CC BY
57
УДК 82-95
В. И. Габдуллина
Алтайская государственная педагогическая академия ул. Молодежная, 55, Барнаул, 656031, Россия
E-mail: vigv@mail.ru
ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС В «ДНЕВНИКЕ ПИСАТЕЛЯ» Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО
Рассматриваются формирование и особенности бытования литературно-критического дискурса в «Дневнике писателя» Ф. М. Достоевского в контексте развития журнальной литературной критики XIX в. Наряду с «Дневником писателя» для анализа привлекаются Записные тетради и письма Достоевского.
Ключевые слова: литературная критика, литературно-критический дискурс, дискурсная роль автора.
«Дневник писателя» Ф. М. Достоевского - уникальное издание, проблема жанрового определения которого волновала не одно поколение критиков и исследователей. Как замечает И. Волгин, «в буквальном смысле слова “Дневник писателя” дневником, разумеется, не был. Этот уникальный по своей литературной природе “эгодокумент” лишь имитировал свойства дневникового жанра, оставаясь на деле актом публичного собеседования, тонкой литературной игрой» [2011. С. 8]. Одной из дискурсных ролей автора была роль литературного критика, хотя, всякий раз обращаясь к анализу литературных явлений, Достоевский делал это с оговоркой: «Но - какой я критик?» (1980. Т. 21. С. 54); <Я не могу пуститься здесь в литературную критику и скажу лишь небольшое слово...» (1983. Т. 25. С. 200); «Говорю теперь не как литературный критик... » (1984. Т. 26. С. 137).
Размышления о форме и содержании ежемесячных выпусков «Дневника писателя» занимают важное место в переписке Достоевского, в черновых набросках и в самом «Дневнике писателя». В объявлении о подписке Достоевский сообщал о своем периодическом издании: «Это будет дневник в буквальном смысле слова, отчет о дейст-
вительно выжитых в каждый месяц впечатлениях, отчет о виденном, слышанном и прочитанном» (1981. Т. 22. С. 136).
Уже в самом названии издания Достоевский подчеркивает свою принадлежность к «писательскому цеху», читатели должны были видеть в авторе «Дневника» писателя, в силу «специальности» имеющего право давать оценку всему происходящему в мире. Более того, посредством своего «Дневника» Достоевский стремился стать духовным наставником, учителем общества и именно как писатель. По Достоевскому, «действительно выжитым» может быть не всякое впечатление, а только то, которое нашло живой отклик в душе писателя, было пережито им как нечто личное, его касающееся; только такое впечатление может занять свое место в «дневнике в буквальном смысле слова».
Под впечатлением о «прочитанном в каждый месяц» Достоевский в первую очередь имел в виду периодическую печать. Автор «Дневника» не ставил своей задачей давать критические отзывы о появившихся произведениях беллетристической литературы, однако литературная критика его, безусловно, интересует. В марте 1875 г. в письме к поэту П. А. Козлову, собирающемуся издавать литературный альманах, Дос-
1818-7919
Вестник НГУ. Серия: История, филология. 2013. Том 12, выпуск 6: Журналистика © В. И. Габдуллина, 2013
тоевский пишет о значении литературной критики в современной журналистике: «Будет ли в вашем альманахе Критическая статья (обзор литературы за год)? Этим чрезвычайно выиграло бы издание, особенно при хорошей статье. Всего более нужна теперь в литературе критика и всего более ее ищут и читают» (1986. Т. 29/11. С. 23).
Сначала автор «Дневника писателя» пытался избегать суждений о «текущих явлениях русской словесности», очевидно, из ложной щепетильности, продиктованной правилами литературного этикета. «Сам, дескать, литератор-беллетрист, - рассуждает Достоевский, - стало быть, всякое суждение твое о беллетристической литературе, кроме безусловной похвалы, почтется пристрастным: разве говорить лишь о давно прошедших явлениях...» (1983. Т. 25. С. 51). Однако эта установка Достоевским зачастую не соблюдалась и была оценена им самим как ложная. «А между тем, в этом добровольном воздержании моем -какая неправда! Я писатель и пишу “Дневник писателя” - да я, может быть, более чем кто-нибудь интересовался за весь этот год тем, что появлялось в литературе: как же скрывать, может быть, самые сильные впечатления?» - рассуждает Достоевский на страницах «Дневника писателя» за 1877 г. (Там же).
Заявления автора «Дневника писателя» о его некомпетентности как критика не должны приниматься всерьез. Напротив, и современники, и исследователи Достоевского признают за автором «Дневника» критический талант, отмечают глубину постижения «чужих» образов, верность оценок, данных Достоевским отдельным писателям и их произведениям. Свои выступления «по поводу» литературных явлений Достоевский не считает литературной критикой, хотя своим пафосом и идеологической направленностью они созвучны современной критике и могут быть оценены как типологически близкие к так называемой публицистической критике. Конечно, такие типологические дефиниции очень условны и не решают вопроса о специфических особенностях критического дискурса в «Дневнике писателя». Последние обусловлены, прежде всего, творческой индивидуальностью Дос-тоевского-писателя и условиями функцио-
нирования литературной критики внутри жанрово-поэтической системы его «Дневника», представляющего собой сложное жанровое образование, сочетающее различные дискурсивные стратегии автора: литературно-критический дискурс сосуществует в «Дневнике писателя» с публицистическим и художественно-беллетристическим.
Общественная направленность, публицистичность - неотъемлемые черты русской литературной критики XIX в. Как писал Н. К. Михайловский, оценивая состояние литературной критики в 1870-х гг.: «Всякий литературный критик, к какому бы лагерю он ни принадлежал, по мере сил и разумения оценивает художественную сторону произведения. Но вместе с тем, неизбежно становится и публицистом, то есть опять-таки, по мере сил и разумения трактует об идеях и явлениях жизни, так или иначе отразившихся в произведениях» (1900. С. 158). Белинским, а вслед за ним Добролюбовым и Чернышевским был разработан принцип литературно-критического анализа, получивший название - «по поводу». В статьях критиков, руководствующихся этим принципом, литературное произведение становится поводом для широких общественнополитических обобщений и выводов, причем анализ художественных особенностей произведения отступает при этом на второй план. Как отмечает Б. Ф. Егоров, принцип «по поводу», вначале являвшийся приметой революционно-демократической критики, в условиях обострившейся общественно-политической борьбы конца 1860-х - 1870-х гг. стал повсеместно применяться критиками других направлений [Егоров, 1980. С. 227229].
Достоевский предъявлял высокие требования к содержанию критических статей, о чем свидетельствует, например, черновая запись в тетради 1876 г.: «У нас критика от руки, по вдохновению. Прочел несколько романов, а, давай я стану писать отделение критики. Вот прочему столько бессодержательности. При огромном таланте можно высказать много чувства (Белинский), но все-таки не быть критиком. Но этюд (ученый), как писатели (Шиллер, Жорж Занд) имели влияние на Россию и насколько, был бы чрезвычайным и серьезным трудом. Но этого нам долго ждать» (1982.
Т. 24. С. 247). Сближая в своих представлениях критику с литературной наукой, Достоевский не принимал современную критику, погруженную в большей степени в общественные проблемы, нежели в литературные. Тем не менее сам автор «Дневника писателя», заговаривая о литературном произведении, оценивает его, в первую очередь, с точки зрения отражения в нем современной борьбы идей, вписывает критику в контекст комплекса общественно-идеологических проблем, поднимаемых «Дневником писателя».
Среди набросков для будущего «Дневника писателя», относящихся к двум последним месяцам 1875 г. и началу января 1876 г., много записей литературно-критического характера, которые впоследствии или совсем не вошли в «Дневник писателя», или были переосмыслены в контексте общей идеи издания. Не получили развития в «Дневнике писателя» мысли об «отрицательной литературе» и «Красоте», которым в черновиках отведено довольно большое место. Очевидно, над этими вопросами Достоевский много размышлял; запись об «отрицательной литературе» довольно пространная, мысли правильно организованы, излагаются достаточно последовательно в отличие от отрывочных записей-заметок, обычных в записной тетради.
Достоевский размышляет о высоком предназначении литературы - дать обществу представление о совершенной «Красоте», норме человеческого общежития, изобразить «положительный идеал», стремление к которому составляет смысл существования человечества. «У первоначального гениального отрицателя было много высокохудожественного в его произведениях, значит, была Красота, у этих же никакой: да они и не понимают, что только одна Красота вековечна, а отрицание, принимаемое сначала с восторгом, всегда под конец омерзеет, - рассуждает Достоевский о литературе “шестидесятников” и их последователей. - У них только злоба и злоба дня, только злоба, желчь, насмешка и остроумие. Но и остроумие тогда только остро и умно, когда исходит из глубокого чувства. У мелких же отрицателей и подражателей чувства нет» (1981. Т. 22. С. 151). Это только небольшая часть отрывка, в котором
Достоевский, развивая свою мысль дальше, рассуждает о пагубном влиянии на общество «отрицательной литературы», не способной дать «идеалы положительной красоты»: «Происходят всякие уродства <... > А общество между тем все еще голое, надеть нечего, желчное, злое, смущенное, каяться не хочет» (Там же. С. 152). В письме к Я. П. Полонскому Достоевский объясняет, почему мысли о литературе, записанные в черновике, не вошли в «Дневник писателя»: ««Дневником моим я мало доволен, - пишет автор после выхода первого номера, - хотелось бы в 100 раз больше сказать, хотел очень (и хочу) писать о литературе, и об том именно, о чем никто, с тридцатых еще годов, ничего не писал: О ЧИСТОЙ КРАСОТЕ. Но желал бы не сесть с этими темами и не утопить “Дневник”» (1986. Т. 29/11. С. 74).
Достоевский подходит к отбору литературных тем очень избирательно, стараясь соотносить их с общей идеей своего «Дневника». Направление, в котором пойдет «Дневник», автор определяет и формулирует с самого начала, в февральском номере «Дневника писателя» за 1876 г. Как на самый главный он указывает на вопрос о народе: «Вопрос о народе и о взгляде на него, о понимании его теперь у нас самый важный вопрос, в котором заключается все наше будущее, даже, так сказать, самый практический вопрос наш теперь» (1981. Т. 22. С. 44). Непосредственно с темой народа связано и обращение Достоевского на страницах «Дневника писателя» к литературе, в которой он находит верно угаданный взгляд на проблему народа. «Не дивитесь, что я заговорил вдруг о русской литературе. Но за литературой нашей именно та заслуга, что она, почти целиком, в лучших представителях своих и прежде всего нашей интеллигенции, заметьте себе это, преклоняется перед правдой народной, признала идеалы народные за действительно прекрасные. Впрочем, она принуждена была взять их себе в образец отчасти даже невольно. Право, тут, кажется, действовало скорее художественное чутье, чем добрая воля» (Там же).
В главе второй февральского «Дневника» «О любви к народу. Необходимый контракт с народом», которую сам Достоевский на-
зывает «трактатом о народе», автор обращается к русской литературе: «Но обращусь лучше к нашей литературе: все, что есть в ней истинно прекрасного, то все взято из народа, начиная со смиренного, истинно прекрасного типа Белкина, созданного Пушкиным» (1981. Т. 22. С. 43). Достоевский собирался развить мысль о народности русской литературы, высказанную в «трактате о народе». В черновых набросках к мартовскому и апрельскому номерам автор вновь возвращается к своей мысли: «Лаврецкий есть фигура русская. Пьер там и хорош, где черты русские, князь Болконский тоже» (1982. Т. 24. С. 183).
С утверждением народных идеалов, «правды народной» связывает Достоевский положительную программу своего «Дневника писателя». В черновых записях автор критикует «бесподкладочную», по его мнению, русскую сатиру, не имеющую идеала и не предлагающую своего положительного решения «проклятых» вопросов современности. «Сатира наша, например, она и не молчит, а пишет и прекрасно пишет, но -как будто она сама не знает, что вам ответить», - записывает Достоевский в черновике (Там же. С. 311). В подготовительных материалах к декабрьскому выпуску «Дневника писателя» за 1876 г. автор связывает мысли о русской сатире с разъяснением позиции своего единоличного журнала: «У нас сатира боится дать положительное. Островский хотел было. Гоголь ужасен. Но Грибоедов дал. <...> Вот эту положительную сторону русской самостоятельности мы и хотели выразить нашим изданием» (Там же. С. 304).
Записи к «Программе декабрьского дневника», составленной 23 декабря, свидетельствуют о желании автора заняться в «Дневнике» проблемами русской сатиры, а именно вопросом воплощения в ней положительного идеала. Вторым пунктом «Программы» Достоевский записывает: «Сатира: Чацкий, Ревизор, Алеко - Щедрин» (Там же. С. 308). Современная сатира в лице Салтыкова-Щедрина противопоставлена у Достоевского произведениям Грибоедова, Гоголя, Пушкина. Причем понятие «сатира» трактуется Достоевским расширенно: «Але-ко. Разумеется это не сатира, а трагедия. Но разве в сатире не должно быть траге-
дии? Напротив, в подкладке сатиры всегда должна быть трагедия. Трагедия и сатира - две сестры и идут рядом, и имя им обеим вместе взятым: правда» (Там же. С. 305).
Достоевский пытается осмыслить всю предшествующую литературу с точки зрения воплощения в ней положительного идеала и приходит к выводу, что история русской литературы - это процесс бесконечных поисков положительного, а попытки «отрицания», если они не имели «в подкладке» положительного идеала, были обречены на неуспех. «Я хочу кончить о литературе. Скорее положительные пробы, чем сатира. «Дворянское гнездо» - пробы далеко не указанные, но много принесшие. Наша литература дала больше положительных типов, чем отрицательных, ибо сатира не имеет подкладки» (Там же. С. 306). Таким образом, Достоевский определяет специфику русской литературы, которую он видит в приближении ее поисков положительного к народной точке зрения; именно в этом автор «Дневника» видит заслугу таких русских писателей, как И. С. Тургенев, Л. Н. Толстой, И. А. Гончаров.
К началу издания «Дневника» за 1877 г. Достоевский подходит с замыслом: показать «положительную сторону русской самостоятельности», и в числе фактов, на которые предполагает опираться автор, указывается русская литература. В 1877 г., когда Достоевский снимает с себя им же самим наложенный «запрет» на литературную тему, на страницах «Дневника писателя» обсуждаются важные литературно-критические проблемы.
Интересны поиски Достоевским формы воплощения литературно-критических взглядов, так как они в определенной степени отражают процессы, происходившие в 1870-е гг. в русской критике. В это время в журналах активно обсуждался вопрос о функциях, критериях и формах литературной критики. Например, на страницах журнала «Дело» критик-народник П. Ткачев писал: «В нашей критике совершенно не выяснены и точно не определены те общие, более или менее обязательные критерии, которыми следует руководствоваться при оценке того или другого беллетристического произведения» (1873. С. 6). В «Оте-
чественных записках» А. Скабичевский, рассуждая об особенностях современной критики, называет критику Добролюбова и его последователей общественной и тенденциозной и заявляет, что в современных условиях «общественной критике» приходится «уступить место иной критике -именно историко-физиологической» (1873.
С. 4). Сам А. Скабичевский выступил с образцом критики, которую он называет «исторической», в цикле статей «Драма в Европе и у нас» («Отечественные записки». 1873. № 1, 3, 5). В первой статье автор объясняет свой метод и заявляет, что «эстетическая и тенденциозная критика суть именно не что иное, как заготовка для исторической критики; последняя же и есть истинная высшая критика, стремящаяся постигнуть законы развития творчества, начиная с первого зарождения его в жизни дикаря и кончая произведениями Шекспира и Гете» (Скабический, 1873. С. 7).
Главное требование, которое предъявляет Достоевский к литературной критике -научность. Вспомним черновую запись автора «Дневника», оканчивающуюся словами: «Но этюд (ученый), как писатели (Шиллер, Жорж Санд) имели влияние на Россию и насколько, был бы чрезвычайным и серьезным трудом» (1982. Т. 24. С. 247). Перед литературной наукой он ставит задачу осмысления истории развития русской и зарубежной литературы и их взаимовлияний. То, что Достоевский не отделяет литературную критику от литературной науки, характеризует не только его взгляды, но и состояние современной ему литературной критики и литературной науки, которые, развиваясь параллельно, решали одни и те же задачи, в качестве историков и теоретиков литературы зачастую выступали критики. Л. Гинзбург замечает по этому поводу: «. вообще же отчетливое разграничение критики и истории литературы - явление не столь уж давнее. 19-й век этой “специализации” еще не знал» [1977. С. 44].
Одна из записей Достоевского в тетради 1877 г. дает основание считать, что Достоевский различал два вида критических статей. В программе ежемесячного не осуществленного им издания на 1878 г. Достоевский планировал открыть среди прочих и такие отделы: «...5) Критическая статья (хотя
бы о Грибоедове, то есть не все о текущем). 6) Малая критика, указания на заметнейшие вышедшие (текущие книги) и проч. ...» (1984. Т. 26. С. 175). Критическая статья о Грибоедове была задумана Достоевским в конце 1876 г., в следующем году автор планировал осуществить свой замысел. «Я хочу ввести критику, разберу “Горе от ума”», - записывает Достоевский в качестве плана на 1877 г. (1982. Т. 24. С. 307). Однако этот замысел, переместившийся, как мы видели, в планы на 1878 г., так и не был осуществлен. Образец «большой критики» Достоевский дал в своей речи о Пушкине в 1880 г. Но и в других литературных заметках, попавших на страницы «Дневника писателя» или оставшихся в черновиках, размышления Достоевского о литературных явлениях проецируются на развитие русской литературы в исторической перспективе прошлого и будущего.
Достоевский постоянно думал о возможности ввести в свой «Дневник» литературную критику. Об этом свидетельствуют записи в черновиках, где автор достаточно определенно говорит о своем желании открыть в «Дневнике» «критический отдел»: «В нашем обществе мало поэзии, мало пищи духовной. Кстати, мне хочется сказать несколько слов о наших поэтах и открыть отдел...» (Там же. С. 172). Однако «критический отдел» в «Дневнике писателя» Достоевский так и не открыл, а размышления о литературе продолжали органично входить в круг общественнополитических и эстетических проблем, что соответствовало взгляду Достоевского на литературу как на необходимую составную часть духовной жизни общества.
Список литературы
Волгин И. Воссозданный Достоевский: текст как текст // Тарасова Н. А. «Дневник писателя» Ф. М. Достоевского (1876-1877): критика текста: Моногр. М.: Квадрига;
МБА, 2011. С. 3-17.
Гинзбург Л. О старом и новом: Статьи и очерки. Л.: Сов. писатель, 1982. 423 с.
Егоров Б. Ф. О мастерстве литературной критики. Жанры. Композиция. Стиль. Л.: Сов. писатель, 1980. 318 с.
Список источников
Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., СПб.: Наука, 1972-1990.
Михайловский Н. К. Литературные воспоминания и современная смута. СПб.: Русское богатство, 1900. Т. 1. 504 с.
Скабичевский А. Драма в Европе и у нас // Отечественные записки. 1873. № 1. С. 1-15.
Скабичевский А. Сентиментальное прекраснодушие в мундире реализма // Отечественные записки. 1873. № 8. С. 1-25.
Ткачев П. Тенденциозный роман // Дело. 1873. № 2. С. 1-39. Подпись: П. Т. (Постный).
Материал поступил в редколлегию 17.12.2012
V. I Gabdullina
LITERARY-CRITICAL DISCOURSE IN THE «A WRITER’S DIARY» OF F. M. DOSTOEVSKY
The article considers the formation and special features of literary-critical discourse in «A Writer’s Diary» by F. M. Dostoevskiy in the context of literary criticism development in XIX century. Along with «A Writer’s Diary» sketchbooks and letters of Dostoevskiy are analyzed.
Keywords: literary criticism, literary-critical discourse, author’s discourse role.
