CC BY
164
М.Л. Хохлина
ЛИНГВОКУЛЬТУРНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ФРАЗЕОЛОГИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ С «ЧУЖИМ»
АНТРОПОНИМИЧЕСКИМ КОМПОНЕНТОМ
Исследуются фразеологические единицы с антропонимическим компонентом, взятым из ономастического корпуса «чужой» культуры. Выделяются группы данных единиц по способам отражения национально-культурного своеобразия. Доказывается доминантная роль компонента-антропонима в процессе фраземообразования единиц вторичной номинации.
Ключевые слова: лингвокультурный потенциал; фразеологическая единица; инокультурный антропонимический компонент; дискурсивное пространство.
Лингвокультурологическая парадигма современных исследований направлена на целостное описание функционирующей системы языковых единиц, которые способны аккумулировать культурные смыслы и культурные ценности, формируя лингвокультурный потенциал номинативных знаков, в частности знаков косвенно-производной номинации.
Под лингвокультурным потенциалом нами понимается наличие в языковой единице экстралингвистиче-ских предпосылок, связанных с предметной областью культуры, а также способность языковых знаков к культурной референции. Не вызывает сомнения, что антропонимы «пропитаны» культурной информацией в большей степени, нежели другие языковые единицы. Этот факт доказывается исследованиями Т.Н. Кондратьевой [1], Е.Ф. Кудриной [2], Л.М. Сапожниковой [3], Д.Б. Гудкова [4], И.В. Васильевой [5], Е.С. Отина [б] и др.
Символика фразеологических единиц (ФЕ) с антропонимическим компонентом связана «с лингвокультурологическим понятием ключевых имен - уникальных для русской культуры ономастических единиц, способных аккумулировать национально-культурную информацию и функционировать как свернутые диахронические национально-культурные тексты» [7. С. 179].
По свидетельству Н.Ф. Алефиренко, «...каждый народ в своих именах собственных ищет осмысления человеческой натуры, преобразуя тот или иной оним в символ. Социальная оценка имен перерастает в оценку человеческих качеств» [8. С. 76]. Специфика символизма ФЕ проявляется в этнокультурной репрезентации через номинативные средства языка, которые, де-семантизируясь, становятся компонентами в составе единиц производной номинации. Так, антропонимиче-ские компоненты ФЕ любопытная варвара, куда макар телят не гонял, васька слушает да ест, по сеньке шапка, кузькина мать, тришкин кафтан и другие можно отнести к репрезентантам символа «русскости», поскольку в сознании представителей других культур эти компоненты не будут «говорящими».
В центре внимания данной статьи - ФЕ с антропо-нимическим компонентом, не имеющим прямого отношения к русскому культурному пространству, а взятым из ономастического корпуса «чужой» культуры. Например: бальзаковский возраст - ‘о возрасте женщины от 30 до 40 лет’ [9. С. 31], буриданов осел - ‘о человеке, колеблющемся в выборе между двумя равноценными желаниями, решениями’ [Там же. С. 91], гамлетовский вопрос - ‘очень трудный, сложный вопрос философского, нравственного характера, обусловливающий необходимость выбора между взаимоисклю-
чающими решениями’ [Там же. С. 235] и др. Подобные единицы с инокультурным компонентом-антропонимом до настоящего времени не подвергались комплексному лингвокультурологическому анализу, чем и определяется новизна обозначенной тематики.
Лингвокультурная значимость рассматриваемых ФЕ бесспорна, так как сам факт их функционирования в русском языке подтверждает то, что существует общенациональный вариант восприятия того феномена, на который данное имя указывает. Обозначенный критерий является основным признаком отнесенности имени к группе прецедентных, т. е. жестко связанных с каким-либо прецедентным текстом (группой текстов) или прецедентной ситуацией [10. С. 14]. Так, возникновение единицы Колумбово яйцо с фразеологическим значением ‘о неожиданном, смелом выходе из какого-л. затруднительного положения, остроумном решении какого-л. вопроса’ обусловлено дискурсивной связью с ситуацией, описанной в ходячем рассказе о Христофоре Колумбе, который в ответ на предложение поставить куриное яйцо укрепил его стоймя, разбив скорлупу снизу.
Имя Колумба является также структурным компонентом в составе ФЕ Колумбы росские - ‘о талантливых русских ученых, писателях, путешественниках и т.п.’, восходящей к цитате из 1-й песни незаконченной поэмы М.В. Ломоносова «Петр Великий»: Колумбы росские, презрев угрюмый рок, Меж льдами новый путь отворят на восток, И наша досягнет в Америку держава. Колумбами писатель называет русских мореплавателей XVII и XVIII вв., прежде всего - Семена Дежнева и Витуса Беринга, которые на своих лодках проплыли вдоль северных берегов Азии и открыли морской путь из северных морей в Тихий океан [11. С. 325]. Единица Колумбы росские представляет собой антропонимическую метафору, основанную на очевидном сходстве, одинаково воспринимаемом всеми членами культурно-языкового коллектива. Однако культурная информация, закодированная в рассматриваемой ФЕ, не имеет собственно русской национальной специфики, что позволяет нам обозначить компонент-оним как инокультурный.
Имя Колумба является устойчиво закрепленным в русском языковом сознании ложным стереотипом первооткрывателя, в отличие от самой ситуации открытия Христофором Колумбом Америки, которая стала символом псевдооткрытия чего-либо общеизвестного, выдаваемого за событие мирового масштаба. Ср. с ФЕ открывать/открыть Америку - ‘делать открытия, на самом деле давно и всем известные’ [12. С. 504-505]. Следовательно, основой смысловых трансформаций,
которым подвергается инокультурный антропонимиче-ский компонент в структуре ФЕ, являются национально детерминированные представления, стоящие за данным культурным феноменом.
По способам отражения национально-культурного своеобразия можно выделить следующие группы ФЕ с антропонимическим компонентом:
1) ФЕ, содержащие имя собственное, которое обозначает реальное историческое лицо: мамаево нашествие, мамаево побоище и др.;
2) ФЕ, в которые входят имена собственные из литературных источников: тришкин кафтан, демьянова уха из одноименных басен И.А. Крылова и др.;
3) ФЕ с традиционными, популярными женскими и мужскими именами: маланьина свадьба, Иван не помнящий родства и др.) [13. С. 171].
Наибольшая фраземообразовательная активность, по данным нашего исследования, присуща антропонимам, называющим историческое лицо: Архимедов рычаг, пифагоровы штаны, наполеоновские планы, Ганнибалова клятва, платоническая любовь и др. В количественном отношении данную группу ФЕ представляет около 40 единиц.
Меньшую по объему группу формируют ФЕ с «чужим» антропонимическим компонентом, восходящим к литературному источнику: бедный Йорик, барон
Мюнхгаузен, гамлетовский вопрос, ящик Пандоры и др. - всего около 30 единиц.
В силу того что в компонентном составе ФЕ онимы, с одной стороны, обусловливают формирование фразеологического значения, а с другой - сами испытывают воздействие обобщенно-целостного значения ФЕ, происходит лишь их частичная десемантизация [8. С. 77]. В отличие от этнокультурного антропонима, способного становиться в структуре ФЕ нарицательным названием предметов или лиц по каким-то признакам (например, валять ваньку:
‘1. Поступать не так, как следует, делать глупости.
2. Шутить, дурачиться, притворяться глупым.
3. Обманывать кого-л., хитрить.
4. Оттягивать, тянуть время.
5. Праздно проводить время, бездельничать’ [11. С. 79]), инокультурные антропонимические компоненты не теряют сему одушевленности, сохраняя семантику индивидуальности. Например, во ФЕ бочка Диогена и искать кого-, что-л. с диогеновым (диогеновским) фонарем (с фонарем Диогена) когнитивным «стержнем» является именно антропонимический компонент, благодаря которому в языковом сознании актуализируются прецедентные ситуации - легенды, в которых фигурирует имя древнегреческого философа Диогена. Так, выражение бочка Диогена восходит к одной из легенд, согласно которой философ, доказывая пренебрежение к культуре и считая дом роскошью, жил в бочке [11. С. 65]. Широкая известность данной легенды послужила тому, что сочетание артефактного компонента бочка с антропонимическим компонентом Диоген, восходящим к конкретной дискурсивной ситуации, стало идиоматическим выражением, символизирующим оторванность чего-либо от жизни, от общества. Смысловой доминантой ФЕ является именно компонент-антропоним, что доказывается при сопоставлении
данной единицы с одноструктурным выражением бочка Данаид - книж. неодобр.:
‘1. Бесцельная нескончаемая работа.
2. Бесполезный и бессмысленный труд, в котором личное имя связывается с другой прецедентной ситуацией - древнегреческим мифом о Данаидах, пятидесяти дочерях царя Ливии Даная’ [11. С. 64].
ФЕ искать кого-, что-л. с диогеновым (диогеновским) фонарем (с фонарем Диогена) - ‘упорно, но бесполезно искать, стремиться обнаружить кого-, что-л.’ - на когнитивном уровне связана с другой легендой о древнегреческом философе, которая гласит, что Диоген расхаживал в толпе народа с фонарем в руках и на вопрос, что он ищет, отвечал: «Человека ищу!» - т.е. ищу настоящего человека среди испорченного общества. Например: Ищите хоть с диогеновским фонарем, и вы все-таки не найдете в нашей среде такого чудака, который вздумал бы говорить против политической свободы (Плеханов).
Как синоним данной ФЕ следует рассматривать выражение днем с огнем (с фонарем) не найти (не сыскать), которое ошибочно также связывают с рассказом о Диогене. Однако, по данным историко-этимологического словаря А.К. Бириха, В.М. Мокиенко, Л.И. Степановой (2007), оборот является русским, показывает крайнюю редкость того, что приходится искать, добавляя к дневному свету искусственный, либо же характеризует полную невозможность найти нужный предмет. Оригинальность ФЕ доказывается как рифмованным характером, так и наличием вариантов искать днем с фонарем и искать днем со свечой [11. С. 489-490].
Если в языке обнаруживаются системно-семантические связи имени собственного с нарицательным и образуются варианты ФЕ (кондрашка /мирошка /удар хватил), фраземообразовательная значимость онима ослабевает. На наш взгляд, надежным критерием установления доминирующей роли того или иного антропонима в процессе формирования ФЕ языка является наличие выражений, не связанных семантически с одинаковым нарицательным компонентом, но разными компонентами-антропонимами. Ср: клятва Ганнибалова -‘твердая решимость бороться с кем-, чем-л. до конца; обещание неизменно следовать свои идеалам’ и клятва Гиппократа - ‘у начинающих врачей: торжественная клятва в верности медицинскому долгу’.
Обязательным условием активного функционирования в русском языке ФЕ с инокультурным антропо-нимическим компонентом является существование общенационального инвариантного представления, стоящего за каждым именем. Такое представление может формироваться только на базе общеизвестного источника - прецедентного феномена.
Иностранное имя не обрастает в русском культурном пространстве теми ассоциативными связями и коннотативными смыслами, которые приобретают русские имена. Например, по одной из версий, происхождение ФЕ куда Макар телят не гонял [послать, отправить, упрятать и т. п.] связывается с закрепившимися в языковом сознании носителей русского языка ассоциациями с Макаром как несчастным, бедным человеком (ср. пословицы В доме у Макара кошка, комар да мошка. На бедного Макара все шишки валятся
и т.п.) [11. С. 411]. Такая смысловая связь оказывается значимой в процессе фраземообразования единицы. В связи с тем что в «своей» культурной среде за каким-либо иностранным именем (за исключением библейских) не закрепляется стереотипов и не обнаруживается прототипов, отсутствуют и единицы, которые потенциально могли бы организовать третью группу ФЕ (с традиционными, популярными женскими и мужскими именами).
Возможность метафоризации антропонимов создается тем, что онтологическое сходство индивидуумов естественным образом переносится в мир концептов, обогащаясь нюансами субъективного восприятия [14. С. 177]. Это касается, прежде всего, ФЕ, состоящих только из компонентов-антропонимов, которые в таком случае наделяются особой фраземообразовательной значимостью и уникальностью.
В лингвокультурном сообществе русских иностранные прецедентные имена приобретают символический характер. Устойчивое символическое прочтение в русском языке имеют такие инокультурные имена, как дядя Сэм - Соединенные Штаты Америки, правительство США; барон Мюнхгаузен - беззастенчивый лгун и хвастун; мать Тереза - деятельная, отзывчивая женщина, которая всячески стремится помочь своим ближним; Мата Хари - женщина авантюрного склада характера; Джеймс Бонд - шпион, агент спецслужб и другие ФЕ, образованные на базе данных имен и выполняющие в языке определенную символическую функцию. Персонифицированный образ и культурный смысл находятся в тесной взаимосвязи: имя-символ инкорпорирует свои смыслы в семантику ФЕ, создает культурную коннотацию.
Вхождение данных выражений во фразеологический корпус русского языка и их активное функционирование в речи объясняются, с одной стороны, общеизвестностью имен, а с другой - наличием лакунарных зон во фразеологической семантике, что подтверждается отсутствием фразеологических синонимов исконно русского происхождения.
Особую группу ФЕ составляют условно названные нами фразеологические антропонимические диады, объединяющие в своем составе два личных имени: доктор Джекил и мистер Хайд - ‘о странном, сложном человеке, совершающем противоречивые поступки’ (восходит к фантастической повести английского писателя Р.Л. Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»), Монтекки и Капулет-ти - ‘о двух враждующих семействах, партиях и т.п.’ (восходит к драме У. Шекспира «Ромео и Джульетта) [2. С. 446], Ромео и Джульетта - ‘о юных влюбленных’ [11. С. 601].
Рассматриваемая структурная фразеологическая модель является достаточно активной, так как по ней строится большое количество ФЕ с антропонимиче-скими компонентами:
а) библейскими именами (Гог и Магог - ‘1. О человеке, внушающем ужас, наводящем страх. 2. О человеке, наделенном большой властью, всегмогущем правителе’; Самсон и Далила - ‘олицетворение мужской силы и женских чар’; Давид и Голиаф - ‘1. О противо-
борстве двух мужчин - одного, внешне ничем не выделяющегося, второго - огромного и могучего. 2. Расширительно - о противоборстве больших и малых государств, групп’ и др.);
б) именами мифологических героев (Кастор и Поллукс - ‘два неразлучных друга’; Филемон и Бавкида - ‘о неразлучной паре старых супругов’; Ормузд и Ариман - ‘доброе и злое начало, добродетель и порок’ и др.);
в) именами литературных персонажей (Иван Ива-
нович и Иван Никифорович - ‘о людях, долгое время находящихся в мелочной ссоре, живущих в неладах друг с другом’; Афанасий Иванович и Пульхерия Ивановна - ‘о простодушных, наивных обывателях-
супругах’ и др.) (примеры ФЕ и их значения даны по книге: Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Русская фразеология. Историко-этимологический словарь / Под ред. В.М. Мокиенко. М.: Астрель; АСТ; Хранитель, 2007. 926 с.). Примеры показывают, что во фразеологических диадах встречаются не только ино-культурные, но и этнокультурные элементы.
Антропонимические компоненты в данных ФЕ объединяют либо противопоставленные друг другу, либо связанные в порождающем дискурсе образы. Формирование фразеологического значения происходит за счет «свертывания» прецедентной ситуации или прецедентного текста до имени, приобретающего ассоциативно-смысловые связи, декодируемые в процессе употребления единицы.
По утверждению И.Э Ратниковой, «экспрессивный потенциал онимов очень высок, использование их в метафорическом значении - весьма эффективный способ воздействия на общественное сознание, состоящий в апелляции к эмоциональной сфере психики (и через нее к сознанию)» [14. С. 177]. В такой функции ФЕ с инокультурным компонентом-антропонимом выступают, в частности в текстах, относящихся к СМИ. Например: Конечно, недооценивать «Единую Россию» и ее возможности было бы ошибкой, благодаря поддержке Кремля и олигархов, она обладает и финансовой мощью, и административным ресурсом, и СМИ, но все равно она - Панургово стадо, которое скопом вошло в загон вслед за поводырем и может согласованно кричать «му-му!» (Л. Ковров. В поле - две воли: чья сильнее (2003) // Советская Россия. 2003.08.15). Критикуя правящую партию, автор прибегает к использованию для сравнительной характеристики ФЕ панургово стадо - ‘толпа, слепо подчиняющаяся чужой воле, покорно следующая за кем-либо’ [15. С. 452]. При этом актуализируются отрицательные коннотативные семы - ‘презрение’, ‘ирония’.
Таким образом, ФЕ с «чужим» антропонимическим компонентом возникают в языке в процессе символизации инокультурных образов, прототипами которых явились исторические лица или герои зарубежных литературных произведений. Вхождение таких единиц в русское лингвокультурное пространство сопровождается экспликацией культурных смыслов, сокрытых в глубинных слоях фразеологической семантики, но обнаруживающих актуальность и значимость для этноязыкового сознания носителей русского языка.
ЛИТЕРАТУРА
1. Кондратьева Т.Н. Метаморфозы собственного имени: опыт словаря. Казань: Изд-во КазГУ, 1983. 110 с.
2. КудринаЕ.Ф. Онимы как этнокультурный компонент фразеологии // Лексика и культура: Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 1990. С. 45-50.
3. Сапожникова Л.М. Культурный компонент лексического значения собственных имен и их адъективных дериватов // Лексика и культура:
Сб. науч. тр. Тверь: Твер. гос. ун-т, 1990. С. 86-71.
4. Гудков Д.Б. Прецедентное имя и проблемы прецедентности. М.: Гнозис, 1999.
5. Васильева И.В. О некоторых аспектах прагматики антропонимов // Проблемы прикладной лингвистики / Отв. ред. А.И. Новиков. М., 2001-
2002. С. 7-19.
6. Отин Е.С. Словарь коннотативных собственных имен. Донецк: Юго-Восток Лтд, 2004.
7. Золотых Л.Г. Когнитивно-дискурсивные основы фразеологической семантики. Астрахань: Астрахан. ун-т, 2007. 265 с.
8. АлефиренкоН. Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры. М.: Academia, 2002. 394 с.
9. Фразеологический словарь современного русского литературного языка: В 2 т. / Под ред. А.Н. Тихонова. М.: Флинта; Наука, 2004. Т. 1.
832 с.
10. Русское культурное пространство: Лингвокультурологический словарь: Вып. 1 / И.С. Брилева, Н.П. Вольская, Д.Б. Гудков, И.В. Захаренко,
В.В. Красных. М.: Гнозис, 2004. 318 с.
11. Бирих А.К., Мокиенко В.М., Степанова Л.И. Русская фразеология. Историко-этимологический словарь / Под ред. В.М. Мокиенко. М.: Аст-рель: АСТ: Хранитель, 2007. 926 с.
12. Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / Отв. ред. В.Н. Телия. М.:
АСТ ПРЕСС-КНИГА, 2006. 784 с.
13. Гилязева Э.Н. Происхождение и мотивированность антропонима в составе фразеологической единицы (на материале русского и немецкого языков) // Фразеология в тексте и текст во фразеологизме (Четвертые Жуковские чтения): Материалы Междунар. науч. симп. 4-6 мая 2009 г. / Отв. ред. В.И. Макаров. Великий Новгород, 2009. С. 171-172.
14. Ратникова И.Э. Имена собственные как «смыслы в масках»: степени образности // Слово - сознание - культура: Сб. науч. тр. / Сост. Л.Г. Золотых. М.: Флинта: Наука, 2006. С. 176-185.
15. Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.И. Молоткова. М.: Рус. яз., 1986. 543 с.
Статья представлена научной редакцией «Филология» 10 мая 2011 г.
