CC BY
108
М.Н. КАТКОВ: несколько штрихов к портрету публициста
Е.В. Перевалова,
к.ф.н., доцент кафедры периодической печати
Михаил Никифорович Катков (1818-1887) представляет одну из интереснейших фигур в истории отечественной журналистики второй половины XIX в. Оказывавший непосредственное влияние на царя и министров «государственный деятель без государственной должности», за тридцать лет сделавший блестящую журналистскую карьеру, апогеем которой стали 1880-е гг., Катков прежде всего известен как один из самых влиятельных реакционных публицистов, редактор официозных «Московских ведомостей». Однако в начале своей журналистской карьеры, в эпоху подготовки и проведения реформ Александра II, Катков был одним из самых активных деятелей либерального движения, горячим сторонником преобразований, а издаваемый им с 1856 г. журнал «Русский вестник» - в конце 1850-х - начале 1860-х гг. был одним из наиболее влиятельных органов русской предреформенной печати, одним из любимых и читаемых журналов в России. Подписка на журнал росла из года в год, и в 1861 г. его тираж составлял 5700 экземпляров (для сравнения: тираж «Современника» достигал тогда 7000 экземпляров в год, «Отечественных записок», «Русского слова» и «Времени» -4000 каждого)1. Журнал М.Н. Каткова удачно «вписался» в уже существующую систему печати предреформенной России, став, по образному выражению А.В. Дружинина, «всем журналам - и не только русским -начальник»2, а его курс на постепенные «разумные реформы» можно было рассматривать как достаточно прогрессивный.
1 КорниловА.А. Исторический очерк эпохи 60-х гг. // История русской литературы XIX в.; под ред. Д.Н. Овсянико-Куликовского. 1910. Ч. III. Гл. I. С. 20; Эти данные подтверждает и Н.А. Любимов, ссылаясь на сведения цензурного ведомства в 1862 г.
2 Летописи Гослитмузея. М., 1948. Кн. 9. С. 148.
Однако до сих личность Каткова и его журналистская и издательская деятельность в литературе освещены очень скупо, оценки многих исследователей и биографов тенденциозны и нуждаются в пересмотре3. В современной исследовательской литературе серьезная попытки дать общую оценку изданиям Каткова были сделаны в работах В.А. Твардовской, В.С. Маслова, В.И. Китаева, Ю.И. Герасимовой4. Однако все эти работы содержат лишь анализ общественно-политической направленности изданий Каткова и мало добавляют к характеристике его как журналиста и редактора. Широко известно, как сложно складывались отношения Каткова с И.С. Тургеневым, Л.Н. Толстым, Ф.М. Достоевским5, которые на протяжении многих лет публиковались почти исключительно в его журнале, а затем публично разорвали отношения с его издателем.
Оценки личности Каткова противоречивы: в глазах одних он был любезным собеседником, заботливым редактором, нежным отцом и примерным семьянином, для других - тираном, деспотом, личные убеждения которого являлись законом для всех зависимых от него людей.
К сожалению, в оценке личности и значения Каткова до сих пор преобладает известное ленинское определение: «Либеральный, сочувствующий английской буржуазии и английской конституции, помещик Катков во время первого демократического подъема в России (начало 60-х гг. XIX века) повернул к национализму, шовинизму и бешеному черносотенству»6. На наш взгляд, позиция Каткова не может быть истолкована однозначно и нуждается в корректировке. Некоторые биографические факты помогают иначе взглянуть не только на личность известного публициста, но и на характер его журналистской и издательской деятельности.
3 Щегловитов С.Г. Катков и его время. СПб. 1888; H.A. Любимов, М.Н. Катков и его историческая заслуга. СПб., 1889; Иванов И. Катков // История русской критики. 1900. Т. 2, Ч. IV. Главы XXIV-XXV; Соловьев (Андреевич) Е.М.Н. Катков и «Русский Вестник» // Очерки по истории русской литературы. СПб., 1902 и др.
4 ТвардовскаяВ.А. Идеология пореформенного самодержавия. Катков и его издания. М. 1978; Маслов В.С. «Русский Вестник» и «Московские Ведомости» // Очерки по истории русской журналистики и критики. Т. 2. Л. 1965. Китаев В.И. От фронды к охранительству. М., 1972. Герасимова Ю.И. Из истории русской печати в период революционной ситуации конца 1850-х — начала 1860-х гг. М., 1974.
5 КирпотинВ. Достоевский в шестидесятые годы. М. 1966; Эйхенбаум Б. Лев Толстой. Кн. 2. Шестидесятые годы. М.-Л., 1931; Р.В. Иванов-Разумник, М.Е. Салтыков-Щедрин. Жизнь и творчество. Ч.1. 1826-1868. М., 1930; Пик-санов Н.К. История «Призраков» // И.С. Тургенев и его время. М.-Пг., 1923.; Архипов В. К творческой истории романа И.С. Тургенева «Отцы и дети» // Русская литература. 1958. № 1; Батюто А.И. Парижская рукопись И.С. Тургенева «Отцы и дети» // Русская литература. 1961. № 4; Якушин Н.И. «Отцы и дети» И.С. Тургенева в оценке журнала «Век» // Русская литература и освободительное движение. Казань. 1976. Вып. 7. и др.
6 ЛенинВ.И. Карьера // Полное собрание сочинений. Т. 22. С. 43-44.
* * *
В отличие от большинства русской либеральной интеллигенции середины века, в основном принадлежавшей к потомственному дворянству, Катков не имел ни влиятельных родственников, ни наследственных имений. Его отец происходил из унтер-офицерских детей, имел личное дворянство, служил в чине титулярного советника в Московском губернском правлении и умер, когда старшему сыну, Михаилу, было всего пять лет. Мать Каткова, Вера Екимовна Тулаева, была родом из обедневших дворян, рано осталась сиротой, и опекуншей ее и сестры Веры стала княжна Анна Борисовна Мещерская. Кстати, Мещерская была также и опекуншей детей А.А. и Н.Б. Яковлевых, в том числе и И.А. Яковлева, отца А.И. Герцена.
После смерти мужа В.Е. Тулаева вынуждена была искать место и благодаря хлопотам Мещерской получила должность главной надзирательницы в тюремном замке, где и поселилась вместе с детьми. Здесь и прошло детство Каткова. Он рос в одиночестве, без сверстников и друзей, а единственным развлечением были редкие поездки по праздникам с матерью в дом Мещерской или в дом Яковлевых, где или совсем не было детей, или они были гораздо старше. По воспоминаниям Т.П. Пасек, бывшей в родственных отношениях с Яковлевыми, уже тогда Катков казался «погруженным внутрь самого себя», никогда не шумел и не играл в гостях7. «Помню, как маленький Миша спокойно, тихо входил в спальню княжны Анны Борисовны, как будто сочувствуя царившей в ней полной, глубокой тишине, - пишет Пасек. - После обеда Мишу снова отправляли поиграть и побегать в большие парадные комнаты. В этих комнатах все напоминало давно отжившие времена. Все это как-то совпадало в тон с тихим, точно погруженным в самого себя ребенком. После обеда я брала на тарелочку сластей и относила в парадные комнаты Мише, которого в них не было слышно <...>. Большей частью я находила его, что он сидит облокотившись у окна и смотрит на палисадник перед флигелем во дворе, где жила княгиня Хованская. Зимою же я заставала Мишу на диване у столика, на котором он читал книгу и смотрел картинки. Иногда я заставала его перед большими фамильными портретами, которые он внимательно рассматривал».
Вряд ли ребенок мог чувствовать себя комфортно в богатых домах, не ощущать своего положения «облагодетельствованного» и «обласканного» знатными покровителями. Письма Каткова позже подтверждают, что он болезненно воспринимал свою зависимость от знатных покровителей: «Боже мой, сколько я вынес лишений, унижений, оскорблений»8.
7 Пассек Т.П. Из дальних лет. СПб., 1889. С. 319-325.
8 Пассек Т.П. Из дальних лет. СПб., 1889. С. 320.
Надо отдать должное матери Каткова, она не желала сделать из сына приживала у богатых родственников и стремилась прежде всего к тому, чтобы он получил хорошее образование. Именно она давала ему первые уроки из русского и французского языков, начала арифметики. В 1828 г. она подала прошение о помещении старшего сына в сиротское училище. Просьба была удовлетворена и с 30 января 1829 г. по 11 августа 1830 г. Катков обучался в Преображенском сиротском училище, а затем перешел в первую московскую гимназию, откуда по протекции князя П.И. Шаликова поступил в пансион М.Г. Павлова. Надо отметить, что Катков на протяжении всей своей жизни сохранял благоговейное отношение к матери и трогательно заботился о ней.
В 1834 г. Катков поступил на словесное отделение Московского университета, где познакомился с В.П. Боткиным, М.А. Бакуниным и другими членами кружка Н.В. Станкевича, однако влияние его в кружке было незначительно, близко он ни с кем не сходился, и в дальнейшем, на протяжении всей жизни, дружеских отношений ни с кем не поддерживал, за исключением П.М. Леонтьева. Однако в конце 30-х гг. Катков сблизился с В.Г. Белинским, с которым они вместе сотрудничали в «Московском наблюдателе» и «Отечественных записках», так что Белинский не раз признавался, что «Отечественные записки» «издаются трудами трех только человек - Краевского, Каткова и меня»9.
Их объединило и увлечение немецкой философией, они вместе изучали эстетику Гегеля: Белинский, не знавший хорошо немецкого языка, знакомился с гегелевской философской системой по конспектам Каткова.
В письмах к И.И. Панаеву, Н.В. Станкевичу, В.П. Боткину, написанных в эти годы, Белинский восторженно отзывался о Каткове: «...Он лучше всех нас, но в нем много нашего, т.е. лени и мечтательности, рефлексии и фразерства»10, называл его «одним из лучших людей, каких только встречал я в жизни»11. Критик видел в Каткове «великую надежду науки и русской литературы», очень высоко оценивал его научные статьи и переводы, указывая, что их отличительной особенностью и достоинством является «преобладание мысли в определенном и ярком слове»12: «Какая даровитость, какая глубокость, сколько огня душевного, какая неистощимая, плодотворная и мужественная деятельность! Во всем, что он не пишет, видно такое присутствие мысли, его первые опы-
9 БелинскийВ.Г. Полное собрание сочинений: в 13 т. М., 1953-1956. Т. 11. С. 557.
10 БелинскийВ.Г. Письмо В.П. Боткину от 3-10 февраля 1840 г. // Полное собрание сочинений: в 13 т. М., 1953-1956. Т. 11. С. 444.
11 Белинский В.Г. Письмо И.И. Панаеву от 19 августа 1839 г. // Полное собрание сочинений: в 13 т. М., 1953-1956. Т. 11. С. 372.
12 Белинский В.Г. Письмо В.П. Боткину от 16 апреля 1840 г. // Полное собрание сочинений: в 13 т. М., 1953-1956. Т. 11. С. 509.
ты гораздо мужественнее моих теперешних»13. Интересен факт, что написанный в 1840 г. художником Горбуновым портрет Каткова Белинский оставил у себя14.
Но постепенно восторженные отзывы Белинского о Каткове в письмах к друзьям сменяются сначала недоумением по поводу его излишне горячей, «кипучей и дикой» натуры, а затем - возмущением в связи со все чаще проявляющимися такими качествами характера, как высокомерие и самолюбие. «Он вел себя со всеми нами как гениальный юноша с людьми добрыми, но недалекими, и сделал мне несколько грубостей и дерзостей, которые мог снести только я», - жаловался Белинский Боткину. Пророческими оказались слова Белинского, что «страшный враг Каткова - самолюбие... , которое черт знает до чего может довести его ... от случая будет зависеть его спасение или гибель, смотря куда он поворотит, пока еще время поворачивать себя»15.
Возможно, причиной такого поведения Каткова было постоянно испытываемое в молодости чувство зависимости от других, бедность, необходимость самоограничения, ему не раз приходилось наталкиваться на равнодушие людей, чувствовать свое бессилие хоть чем-то помочь своим близким, и все это вызывало в его гордой, честолюбивой натуре несколько раздраженное и озлобленное отношение к жизни. С другой стороны, «и по характеру, и по уму он был слишком самостоятелен, чтобы занимать место в каком-нибудь хоре, связать себя узами, налагаемыми даже самою тесною дружбою. Он всегда был сам по себе, а в кружке требовалось, чтобы все походили друг на друга», -пояснял в своих воспоминаниях Е.М. Феоктистов16. Впоследствии, собираясь издавать «Русский вестник», Катков сам признавался, что ему «противна всякая исключительность», и именно поэтому он не может «действовать от лица какого-либо кружка или партии»17.
В 1838 г. Катков с отличием закончил университет и, сдав магистерский экзамен, уехал в Германию продолжить образование. Денежные обстоятельства его в этот период были крайне плохи. При отъезде у него было всего лишь 200 рублей. Правда, А.А. Краевский обещал высылать в Германию гонорары за статьи и переводы в «Отечественных записках». Каткова в эти годы страшно бедствовал, но все же в
13 Белинский В.Г. Письмо Н.В. Станкевичу от 29 сентября — 8 октября 1839 г. // Там же. Т. 11. С. 405.
14 Лесков НН.С. Письмо М.Н. Каткову от 29 декабря 1872 г. // РГАЛИ. Ф. 262. Оп. 1. Ед. 13.
15 Белинский В.Г. Письмо В.П. Боткину от 30 декабря 1840 - 15 января 1841 г. // Полное собрание сочинений: в 13 т. М., 1953-1956. Т. 12. С. 10-11.
16 Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. М. 1991. С. 99.
17 Катков М.Н. Письмо М.П. Погодину от 30 декабря 1853 г. // ОР ГРБ. Ф. Погодина / II. Картон 15. Ед. 3/1.
течение двух лет он в совершенстве изучил немецкий язык, усиленно занимался философией, слушал лекции Гегеля.
Вернувшись из-за границы, Катков продолжал сотрудничать с журналом Краевского. По воспоминаниям современников, «в те годы он носил волосы длиною до плеч, которые страшно мешали ему работать, и он, занимаясь переводом, беспрерывно откидывал их назад рукою»18. Такова была тогда мода среди молодых людей, желавших длиной волос выразить свой либерализм.
Защитив в 1845 г. диссертацию об «Элементах и формах славянорусского языка», Катков стал адъюнктом кафедры философии Московского университета, но успеха на поприще преподавания не добился. По отзывам студентов, «ни один профессор не оставил в университете так мало следов своими лекциями, как он». Лекции его производили впечатление «тяжелого, бесполезного бремени, и запутанное отвлеченное изложение их не возбуждало ни малейшего интереса»19. «Другие имели блестящий успех, а он был в тени, о нем не говорили или отзывались неблагосклонно. Каково же это было для такого громадного самолюбия», - вспоминал позже С.М. Соловьев20.
После европейских событий 1848 г. кафедры философии в университетах были закрыты, и Катков оказался не у дел. Пытаясь найти себе место, он одно время помышлял даже о деятельности цензора, хотя признавался, что эта работа ему «не по нраву»21. При содействии графа Строганова, попечителя Московского учебного округа, в 1851 г. Катков получил место редактора издававшихся при Московском университете «Московских ведомостей». Помощь со стороны такого человека, как Строганов, своеобразно характеризует Каткова, так как граф не терпел лести, поддакиваний, самоуничижения, уважая в других людях прежде всего чувство собственного достоинства, ум, порядочность, умение отстаивать свои убеждения: «К Строганову можно было подольститься только тем, чем у других начальником подчиненный мог навлечь на себя гнев <..>. Прийти к Строганову с рекомендательным письмом от знатной дамы, знатного господина, значило навсегда погубить себя в его мнении, никогда не получить себе места»22. Возможно, симпатии Строганова Катков сумел завоевать еще будучи студентом, но вряд ли Строганов стал оказывать протекцию уже преподавателю Кат-
18 Панаев В.А. Воспоминания // Русская старина, 1893. Т. 90. Кн. 12. С. 540.
19 МаннК.А. Воспоминания // Русская старина. 1917. Кн. 2. С. 328.
20 Соловьев С.М. Записки // Соловьев С.М. Избранные труды. М. 1983. С. 316-317.
21 Катков М.Н. Письмо А.Н. Попову от 28 октября 1850 г. // Русский архив. 1888. Кн. 2. С. 492.
22 Соловьев С.М. Записки // Соловьев С.М. Избранные труды. М. 1983. С. 244-245.
кову, если бы чувствовал в нем фальшь, неискренность и заискивание. Есть сведения, что когда Катков задумал собственное издание, граф Строганов дал довольно значительную сумму, которая, впрочем, «была в скором времени уплачена»23. Сам Катков в одном из писем указывал, что «...гр. Строганов ... принимает большое участие в моем плане»24.
Газета «Московские ведомости» была одним из самых солидных периодических изданий в России, но имела сугубо официальный характер и большим успехом у читающей публики не пользовалась. За пять лет (1851-1855) новый редактор сумел заметно улучшить газету, тираж которой в этот период с семи тысяч экземпляров вырос почти вдвое. Несомненно, этот первый опыт в области журналистики очень помог Каткову в дальнейшем, при организации собственного журнала.
Честолюбие, о котором пишут многие современники, близко знавшие Каткова, в это время часто приносилось им в жертву материальному благополучию семьи. Например, в январе 1854 г. Катков просит одного из товарищей похлопотать, чтобы вместо некоей предполагаемой награды ему присвоили очередной чин (который и без того должен быть ему присвоен через несколько месяцев за выслугу лет), что дало бы ему возможность «устроить положение» семьи25. В 1855 г. Катков опять обращается с просьбой, чтобы вместо награды в честь юбилея университета ему позволили брать четвертак с каждого подписчика «Московских Ведомостей»26.
Это стремление Каткова «заработать» объясняется очень просто. К этому времени он уже был женат (кстати, на дочери известного журналиста, издателя журналов «Московский зритель» (1806), «Аглая» (1808-1812), «Дамского журнала» (1823-1833) князя П.И. Шаликова). Шаликовы были очень бедны, поэтому после смерти старого князя Катков вынужден был взять на себя заботы об овдовевшей княгине Шаликовой, которая стала жить в их семье, а также о незамужней сестре жены, Н.П. Шаликовой, подолгу гостившей в их доме. Кроме того, на содержании Каткова находилась мать, много хлопот доставлял младший брат Мефодий, который отличался несносным, склочным характером, нигде, несмотря на все попытки Каткова устроить его судьбу, долго не служил, и все кончилось тем, что Мефодий бросил службу и жил на счет старшего брата, который платил ему содержание (впоследствии Мефодий Катков заболел душевным расстройством, даже покушался на жизнь П.М. Леонтьева, в результате чего был помещен в клинику).
23 ДрашусоваЕ.А. Воспоминания // ОРФ Гослитмузея. Ф. 65. Оп. 1. С. 150.
24 Русский архив, 1888. Кн. 2. С. 495-496.
25 Катков М.Н. Письмо к А.В. Никитенко от 21 января 1854 г. // ОР ИРЛИ. Ед. 18546. Письмо 10. С. 23-25.
26 Катков М.Н. Письма к А.В. Никитенко // Русская старина. 1897. Кн. 11. С. 355-373.
Поэтому материальное положение Катковых все эти годы оставалось очень стесненным. Доход от редактирования в 2000 рублей в год и бесплатная, предоставленная университетом казенная квартира, не могли покрыть всех расходов увеличивающейся семьи27.
Возможно, именно материальные причины в первую очередь побудили Каткова начать хлопоты о собственном издании, которое могло бы обеспечить ему постоянных доход, не зависящий от воли и настроений вышестоящего начальства. С другой стороны, на решение стать редактором частного издания в немалой степени повлияло чувство неудовлетворенного честолюбия Каткова, его стремление доказать себе и другим свой ум, талант, способность к общественной деятельности.
В это время Каткову было уже около сорока лет. По воспоминаниям всех, кто видел и общался с ним в эти годы, он выделялся очень любезными и приятными манерами, казался симпатичным человеком. Даже люди совершенно посторонние, мнение которых вряд ли могло быть пристрастным, характеризовали Каткова как очень приятного в общении человека. Н.А. Герцен так описывала свое впечатление от встречи с Катковым, когда тот летом 1859 г. приезжал в Лондон к А.И. Герцену: «Я снова с ним познакомилась и опять его полюбила, он премилый человек, он мне больше всех русских, которые у нас были, нравится»28.
Оратором Катков не был, речь его не отличалась живостью, а многим он казался даже косноязычным, однако все современники признавали в Каткове «тонкий и проницательный ум».
Однако почти все, кому приходилось общаться с Катковым, отмечали, что в нем некоторую холодность и недостаток общительности: «...при всей своей наружной приветливости, он отличался большой сдержанностью речи, словно отсчитывая слова, нередко прималчивая и не обнаруживая внутренней живости, так что от него отдавало холодком»29. «Все в нем было так скромно, просто, непринужденно, естественно, и все было так умно!...», но при этом поражало «какое-то безучастие, не то холодность, не то рассеянность. Утонченная учтивость, безупречность в приемах, а между тем - безучастие!..» - вспоминал кн. Н.П. Мещерский30. «Кто бы ни был его собеседник, в первые минуты Михаил Никифорович внимательно вслушивается в его слова. Если для пользы дела они имели значение, внимание поддерживалось до конца. Мгновенно схватывал он суть вопроса и проникал до всех подробностей. Но вот он понял суть дела или же его отсутствие, и внимание его
27 Рукописные фонды Гослитмузея. ф. 65. Оп. 1. № 25. С. 162.
28 ГерценА.И. Собрание сочинений: В 30 т. М., 1954-1959. Т. 26. С. 280.
29 Воропонов ф.ф. Сорок лет тому назад // Вестник Европы. 1904. Кн.6. С. 764.
30 МещерскийН.П. Воспоминания // Русский вестник. 1897. № 8.
быстро улетучивается. Еще минута — и Михаила Никифоровича тут уже нет, хотя выражение как будто не изменилось. Он уже далеко, может быть, обдумывает статью. Между тем, что требовалось приличиями, соблюдалось точно»31.
Многих приводил в некоторое замешательство взгляд Каткова: неопределенный, обращенный не на собеседника, а словно бы внутрь себя. Относившаяся к нему с симпатией Т.П. Пасек пишет, что еще в маленьком Мише Каткове ее поражали «глаза его бледно-голубые, до крайности прозрачные, временами точно с изумрудным отливом и со взором до того как бы погруженным внутрь самого себя, что не знаешь, что в нем таится»32. В.А. Панаев пишет о «неопределенном, светлом, чтобы не сказать водянистом, цвете глаз» Каткова33. Р.И. Семент-ковский, встретившийся впервые с Катковым в конце 1870-х гг., когда слава его, казалось, «клонилась к упадку», отмечал «пристальный тяжелый взгляд»34.
Эту безучастность, погруженность в себя, холодность по отношению к окружающим во многом можно объяснить тем, что Катков допускал близко к себе лишь очень тесный круг избранных и близких ему людей. Среди этого круга он был совершенно иным. Катков в личной жизни отличался необыкновенной мягкостью и добродушием. «В семействе их было столько любви, столько сердечности, — вспоминала Е.А. Драшусова, близкая подруга жены Каткова и хорошо знавшая самого Каткова еще с конца 1840-х гг. (ее муж, А.Н. Драшусов, был товарищем Каткова по профессорству в Московском университете), — Михаил Никифорович всегда был нежен с женою, с увлечением ласкал детей. Я никогда в жизни не встречала такого семьянина, такого страстного отца, такого симпатичного человека»35. Катков был радушный и приветливый хозяин, хотя больше времени проводил в кабинете за статьями и корректурами, нежели в гостиной. Семья Катковых была чрезвычайно гостеприимна: когда материальное положение поправилось, в доме постоянно собиралось многочисленное общество литераторов и знакомых, иногда ужинало более пятидесяти человек. Ни один обед не обходился без присутствия кого-либо из посторонних. Например, посылая приглашение отобедать В.П. Боткину, Катков упоминает, что «пригласил очень интересных путешественников» или что на обеде «будут
31 Мещерский Н.П. Воспоминания // Русский вестник. 1897. № 8.
32 Пассек Т.П. Из дальних лет. СПб., 1889. С. 328.
33 Панаев В.А. Воспоминания // Русская старина. 1893. Т. 90. Кн. 12. С. 540.
34 Сементковский Р.И. М.Н. Катков, его жизнь и литературная деятельность. СПб., 1892.
35 Драшусова Е.А. Воспоминания. Рукописные фонды Государственного литературного музея. Ф. 65. Оп. 1. № 25. С. 150-156.
очень интересные англичане»36. В доме Катковых постоянными гостями были и воспитанники основанного им лицея имени вел. кн. Николая Александровича.
Но и в отношениях с рядовыми сотрудниками редакции и техническими служащими Катков всегда отличался внимательностью и деликатностью. Многие из тех, кому приходилось долгие годы работать радом с Катковым, отличают его отзывчивость и доброту.
А.И. Соколова, постоянная сотрудница «Русского вестника», автор театральных рецензий и фельетонов, описывает Каткова как «бесконечно доброго, щедрого и деликатного» человека, который «даже неумышленно никогда не причинил никому из сотрудников своих никакого горя»37.
«Это был гуманный и заботливый хозяин типографии, - пишет в своих воспоминаниях один из служащих типографии С.И. Уманец. -Вся редакция и наборщики его буквально боготворили»38. Сердечность и доброта Каткова вызывали к нему горячую симпатию, а рассыльные редакции - Некрасов и Платов, знавшие Каткова еще студентом, питали к нему чуть ли не благоговейную любовь. Катков также был сильно привязан к этим людям, и смерть одного из них, Некрасова, была для него сильным ударом. По воспоминаниям сотрудников, Катков лично позаботился о погребении Некрасова и сам нес его гроб в день погребения.
Отношение к молодым авторам в журнале было также самое благожелательное. Многие известные журналисты, начинавшие в «Русском вестнике» свою литературную карьеру, впоследствии вспоминали любезный прием, оказанный им Катковым. В мемуарах ф.ф. Во-ропонова рассказывается о том внимании, которое было оказано в «Русском вестнике» ему, молодому литератору из провинции, никому не известному и без средств к существованию: Катков «очаровал» его своим любезным отношением, предложил подыскать в редакции постоянную оплачиваемую работу, а для более близкого знакомства пригласил бывать на редакционных вечерах39. К.К. Арсеньев в мемуарах упоминает, что получил от Каткова очень любезное письмо в ответ на свою первую статью, посланную в его журнал40. О. Еленский в своих воспоминаниях описывает случай, когда одному из его знакомых Катков предложил хорошую работу и солидный гонорар после получасовой беседы, так
36 Катков М.Н. Письма В.П. Боткину (Б.д.) // ОР Государственного музея Л.Н. Толстого. Архив В.П. Боткина. П. 6. №№ 60788, 60790.
37 СоколоваА.И. Встречи и знакомства // Исторический вестник. 1911. № 6.
38 Уманец С.И. Мозаика // Исторический вестник. 1912. Кн. 12. С. 1020.
39 Воропонов ф.ф. Сорок лет тому назад // Вестник Европы. 1904. Кн. 6. С. 761-762.
40 Арсеньев К.К. Автобиография // Сб. Первые литературные шаги. М. 1911. С. 145.
как тот произвел на него впечатление человека способного, умного, обладающего определенными принципами41.
В то же время нельзя утверждать, что Катков был нетребователен в выборе сотрудников, напротив, получить работу в его журнале было трудно. Сохранилось свидетельство о том, что в первые годы деятельности «Русского вестника» Г.З. Елисеев обращался к Каткову с просьбой о работе, но получил от него отказ42. Катков заявлял, что не любит сотрудников «грубых, дерзких и грязных», и действительно, контора его редакции на Страстном бульваре «походила в миниатюре на петербургский департамент», а сотрудники и служащие всегда были опрятно и даже элегантно одеты и крайне вежливы43.
Если у кого-то из сотрудников возникали денежные затруднения, то, не решаясь обращаться к компаньону Каткова, П.М. Леонтьеву, заведовавшему всеми материальными и денежными делами редакции, ждали удобного случая, чтобы обратиться к Каткову. Например, однажды кассир редакции отказался выдать одному из авторов заработанный им гонорар под тем предлогом, что цифра была слишком ничтожна и лишь «запутает счета». Катков был крайне сконфужен случившимся, тут же предложил крупный аванс, а кассира предупредил, что если подобное повторится, то он будет немедленно уволен. Катков не раз выдавал своим служащим и просто тем, кто обращался к нему за помощью, щедрые пособия. Нередко в его письмах встречаются просьбы оказать содействие какому-нибудь старому университетскому приятелю или просто знакомому44. Кстати, Катков являлся одним из наиболее деятельных членов при создании задуманного А.Н. Дружининым Литературного фонда45. Весьма вероятно, что Катков, в этот период более чем обеспеченный, однако сам переживший в молодости нужду и неоднократные удары по самолюбию, понимал, насколько болезненно ощущаются подобные «мелочи» и стремился избавить от них людей, от него материально зависимых.
41 Еленский О. Мысли и воспоминания поляка // Русская старина. 1906. Кн. 10. С. 208-209.
42 Скабичевский А. Чем отличается направление в искусстве от партийности // Северный вестник. 1891. № 5. С. 263.
43 Еленский О. Мысли и воспоминания поляка // Русская старина. 1906. № 10. С. 208.
44 См., например, письма М.Н. Каткова В.П. Боткину // ОР Государственного музея Л.Н. Толстого. Архив В.П. Боткина. П. 6. №№ 60787, 60789. М.Н. Катков просит В.П. Боткина оказать содействие своему старому товарищу по университету, предупредить о нем Д.А. Милютина, от которого зависел исход его дела и т. п.
45 См. письмо М.Н. Каткова А.В. Дружинину от 31 декабря 1858 г. // ИРЛИ. Ф. 153. Архив Н.М. Лисовского. № 1211. Катков в этом письме предлагает ряд существенных изменений и поправок к проекту фонда.
Кое-кто, стремясь повыгоднее «обделать» свои литературные предложения, даже злоупотреблял его неспособностью отказать. Так, например, один из авторов, будучи должен редакции, заплатил в счет долга 100 рублей, и получил от Каткова в кредит еще 500. В другой раз секретарь редакции присвоил деньги, предназначавшиеся на оплату счетов редакции, однако Катков, когда дело раскрылось, отказался возбудить судебное преследование и даже в дальнейшем пытался помочь этому человеку, оказавшемуся в стесненных жизненных обстоятельствах46. Было немало случаев, когда у Каткова просто «выманивали» деньги взаймы, чтобы затем их уже не возвращать. «Сколько людей употребили во зло заботу Катковых, поживились их деньгами, сколь щедрых пособий они оказывали тем, кто обращался к ним, как эксплуатировали их так называемые приятели, как обирали разные писатели, сколько господ, которые выманивали у них деньги взаймы и никогда не возвращали. Все это могло бы составить большой капитал», - вспоминает А.Е. Драшусова47.
Поэтому обычно П.М. Леонтьев, говоривший, что «ежели Михаила Никифоровича на три дня подпустить к кассе, то потом три года ничего не распутаешь», сам вел все экономические расчеты, а Катков лишь определял цифры вознаграждений, иногда лично подписывал чеки, но денег никогда не касался. В отличие от Каткова, Леонтьев был человеком очень взыскательным, а его мелочность в финансовых делах вошла в пословицу среди тех, кому приходилось иметь с ним дело. «Павел Михайлович на зубок и по вкусу сумеет отличить полушку Елизаветы Петровны от полушки Анны Ивановны», - говорил о нем сотрудник редакции С.В. Ешевский48.
При этом несмотря на разницу в характерах, Леонтьев до конца своих дней оставался соредактором Каткова в «Русском вестнике», а затем и в «Московских ведомостях». Современники отмечали, что в этом союзе Каткову принадлежала сила инициативы, страстности, увлечения, а Леонтьев оказывал на легко поддающуюся увлечениям натуру Каткова сдерживающее влияние: «Нетерпеливый, впечатлительный Катков приходил в отчаяние от каждой неудачи, от каждой ошибки, от каждого препятствия; но Леонтьев вцепится крепко в дело, и ничем его нельзя было отцепить: всякую беду он надеется переждать, всякое препятствие преодолеть, всякую ошибку поправить; но везде ровен, выдержан; бешеный Катков опрокинется на него с упреками - Леонтьев выдержит спокойно и успокоит»49.
46 СоколоваА.И. Встречи и знакомства // Исторический вестник. 1911. № 6.
47 Драшусова Е.А. Воспоминания // ОРФ Государственного литературного музея. Ф. 65. Оп. 1. С. 170.
48 Станкевич А.В. Из воспоминаний. Катков // ОР ГРБ. Ф. 178 (Музейный). К. 8422. Ед. 18. Л. 10.
49 Соловьев С.М. Записки // Соловьев С.М. Избранные труды. М., 1983. С. 319-320.
Леонтьев и Катков дополняли друг друга настолько, что «неизвестно было, где кончается один и начинается другой». Эта фраза, которую затем не раз повторяли многие современники, хорошо знавшие редакторов журнала50, на самом деле принадлежит самому М.Н. Каткову. Она была произнесена на обеде, данном московским дворянством в его честь, в связи с публикациями о польском восстании. На этом торжестве Каткову преподнесли чернильницу, на которой он был изображен в виде витязя на скале со знаменем в руках. Каткову было неприятно, что все торжество имело отношение лишь к нему одному, и в ответной речи он сказал, что если и заслужил выражение общественного сочувствия, то лишь с помощью П. М. Леонтьева, что он и Леонтьев составляют одно целое, и он сам не может определить, где кончается один и где начинается другой51.
Секрет столь удачного сотрудничества таких непохожих друг на друга людей многие современники объясняли прямо-таки «изумительной» привязанностью, почтением, какое испытывал Леонтьев к своему компаньону: «Это было какое-то страстное благоговение, какое-то беспредельное доверие. Для него в мире существовал один только Михаил Никифорович и наука, но и науке он, кажется, только потому был предан, что ей сочувствовал Катков и совершенно разделял его воззрения». Как вспоминала Е.А. Драшусова, несколько раз случалось, что Катков был недоволен какими-то действиями Леонтьева и высказывал ему свое мнение довольно резко, на что Леонтьев возражал «с умилительною покорностью», но не бывало такого, чтобы Леонтьев был недоволен Катковым. Леонтьев был готов на любую самоотверженность, чтобы удалить от Каткова всякую неприятность. Он «всего себя отдавал Катковым, не брал даже своего университетского жалованья, оно поступало в общую кассу. Свои труды по изданию Леонтьев «считал ни за что» и был убежден, что успех «Русского вестника» целиком обеспечен блестящей публицистической деятельностью Каткова.
И в частной жизни Каткова с Леонтьевым связывали теплые, дружеские чувства и доверительные отношения. «Между нами не было никакой розни, — вспоминал Катков. — Мысль, возникшая в одном, непосредственно продолжала действовать и зреть в другом. Он был истинным хозяином моего дома, душой моей семьи. Все дети мои его крестники, и ничего у нас без его благословения и согласия не делалось». Действительно, семья Катковых стала для одинокого Леонтьева настоящим домом, все дети Каткова (а их было одиннадцать человек) считали его за второго отца и утром и вечером приходили к нему здороваться и прощаться.
50 См., например, Чичерин Б.Н. Воспоминания. Москва сороковых годов. М., 1997. С. 165.
51 Драшусова Е.А. Воспоминания // ОРФ Гослитмузея. Ф. 65. Оп. 1. № 25. С. 155-156.
Однако не все сотрудники журнала, подобно Леонтьеву, готовы были полностью подчиниться Каткову и доверять его инициативе. В мемуарной литературе можно встретить немало упоминаний о таких качествах Каткова, как самолюбие и властность, нетерпимость к чужому мнению. О нем писали, что он «прочно мог терпеть вокруг себя только людей, вполне признававших его авторитет»52 и даже с лучшими из сотрудников не любит подолгу объясняться53, его упрекали в том, что он ищет в сотрудниках «не друзей, а поклонников»54. После первых успехов «Русского вестника» А.В. Никитенко в своем дневнике отмечал, что Катковым «овладело невыносимое, непомерное величие, и он страшно нетерпим к мнениям других»55. «Редакторы «Русского вестника» смотрят на свой журнал как на орган для проведения своих собственных идей и мнений. Они хотят быть не только учителями общества, но и учителями своих сотрудников», - замечалось в передовой статье «Московских ведомостей»56.
К этому стоит добавить, что многие авторы, хорошо знавшие Каткова еще со студенческой скамьи, сомневались, что он, в качестве редактора, сможет придать своему изданию определенное направление, сделать его «общественным органом мысли и слова», «связующим посредником между наукою и обществом»?57 А.В. Станкевич полагал, что Катков «по своему филологическому и литературному образованию не способен сообщить журналу определенное направление и характер, которые отвечали бы запросам и потребностям современной общественной жизни»58. Подобное же мнение высказывал и Б.Н. Чичерин: «Катков не в состоянии давать философское и литературное направление журналу», мотивируя это тем, что у него было весьма скудное историческое образование, совершенно не было юридического, а «политическое ограничивалось верхушками из газет»59. «Из Каткова, -говорил Т.Н. Грановский, - может выработаться отличный ученый; но от журналиста требуется нечто другое, чего у него нет и в помине»60.
52 Станкевич А.В. Воспоминания // ОР ГРБ. Ф.178 (Музейный). К. 8422. Ед. 18.
53 Еленский О. Воспоминания поляка // Русская старина. 1906. № 10. С. 209.
54 Бартенев П.И. Из записной книжки «Русского архива» // Русский архив. 1912. Кн. 3. С. 448.
55 Никитенко А.В. Дневник, М., 1955. Т. 2. С. 536.
56 МайИ. Краткое сказание о последних деяниях «Русского вестника» // Московские ведомости. 1860. 19 мая. № 109.
57 Объявление об издании «Русского вестника» на 1856 г. // Московские ведомости. 1855. 15 ноября. № 137.
58 Станкевич А.В. Воспоминания // ОР ГРБ. Ф.178 (Музейный). К. 8422. Ед. 18. Л.6.
59 ЧичеринБ.Н. Воспоминания. Москва сороковых годов. М., 1997. С. 157.
60 Цит. по: Феоктистов Е.М. За кулисами политики и литературы. М., 1991. С. 106.
Не удивительно, что первые успехи журнала современники объясняли не редакторскими способностями Каткова, а подбором сотрудников, отсутствием в Москве другого солидного ежемесячника, наличием политического отдела и т. п. Но разве не настойчивости и инициативе Каткова, его организаторскому таланту, наконец, его связям, издание было всем этим обязано?
Катков добился права на издание «Русского вестника», который стал наряду со славянофильской «Русской беседой» первым журналом, разрешенным в России после почти двадцатилетнего перерыва, и к тому же одним из первых изданий, получившим возможность открыто касаться общественно-политических вопросов, обсуждать политические события, происходящие как внутри страны, так и за рубежом61.
Он сумел объединить в издании на основе «общего духа и направления» литераторов и публицистов, по своим взглядам принадлежащих к разным общественным группам. Еще в 1853 г., пытаясь приобрести у М.П. Погодина журнал «Москвитянин», Катков уверял, что в настоящий момент «общее стремление» должно быть «выше частных разногласий», а поэтому публикуемые статьи должны отличаться «характером более положительным, нежели полемическим». При этом он подчеркивал, что деятельность журнала должна строиться на основе терпимости и взаимных уступок и соглашений, и «всякая мысль, всякое направление, добросовестное и согретое тою же терпимостью, чуждое враждебности и исключительности, может ожидать радушного приема»62. Создавая «Русский вестник» в год общественного подъема, Катков подчеркивал, что не будет «...в своем журнале действовать деспотически и гнуть всех под одну мерку»63. Он настаивал на всестороннем и полном обсуждении всех вопросов, допуская при этом «несколько одностороннее, но в то же время вполне добросовестное и предпринятое в чистом интересе предмета» исследование64. Журнал должен был, по мнению Каткова, «возвышать, по возможности, деятельность мысли и самосознания в обществе, вносить в общественный оборот современные интересы жизни и результаты науки»65. «Главная задача журналис-
61 См. подробнее: Перевалова Е.В. «Без всяких рассуждений со стороны редакции...» (несколько эпизодов из истории борьбы за свободу печати) // «Слово — Нравственность — Закон». Сб. науч. трудов. Часть первая. — Краснодар: Кубан. гос. ун-т. — Ставрополь : Альфа-Принт, 2009. С. 209-226.
62 Катков М.Н. Письмо М.П. Погодину от 30 декабря 1853 г. // ОР ГРБ. Ф. Погодина / II. Картон 15. Ед. 3/1.
63 Катков М.Н. Письмо А.Н. Попову от 12 декабря 1856 г. // Русский архив. 1888. Кн. 2. С. 497.
64 Объявление об издании «Русского вестника» на 1857 г. // Московские ведомости. 1856. 17 ноября. № 138.
65 Объявление об издании «Русского вестника» на 1858 г. // Московские ведомости. 1857. 19 ноября. № 139.
та в настоящее время - возбуждать вопросы и вызывать мысль на деятельность, - писал он А.Н. Попову, своему товарищу по Московскому университету и по слушанию лекций Гегеля в Берлине, известному законоведу. - В статье ученой я прежде всего должен смотреть, в духе ли науки поставлен вопрос; а более или менее близкое к истине решение вопроса придет само собою»66.
Поэтому в первые годы издания в журнале публиковались авторы, воззрения могли во многом не совпадать со взглядами главного редактора. Так, стремясь найти поддержку у друзей Т. Н. Грановского -участников московского кружка А.В. Станкевича, Катков помещал в «Русском вестнике» статьи Б.Н. Чичерина, хотя и признавался, что «...кое с чем, особенно в статьях Чичерина, я сам не очень сочувствую»67. С другой стороны, будучи убежденным западником, Катков не хотел отказываться и от сотрудничества деятелей славянофильского лагеря, полагая, что «при всем различии некоторых исторических воззрений мы можем сойтись во многом существенном», и «действие в духе согласия в настоящее время было бы плодотворнее, нежели в разном развитии противоположных направлений»68. В «Объявлении об издании «Русского вестника» на 1856 г.» были заявлены все Аксаковы, а приглашая к сотрудничеству близкого славянофилам А.Н. Попова, Катков прямо указывал, что видит в нем «живую связь» между «Русским вестником» и «Русской беседой»69.
Таким образом, в первые годы издания в «Русском вестнике» «все, что примыкало к либеральному кружку московских профессоров, все так называемые западники, почитатели науки и свободы, соединялись для общего дела»70. «Мы все раскиданы как прутья, и Катков, связавший свои прутья в один веник - Геркулес перед нами», - писал А.В. Дружинин И.С. Тургеневу 26 января 1857 г.71
В то же время не лишены основания обвинения Каткова в том, что он нередко игнорировал то, что сегодня можно назвать «авторскими правами» и «внутриредакционной этикой». Так, Катков требовал от авторов полного доверия, оскорбляясь малейшим намеком на нежелательность вмешательства редакции в текст рукописи. «Такого рода
66 Катков М.Н. Письмо А.Н. Попову от 7 марта 1857 г. // Русский архив. 1888. Кн. 2. С. 499.
67 Катков М.Н. Письмо А.Н. Попову от 12 декабря 1856 г. // Русский архив. 1888. Кн. 2. С. 497.
68 Катков М.Н. Письмо С.Т. Аксакову от 27 мая 1856 г. // Цит. по: Аксаков И.С. Письма к родным. М., 1994. С. 611.
69 Катков М.Н. Письмо А.Н. Попову от 12 декабря 1856 г. // Русский архив. 1888. Кн. 2. С. 497-499.
70 ЧичеринБ.Н. Воспоминания. Москва сороковых годов. М., 1997. С. 151 —
152.
71 Летописи Гослитмузея. М., 1848. Кн. 9. С. 148.
условия при доставке статьи — все то же, что желая познакомиться с человеком, заранее уславливаться с ним, чтобы он не сделал какую-нибудь пакость. Если не имеешь доверия к человеку, не знакомься с ним и не посылай статьи», — писал Катков Дружинину об одном молодом литераторе, который просил редакцию не вмешиваться в текст рукописи без его ведома72.
В то же время редакция позволяла себе делать «глубокую правку текстов»73, если точка зрения автора не совпадала с ее собственной. Иногда без предварительного согласования с авторами в статьях делались существенные пропуски. Зачастую редакция, не внося каких-либо изменений или дополнений в текст рукописи, сопровождала публикацию примечаниями, при этом явно имея «намерение прочесть мораль», а также помещала в том же номере собственную статью, опровергавшую выводы автора выше опубликованного материала.
Все это привело к тому, что в «Русском вестнике» постепенно отказались публиковаться авторы, чье участие на протяжение первых лет издания обеспечивало ему общественную поддержку и признательность. Так, в конце 1857 г. разорвал отношения с журналом один из его ведущих публицистов — Б.Н. Чичерин. Прекратил сотрудничество Б.И. Утин, обвинив редакторов «Русского вестника» в «деспотическом редакционном вмешательстве». Статья Утина против Каткова, опубликованная в «Московских ведомостях», была озаглавлена весьма недвусмысленно — «Свидетельские показания»74. Покинула журнал и Е. Тур, тем самым выразив свое несогласие с редакционными замечаниями к ее статье о г-же Свечиной, опубликованными в апрельской книжке за 1860 г., в которых содержались намеки на недобросовестность, односторонность, религиозный индифферентизм автора, а также назидательные поучения об обязанностях критика. М.Е. Салтыков, в течение нескольких лет бывший постоянным сотрудником журнала и публиковавший в нем на протяжении 1856-1857 гг. «Губернские очерки», остроумно сравнил «Русский вестник» конца 1850-х гг. с клеткой, «в которой некогда обитал драгоценный попугай», а редакторов — с Юпитером, намекая тем самым на постепенный отход от сотрудничества в нем многих авторов75.
В это же время изменился и состав редакции. В январе 1858 г. умер П.Н. Кудрявцев, а незадолго до этого, в конце 1857 г., из состава редакции вышел Е.Ф. Корш76. Таким образом, Катков с Леонтьевым остались единственными редакторами-издателями журнала.
72 Летописи Гослитмузея. М., 1948. С. 149.
73 Бестужев-РюминК.Н. Воспоминания // Сб. отд. рус. яз. и словесности Императорской Академии наук. Т. 67. 1901. СПб. Кн. 4. С. 49.
74 Утин Б.И. Свидетельские показания (По поводу «Объяснения» «Русского вестника») // Московские ведомости. 1860. № 136.
75 Салтыков-Щедрин М.Е. Собрание сочинений: В 20 т. М., 1965-1977. Т. 4. С. 197.
76 Причиной ухода Е.Ф. Корша стали финансовые недоразумения, возникшие при покупке типографии.
Безусловно, причиной подобных правок был не столько деспотизм Каткова, его стремление стать полновластным хозяином журнала, но прежде всего идейные разногласия, которые по мере размежевания общества на различные политические группы все сильнее отражались на редакции журнала. К этому времени у «Русского вестника» была определенная программа77, и вполне естественно, что авторы должны были соотносить свои собственные воззрения на тот или иной предмет с ее основными положениями.
Похожие процессы происходили в это же время и в «Современнике», в котором, несмотря на усилия Н.А. Некрасова и заключенное «Обязательное соглашение об исключительном сотрудничестве» фактически отказались сотрудничать И.С. Тургенев и Л.Н. Толстой, недовольные усилением в журнале позиций Н.Г. Чернышевского и Н.А. Добролюбова.
Не стоит также забывать, что ради собственного журнала Катков по требованию Московского университета вынужден был отказаться от редактирования «Московских ведомостей», т. к. руководство университета опасалось конкуренции своей газете со стороны нового издания. Поэтому вполне понятно желание Каткова видеть в «Русском вестнике» «свой» журнал, отвечающий своим направлением его представлениям о дальнейших путях развития России, политических, экономических, культурных изменениях в государстве.
Несомненно одно: заслуга Каткова в успехе издания огромна. Даже те современники, чье отношение к нему уже в те годы было настороженным, признавали за ним «большой политический ум, начитанность, смелость, твердый характер, большую практичность, определенные взгляды»78.
Он, безусловно, обладал качествами, которые необходимы профессиональному журналисту, а именно: предприимчивостью, способностью верно оценивать сложившуюся ситуацию, умением найти индивидуальный подход к собеседнику, хотя зачастую его самолюбие, властность, нетерпимость к чужому мнению негативно сказывались на отношениях с сотрудниками и авторами. Не случайно, Б.Н. Чичерин, чьи воспоминания о Каткове отличаются крайне резкими нелицеприятными оценками как его личности, так и публицистической деятельности в целом, прямо указывал, что в конце 1850-х - начале 1860-х гг. Катков «своим умом и талантом занял ... первое место» в русской журналистике79.
77 См. подробнее: Перевалова Е.В. Либеральная программа журнала М.Н. Каткова «Русский вестник» в канун реформ // Вестник Московского государственного университета печати. М. : Изд-во МГУП, 2010. С. 152-165.
78 Панаев В.А. Воспоминания // Русская старина, 1901. Кн. 9. С. 505.
79 ЧичеринБ.Н. Воспоминания. Москва сороковых годов. М., 1997. С. 161.
