CC BY
151
УДК 82. 09
О.А. Чистякова
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА ВЛ.СОЛОВЬЕВА В ЖУРНАЛЕ «ВЕСТНИК ЕВРОПЫ»
НА ПРИМЕРЕ СТАТЬИ «ПОЭЗИЯ Ф.И. ТЮТЧЕВА»
Гуманитарный институт Череповецкого государственного университета
The article contains the review of V.S.Solov'ev's entry «F.I.Tutchev's poetry», which became a turning point in the process of the interpretation of Tutchev's poetry. It also exerted big influence upon early symbolists. The review sorts with philosophic, aesthetic, religious critic's reflections.
«Вестник Европы», журнал историкополитических наук, был одним из наиболее авторитетных и имеющих длительную историю русских «толстых» журналов. Среди дореволюционных ежемесячников ему принадлежал рекорд долголетия: журнал просуществовал 52 года. С 1866 г. и на протяжении почти 43 лет его бессменным редактором-издателем был историк и видный общественный деятель М.М.Сталюсевич (1826 — 1911). Он стремился возобновить добрую славу прежнего «Вестника Европы», который был основан еще Н.М.Карамзиным и издавался с 1803 по 1830 гг. Следуя примеру Карамзина журнал Стасюлевича неуклонно проводил политику защиты начал конституционности, законности, ратовал за европеизацию страны. «Старое» название «нового» журнала объяснялось идеей преемственности. Интересно, что открытие «Вестника Европы» в 1866 г. по времени совпало со столетним юбилеем со дня рождения Карамзина.
Редакционное ядро журнала составили профессора Петербургского университета К. Д. Кавелин, В.Д.Спасович, Б.И.Утин и др. Вполне закономерно, что в «Вестнике Европы» значительное внимание уделялось филологической науке, представленной именами наиболее известных ученых-филологов конца XIX — начала ХХ вв. — А.Н.Веселовского, А.А.Потебни, А.Н.Пыпина. Их работы публиковались в разделах «Литературная критика», «Библиографический листок» наряду с собственно критическими статьями. А.Н.Пыпин, крупнейший теоретик и практик культурно-исторической школы литературоведения, являлся к тому же и заместителем
главного редактора журнала (он опубликовал в «Вестнике Европы» все те статьи, которые впоследствии определили его как ученого).
Особое место в «Вестнике Европы» занимали статьи В.С.Соловьева. Следует отметить, что в 80 — 90-е годы XIX в. Вл. Соловьев был одним из постоянных авторов журнала. Свою деятельность в этом издании он начал как поэт в 1886 г. Позднее здесь увидели свет такие его философские работы, как «Народность с нравственной точки зрения» (1895), «Византия и Россия» (1896), «Экономический вопрос с нравственной точки зрения» (1896), и др. Спустя несколько лет Соловьев стал одним из ведущих литературных критиков журнала. Одновременно он активно сотрудничал и в других изданиях («Русском вестнике», «Руси», «Православном обозрении» и «Известиях Славянского общества»), но считал себя автором преимущественно «Вестника Европы» и до конца своих дней оставался верен ему. Помимо дружеских отношений, тесно связывавших Соловьева с редакцией, его сближали с журналом либеральные взгляды, а также сочувствие общему направлению издания.
В 1890-е гг. Соловьев опубликовал в «Вестнике Европы» ряд статей о русских поэтах XIX в.: «Поэзия Ф.И.Тютчева» (1895, №4), «Поэзия гр.
А.К.Толстого» (1895, №5), «О значении поэзии в стихотворениях Пушкина» (1899, №12). Внимание к этим авторам объясняется, очевидно, прежде всего тем, что их творческое наследие оказало глубокое воздействие на поэтические опыты самого Соловьева. По своему жанру эти статьи тяготеют как к научным, историко-литературным работам (автор выступает в
качестве «теоретика судьбы поэта», представителя эстетического направления), так и к литературной критике. Соловьев оценивает художников прошлого, как это свойственно истории литературы, но — с позиций современности, собственных нравственноэстетических представлений о задачах искусства. К тому же Соловьев как литературный критик и как исследователь литературы опирался на собственное философское учение о всеединстве, что во многом определило уникальность его работ.
Рассмотрим одну из статей Соловьева этого периода — «Поэзия Ф.И.1Тютчева», ставшую этапной в интерпретации тютчевской поэзии и оказавшей большое влияние на ранних символистов.
В этой работе автор предпринял попытку раскрыть перед читателями творческое богатство лирика-философа, попытался заглянуть в тайны его художественного мира, постигнуть смысл пророчеств поэта. Следует учесть, что в то время, когда была написана статья, место Тютчева в русском историколитературном процессе, его значение для русской поэзии еще не были по-настоящему определены. И Соловьев уже в самом начале статьи пытается привлечь к нему внимание русской читающей публики. «Говорят, что в недрах русской земли скрывается много естественных богатств, — пишет он, — которые остаются без употребления и даже описания. <...> Самым драгоценным из этих кладов я считаю лирическую поэзию Тютчева. Этого несравненного поэта, которым гордилась бы любая литература, хорошо знают у нас только немногочисленные любители поэзии, огромному же большинству даже «образованного» общества он известен только по имени да по двум-трем (далеко не самым лучшим) стихотворениям, помещаемым в хрестоматиях или положенным на музыку. Я часто слыхал восторженные отзывы о стихотворениях Тютчева от Льва Толстого и от Фета; Тургенев в своей краткой рецензии называет Тютчева «великим поэтом»; Ап.Григорьев упоминает о нем, говоря о наших поэтах, особенно отзывчивых на жизнь природы; — но специального разбора или объяснения его поэзии до сих пор не существует в нашей литературе, хотя прошло уже более двадцати лет с его смерти» [лит.]. Цель своей статьи соловьев определяет следующим образом: он хочет взять поэзию Тютчева «по существу, чтобы показать ее внутренний смысл и значение» (735).
Для Соловьева Тютчев — поэт если не единственный, то самый сильный «во всей поэтической литературе», кто захватывал так глубоко «темный корень мирового бытия. чувствовал так сильно и. сознавал так ясно ту таинственную основу всякой жизни — природной и человеческой, — основу, на которой зиждется и смысл космического процесса, и судьба человеческой души, и вся история человечества» (745). В этом и заключается главное открытие Соловьева в его статье — взгляд на Тютчева как на поэта, который проник взором в некие первоосновы бытия, его первозданный хаос, ибо чтобы осветить смысл вселенной во всей глубине, нужно, считает Соловьев, знать и писать об обеих сторонах действительности — светлой и темной. Именно это находит
критик в поэзии Тютчева. Таким образом, Тютчев и Соловьев сближаются также в понимании «живой вселенной».
Наибольший интерес у Соловьева вызывают две темы в поэзии Тютчева: природы и России.
Сопоставляя Тютчева с Шиллером и обращая внимание на смерть природы в стихотворении последнего «Боги Греции» («природа только была жива и прекрасна в воображении древних» (736)), Соловьев пишет: «Тютчев не верил в эту смерть природы, и ее красота не была для него пустым звуком. <...> Живое отношение к природе есть существенный признак поэзии вообще, отличающий ее от двоякой прозы: житейско-практической и отвлеченно-научной» (737). В подтверждение этой мысли он приводит тютчевские строки:
Не то, что мните вы, природа —
Не слепок, не бездушный лик:
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык (738). Соловьев уверен, что Тютчев не только чувствовал, но и мыслил как поэт, и самое главное — был убежден в объективной истине поэтического взгляда на природу. «Конечно, все действительные поэты и художники чувствуют жизнь природы и представляют ее в одушевленных образах; но преимущество Тютчева перед многими из них состоит в том, что он вполне и сознательно верил в то, что чувствовал, — ощущаемую им живую красоту принимал и понимал не как свою фантазию, а как истину» (736). Здесь важно также указание на источник красоты у Тютчева: между природой и лирическим «я» нет посредников, нет вторичного, чужого сознания. Только собственная слепота и глухота, комментирует Соловьев размышления поэта, мешают людям воспринимать внутреннюю жизнь природы.
Они не видят и не слышат,
Живут в сем мире, как впотьмах,
Для них и солнца, знать, не дышат,
И жизни нет в морских волнах,
Лучи к ним в душу не сходили,
Весна в груди их не цвела,
При них леса не говорили,
И ночь в звездах нема была.. .(738).
Для Тютчева, как и для Соловьева, — природа живет, и оба они верят в это. «Прежде всего бросается в глаза при знакомстве с нашим поэтом созвучие его вдохновения с жизнью природы, — совершенное воспроизведение им физических явлений как состояний и действий живой души», отмечает Соловьев (736). Он одним из первых показал специфику поэтического постижения Тютчевым смысла природы и мироздания. И вслед за Тютчевым Соловьев признает живую душу природы, которой держится единство и цельность мира.
В статье есть и другое важное сопоставление: Тютчев и Гете. По мнению Соловьева, Тютчев близок к Гете в понимании живой вселенной. Но для Соловьева Тютчев — поэт более глубокий, ибо он проник взором в исходную темноту бытия.
Значительное место в статье занимают собственно философские рассуждения Соловьева о Миро-
вой душе, жизни природы, неких переходных формах, в контексте которых и возникает соловьевская концепция поэзии Тютчева: «... повсюду существуют переходные, промежуточные формы. и весь видимый мир не есть собрание деланных вещей, а продолжающееся развитие или рост единого живого существа» (744). Путь природы к всеединству, к целостности и есть ее смысл. По Соловьеву, Истина и Добро нуждаются в том, чтобы они были воплощены в Красоте. Красота отсекает свет от тьмы, «только ею просветляется и укрощается недобрая тьма этого мира». Категория Красоты у Соловьева определяется по-разному: Красота может быть непосредственно проявлением Божьей благодати, и тогда она будет некой субстанцией между Богом и Мировой душой. Но Красота нисходит и на другой уровень: в Мировую душу, оказываясь посредницей между Богом и природой — и через нее — между природой и человеком. Красота пронизывает все составные части вселенной. Формы ее проявления и сила воздействия на разные уровни вселенной различны: она является основой «синтеза» Великого Целого. При этом важную роль в соловьевской концепции Красоты во вселенной играют переходы между уровнями, мосты между мирами, связи между категориями. Для Соловьева неприемлема система мироздания, в которой нет связи и переходов между высшими и низшими уровнями, как и система, согласно которой высшее начало равномерно распределено во всем, в том числе и в природе. Он указывал на три лика, три имени в поэзии, в философии, в общественно-исторической и нравственной деятельности: Красота, Истина, Добро. Отсюда и понимание поэтического у Соловьева: истинное поэтическое воззрение на природу — это такое воззрение, в основе которого лежит восприятие ее живой души. Именно это он и находит в поэзии Тютчева.
Хотя в начале критик пишет, что поэт одинаково чуток к обеим сторонам действительности, о светлой, дневной стороне поэзии Тютчева Соловьев словно забывает: он увлечен тем, как поэт описывает другую, темную сторону бытия. Соловьева влекут образы, связанные с «темным корнем бытия»: «бездна», «ночь», «древний хаос», «демоны глухонемые», «наследье роковое», а вместе они составляют, считает он, смысловую основу художественного мира поэта. Перед Соловьевым как перед философом остро стояли две проблемы: во-первых, доказать, что хаос тоже может быть предметом поэзии, и, во-вторых, найти в поэзии Тютчева переходы, мосты между светлым и темным мирами. «Это присутствие хаотического, иррационального начала в глубине бытия сообщает различным явлениям природы ту свободу и силу, без которых не было бы и самой жизни и красоты», — считает Соловьев. Жизнь и красоту в природе он воспринимает как борьбу и торжество света над тьмою, но это не означает, с его точки зрения, чтобы она была уничтожена. «И для красоты вовсе не нужно, чтобы темная сила была уничтожена в торжестве мировой гармонии: достаточно, чтобы светлое начало овладело ею, подчинило ее себе, до известной степени воплотилось в ней, ограничивая, но не упраздняя ее свободу и противоборство» (743).
По мысли Соловьева, в изображении явлений природы, где чувствуется ее темная основа, Тютчев не имеет себе равных. Хаос, т.е. само безобразие, также является необходимым условием земной красоты и также несет эстетическое начало.
Соловьев обращает внимание на еще один важный смысловой центр тютчевской поэзии — тему России. Именно в ней, по мнению критика, Тютчев видел живую душу человечества; а поскольку человеческая душа по природе христианка, поэт считал Россию христианским царством. Естественно, что Соловьев разделял убеждение Тютчева: «В Россию можно только верить». Он пояснял, что поэт верил в высокое признание России, которое предписывает ей держаться единства, основанного прежде всего на духовных началах:
«Единство, — возвестил оракул наших дней, — Быть может спаяно железом лишь и кровью»; Но мы попробуем спаять его любовью, —
А там увидим, что прочней. (751).
Соловьев замечает, что Тютчев не любил Россию той любовью, которую Лермонтов называл «странною». К русской природе он чувствовал антипатию: «север роковой» поэт называет «сновиденьем безобразным»; родные места «немилыми». Вера Тютчева в Россию основывалась, считает Соловьев, не на непосредственном органическом чувстве, а была делом сознательно выработанного убеждения. И это убеждение позволило ему позднее утверждать, что со временем Россия сделается всемирной христианской монархией, —
. и не пройдет вовек,
Как то предвидел Дух и Даниил предрек (750). Смысл истории заключается для Тютчева в христианстве, приходит к выводу Соловьев, — следовательно, Россия как страна по преимуществу христианская призвана внутренне обновить человечество. «.Не гнилою тяжестью земного оружия должна она облечься, а чистою ризою Христовою»:
Над этой темною толпой Непробужденного народа Взойдешь ли ты когда, свобода,
Блеснет ли луч твой золотой?
Блеснет твой луч и оживит,
И сон разгонит, и туманы.
Но старые, гнилые раны,
Рубцы насилий и обид,
Растленье душ и пустота.
Что гложет ум и сердце ноет.
Кто их излечит, кто прикроет?
Ты, риза чистая Христа. (751). Возвращаясь к тютчевской концепции мироздания, Соловьев говорит о том, что и судьба России, согласно представлениям поэта, зависит от исхода внутренней нравственной борьбы, светлого и темного начала в ней самой. «Воплотиться ли уже в ней свет истины Христовой; спаяла ли она единство всех своих частей любовью? Сам поэт признает, что она еще не покрыта ризою Христа» (751).
Анализ поэзии Тютчева соотнесен с общефилософскими, эстетическими, религиозными размышлениями критика. Наибольшее впечатление в статье
Соловьева производят его поиски синтеза, гармонии, единства. Автору органически присуще чувство целого, и прежде всего — «Великого Целого» — вселенной. Соловьев искал пути к единству всего человечества, к единству человека с Богом и природой, причем и человек, и Бог, и природа (мир) у него остаются в своей содержательной и формальной независимости. Но он рано понял, что путь к синтезу, само понятие синтеза — одно из сложнейших в философии. Здесь легко совершить подмену: вместо диалектического синтеза, выстраданного человечеством, подставить механическое соединение, смешение частей, сцепление фрагментов. Сам он стремился соединять имеющиеся формы знания и данные опыты для получения некоего интегрального результата.
Эта идея впоследствии оказала серьезное воздействие на поэзию символистов. Не случайно Со-
ловьева рассматривают как предтечу русского символизма, ярче всего представленного в творчестве
В.Брюсова, К.Бальмонта, А.Блока, А.Белого, заявивших о себе как о духовных наследниках Вл. Соловьева. Именно Соловьев указал своим современникам на тех поэтов, которые должны служить образцами: Пушкин, Тютчев, Фет. Опубликованные в одном из авторитетнейших журналов своего времени «Вестнике Европы», статьи Вл. Соловьева актуализировали творчество этих поэтов, воспитывали эстетическое чувство читателя, привлекали его внимание к серьезным духовнофилософским проблемам.
Соловьев В.С. Поэзия Ф.И.Тютчева // Вестник Европы. 1895. №4. С.735. Долее ссылки на эту публикацию приводятся в тексте с указанием страницы.
