CC BY
148
МАТЕРИАЛИСТИЧЕСКОЕ ОБОСНОВАНИЕ ПРАВА В КОНЦЕПЦИИ ФРЭНСИСА БЭКОНА
Ю.А. Полетухин, кандидат исторических наук, доцент кафедры государ-
ственно-правовых дисциплин Челябинского юридического института МВД России
Сравнительный анализ работ европейских мыслителей показывает, что важнейшей вехой в формировании политико-правовых взглядов Нового времени стало материалистическое правовое учение англичанина Фрэнсиса Бэкона (1561-1626). Однако его, как правило, не рассматривают как одного из классических мыслителей, обосновавших принципиально новый подход к теории права.
Видимо, Бэкон и не ставил перед собой такую цель. Но, решая в основном более глобальные задачи, обосновывая общие принципы реформирования и развития наук, он высказал ряд глубоких замечаний, которые фактически формулируют и революционные по тем временам принципы развития права. В частности, он доказывал необходимость выведения любых теоретических принципов на основе эмпирического опыта.
Стоит отметить тот факт, что Бэкон был не только одним из наиболее эрудированных мыслителей своей эпохи, но и начинал свою карьеру как успешный практикующий юрист, который пользовался бесспорным уважением коллег и общественности за свой профессионализм1. Однако серьезные политические амбиции и широкий кругозор подталкивали его к политической и научной карьере. Заслуживают перечисления вершины государственной карьеры Бэкона: должности генерал-атторнея
- высшего юрисконсульта короны, хранителя большой печати, лорд-канцлера. И хотя последние годы жизни Бэкон провел в опале, даже сам по себе его опыт политического деятеля делает высказанные им правовые идеи особенно значительными. Сочетание же глубоких собственно юридических знаний, прошедших апробацию в судебной практике, накопленный опыт политической и государственной деятельности на самом высоком уровне и широчайшая научная эрудиция (в том числе и в естественнонаучной сфере) в совокупности привели к выводам, которые заслуживают самого пристального изучения.
Относительно общего хода рассуждений Бэкона можно судить уже по тому, как он по-стоянно подчеркивает свою мировоззренче-
скую близость к древнегреческим материалистам. Высшими авторитетами для него являются Анаксагор и Демокрит. Ему было близко и понятно их стремление, прежде всего, анализировать природу, рассматриваемую в качестве первоисточника создаваемых человеком социальных норм. В качестве же негативного противоположного примера он называет Платона и Аристотеля, чьи взгляды, как известно, в эпоху средневековья в соответствии со сложившимися традициями были канонизированы и во многом определили само развитие научной мысли. В вину последним Бэкон вменяет увлечение абстрактным теоретизированием, создание концепций зачастую вопреки очевидным фактам.
Распространенность именно такой научной школы, тяготеющей к абстрактным рассуждениям без учета важнейших природных закономерностей, он неоднократно объяснял своеобразным сравнением. Бэкон уподоблял время водному потоку, в котором наиболее серьезное, тяжеловесное тонет, в то время как менее существенное, легковесное держится на поверхности.
Таким образом, для Бэкона сами по себе масштабы распространения тех или иных концепций не являются критерием их истинности. Иначе говоря, массовая поддержка тех или иных взглядов не является гарантией их истинности.
Эмпиризм Бэкона совершенно наглядно проявляется в его высокой оценке «Макиавелли и других авторов такого же рода, которые открыто и прямо рассказывают о том, как обычно поступают люди, а не о том, как они должны поступать»2.
Объясняется это тем, что, не познав до конца природу самого зла, невозможно обеспечить добродетели надежную защиту. Решение этой задачи возможно, как неоднократно подчеркивает Бэкон, лишь с учетом накопленного человечеством опыта.
Широта и разносторонность воззрений Бэкона позволили ему вскрыть основные при-чинно-следственные связи, действующие в обществе, в том числе и зависимость создан-
Серия «Право», выпуск 7
73
ных человеком государственных и правовых институтов от многих факторов.
Постоянно подчеркиваемый эмпиризм Бэкона не означает отрицания полезности знаний, выходящих за пределы профессионального обучения.
Заслуживает особого внимания критика мыслителем тенденции к сужению профессиональной образовательной подготовки. Он считает, что, хотя стремление к максимальной практической полезности обучения выглядит естественным, но при этом часто игнорируется изучение общих закономерностей, что тормозит общий прогресс науки3. Бэкон постоянно подчеркивал, что важнейшими из дисциплин общего характера являются философия и история, как науки, обобщающие накапливаемый людьми опыт.
Таким образом, речь не идет о механическом увеличении изучаемых предметов и соответствующих знаний, к чему зачастую сводятся изменения в работе образовательных учреждений. Приоритетность знаний об обществе у Бэкона очевидна.
В свете постоянно ведущихся дискуссий о развитии образования в постсоветской России эти соображения выглядят более чем актуальными. И очевидное общее падение уровня школьного и высшего образования, и общий курс на узкую специализацию высшего образования лишают возможности учащихся сколько-нибудь серьезно понимать общие закономерности социального развития.
Существующий порядок вещей в обществе Бэкон объясняет самой природой человека, прежде всего его неискоренимым стремлением к пользе. «Нет никого, кто делал бы зло ради него самого, но все творят его ради выгоды или удовольствия, или чести, или тому подобного; почему же я должен сердиться на человека за то, что он любит себя больше, чем меня?»4
Таким образом, эгоизм совершенно естественен, и Бэкон не ставит перед собой задачу принципиально изменить человеческую натуру. Но он пытается обосновать общие принципы государственной и правовой системы, которая, учитывая неизбежную нацеленность человека на личное благо, способствовала бы и росту общего блага.
Стремление к пользе рассматривается не только как свойство эгоистического существа, каким является человек. Бэкон рассматривает истину и пользу практически как одно и то же5. Иначе говоря, извлечение пользы можно рассматривать как приближение к истине.
Казалось бы, что эти посылки, лежащие в основе политико-правовой теории мыслителя, дают основания причислять его к основателям теории утилитаризма. Однако в советское время исследователи писали об этом осторожно: «было бы слишком поспешно упрекать его на этом основании в утилитаризме или же прагматизме»6. Сегодня же, когда прагматизм реабилитирован и, более того, является критерием оценки государственной правовой политики, рассуждения Бэкона представляются особенно актуальными, и должны быть реализованы.
По Бэкону, соображения пользы лежат в основе любых принимаемых решений. Но проблема заключается в том, что люди часто поступают недальновидно и, соответственно, вопреки собственным интересам. «Волю направляет правильно организованный разум, но сбивает с пути кажущееся благо»7. Рассуждая подобным образом, Бэкон солидарен с Макиавелли, считавшим, что людям свойственно при всем своем естественном эгоизме, определяющем их поведение в целом, заблуждаться относительно своей истинной пользы.
Постоянно подчеркивая ограниченность человеческого разума, английский мыслитель вместе с тем считает естественным недовольство народа, вызванное падением уровня жизни и голодом. Так, говоря о причинах мятежей в государстве, Бэкон называет, прежде всего, сугубо материальные явления: «если к разорению и оскудению знати прибавляется обнищание простого народа, опасность становится велика и неминуема, ибо мятежи, вызываемые брюхом, есть наихудшие»8. Соответственно, «вернейшим средством предотвращения мятежа (если времена это позволяют) является именно устранение его материальной причины»9.
Однако, находя основания для оправдания мятежа, вызванного голодом, Бэкон одновременно категорически предостерегает правителя от того, чтобы прямо сопоставлять справедливость и опасность народного недовольства и в других случаях, «ибо это значило бы приписывать народу чрезмерное благоразумие, тогда как он зачастую противится собственному своему благу»10.
Можно сделать вывод, что общественное мнение не нужно абсолютизировать там, где речь идет о выборе долгосрочной государственной стратегии. Вместе с тем народ способен адекватно оценивать свои текущие, повседневные потребности.
Полетухин Ю.А.
Материалистическое обоснование права ___________в концепции Фрэнсиса Бэкона
Поскольку именно потребности физиологического свойства являются наиболее важными для человека, именно они не должны игнорироваться правителем. В качестве мер, способствующих порядку в государстве, Бэконом рекомендуются, прежде всего, мероприятия экономического характера, способствующие устранению голода и нищеты, повышению уровня жизни: развитие торговли, промышленности и земледелия, снижение налогов и пошлин.
Нынешние российские реалии, невысокий уровень жизни основной массы населения не позволяют говорить о том, что эти, казалось бы, банальные советы уже неактуальны.
Таким образом, Бэкон признает за средним человеком способность к правильным решениям на основе непосредственных физиологических ощущений, например голода, но сомневается в правильности его оценок относительно долгосрочной общей государственной политики. Недовольство, выражаемое народом, может быть сильнее, чем реальный вред от тех или иных мероприятий правительства. Такое положение вещей Бэкон связывает с ограниченными возможностями разума. Неспособность человека вполне разумно использовать свои возможности влечет за собой вывод о необходимости ограничения его свободы.
Идея об ограниченных способностях разума рефреном проходит через все работы Бэкона. Постоянно возвращаясь к ней, он обосновывает свое мнение относительно принципов действия права. Игнорируя это положение, трудно понять многие его высказывания относительно принципов устройства государства и действий политика.
Так, правителю рекомендуется учитывать тот факт, что людям свойственно увлекаться внешними, эффектными жестами и не замечать проявления глубинных, определяющих качеств и закономерностей. Именно этим Бэкон объясняет то обстоятельство, что привлечь внимание толпы сможет, прежде всего, человек, имеющий актерские способности. «Человеческой натуре вообще более сродни глупость, нежели мудрость; а потому и качества, пленяющие людскую глупость, имеют наибольшую силу воздействия»11.
Людям свойственно увлекаться словами, часто ради них отвергая реальность. «Человек скорее верит в истинность того, что он предпочитает. Он отвергает трудное — потому что нет терпения продолжать исследование; трезвое — ибо оно неволит надежду; ... свет опыта
- из-за надменности и презрения, чтобы не оказалось, что ум погружается в низменное и непрочное»12.
Игнорирование реальных взаимоотношений сочетается с тем, что человеческий разум придумывает параллели и отношения, которых объективно не существует13.
Иначе говоря, постижение объективной истины, объективных закономерностей крайне затруднено для большинства не только в силу ограниченных интеллектуальных способностей, но и потому, что к этой цели изначально стремятся немногие.
Развитие речи, лексики, совершенно не обязательно ведет к лучшему пониманию природы вещей, поскольку механическое накопление новых слов и на уровне толпы, и «учеными людьми» не решает этой проблемы. Более того, происходит усложнение псевдонаучной терминологии, «слова прямо насилуют разум, смешивают все и ведут людей к пустым и бесчисленным спорам и толкованиям»14.
Подобные объяснения помогают понять, почему по сей день наблюдается отмечаемое Бэконом увлечение научной терминологией как самоцель. Выстраивание надуманных псевдонаучных теоретических схем в ущерб исследованию реальных закономерностей имеет под собой вполне простое объяснение. Конструирование новой, существующей лишь на бумаге реальности проще, чем кропотливое изучение реально существующих закономерностей, в том числе и в сфере государства и права.
Неспособность большинства людей уяснить основные причинно-следственные связи, действующие в обществе, не только не позволяет им рациональным образом выстроить поведение, но и затрудняет понимание их поведения людьми более рациональными.
Бэкон отмечает, что «очень частая для умных людей ошибка - мерить людей меркой собственных способностей и поэтому частенько метать свое копье дальше цели». Исходя из этого, он считает, что не стоит подходить к анализу поведения всех людей с учетом принципа целесообразности. Это не объяснит мотивов их действий. «О более слабых и простых людях лучше всего судить по их характерам, о более же умных и скрытных -по их целям»15.
То есть даже самых разумным образом выстроенная система правовых регуляторов, предполагающая цели и средства их достижения, может быть проигнорирована недостаточ-
Сермя «Право», выпуск 7
75
но развитым в интеллектуальном отношении человеком. Образ же его жизни, раскрывающий его «характер», позволяет лучше предвидеть его возможное поведение в будущем.
Если применить эту идею Бэкона к проблеме законотворчества, предполагающего рациональное поведение человека, то мы получим простое объяснение того факта, что многие люди, совершая преступление, ведут себя нерационально. Они просто игнорируют или не могут понять заложенное даже в идеальном законе и призванное остановить потенциального преступника соотношение преступления и наказания. Жесткое же наказание
- не обязательно признак жестокости законодателя. Разнообразные наказания за разные преступления лишь свидетельствуют об иерархии защищаемых законом интересов, призваны сделать их совершенно наглядными.
Обобщая изложенное Бэконом, можно сделать вывод, что средний человек не в состоянии усвоить всю сложность окружающего его мира, в том числе и государственноправовых отношений. Чаще всего человек сводит все к нескольким доступным ему положениям, которые могут неадекватно отражать реальность. «Обращаться же к далеким и разнородным доводам, посредством которых аксиомы испытываются, как бы на огне, ум вообще не склонен и не способен, пока этого не предпишут ему суровые законы и строгая власть»16.
Причем не только стремление к самосохранению, но и ограниченные интеллектуаль-
ные способности человека делают необходимым существование государства и законодательства. Таким образом, правовые воззрения Бэкона весьма уникальны и вполне пригодны для теоретического обоснования сегодняшних государственно-правовых реалий.
1 Субботин А.Л. Фрэнсис Бэкон и принципы его философии // Бэкон Ф. Соч. в 2 т. - 2-е изд. - М., 1977. - Т. 1. -С. 7.
2 Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Соч. в 2 т.-2-е изд.-М., 1977. - Т. 1.-С.401.
3 Там же. - С. 142.
4 Бэкон Ф. Опыты, или Наставления нравственные и политические // Соч. в 2 т. - 2-е изд. - М., 1977. - Т. 2,-С. 361.
5 Бэкон Ф. Новый Органон // Соч. в 2 т. - 2-е изд. - М., 1977.-Т. 2.-С. 74.
6 Суботин А.Л. Фрэнсис Бэкон и принципы его философии // Бэкон Ф. Соч. в 2 т. - 2-е изд. - М., 1977. - Т. 1. -С. 18.
7 Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Соч. в 2 т.-2-е изд.-М., 1977.-Т. 1.-С. 385.
8 Бэкон Ф. Опыты, или Наставления нравственные и политические // Соч. в 2 т. - 2-е изд. - М., 1977. - Т. 2. -С. 382.
9 Там же.
10Там же. - С. 383.
11 Там же. - С. 376.
12 Бэкон Ф. Новый Органон // Соч. в 2 т. - 2-е изд. - М., 1977.-Т. 2.-С. 22.
13 Бэкон Ф. Новый Органон // Соч. в 2 т. - 2-е изд. - М.. 1977.-Т. 2.-С. 20.
14 Бэкон Ф. Новый Органон // Соч. в 2 т. - 2-е изд. - М., 1977.-Т. 2. - С. 19.
15 Бэкон Ф. О достоинстве и приумножении наук // Соч. в 2 т. - 2-е изд. - М., 1977. - Т. 1. - С. 452.
16 Бэкон Ф. Новый Органон // Соч. в 2 т. - 2-е изд. - М., 1977.-Т. 2.-С. 21.
