CC BY
79
УДК 81'23
А.В. Медведева
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ РЕФЛЕКСЫ ФИЗИОЛОГИЧЕСКИХ ОЩУЩЕНИЙ И СОСТОЯНИЙ
В статье рассматривается развитие переносного (коннотативного) значения имен существительных на основе психофизиологических ассоциаций, возникающих при взаимосвязи феноменов ощущения, восприятия, сознания и языка. Процессы развития прямого денотативного значения в мотивированное коннотативное значение строятся преимущественно на механизме метафоры и метонимии за счет актуализации, утраты или перегруппировки сем. Базой для развития переносного значения слова служит прототипическая ситуация. Исследования семантики языка обеспечивают доступ к изучению феномена сознания, находящего адекватные средства языкового выражения (лингвистические рефлексы) смежных образных ассоциаций.
Ключевые слова: когнитивная психология, ощущение, восприятие, коннотация, метафора, развитие значения слова.
Лингвистика давно уже перестала быть наукой, единолично и полноправно занимающейся изучением языка. На современном этапе имеет смысл говорить о некоем симбиозе гуманитарных и естественных дисциплин, рассматривающих язык не только как объект исследования, но и как средство познания таких категорий, как сознание, мышление, психика и высшая нервная деятельность. В этой связи целесообразно обратиться к данным когнитивной психологии, первоначально заявившей о себе как науке о процессах отражения в мозгу человека окружающего мира и преобразовании его органами чувств. Согласно взглядам современных психологов, информация об отраженном в мозгу человека предмете или каком-либо явлении проходит сложный путь ментального преобразования. «Знание о сенсорном опыте говорит нам о том, как абстрагируется информация на когнитивном уровне» [Солсо 2002: 67].
Предметом нашей статьи является развитие переносного (коннотативного) значения существительных на основе психофизиологических ассоциаций, возникающих при взаимосвязи феноменов ощущения, восприятия, сознания и языка. Представляется актуальным рассмотрение проблемы последовательного перехода «ощущение -восприятие - сознание - концептуализация - категоризация - репрезентация - язык». Нам предстоит выяснить, каким образом происходит трансформация сенсорного раздражения в факт сознания и как она отражается в системе языка. Когнитивная психология рассматривает это преобразование опосредованно - через практическое отношение к действительности, а именно, через систему действий с предметами. Когнитивную функцию, таким образом, выполняют именно
действия, так как они выступают одновременно как источники сведений о предмете, и как операции, способствующие созданию целостного образа предмета (гештальта) [Запорожец 1986].
Прежде чем приступать к рассмотрению группы примеров, отражающих осмысление психологических ощущений и состояний на основе физиологических, следует обратиться к данным, предоставляемым психологией. Роль ощущений в жизнедеятельности человека трудно переоценить, поскольку они являются необходимым источником наших знаний о мире и о нас самих. С помощью органов чувств человеческий организм получает в виде ощущений разнообразную информацию о состоянии внешней и внутренней среды, о богатстве окружающего мира, о звуках и красках, запахах, температуре, величине и о многом другом. Органы чувств получают, отбирают, накапливают информацию и передают ее в мозг; в результате возникает адекватное отражение окружающего мира и состояния самого организма. Таким образом, непосредственное, чувственное отражение действительности составляет основу для формирования мыслительных процессов.
Ощущения представляют собой продукт переработки центральной нервной системой раздражителей, возникающих во внутренней или внешней среде. У человека они не существуют отдельно, сами по себе, и всегда пронизаны более сложными психическими процессами, свойствами, состояниями. Ощущения являются основными каналами, по которым информация о явлениях внешнего мира доходит до мозга, давая возможность человеку ориентироваться в окружающей действительности. Ощущения человека, с одной стороны, объективны, так как в них всегда отражен внешний раздражи-
тель, а с другой стороны, субъективны, поскольку зависят от состояния нервной системы и индивидуальных особенностей реципиента.
Важно, что ощущения и возникающие на их основе восприятия составляют чувственную основу познания. Это ступень чувственного отражения действительности, когда знания о мире непосредственно связаны с работой органов чувств.
Восприятие представляет собой результат деятельности системы анализаторов, а назначение его «как и эволюции, несомненно, состоит в раскрытии того, что же действительно представляет собой окружающая среда, и в приспособлении к ней» [Запорожец 1986: 31]. Первичный анализ, который совершается в рецепторах, дополняется сложной аналитико-синтетической деятельностью мозговых отделов анализаторов. Физиологической основой восприятия является условно-рефлекторная деятельность внутрианализаторно-го и межанализаторного комплекса нервных связей, обусловливающих целостность и предметность отражаемых явлений. Сущность восприятия заключена в отражении объективной действительности, ее наглядной представленности субъекту [Леонтьев 1977: 199].
Взаимодействие системы анализаторов может возникнуть вследствие воздействия комплекса раздражителей различных анализаторов: зрительных, слуховых, моторных, осязательных. При этом восприятие не сводится к сумме отдельных ощущений, а представляет собой качественно новую ступень чувственного познания с присущими ей особенностями. Наиболее важные особенности восприятия -предметность, целостность, структурность, константность и осмысленность [Общая психология 1986: 266]. Важно подчеркнуть, что именно предметность, будучи фундаментальным свойством восприятия, обусловливает все его своеобразие как психического акта [Запорожец 1986: 127].
Из сказанного можно сделать вывод о том, что ощущение и восприятие как сложные и взаимосвязанные процессы высшей нервной деятельности находят свое отражение в сознании человека посредством совершаемых им практических действий. Когнитивная, или иначе познавательная, активность - это активность, связанная с приобретением, организацией и использованием знания [Найссер 1981: 23]. Действия тем самым заключают в себе когнитивную функцию, являясь источником наших знаний о предмете.
Однако восприятие и ощущение не являются простой регистрацией чувств и сенсорных раздражителей. По мнению психологов, при воспри-
ятии органы чувств действуют не индивидуально, а комплексно, интегрируя, сопоставляя и оценивая получаемую извне информацию, что впоследствии отражается сознанием. Р. Джекендофф справедливо отмечает, что информация, получаемая человеком от работы органов чувств, не представляет собой сведений о мире «как он есть», а о мире, уже спроецированном в наше сознание, то есть об ощущениях, прошедших концептуальную обработку [Jackendoff 1984: 62]. Языковая картина мира есть проекция мира реальной действительности, отличающаяся от него по причине специфики объективных возможностей восприятия мира, культурной принадлежности человека, степени освоенности и понимания воспринимаемого им фрагмента действительности [Jackendoff 1993; Langacker 1991; Talmy 2000]. Когнитивный подход позволяет утверждать, что слово выступает в качестве базовой единицы картины мира. Принимая во внимание тот факт, что за словом стоит совокупность знаний о называемом им объекте, а значение слова позволяет перекинуть своего рода «мостик» от уровня языка на уровень сознания, сосредоточимся на том, что «сущность номинации заключается не в том, что языковой знак обозначает вещь или каким-то образом соотносится с вещью, а в том, что он репрезентирует некоторую абстракцию как результат познавательной деятельности человека» [Кубрякова 1981]. Таким образом, посредством слова «осуществляется связь языковой картины мира с концептуальной» [Кубрякова 2004: 69].
Современный этап развития когнитивной лингвистики характеризуется осознанием взаимосвязи действительности, ее восприятия человеком и языка. Подтверждение этому находим в рассуждениях Е.С. Кубряковой: «Если правильно, что язык кодирует мир, то следует уточнить и то, какой именно «мир» он кодирует - мир как он есть или мир нашей психики...» [Кубрякова 2004: 78]. Окружающий мир отражается в языке через призму человеческого сознания посредством языковых форм и значений. Следовательно, исследуя семантику языка, мы получаем доступ к изучению и самого феномена сознания и тех ментальных процессов, которые происходят в нем при осуществлении познавательной деятельности индивида.
Когнитивная лингвистика отнюдь не исключает из своего арсенала семантический аспект исследования языковых единиц. По мнению И.А. Стернина, метод семантико-когнитивного анализа предполагает, что в процессе лингвоког-нитивного исследования от содержания значений
мы переходим к содержанию концептов в ходе особого этапа описания - когнитивной интерпретации [Стернин 2006: 77]. Языковые средства опосредуют материализацию языкового сознания. По мнению Е.Ф. Тарасова, «образы языкового сознания интегрируют в себе умственные знания, формируемые самим субъектом преимущественно в ходе речевого общения, и чувственные знания, возникающие в сознании в результате переработки перцептивных знаний, полученных от органов чувств в предметной деятельности» [Тарасов 2003: 3].
Исходя из того, что «значения языковых форм оказываются фиксирующими человеческий опыт» [Кубрякова 2004: 490], мы рассматриваем ЛСГ имен существительных, обозначающих физиологическое состояние, в соответствии с основными положениями когнитивной семантики, а именно, как номинации определенных результатов обработки информации, поступающей к человеку посредством органов чувств, как ее лингвистические рефлексы. Свое исследование мы строим на семасиологической версии собственно семантического анализа, когда языковые формы воспринимаются как данность, а задачей исследования становится описание значений изучаемой формы.
По мысли Е.С. Кубряковой, при семасиологическом подходе весь семантический анализ явно принимает достаточно сложную иерархическую форму в зависимости от его целей. На самом «низком» уровне в ней находится компонентный анализ, заключающийся в обнаружении минимальных единиц, из которых складывается изучаемая форма (дифференциальные семы). Ступенью выше располагается дефиниционный анализ, осуществляемый по лексикографическим изданиям (поиск слов-идентификаторов). Далее следует семантико-когнитивный анализ, целью которого является поиск структур знания, стоящих за изучаемой языковой формой. Особый акцент в нем ставится на определение круга расширяющихся экстенсионалов формы и тех обыденных знаний, которые входят в семантику формы и /или которые по ассоциации связаны с соответствующим знаком и могут быть установлены благодаря механизмам инференции. Для выявления таких структур знания надо базироваться на более обширном языковом материале, а нередко и выйти за пределы существующих лексикографических изданий. Наивысшую ступень составляет концептуальный анализ, обобщающий результаты когнитивного анализа в терминах концептов более высокого порядка, чем содержатся в словарных дефинициях единицы или в описании стоящей за
ней структуры знания. «Иначе говоря, концептуальный анализ завершает задачи описания семантики языковой формы на самых абстрактных уровнях ее бытия» [Кубрякова 2007: 15-16].
Е.Г. Беляевская отмечает, что «в современном подходе к концептам/полям имеется явная семантическая составляющая» [Беляевская 2007: 64]. По мнению автора, в рамках структурной научной парадигмы критерием отнесения той или иной языковой единицы к определенному семантическому полю являлось наличие в ее семантике соответствующего компонента значения - семы, а ведущим методом семантического анализа стал компонентный анализ, определяемый как «метод исследования содержательной стороны значимых единиц языка, имеющий целью разложение значения на минимальные семантические составляющие» (семы) [ЛЭС 1990: 233]. Было разработано несколько типологий сем как мельчайших составляющих смыслового содержания языковых единиц и представлены варианты их иерархии.
Так, В.Г. Гак различает архисемы, общие для целого класса семем, дифференцирующие семы, подразделяющиеся на описательные, отражающие признаки самого предмета, и относительные. Он также выделяет потенциальные семы, отражающие второстепенные детали денотата, которые при развитии значения могут актуализироваться [Гак 1972; 1974]. Д.Н. Шмелев делит семы на дифференциальные, интегральные и категориальные [Шмелев 1973]. И.А. Стернин различает кроме того узуальные семы, входящие в системное значение слова, и окказиональные, не входящие в значение, но присоединяющиеся к нему лишь в коммуникативном акте. Он также разграничивает системные семы, входящие в структуру семемы и являющиеся общеизвестными для всего говорящего коллектива, и личностные семы, которые существуют только в индивидуальной языковой компетенции и не входят в число общеизвестных [Стернин 1985].
Как справедливо рассуждает Г.И. Кустова, основой семантического развития слова служит не только исходное, базовое значение, но и соответствующая прототипическая ситуация. Она является источником той когнитивной схемы, которая, по мере удаления от физической субстанции, постепенно «проступает» во все более общем и абстрактном виде в производных значениях, объединяя весьма разнородные ситуации с разнотипными объектами в единую группу и делая их реализациями некоторой «общей идеи». По мнению автора, прототипическая ситуация является ис-
точником многочисленных импликаций, которые в исходном значении не отмечаются (поскольку для толкования этого значения они не нужны), но на которых основаны многие неметафорические и, особенно, метафорические значения. Исследователь выстраивает целую иерархию значений, начиная от исходного («ядра»), вокруг которого группируются неметафорические производные значения, представляющие собой «контекстные» реализации инварианта. Далее следуют метонимические значения, которые не имеют инварианта с исходным значением, поскольку относятся к денотативно смежной ситуации, но имеют с ним общую часть, будучи целиком включенными в исходное значение. К самой дальней периферии этой структуры исследователь относит метафорические значения. Они, в свою очередь, подразделяются на «кальки» исходной ситуации, реализующие тот же инвариант (семантическую схему), но только в ином «пространстве», и метафоры, связанные с исходным значением каким-либо достаточно случайным признаком (импликацией), извлекаемым носителями языка даже не из исходного значения, а из прототипической ситуации [Кустова 2004: 197-198].
Семантический анализ по сути ведет к пониманию развития значения той или иной лексемы, которое понимается как когнитивный феномен. Значение представляет собой результат отражения и познания действительности сознанием человека, закрепленный языковым знаком [Попова, Стернин 2006]. Изучая семантику, мы тем самым изучаем структуру мышления [Харитончик 1992: 102].
Исходя из вышеизложенного, отметим, что наше исследование ставит своей целью изучение значения слова с применением методик компонентного, семемного и семантико-когнитивного анализа для выяснения тех когнитивных механизмов, которые лежат в основе развития денотативного значения в мотивированное коннотативное.
В описании семантических процессов мы используем методику семемного анализа, основанную на положении о том, что одна лексема может выражать много семем, но все они группируются в четыре типа: два денотативных и два коннотативных. Денотативная первая семема (Д1) отражает экстралингвистическую реалию непосредственно, а лексема представляет прямое номинативное значение. Денотативная вторая семема (Д2) отражает некоторую сущность посредством сопоставления ее с семемой Д1, для которой имеется готовое наименование.
Коннотативная мотивированная семема (К1) отражает некоторую сущность посредством образа денотативной семемы и выражается только в
словосочетаниях. К1 возникает в результате развития значения семемы Д1, а также и семемы Д2. Развитие значения в отличие от переноса наименования состоит в том, что семный состав семемы Д1 преобразуется путем перегруппировки или утраты некоторых сем, а также изменения иерархии оставшихся. Семема К1 обозначает некий денотат путем ссылки на образ другого денотата. При использовании лексемы в статусе К1 происходит совмещение образов Д1 и К1; причем семема К1 часто имеет в языке другую лексему, характеризующую ее в статусе Д1. Коннотативная вторая семема (К2) отличается от К1 отсутствием мотивированной связи с денотативной семемой той же лексемы. Совокупность семем одной лексемы называют семантемой [Копыленко, Попова 1978].
Возможно возникновение семемы К1 из семемы Д1 по нескольким основаниям, т.е. в пределах одной семантемы процессы концептуализации, ведущие к образованию новых, переносных значений слов, идут по разным видам сем. Например, так называемый «перенос по функции» не является однородным по своей сути. Он может совершаться по архисемам, чаще по дифференциальной и потенциальным семам.
В нашей статье представлены примеры развития значений лексемы на основе сходства физиологических и психологических ощущений и состояний человека, то есть лингвистические рефлексы этого сходства. Развитие значений лексемы мы иллюстрируем примерами из фонда Национального Корпуса Русского Языка.
Итак, лексема ЗУД по денотативной семеме Д1 обозначает ощущение болезненно-щекочущего раздражения кожи. Зуд от укусов мошкары. По сходству ощущений у данной лексемы актуализируется семема К1 - «непреодолимое желание, стремление к определенному виду деятельности». Писательский зуд.
... драчливый зуд укротила во мне война (Астафьев В. «Обертон»).
И все же прохватывает легкая паника. Ну, может, и не паника, но какой-то невыносимо тревожный зуд (Трифонов Ю. «Предварительные итоги»).
... Вероятно, Валюша, вы сами испытываете некий литературный зуд (Тронина Т. «Русалка для интимных встреч»).
Зуд разоблачительства по отношению ко мне у него не угас с годами (Войнович В. «Дело № 34840»).
...тебя одолел живописный зуд ... (Рубина Д. «Наш китайский бизнес»).
Мог весь вечер просидеть за доской, потрафляя моему шахматному зуду, а мог неделями не прикасаться к фигурам (Киреев Р. «Четвертая осень»).
Лексема АРОМАТ по денотативной семеме Д1 обозначает душистый, приятный запах. Аромат полей. По потенциальной семе «неуловимость» у данной лексемы появляется семема К1 -«неуловимый отпечаток, признак, дух чего-нибудь». Аромат молодости.
... вглядывался в лица тех мужчин и женщин, с которыми я разговаривала, утопая, как ему, наверное, казалось, в сдобном аромате флирта (Сурикова К. «Несладкий кофе»).
Он чуял и любил тонкий аромат человеческого распада (Азаров Ю. «Подозреваемый»).
Лексема АППЕТИТ по денотативной семеме Д1 обозначает желание есть. Отсутствие аппетита. Перебить аппетит. По архисеме «потребность, желание» при устранении семы «есть» у данной лексемы появляется семема К1 - «потребность, желание чего угодно». Умерьте свои аппетиты. Его аппетиты не совпадают с его возможностями.
Поскольку заманчивая Англия отбила аппетит к отечественной науке, она не испытывала ни малейшего беспокойства по поводу завтрашнего экзамена (Улицкая Л. «Пиковая дама»).
Интересная дамочка, - проговорил Тимофей Семеныч, видимо смягчаясь и с аппетитом нюхнув табаку (Достоевский Ф.М. «Крокодил»).
Размах ее аппетитов по части подарков, покупок и ресторанов отпугивал даже самых ма-жористых из «мажоров» (Белозеров А. «Чайка»).
Усману было где развернуться. Однако аппетиты росли непропорционально результатам работы, и вскоре прокурор Чечни возбудил против Усмана уголовное дело и объявил в розыск (Михайлов А. «Капкан для одинокого волка»).
... жить так, как им всегда хотелось: с аппетитом работать всю чрезмерно плотную неделю, уезжать с субботы на воскресенье на новую, недавно отстроенную дачу . (Улицкая Л. «Второго марта того же года...»).
Лексема БЕШЕНСТВО по денотативной семеме Д1 обозначает вирусное заболевание, поражающее нервную систему. Вакцина против бешенства. На основе расширения значения, когда уходят все конкретные семы, а остается только сема «буйное состояние», у данной лексемы появляется семема К1 - «крайне буйное состояние». Прийти в бешенство.
И темное бешенство обожгло ему глаза (Солженицын А. «В круге первом»).
Майор задохнулся от бешенства ... (Дов-латов С. «Чемодан»).
В бешенстве на себя, Левий выбрался из толпы и побежал обратно в город (Булгаков М. «Мастер и Маргарита»).
Я готов был впасть в бешенство, так что едва могли меня удержать (Гоголь Н.В. «Записки сумасшедшего»).
Лексема БОЛЕЗНЬ по денотативной семеме Д1 обозначает расстройство здоровья, нарушение деятельности организма. Детские болезни. Болезни растений. По сходству ощущений по потенциальной семе «трудности, препятствия» у данной лексемы возникает семема К1 - «трудности, возникающие при проявлении какого-либо состояния». Звездная болезнь. Болезнь роста. Болезнь попутчика.
. во всем виновата наша идиотская болезнь благодушия (Домбровский Ю. «Факультет ненужных вещей»).
. на ведущую не к месту напала звездная болезнь (Донцова Д. «Доллары царя Гороха»).
... вот она, застарелая наша болезнь, неумение учиться на ошибках (Анфиногенов А. «А внизу была земля»).
Но уже болезнь войны и добычи и жадности жила в сердце человеческом . (Анчаров М. «Самшитовый лес»).
Лексема ГОЛОД по денотативной семеме Д1 обозначает ощущение потребности в еде. Почувствовать голод. Утолить голод. По сходству ощущений по архисеме «ощущение сильной потребности в чем-либо» формируется семема К1 -«ощутимый недостаток чего-нибудь». Книжный голод. Бумажный голод.
Глаза стали голодными. Сын - вот его непреходящий душевный голод (Токарева В. «Своя правда»).
Нестерпимый голод истории терзал мои внутренности, заставлял подслушивать и подсматривать за другими, хоть одним глазком коситься в чужие письма и дневники, - голод мучительный, инстинктивный, сосущий человека изнутри и властно требующий утоления (Полянская И. «Прохождение тени»).
Лично я приветствую разрешение правительства ввозить чугун из-за границы по тарифу пониженному, дабы преодолеть чугунный голод (Горький М. «Жизнь Клима Самгина»).
Лексема ЖАЖДА по денотативной семеме Д1 обозначает потребность, желание пить. Сильная жажда. Утолить жажду. По сходству ощущений по потенциальной семе «сильный» у
данной лексемы появляется семема К1 - «сильное, страстное желание чего-нибудь». Жажда счастья. Жажда знаний.
В нем было все - и яростное ощущение собственной силы, и ^жа^жда власти над этими людьми, которую можно было в тот миг утолить разве что их же кровью (Павлов О. «Карагандинские девятины, или Повесть последних дней»).
А начался он, судя по всему, из жажды общения (Гранин Д. «Зубр»).
Может, я правда чего-то не понял, может, у Иванько какие-то особые обстоятельства, а я пру напролом, ослепленный жаждой расширения площади? (Войнович В. «Иванькиада, или рассказ о вселении писателя Войновича в новую квартиру»).
Лексема ЖИЗНЬ по денотативной семеме Д1 обозначает совокупность явлений, происходящих в организмах, особую форму существования материи. Возникновение жизни на Земле. Жизнь Вселенной. Законы жизни. По сходству восприятия (живой -движется, действует) данная лексема реализует коннотативную семему К1 - «оживление, проявление деятельности, энергии». Улицы полны жизни.
Вокруг была мирная, словно бы довоенная жизнь. На полях цветет, наливается рожь, крестьяне заготавливают сено (Быков В. «Болото»).
Они реального участия в общественной жизни не принимают! (Павлов О. «Карагандинские девятины, или Повесть последних дней»).
В окно ей была видна жизнь города, мимо бегали прохожие, собаки и кошки, пролетали птицы, проходили облака (Петрушевская Л. «Маленькая волшебница»).
В Театре, как обычно, бурная жизнь (Горин Г. «Иронические мемуары»).
Лексема ИДИОТИЗМ по денотативной семеме Д1 обозначает врожденное слабоумие, неспособность к разумному мышлению. По сходству состояния (неспособность к разумному мышлению) у данной лексемы появляется семема К1 -«глупость, бессмыслица». Идиотизмом маешься.
Пусть хамоватый графоман сам обнаружит себя в полной красе идиотизма (Лавришко В. «Один день из жизни Очень Знаменитого Поэта»).
. даже ту малую толику разумного, что еще оставалась в работе, превращали в большой конторский идиотизм (Скворцов В. «Сингапурский квартет»).
Я ухожу, но при этом до идиотизма уверен, что какая-то сила вот-вот нас сведет (Искандер Ф. «Поэт»).
Лексема ИЛЛЮЗИЯ по денотативной семеме Д1 обозначает обман чувств, нечто кажу-
щееся; болезненное состояние - ошибочное восприятие предметов, явлений. Оптическая иллюзия. Слуховые иллюзии. По потенциальной семе «мнимый» данная лексема реализует коннотатив-ную семему К1 - «что-либо несбыточное, мечты». Предаваться иллюзиям. Строить себе иллюзии.
... нечто вроде иллюзии бессмертия (Куприн А. И. «Гранатовый браслет»).
- Глупый вопрос. Дня через три проведем итоговое совещание, и, если не произойдет какого чуда, придется лететь докладывать в банке. А дальше понятно, - и он перекрестил руки, лишая собеседника последних иллюзий. - Кстати, приглашаю на вечер к нам в сауну. Будет Богаченков, Мамедов. Отметим крушение надежд (Дани-люк С. «Бизнес-класс»).
Так что шансов, как видите, практически никаких. Это вы просто тешите себя иллюзией (Валеева В. «Скорая помощь»).
Они гуляли по парку, разделенные велосипедом. Он дает мне иллюзию независимости, - говорила она (Ефимов И. «Суд да дело»).
Ну что я написал? Рассуждение о связи между сущностью учения и формой проповеди? Или насчет иллюзий справедливости? (Кабаков А. «Невозвращенец»).
Лексема МИРАЖ по денотативной семеме Д1 обозначает оптическое явление - появление в атмосфере мнимых изображений отдаленных предметов. Мираж в пустыне. По дифференциальной семе «мнимый» у данной лексемы обнаруживается коннотативная семема К1 - «обманчивый». Мираж счастья.
Сколько людей гонятся за миражами, пренебрегая подлинным своим призванием! (Чула-ки М. «Примус»).
Дамы с удовольствием продолжали вокруг стола свою созидательную работу. Обе они были, между прочим, большими московскими знаменитостями, останкинскими миражами, а также «лапочками» всего торгового и блатного плебса (Аксенов В. «Негатив положительного героя»).
Я просто, как вы сказали, вспомнила свои лучшие годы. Но их нельзя назвать годами. Это были дни. ... Какой-то детский мираж, какой-то сон... (Бондарев Ю. «Берег»).
На Западе интеллигенция - это мозговики, отбор буржуазии - выполняют железное задание: двигать науку, промышленность, индустрию, напускать на белый свет утешительные миражи идеализма (Толстой А. «Хождение по мукам»).
Очевидно, что в процессе когнитивной обработки знаний появляется новое концептуальное
знание, причем метафоры выступают как неотъемлемая часть человеческого мышления, они пронизывают всю концептуальную систему. «Наша понятийная система носит преимущественно метафорический характер ... наше мышление, повседневный опыт и поведение в значительной степени обусловливаются метафорой» [Лакофф, Джонсон 1990: 387]. В основе механизма метафоризации лежат способности человеческого сознания к анализу, синтезу и сравнению, а сама метафора представляет собой одну из фундаментальных форм человеческого мышления. По мнению Г.И. Берестнева, «метафоры в языке - это лишь частное проявление более общей способности человека к заместительной репрезентации содержаний, при которой в качестве формы реализации мысли используется нечто отличное от нее самой - другая мысль, имя этой мысли, реальный предмет» [Берестнев 2007: 67].
Сложность и многоаспектность механизма развития полисемии еще раз подтверждает тот факт, что современный этап изучения развития языкового значения только в рамках лингвистической семантики недостаточен. Он будет неполным в отрыве от смежных гуманитарных дисциплин, таких как психология, психолингвистика, когнитивная лингвистика и многие другие. Наш материал позволяет сделать вывод о том, что, оперируя только внутрилингвистическими данными, иногда просто невозможно объяснить особенности формирования производных значений слов и их функционирования в языке и речи. Необходимо расширение пределов собственно лингвистики с выходом на комплекс смежных гуманитарных наук. Само по себе это означает близкое сотрудничество когнитивной лингвистики с когнитивной психологией, психолингвистикой и эпистемологией. Квинтэссенцией сказанному может служить данное Е.С. Кубряковой определение языка «как когнитивного процесса, осуществляемого в коммуникативной деятельности и обеспечиваемого особыми когнитивными структурами и механизмами в человеческом мозгу» [Кубрякова, 1997: 24].
В заключение следует сказать, что в науке о языке обоснован тот факт, что слово в своем семантическом развитии проходит путь от более конкретных значений к более абстрактным. Благодаря тому, что имена конкретных сущностей переносятся на более абстрактные, метафорический перенос практически всегда характеризуется тенденцией к абстрактивизации. Денотативные значения обычно отражают конкретные физические явления окружающей действительности, а потому они сами более конкретны [Арутюнова
1979]. Производные значения есть результат применения слова к новым объектам и ситуациям, подобным исходным по тем или иным признакам, но все же более абстрактным. Это дало повод утверждать, что производное значение, соответствующее неким абстрактным ситуациям, сохраняет лишь самые абстрактные признаки исходного значения [Гак 1972; Ульманн 1970].
Наш материал позволяет сделать вывод о том, что конкретные признаки исходной денотативной ситуации и семы денотативного значения, соответственно, могут не только утрачиваться, но и сохраняться в производных значениях благодаря процессам актуализации потенциальных или дифференциальных сем. «Сохранение всех сем денотативной семемы способствует совмещению Д1 и К1, лексема представляет обе семемы одновременно, в результате чего создается образный подтекст» [Копыленко, Попова 1978: 72]. В производном значении сохраняются не только абстрактные признаки (семы), но и вполне конкретные, которые, в свою очередь, ложатся в основу метафорического переноса.
Логично было бы предположить, что физиологические и психологические ощущения человека «стимулируют» определенного рода смежные образные ассоциации, провоцирующие сознание человека на поиск адекватных средств языкового выражения этой образности.
Список литературы
Арутюнова Н.Д. Язык и метафора // Лингвистика и поэтика. М., 1979.
Беляевская Е.Г. Концептуальный анализ: модифицированная версия методов структурной лингвистики? // Концептуальный анализ языка: современные направления исследования: сб. науч. тр. / ИЯз РАН. М.; Калуга: ИП Кошелев А.Б. (Изд-во «Эйдос»), 2007.
Берестнев Г.И. Слово, язык и за их пределами: монография. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2007.
Гак В. Г. К проблеме синтаксической синтагматики. М., 1972.
Гак В. Г. О семантической относительности языковых единиц // Всесоюз. науч. конф. по теоретическим вопросам языкознания. М., 1974.
Запорожец А.В. Избранные психологические труды: в 2 т. Т. 1: Психическое развитие ребенка. М.: Педагогика, 1986.
Копыленко М.М., Попова З.Д. Очерки по общей фразеологии. Воронеж, 1978.
Кубрякова Е.С. Типы языковых значений. Семантика производного слова. М.: Наука, 1981.
Кубрякова Е.С. Когнитивные аспекты словообразования и связанные с ними правила интерференции (семантического вывода) // Пути изучения словообразования славянских языков: 2-е заседание Междунар. комиссии по славянскому словообразованию. Магдебург: Peter Lang, 1997.
Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира М.: Яз. славян. культ., 2004.
Кубрякова Е.С. Предисловие // Концептуальный анализ языка: современные направления исследования: сб. науч. тр. М.; Калуга: ИП Коше-лев А.Б. (Изд-во «Эйдос»), 2007.
Кустова Г.И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. М.: Языки славянской культуры, 2004.
Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры / под ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Жирмунской. М., 1990.
Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1977.
ЛЭС - Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990.
Найссер У. Познание и реальность. М.: Прогресс, 1981.
Общая психология: учеб. для студентов пед. ин-тов / под ред. А. В. Петровского. 3-е изд., пере-раб. и доп. М., Просвещение, 1986.
Попова З.Д., Стернин И.А. Семантико-когнитивный анализ языка: монография. Воронеж: Изд-во «Истоки», 2006.
Солсо Р. Когнитивная психология / пер. с англ. Н.Ю. Спомиор. СПб.: Питер, 2002.
Стернин И. А. Лексическое значение слова в речи. Воронеж, 1985.
Стернин И.А. Моделирование концепта в концептологии // Междунар. конгресс по когнитивной лингвистике: сб. мат-лов 26-28 сентября 2006 года / отв. ред. Н.Н. Болдырев. Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2006.
Тарасов Е.Ф. Сознание: содержание и функционирование. XXIII Междунар. симпозиум по психолингвистике и теории коммуникации. М., 2003.
Ульманн С. Семантические универсалии // Новое в лингвистике. Вып. V. М., 1970. С. 250-299.
Харитончик З.А. Способы концептуальной организации знаний в лексике языка // Язык и структуры представления знаний: сб. науч.-анали-тич. обзоров. М., 1992.
Шмелев Д.Н. Проблемы семантического анализа лексики (на материале русского языка). М., 1973.
Jackendoff R. Semantics and cognition / R. Jackendoff. L. Cambridge (Mass.): the MIT Press. 1993.
Jackendoff R. Sense and reference in psychologically based semantics // Talking minds. Cambridge (Mass.), 1984.
Langacker R.W. Concept, image and symbol: the cognitive basics of grammar. Berlin, New York: Mouton de Gruyter, 1991.
Talmy L. Towards a cognitive semantics. Vol. 1-2. Cambridge (Mass.), 2000.
A.V. Medvedeva
LINGUISTIC REFLEXES OF PHYSIOLOGICAL SENSATIONS AND CONDITIONS
The paper is devoted to the development of connotative (figurative) meaning of nouns based on psychophysiological associations arising due to interrelation of sense, perception, cognition and language phenomena. The development of denotative meaning into motivated connotative one is mainly performed by the mechanisms of metaphor and metonymy as a result of seme actualization, loss or rearrangement. The prototypical situation is regarded as the base for connotative meaning development. Researches in the field of semantics provide the approach to the study of cognition phenomenon capable of searching for adequate ways of language expression of related figurative associations.
Key words: cognitive psychology, sense, perception, connotation, metaphor, meaning development.
