CC BY
53
ery’ (что создает мотивацию для выполнения называемого конкретного действия). Следует отметить, что в анализируемых случаях условия, формулируемые в придаточных с will (а именно доброе расположение адресата), сами по себе не ведут к ожидаемым результатам (здесь: предоставлению помощи и совместному обеду с руководителем учреждения). Несомненно, доброе расположение того, кого просят, может способствовать оказанию помощи, но это отнюдь не означает автоматическое выполнение поручений. Аналогичным образом само по себе любезное согласие со стороны адресата провести гостя по территории учреждения отнюдь не создает необходимой предпосылки для события «обед с руководителем учреждения». В обоих анализируемых случаях употребление will в придаточном условия создает импликацию, что желаемый результат может быть достигнут, если лицо, выступающее в качестве референта подлежащего, предпримет то действие, которое ему в определенной мере предписывается. Иначе говоря, событие в главном предложении концептуализируется в данном случае как результат связывания референтов субъектно-предикатной группы условного придаточного, а не как результат обозначаемого в придаточном события, мыслимого в его целостности.
Проведенный анализ языковых данных показал, что вспомогательный глагол will, употребляемый в составе условного придаточного предложения при оформлении вежливого высказывания, функционирует как относительно самостоятельная языковая единица на уровне высказывания в целом. В частности, было показано, что глагол will выражает ориентационный смысл в сочетании с подлежащим в речевом акте просьбы. Кроме того, анализ функционирования глагола в составе подчиненных предикаций, обозначающих этикетное и ситуативное условие, выявил, что функцией will является имплицитное указание на когнитивно-дискурсивную операцию связывания референтов подлежащего и смысловой части сказуемого.
Н. Е. Щукина
Литературно-художественный журнал в контексте эпохи (на примере журнала «Русский вестник» второй половины 70-х гг. XIX в.)
Вторая половина 70-х гг. XIX в. - время расцвета русской литературы, эпоха «гениев и талантов, ...удовлетворяющих насущную потребность ежедневных досугов публики» (В.Г. Белинский). Казалось бы, исследования этого периода русского литературного процесса исчерпаны. Плодотворно и продуктивно изучена история «литературных генералов» (Ю.Н. Тынянов), научные школы советского периода подробно описали литературу «второго ряда», свя-
320
занную с писателями революционно-демократического лагеря. Вне поля зрения ученых долгое время оставалась литература так называемого «охранительского» или «консервативного» направления. Внелитературные обстоятельства на долгое время выбросили ряд писателей из истории русской литературы.
Очевидно, что изучение литературного процесса в синхроническом аспекте предполагает анализ взаимодействия всех факторов, определяющих его особенности. Только полная, исчерпывающая регистрация литературного материала позволяет говорить о целостном анализе литературного процесса эпохи. Пока говорить о таком анализе не приходится - беллетристика 70-х гг. XIX в. пока не описана во всей полноте. Вместе с тем, возможен другой путь изучения литературных закономерностей изучаемого десятилетия. Представляется перспективным построить условную модель литературного развития эпохи, рассмотрев взаимодействие различных уровней литературы по вертикали, синхронно, в пределах одного «толстого», в меру влиятельного, в меру тенденциозного журнала. Условность такой модели очевидна. Но уникальность русских литературных журналов позволяет говорить о них как о «литературных произведениях особого рода» (Ю.Н. Тынянов), развивающихся по своим законам и отражающих в самом грубом приближении основные тенденции развития литературы. Более того, журнальная критика теоретически осмысливала зарождающиеся литературные тенденции. Журнал являлся уникальной динамической структурой, саморазвивающейся и себя осознающей.
Одним из журналов, оказавшим влияние на литературный процесс 70-х гг. XIX в., стал «Русский вестник» (в дальнейшем - РВ), издаваемый М.Н. Катковым. Выбор данного журнала для создаваемой модели обосновывается следующими соображениями:
Во-первых, в РВ наряду с романами Б. Маркевича, гр. Е. Салиа-са, В. Авсеенко - писателей более чем второстепенных, публиковались произведения Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, Н.С. Лескова. Исследователи обычно пытаются объяснить этот феномен журнала факторами литературного быта, постоянной материальной зависимостью авторов от главного редактора. Однако не только постоянно нуждающийся Достоевский, но и финансово независимый Толстой публиковали свои «главные» романы на страницах РВ. Загадка отношений Каткова со своими авторами нуждается в отдельном исследовании. Но благодаря этим отношениям «генералы» и «рядовые» от литературы, стоящие рядом, помогут сделать некоторые наблюдения над литературным процессом в целом, в «вертикальном разрезе» - от беллетристов до гениев.
Во-вторых, по-разному можно относиться к «охранительской» позиции РВ, но нельзя не признать единства этой позиции. К.И. Чу-
321
ковский в 1908 г. отмечал исчезновение в русской культурной среде «главного признака интеллигентности» - единобожия. Писатель подразумевал под единобожием некую идею, которой приносили себя в жертву лучшие люди эпохи. В РВ М. Каткова образца 187578 гг. присутствовала идея, объединяющая всех сотрудников журнала и придающая изданию целостность. Известно, что М.Н. Катков был жестким редактором и вычеркивал все, что не отвечало его эстетическим запросам и политическим требованиям. Достаточно вспомнить историю с отказом публикации VIII части «Анны Карениной», причиной которого было несогласие редактора с автором романа по славянскому вопросу в Балканской войне. Катков не только пытался влиять на русскую литературу, ему хотелось оказывать влияние на русскую жизнь. Журнал создавался для немногочисленного, «летучего» слоя общества, несущего культуру. Авторы РВ были убеждены, что в 60-е гг. литература отказалась от высокого, благородного героя, стала мещанской. Необходимо было возродить утраченную дворянскую культуру, по сути, повернуть вспять литературный процесс, приняв за идеал литературные образцы эпохи романтизма. Характерны названия романов, публикуемых авторами РВ: «Типы прошлого» В. Авсеенко, «Четверть века назад» Б. Маркевича. Вместе с тем, авторы так называемой «молодой московской плеяды» РВ часто вступают в противоречия с ведущей тенденцией редакции. Писатели «проговариваются», отрицают собственные идеологические установки, декларируемые ими в литературнокритических статьях, оказываются зависимыми от литературного материала, который сопротивляется эстетическому кредо журнала. Типичным и закономерным для литературного развития может оказаться то, что прорывается сквозь идеологию, сопротивляется ей. Рассмотрим этот тезис, показав, как в РВ реализуется одна из основных тенденций литературного процесса изучаемого периода.
Одной из ведущих эстетических тем русской литературы в семидесятые годы стала тема соотношения искусства и действительности. Первичность искусства по отношению к жизни, проживание жизней персонажей классической литературы, подмена жизни игрой становится лейтмотивом изучаемого периода. В качестве классического примера следует назвать пьесу А.Н. Островского «Лес», где каждый из персонажей не столько живет, сколько играет роль, заданную определенным амплуа: «трагик», «комик», «благодетельница», «невеста», «либерал», «гимназист». Пьеса об искусстве становится пьесой жизни, а ее истинным сюжетом - прорыв из мира игры в мир жизни, путь от актера Аркадия Несчастливцева к человеку Аркадию Гурмыжскому. В РВ тема соотношения жизни и ее отражений будет гениально задана романом Л.Н. Толстого «Анна Каренина». Все персонажи романа не столько живут, сколько осоз-
322
нают свое бытие в отражениях жизни: в итальянском искусстве (Вронский), служебной деятельности (Каренин), английских романах (Анна), античных мифах (Сафо Штольц), философских системах (Левин), науке (Кознышев). Тайна жизни как искусства снятия покрова с сущности вещей открывается только двум персонажам - Константину Левину в жизни и художнику Михайлову в искусстве.
Казалось бы, беллетристика РВ не в состоянии осознать подобные отношения современного человека с окружающим его отраженным миром. Писатели «второго ряда», создавая свои сознательно консервативные романы, исповедуя определенное политическое направление, тем не менее, создают произведения, в которых -вольно или невольно - закрепляется ведущая тенденция эпохи. Приведем несколько примеров. В романе Д. Аверкиева «История бледного молодого человека» (РВ, 1874) антинигилистическая тема является откровенно пародийной по отношению к роману Н.Г. Чернышевского «Что делать»? А положительная героиня оценивает нигилистов следующим образом: «У них все выдуманное, ничего своего нет. Они никогда не засмеются, подумают: умно ли смеяться? Какие же они не выдуманные? Настоящие выдуманные. А я -Божья, как няня говорит». По мысли автора, социальные учения получили в России жизнь благодаря литературе, и, следовательно, не могут представлять реальной опасности. Его представляют «бледные молодые люди», выращенные в пробирке русской словесности. Любовная линия романа оказывается такой же «бледной», как и линия общественная.
В декабрьском номере РВ за 1874 г. появляется святочный рассказ Б. Маркевича «Две маски». Мистическая история с явлением умершей девушки к живому возлюбленному, указанием даты его смерти, соединение рационального и иррационального, соприкосновение с иным миром оказывается возможным лишь благодаря томику стихов Лермонтова. Все предсказания появляются на той странице, где напечатан лермонтовский «Ангел». Явления иных миров автор включает в структуру своего рассказа опосредованно -через гениальное и всем известное стихотворение. Жизнь читается внутри искусства, через мистический опыт Лермонтова, но не через иррациональный опыт персонажей. Связь с миром иным осуществляется через соприкосновение к художественному миру поэта.
Эта тенденция осознания жизни через литературу во всей полноте проявится у Маркевича чуть позже: в РВ 1876 г. будет опубликован роман «Четверть века назад». Сюжет романа выстроен вокруг любительской постановки «Гамлета» в имении главного героя. Результаты оказываются ошеломляющими: каждый из персонажей романа оказывается заложником судьбы сыгранного шекспировского персонажа: герой, играющий Гамлета, всю оставшуюся жизнь
323
проводит в одиночестве и рефлексии, княжна Лина - Офелия - обречена на гибель, и т. д... Создается роман с двойным сюжетом. Для автора искусство оказывается выше и реальнее жизни, вовлекает живущих в свою стихию и решает их судьбы по своим законам. Удивительно, что через четверть века сюжет романа Маркевича воспроизведет сама жизнь: любительская постановка «Гамлета» в поместье Боблово в 1898 году, по сути, определит судьбы новых Гамлета и Офелии - Александра Блока и Любови Дмитриевны Менделеевой. Круг жизни и искусства замыкается.
Опубликованный в РВ в 1880 г. роман Ф.М. Достоевского продолжит тему реальной жизни и ее отражений. С первой страница «Братьев Карамазовых» летописец говорит об Алеше как о «будущем, хоть и главном герое романа». Жанр романа диктует поведение героев.
Можно бесконечно продолжать примеры, которые смогут показать соотношение искусства и действительности, характерные для изучаемого нами периода. Исследователи современного литературного процесса убеждены, что явление постмодернизма, ставшего ведущим направлением в искусстве рубежа ХХ-ХХ1 вв., определяет мир как сборник предшествующих текстов, а литературу - как одну большую цитату. Удивительно, что тенденция к осознанию мира через предшествующую литературу, через интертекстуальность, через литературную рефлексию появилась более века назад в литерату-роцентричной России. Явления, которое можно считать «пропостмодернистскими» в русской культуре, закрепились в сознании писателей и читателей и стали ведущими тенденциями времени благодаря беллетристике. Гениальные озарения гениальных писателей адаптируются в массовом сознании благодаря литературе «второго ряда». Именно поэтому следует воскрешать имена писа-телей-беллетристов - хотя бы в пределах литературоведческих исследований.
324
