства, которые конструирует информационная среда постиндустриального общества, однако, реализуемые ими стратегии родительства имеют мозаичный характер, соединяя в себе элементы разных моделей. Наиболее привлекательными для них оказываются практики разумного и интенсивного родительства, сочетающие установки на следование за потребностями и возможностями ребенка с убежденностью в пользе и преимуществах раннего развития.
Наряду со значительным сходством выявились и определенные различия в содержании образа семьи у матерей, принадлежащих к разным культурным сообществам.
Так, среди американских матерей растет толерантное отношение к тому, что атмосфера любви, взаимопонимания и психологического комфорта как условие семейного счастья может успешно конкурировать с ценностью традиционной структуры семьи, тогда как для российских мам именно полнота семьи выступает главным критерием ее благополучия. В то же время, проживание в расширенной семье, расцениваемое российскими матерями как вынужденное, хотя и имеющие свои преимущества, оказывается потенциально привлекательным для многих американских матерей, у которых реальный опыт совместного проживания в большой семье ограничен праздничными и каникулярными встречами с родными.
Определенные различия имеются и в предпочтении моделей родительства: треть американских матерей разделяет идеи естественного родительства, такому же числу россиянок близки традиционные принципы воспитания. Здесь, по-видимому, сказывается влияние доминирующих ценностей общественного сознания, актуализирующих значимость контекстных идей. В частности, ценностное отношение к природе, здоровому образу жизни, типичное
для американского общества, создает психологиче- матерей определяется преимущественно глобальны-
скую установку на принятие близких по тематике ми социально-экономическими, культурными и ин-
идей естественного родительства. Аналогичную формационными процессами, протекающими в об-
функцию для российских матерей выполняет тради- ществе префигуративной культуры. Именно этим
ционалистский контекст национальных ценностей, обусловлено значительное сходство многих позиций
в которые успешно вписывается и отношение к вос- российских и американских матерей, относящихся
питанию детей. к одной возрастной когорте. Различия в содержании
Кросс-культурный характер нашего исследования образа семьи у представителей разных стран опреде-
позволяет сделать вывод о том, что психологическое ляются доминирующими идеями и традиционными
содержание образа семьи и родительства современных ценностями, отражающими ментальность нации.
Список литературы:
1. Антонов А. И., Борисов В. А. Динамика населения России в XXI в. и приоритеты демографической политики. - М.: Ключ. 2006.
2. Захаров С. В. Перспективы рождаемости в России: второй демографический переход//Отечественные записки. 2005. - № 3. - С. 124-140.
3. Кулешова К. В. Произвольное прерывание беременности//Психология эффективного родительства: Материалы международной научно-практической конференции. - Курск: КГМУ 2011. - С. 260-268.
4. Поливанова К. Н. Современное родительство как предмет исследования//Электронный журнал «Психологическая наука и образование psyedu.ru». 2015. Том 7. - № 3. - С. 1-11.
5. Стрельник Е. «Жизнь по доктору Комаровскому»: конструирование родительства в советах по уходу за детьми//ЬаЬога110пит. 2015. 7 (2): 83-105.
6. Чернова Ж. В. Семья как политический вопрос: государственный проект и практики приватности. - СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2013. - 288 с.
