CC BY
145
ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ЯЗЫКОВОЙ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ ЭТНОКУЛЬТУРНЫХ АНТРОПОНИМИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ В СЕМАНТИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА
М. В. ХАЛИКОВА
В статье рассматривается лингвокультурологический подход к изучению этнокультурных антропонимических образов, которые в языке вербализуются антропонимическими единицами: антропонимами и мифоперсонимами. Данные единицы функционируют как в первичной, так и во вторичной номинации. Вторичная номинация представляет собой процесс образования нового производного значения антропонимических единиц, который базируется на реалиях национальной культуры и является также процессом перехода антропо-нимических единиц в класс нарицательных единиц и других единиц в рамках ономастического пространства.
Ключевые слова: этнокультурные антропонимические образы, лакуна, вторичная номинация, аппелятивизация.
Проблема имен собственных привлекала внимание ученых с древних времен: она интересовала еще философов стоиков (Хрисиппом), а в эпоху Возрождения ее обсуждали в своих философских работах Т. Гоббс, Дж. Локк, Г. Лейбниц. Однако принципы исследования и описания они-мов, или имен собственных, менялись в зависимости господствовавших в ту или иную эпоху идей, которые определялись потребностями человека.
В Средневековье в центре был Бог, и не столько Он сам, сколько церковь, определяющая каждый шаг человека, как обывателя, так и исследователя. Поэтому имена собственные в эту эпоху были лишь фактом приобщения к католической или христианской вере, вводили в национальнорелигиозный ряд [22]. Данные языковые единицы не вызывали у исследователей интереса, что можно объяснить тем, что языковеды данной эпохи занимались как правило исследованиями, которые могли быть полезны исключительно для практического употребления языка. Особенности употребления имен собственных представлялись достаточно ясными и не вызывали никаких вопросов. Для практических целей священнослужителями составлялись именословы, которые облегчали выбор имени в процессе крещения.
В настоящее время существуют различные точки зрения относительно особенностей данного класса единиц, при этом очевидно, что ученые,
занимающиеся данной проблемой, представляют две парадигмы, отражающие сущность семантики имени собственного, которые придерживаются либо «лингвофилософской» точки зрения, либо «речемыслительной» [1] точки зрения относительно семантики онимов. К первой относятся ученые, которые считают имя собственное пустым знаком, не имеющим никакого значения, свободно прикрепляющимся к практически любому денотату. Впервые данную мысль высказал Дж. С. Милль, которого впоследствии подержали такие исследователи как Э. Бойссенс, В. Брендаль, А. Гардинер, Л. Ельмслев, Б. Рассел, А. В. Супер-анская, К. Тогебю. При этом перечисленные лингвисты рассматривают имя собственное как единицу языка, в противоположность другим исследователям - М. Бреалю, Х. Джозефу, О. Есперсену, которые, изучая оним как единицу речи, т. е. рассматривая данную единицу языка в свете речемыслительной парадигмы, приходят к выводу о том, что он по значению шире, нежели аппеля-тив, т. е. включает больше признаков именуемого предмета [3; 6].
Исследование онимов осуществляется также с позиции синхронии и диахронии. Результатом диахронического подхода являются словари имен и фамилий, топонимические словари, монографические труды и статьи, которые также представляют описания этимологии и доонимного значения имен и фамилий, городов и населенных пунктов [4; 13;
14; 21], отражающих исторические особенности развития общества в ту или иную эпоху.
Синхронический подход подразумевает изучение онимов на разных языковых уровнях, который реализуют Р. С. Гиляревский и В. А. Никонов, исследуя проблему графики и фонетики, как заимствованных личных имен, так и исконно составляющих русский антропонимикон [5; 12; 13].
Самой спорной для исследования единиц ономастического пространства является проблема семантики имени собственного, которую, по сути, выражают упомянутые выше лингвофилософская и речемыслительная точки зрения. Разрешение этой проблемы состоит, очевидно, в признании того, что онимы, являясь единицами языка, представляют собой знаки без семантического значения или, как пишет Дж. С. Милль, собственные имена «ничего не коннотатируют и строго говоря, не имеют значения» [22]. Значение они приобретают лишь в контексте, неся в себе признаки именуемого объекта [6]. Многие исследователи в противовес приведенной точке зрения утверждают, что имена собственные имеют денотат, несут в себе денотативное значение. Например,
Н. Ф. Алефиренко приводит следующий пример: гидронимы озеро Ильмень, озеро Байкал соотносятся как с денотатом, т. е. классом объектов -озер, так и с референтом, т. е. называют конкретные предметы окружающего мира, а именно водные объекты с их особыми признаками [1].
Актуальной также является проблема определения границ между нарицательной и ономастической лексикой, решение которой предлагает Е. Курилович, рассматривая оним с точки зрения классической логики, т. е. как единицу с богатым семантическим содержанием и узкой сферой употребления [9].
Ономастические единицы дают богатый материал для междисциплинарных исследований, так как являются отражением жизни общества, его вкусов и предпочтений.
Немецкие исследователи М. Вольфзон и Г. Мюллер используют выбор имен при имянаречении детей как показатель идей, господствующих в обществе, как показатель влияния и ослабления церкви, как индикатор инокультурного и иноязычного влияния [32; 35].
Известны исследования, посвященные изучению функционирования личных имен в художественном тексте, а именно, описанию их стилистических и эстетических особенностей [12; 27].
Кроме вышеперечисленных подходов на современном этапе развития лингвистики ономастические единицы исследуются как культурно-
маркированные знаки, что является следствием формирования лингвокультурологического подхода к исследованию языка, который стал следствием смены теоцентрической парадигмы на антропоцентрическую, рассматривающую человека как первопричину всех процессов и явлений.
Основой для формирования антропоцентрического подхода к изучению языка стало сравнительно-историческое языкознание, сформировавшееся на основе сравнительно-исторического метода в конце ХУШ в., и в русле которого работали Ф. Бопп, И. Г. Гердер, Я. Гримм, В. фон Гумбольдт, К. Раск; в отечественном языкознании А. Х. Востоков, А. А. Потебня.
Благодаря сравнительно-историческому подходу в лингвистике утвердились следующие положения: во-первых, язык не статичен, а динамичен, т. е. является продуктом исторического развития; во-вторых, язык отражает культуру соответствующего этноса; в-третьих, язык неразрывно связан с мышлением.
Второе положение сравнительно-исторического языкознания инициирует большое количество лингвистических исследований, которые направлены на то, чтобы «раскрыть сущность имплицитных связей языка и культуры» [1], и, несмотря на наличие фундаментальных исследований в этом направлении [1; 18; 20; 23], актуальной остается проблема особенностей восприятия действительности представителями разных культур и этносов [1], исследованием которой занимается в синхроническом аспекте лингвокультурология [11; 15; 23], рассматривающая язык как «средство концентрированного осмысления коллективного опыта, который закодирован во всем богатстве значений слов, фразеологических единиц, общеизвестных текстов, формульных этикетных ситуаций и т. д. ...» [7].
Среди прочих языковых единиц, являющихся этнокультурными, т.е. хранящими коллективный опыт представителей той или иной этнической культуры, исследуются и единицы ономастического пространства, которые представлены топонимами [28], антропонимами [24; 25], космони-мами [17], а также содержатся во фразеологизмах и, если исследования проводятся на материале немецкого языка, в композитах [10].
Необходимо уточнить, что для исследования антропонимов в рамках лингвокультурологического подхода используется понятийный аппарат, который является основой исследований в рамках когнитивной лингвистики.
Центральным понятием лингвокультуроло-гии, как и когнитивной лингвистики, является
концепт, которому дано множество определений представляющих его с одной стороны как структурированное знание [8; 2], с другой стороны как сгусток культуры [20].
И тот и другой подход к определению концепта обоснованы, поскольку знания об окружающем мире универсальны, при том, что единицы национальной концептосферы этнокультурно маркированы, что объясняется наличием в национальной культуре реалий, понимающихся как «факты действительности, которые объективно присущи только данной этнокультурной общности ... лакуны, ... значимые отсутствия определенных обозначений» [7], которые в концептосфе-ре исходного (в нашем случае немецкого) языка представлены в том числе и этнокультурными ан-тропонимическими образами, под которыми мы понимаем концепты, репрезентируемые в языке антропонимическими единицами и содержащие образный и оценочный компоненты, являющиеся объектом когнитивного анализа, поскольку представляют ментальные языковые образования.
Таким образом, исследование антропонимических единиц как репрезентантов антропонимических концептов-образов, являющихся этнокультурными единицами национальной концептосферы, невозможно без привлечения понятия лакуны, которое занимает центральное место в теории лакунарности.
Исследователи выделяют следующие виды лакун:
1. Когнитивная лакуна возникает при отсутствии концепта в одном из сравниваемых языков. Когнитивные лакуны можно разделить на мотивированные и немотивированные.
2. Мотивированные лакуны возникают при отсутствии денотата в культурном пространстве того или иного этноса.
3. Немотивированные же лакуны нельзя объяснить отсутствием денотата.
4. Внутриязыковые лакуны обуславливаются ассиметрией концептосферы и семантического пространства.
5. Лексическая лакуна представляет наличие слова при отсутствии концепта.
6. Семантическая лакуна есть наличие концепта при отсутствии семы и лексемы.
7. Стилистической лакуной является отсутствие лексемы, обозначающий определённый концепт в литературном языке, при наличии её в других стилях.
8. Межъязыковые лакуны есть следствие разницы культур, несоответствия национальных картин мира [16].
Именно межъязыковые лакуны являются следствием наличия в национальной концепто-сфере этнокультурных антропонимических концептов, т. е. этнокультурномаркированными являются как концепты, так и единицы, их репрезентирующие.
Вышеупомянутые концепты являются не только этнокультурно маркироваными, но и актуальными, поскольку высока частотность их вербализации, так как «признаком актуальности эт-ноконцепта можно считать его встречаемость, включая разнообразные явления вторичной репрезентации» [25].
Например, одним из этнокультурномаркиро-ванных актуальных концептов, образующих лакуну в русской картине мира, является образ непослушного ребенка, который в немецкой культуре вербализуется единицей Zappelphilipp, содержащей в своем составе антропоним.
Не только межъязыковые лакуны могут быть причиной сбоя в процессе межкультурной коммуникации, но и также оценочный слой концепта, т. е. при наличии одного и того же концепта в национальной концептосфере их оценочность отличается [18]. Например, мифоантропонимы Aschenputtel и Золушка, обозначая один и тот же денотат в немецкой и русской культуре, имеют разные коннотативные значения: в первом случае отрицательное, а во втором положительное [26].
Актуальные этнокультурные антропонимиче-ские концепты-образы, подобные вышеупомянутым, становятся основой для этнокультурных ассоциаций, инициирующих в свою очередь образование производных значений у антропонимов, которые, начиная функционировать во вторичных, производных значениях, переходят в класс других единиц, составляющих ономастическое пространство, либо приобретают признаки имен нарицательных, т. е. при образовании производных значений антропонимов происходит процесс их ап-пелятивизации.
Например, единица Dietrich зафиксированна в словаре «Lexikon der Vomamen» из серии Дуден и сопровождается следующим пояснением: alter deutscher mannlicher Vorname (ahd. thiot «Volk» + ahd. nhhi «Herrschaft, Herrscher, Macht; reich, machtig, hoch», also «im Volk machtig»). Der Name spielte in der Namengebung im Mittelalter eine groBe Rolle. Er war allgemein bekannt durch die Sagenge-stalt Dietrich von Bern, in der der Ostgotenkonig Theodorich (5. / 6. Jh.) fortlebt [29].
Из приведенной выше словарной статьи понятно, что данная единица является именем собственным, а именно личным именем - антропо-
нимом, которое было достаточно известно и популярно в Средневековье, так как было связано с именем легендарного Дитриха фон Берна, в котором воплотился король восточных готов Тео-дорих.
Эта же единица содержится в толковом словаре из серии Дуден и имеет следующее пояснение с примерами употребления этой единицы в контексте: Dietrich, der; -s, -e [spatmhd. dieterich, scherzh. Ubertr. des m. Vorn. auf den Nachschlussel]: hakenahnlich gebogenes Werkzeug, mit dem sich ein-fache Schlosser offnen lassen: die Wohnungstur war mit einem Dietrich geoffnet worden [30].
Сходное содержание имеет словарная статья из этимологических словарей к упомянутой выше единицы: Dietrich «Nachschlussel»: Spatmhd. dietrich (um 1400), mnd. didenk, auch diez (16. Jh.) und mhd. direk sind scherzhafte Ubertragungen des Vornamens auf den sonst mhd. diep-, mitesltizzel, ahd. aftersluzzil genannten Hakenschltissel. Die gleichen Ubertragungen finden wir z.B. auch bei der Vornamen Klaus (rhein. Klas «Nachschlussel, Diet-rich») und bei dem engl. Namen James, dessen Kose-form Jemmy «Brecheisen» bedeutet [31].
Приведенные выше дефиниции указывают на то, что единица Dietrich является не только номинацией лица, но и номинацией предмета, причем последняя номинация является производной от имени собственного, т. е. рассмотренные дефиниции единицы Dietrich свидетельствуют о переходе онимов, в нашем случае антропонимов, в класс аппелятивов. Словари, однако, не позволяют проследить основу переноса, т. е. признак, который позволяет номинировать отмычку именем собственным. Можно только предположить, что не столько какой-либо признак стал основой для переноса, сколько известность и популярность, т. е. частотность употребления, данного имени в Средневековье.
Другим примером вторичной номинации, при которой мифоперсоним начинает функционировать как топоним, т. е. переходит из одного класса единиц в другой класс, но в рамках ономастического пространства, является единица Rtibezahl. Согласно дефиниции: «der Berggeist der Riesenge-birgssagen )seit dem 17. Jahrhundert) - hat nichts mit Zahl zu tun, er ist vielmehr ein «Rubenzagel», d.h. ein «Rubenschwanz». In dem Kompositum steckt die aus Zagel kontrahierte Form Zal, Zahl, die in mittel-deutschen Mundarten haufig auftritt» [33] мифоперсоним Rtibezahl обозначается дух гор. Переход данного онима в класс других ономастических единиц демонстрирует следующий рекламный текст:
Das Rtibezahl
Ein besonderer Platz, ein koniglicher Ausblick, alpine Romantik und dezenter, royaler Luxus erwar-ten Sie - Erlauben Sie uns, Sie herzlich im familien-gefuhrten ****Superior Haus, DAS Rtibezahl, zu begruBen. Der direkte Blick auf die Schlosser Neuschwanstein und Hohenschwangau ist hier ge-nauso echt, wie die gelebte Gastfreundschaft. Mitten in Bayern, vor den Allgauer Alpen erwartet Sie ein konigliches Domizil und Luxushotel das Wert auf Details legt, Komfort und Qualitat uber alles schatzt und die angenehmen Seiten des Lebens pflegt (http: //www .hotelruebezahl .de).
Из текста понятно, что ономастическая единица Rtibezahl начинает функционировать как топоним, а именно, номинирует отель в Баварских Альпах, который находит недалеко от всемирно известного замка Нойшванштайн.
Основой для использования номинации мифологического существа по отношению к месту служит признак окружающего ландшафта, поскольку великан Rtibezahl обитал в горном ландшафте, которым окружен и отель «Rtibezahl».
Другой пример свидетельствует о том, что единица Rtibezahl функционирует в качестве номинации музыкальной группы: Rtibezahl - Was machen die eigentlich? «Rubezahl, ist das nicht die-ser Riese aus dem Marchen?» - Nicht nur, denn seit mehr als 3 Jahren steckt hinter diesem Namen etwas noch weitaus vielversprechenderes, etwas mit don-nerndem Schlagzeug, etwas mit viel Gitarre und Bass: die funf-Mann Punkrockkapelle Rtibezahl aus Lohr! Mit hausgemachten Rhythmen und ausgefeilten Melodien prasentieren sie ihre Texte, witzig, ironisch und manches Mal doch so wahr. Wer seine Jugend in den immer gleichen Dorfkneipen zugebracht hat, kommt auf viele dumme Gedanken und so konnen die Rtiben nun aus einem groBen Repertoire an The-men schopfen. Ob nun Banalitaten des Alltags, rosa-rote Poloshirts oder Pennalerweisheiten wie «Ich weiB, dass ich nichts weiB», der Geist jener funf Vor-stadtcowboys bewegt sich stets zwischen Wunder und Wahnsinn. Ausgezeichnet mit dem ersten Jury-preis und Publikumspreis bei Rockin’ MSP 2007 so-wie zahlreichen Gigs (u.a. mit Mellow Mark) und dem ersten Studioalbum «Weltkulturerbe», sind die Rtiben heiB auf Buhne und Publikum... (travel.yahoo.com).
Чтобы объяснить мотивацию, на основе которой номинируется данная музыкальная группа стоит обратить внимание на наличие следующих лексических единиц в тексте, посвященном данной группе: donnernde, Ruben.
Единица R^en, встречается в легенде, объясняющей происхождение имени великана Rtibe-zahl: In seiner ersten R^ezahl-Geschichte gab Johann Karl August 1783 eine legendare Erklarung des Namens. Laut dieser Erzahlung entffihrt R^ezahl die Konigstochter Emma, die er heiraten will, in sein un-terirdisches Reich. Mit Rtiben, die sie in jede ge-wйnschte Gestalt verwandeln kann, versucht er ihre Sehnsucht nach ihrem Zuhause zu stillen. Doch die R^en verwelken. SchlieBlich verspricht ihm die Frau ihre Hand, wenn er ihr die Zahl der R^en auf dem Feld nennt. Gelingt ihm dies nicht, muss er sie gehen lassen. Sofort macht der Berggeist sich an die Arbeit. Um auch sicher zu sein, dass die Anzahl stimmt, zahlt er gleich noch einmal, kommt aber zu einem anderen Ergebnis. Wahrenddessen flieht die Gefangene auf einer zum Pferd verwandelten Zauberrnbe zu ihrem Prinzen Ratibor und verspottet den Geist mit der An-rede als RйbezaЫ. Daher wird er sehr zornig, wenn er mit diesem Spottnamen bedacht wird. (Von Musaus 1901: http:IIde.wikipedia.org). Из данной легенды следует, что великан использовал свеклу (R^en) для того, что создавать из нее предметы и образы, которые окружали его невесту дома. Знание этой легенды делает понятным предложение из текста, описывающего музыкальную группу под названием Rtibezahl: Wer seine Jugend in den immer gleichen Dorfkneipen zugebracht hat, kommt auf vie-le dumme Gedanken und so konnen die Rtiben nun aus einem groBen Repertoire an Themen schopfen.
Таким образом, Rtiben является в обоих текстах, содержащих единицу Rtibezahl, объектом, из которого можно что-то создать.
Другая легенда может объяснить мотивацию наименования музыкальной группы именно единицей Rtibezahl: Der Berggeist erscheint den Men-schen in verschiedenster Gestalt. Insbesondere zeigt er sich als Monch in aschgrauer Kutte (vergleichbar Wodan im Wolkenmantel), aber auch als Bergmann, Junker, Handwerker und in ahnlicher Gestalt und Verkleidung, aber auch in Tiergestalt oder als Gegen-stand (Baumstumpf, Stein, Wolke). R^ezahl ist der Wetterherr des Riesengebirges und ahnelt so dem Wilden Jager. Unerwartet sendet er Blitz und Don-ner, Nebel, Regen und Schnee vom Berg nieder, wahrend eben noch alles im Sonnenglanz lag. Gegen gute Menschen ist er im Allgemeinen freundlich, lehrt sie Heilmittel und beschenkt insbesondere Ar-me; wenn man ihn aber verspottet, racht er sich schwer, etwa durch Unwetter. Bisweilen werden Wanderer von ihm in die Irre geleitet. Er soll einen Garten mit Wunderkrautern besitzen, den er gegen-^er Eindringlingen verteidigt. Sich bescheiden aus-nehmende Geschenke des Berggeistes wie Apfel oder
Laub konnen durch seine Macht zu Gold werden, wie er umgekehrt gelegentlich von ihm bezahltes Geld in eine wertlose Wahrung verwandelt (http://de. wikipedia.org).
Согласно данной легенде, Rtibezahl является духом гор, может управлять погодой и внезапно насылать на человека различные природные напасти, в том числе и гром. Музыканты из группы Rtibezahl также способны извлекать из своих музыкальны инструментов громоподобные (don-nernd) звуки, т.е. способность воспроизводить звуки грома объединяет как сказочного великана, так и членов музыкальной группы.
Таким образом, та этнокультурная информация, которая представлена в национальной языковой картине мира, являясь основой для образования производных значений, становится также базой как для процесса аппелятивизации, так и перехода единиц из класса в класс внутри ономастического пространства, что подтверждает идею о том, что процессы внутри системы языка тесным образом связаны с внеязыковой действительностью, которая наполнена реалиями, т. е. фактами, присущими только тому или иному этносу.
Литература
1. Алефиренко Н. Ф. Спорные проблемы семантики: монограф. М., 2005. C. 203.
2. Болдырев Н. Н. Когнитивная семантика: курс лекций по английской филологии. Тамбов, 2000.
3. Бондалетов В. Д. Русская ономастика. М., 1983.
4. Веселовский С. Б. Ономастикон: Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М., 1974.
5. Гиляревский Р. С., Старостин Б. А. Иностранные имена и названия в русском тексте: Справочник. М., 1985.
6. Есперсен О. Философия грамматики. М., 1958.
7. Карасик В. И. О категориях лингвокультуроло-гии // Языковая личность: проблемы коммуникативной деятельности: сб. науч. тр. Волгоград, 2001. С. 3-16.
8. Кубрякова Е. С., Демьянков В. З., Панкрац В. Г., Лузина Л. Г. Краткий словарь когнитивных терминов. М., 1996.
9. Курилович Е. Очерки по лингвистике. М., 1962.
10. Мальцева Д. Г. Германия: страна и язык. М., 2001.
11. Маслова В. А. Лингвокультурология: Учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М., 2001. C. 10.
12. Никонов В. А. Имена персонажей // Поэтика и стилистика русской литературы. Л., 1971.
13. Никонов В. А. Словарь русских фамилий. М., 1993.
14. Никонов В. А. Задачи и методы антропонимики // Личные имена в прошлом, настоящем, будущем. М., 1970.
15. Опарина Е. О. Язык и культура: сб. обзоров. М., 1999.
16. Попова З. Д., Стернин И. А. Язык и национальное сознание. Воронеж, 2007. С. 23.
17. Рут М. Э. Образная номинация в русской ономастике. М., 2008.
18. Слышкин Г. Г. От текста к символу: лингвокультурные концепты прецедентных текстов в сознании и дискурсе. М., 2000.
19. Стеблин-Каменский М. И. Спорное в языкознании. М., 1974.
20. Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. Опыт исследования. М., 1997.
21. Суперанская А. В. Словарь русских личных имен. М., 1998.
22. Суперанская А. В. Общая теория имени собственного. М., 2009. С. 5б.
23. Телия В. Н. Русская фразеология: Семантический, прагматический и лингвокультурологический аспекты. М., 199б. С. 21б.
24. Ушкова Н. В. Этномаркированные концепты национальной картины мира как основа диалога культур II Научная и образовательная деятельность в рамках диалога культур «Россия - Германия». Тамбов, 2009. С. 12-1б.
25. Ушкова Н. В. Актуальные концепты как этнокультурные маркеры немецкой картины мира II Филология и культура: мат-лы 7-ой Междунар. науч. конф. (14-1б окт. 2009 г.) Тамбов:, 2009. С. 154-15б.
26. Халикова М. В. Этнокультурный компонент в содержании антропонимических образов как предмет лингвокультурного исследования II Культура в зеркале языка и литературы. Тамбов, 2010. С. 207-213.
27. Шварцкопф Б. С. О социальных и эстетических оценках личных имен II Ономастика и норма. М., 197б.
28. Щербак А. С. Региональная ономастика в когнитивном аспекте: монограф. Тамбов, 2008.
29. Duden. Lexikon der Vornamen. 5., vollig neu bearbeitete Auflage von Rosa und Volker Kohlheim, Mannheim - Leipzig - Wien - Znrich, 2007.
30. Duden. Deutsches Universalworterbuch. 2., vollig neu bearbeitete und stark erweiterte Auflage, Mannheim -Leipzig- Wien-Znrich: Dudenverlag, 1989. S. 344.
31. Duden. Das Herkunftsworterbuch. Etymologie der deutschen Sprache. B 7. Mannheim - Leipzig - Wien -ZMch: Dudenverlag, 1989. S. 127.
32. MMler G. Die beliebtesten Vornamen in Deutschland seit 19б0 II Namen und Gesellschaft. B. 2. Mannheim: Dudenverlag, 2001. S. 52-70.
33. Olschansky H. Tauschende Worter: kleines Lexikon der Volksetymologien. Stuttgart: Philipp Reclam jun., 2005. S. 129.
34. Udolph J. Professor Udolphs Buch der Namen. Mtachen: C. Bertelsmann Verlag, 2005.
35. Wolfsohn М. Nomen est omen. Vornamenwahl als Indikator: Methoden und Moglichkeiten einer «histo-rischen Demoskopie» II Namen und Gesellschaft. B. 2. Mannheim: Dudenverlag, 2001. S. 9-32.
* * *
LINGVOCULTURAL RESEARCH OF LANGUAGE REPRESENTATION OF
ETHNOCULTURAL ANTROPONIMIC IMAGES IN SEMANTIC SPACE OF GERMAN LANGUAGE
M. V. Khalikova
In the article the lingvocultural approach to ethno-cultural anthroponomical concepts-imagines is described. This art of the concepts are put into the language as anthroponymical units: anth-roponyms and mythopersononyms. These units function in the first and second nomination. The second nomination presents the process of the new derivative sense formation in the anthroponymical units space, which bases on actual of the national culture and is the process of the anthroponymical units transition in the class of the nominal units and other units in the onomastic space.
Key words: ethno-cultural anthroponymical concepts-imagines, lacuna, second nomination, transition in the class of the nominal units.
