CC BY
153
CD
Г
□
L^l
О
Crs. Ö
-vo
О
132
ственные товары первой необходимости - освободить от должности такого министра и виновных в этом лиц. Поднимают цены вверх на первичные лекарства - освободить такого министра здравоохранения и прочих, кто не обеспечил возможности населения в части сбережения его здоровья. Не создано реальных инновационных производств - указать на плохое руководство этого сектора экономики...
В пользу такого хода мыслей можно привести немало аргументов. Вот хотя бы один из них: все понимают (а уждепутаты-то всех государственных Дум только об этом и говорят), что только образование в самом широком смысле создает условия для выхода на инновационное развитие, но почему-то до сих пор это самое образование финансируют по остаточному принципу? Абсурд? Безусловно. Ведь ясно же, если расходы развитых стран от ВВП на образование многократно превышают затраты нашей страны, то на какой телеге собираемся с ними конкурировать в части инновационного развития экономики? Тогда как именно образование в основе своей является основным условием и фактором создания человеческого капитала.
В этой связи, не столь редкими являются суждения типа: вот говорите, что на Западе образованию больше уделяется внимания, но у них кризис не слабее нашего. Это во многом так, поскольку кризисы в условиях рыночной экономики - явление системного порядка, они постоянно проявляются через свои циклы с разной периодичностью. Но в таком случае надо говорить и о другой стороне данной проблемы: кризис кризису рознь, как и их последствия.
Есть кризисы развития (как у "них"), они вызываются перепроизводством и меняющимся характером распределительных производственных отношений внутри стран и на внешних рынках. А есть кризисы разрушения и
стагнации (как у "нас"), они, думается, в наибольшей степени вызваны несовершенством системных отношений в управленческих структурах общества, их способностью (желанием или нежеланием) реализовать в интересах развития огромный экономический и человеческий потенциал, которым располагает страна. И если "они" в качестве средства выхода из кризиса делают ставку, прежде всего, на образование и тем самым закладывают резервы будущего конкурентоспособного развития, то у нас именно образование (не во всем конечно) стало выступать "заложником" кризисных процессов.
Впереди у отечественного образования непростые времена - слишком много здесь накопилось проблем, и их количество не только не уменьшается, а нарастает. Поэтому проблемы образования требуют продолжения обсуждения на всех уровнях государства и общества, и только при таком подходе можно рассчитывать на выработку адекватных времени программ, концепций, решений.
Литература:
1. Конфуций. Я верю в древность. - М.: Республика, 1995. - С. 149150.
2. Грузков В.Н. О системных основаниях профессионального педагогического образования // Kant. - 2011. - № 1. - С.145-147.
3. Пороховский, А. Политическая экономия: современные вызовы и перспективы / А. Пороховский // Экономист. - 2011. - № 1. - С. 62.
4. Путин В.В. О наших экономических задачах //Ведомости. - 2012. - 30 января (№15).
5. Грузков И.В. Воспроизводство человеческого капитала в интересах инновационного развития: монография / И.В. Грузков. - М.: Илекса, 2011.- С. 249-250.
6. Здесь и далее основной статистический материал дается по: Карпенко М.П. Когномика. - М.: СГА, 2009.
7. Грузков, И.В. Человеческий капитал в структуре национального богатства / И.В. Грузков // ВестникСеверо-Кавказского государственного технического университета. - 2009. - №2. - С.112-117.
8. Послание Президента Владимира Путина Федеральному Собранию РФ//Российская газета. - 2012. -13 декабря.
CULTURAL GENESIS OF THE REGION IN LINE WITH THE ESTABLISHMENT AND DEVELOPMENT
OF RELATIONS BETWEEN THE PEOPLES OF THE NORTHERN CAUCASUS WITH RUSSIA
IN THE XVI-XVII CENTURIES. THE FORMATION OF COSSACK COMMUNITIES
AS A UNIQUE PHENOMENON OF REGIONAL CULTURE
Kalantaryan Lubov Alexeevna, PhD of Pedagogical Sciences,
Stavropol State Pedagogical Institute, Stavropol
The article examines the processes of formation and development of relations with the Russian North Caucasian peoples, the origin of the Cossack "sotsiorov." Cultural genesis of the region was formed under extreme conditions, in the process of ethnic, social and cultural interaction between ethnic groups in the region, under the influence of a complex web of foreign and domestic factors that contributed to the formation of a special type of regional culture.
Keywords: ethnic; socio and cultural genesis of the region; the formation of the Cossack "sotsiorov".
КУЛЬТУРОГЕНЕЗ РЕГИОНА В РУСЛЕ СТАНОВЛЕНИЯ УДК 159.9
И РАЗВИТИЯ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА С РОССИЕЙ В ХУ1-ХУ11 ВЕКАХ.
ФОРМИРОВАНИЕ КАЗАЧЬИХ СООБЩЕСТВ КАК УНИКАЛЬНОГО ЯВЛЕНИЯ РЕГИОНАЛЬНОЙ
КУЛЬТУРЫ
В статье рассмотрены процессы становления и развития взаимоотношений северокавказских народов с Россией, возникновение казачьих "социоров". Культурогенез региона складывался в экстремальных условиях, в процессе этнического, социального и культурного взаимодействия этносов региона, под влиянием сложного переплетения внешнеполитических и внутриполитических факторов, что способствовало формированию особого типа региональной культуры.
Ключевые слова: этно-; социо и культурогенез региона; формирование казачьих "социоров".
© КалантарянЛ.А., 2013
О
о
с □
1Е;
■ Ом
Проблемы взаимоотношений России и Северного Кавказа рассматривались в разных ракурсах в исследованиях многих ученых: И.В. Бентковского, А.В. Гадло, Ф.Х. Гутнова, А.Х. Гутнова, В.В. Дего-ева, Л.Б. Заседателевой, Е.Н. Кушевой, А.Л. Нарочницкого, В.П. Невской, А.И. Твалчрелидзе, Д.С. Ткаченко, Б.Б. Пиотровского, И.Д. Поп-ко, В.А. Потто, Г.Н. Прозрителева, Ф.Ф. Торнау, С.А. Чекменева, и др.
Большинство исследователей сходятся во мнении, что после распада Золотой Орды к началу XVI века, геополитическую, экономическую и этнокультурную ситуацию на Северном Кавказе определяло соперничество трех крупных держав России, Ирана и Турции. В.В. Дегоев называет взаимодействие этих государств "силовым треугольником", внутри которого на протяжении нескольких веков решались судьбы народов Кавказа [2, с. 332].
Е.Н. Кушева продолжает ту же мысль: "В международной обстановке, сложившейся в XVI веке на Востоке и на Кавказе, одной из важнейших сторон были отношения между Ираном и Турцией", которые вели затяжные, кровопролитные войны на протяжении всего XVI века. Эти державы еще в XV веке заявили о своих притязаниях на Кавказ, начав борьбу в регионе [4].
Начиная с момента покорения турками Крыма в конце XV века, Крымское ханство стало верным союзником в противоборстве Османской империи и Ирана. Турки совершают постоянные набеги на степные районы Северо-Западного Кавказа. "Эти походы предпринимались не столько для захвата рабов и другой добычи, сколько в надежде укрепится на Северо-Западном Кавказе, превратив этутер-риторию в плацдарм своей дальнейшей экспансии" [6, с. 11]. В это же время усиливается экспансия Ирана в северо-восточных районах региона, в степях Закавказья и Северного Кавказа.
Как отмечает исследователь военно-политической истории Северного Кавказа Д.С. Ткаченко: "Периодические столкновения противоборствующих сторон в конце концов заканчивались компромиссными соглашениями, в результате чего иранское господство распространилось на Восточное Закавказье и Дагестан, турецкое - на Западное Закавказье и отчасти Центральный Кавказ" [6, с. 11]. Сложившиеся условия мотивировали стремление небольших северокавказских государств искать сильного союзника, способного оказать, прежде всего, военную помощь, и таким союзником оказалось российское государство.
Те не менее, к началу XVI в российской внешней политике еще не сложился конкретный интерес к Северному Кавказу. Анализируя внешнеполитическую ситуацию в этот период, В.В. Дегоев указывает на то, что "в политике русскихдипломатов доминировала осторожность, стремление всячески избегать опасных для не совсем еще оправившейся от золотоордынского ига страны войн с Ираном и Турцией" [2, с. 311]. Приоритетом во внешней политике оставалось западное направление, на востоке и юго-востоке предпринимались усилия по
I-
мйтарнсгоЗа /у,
-ГА ■
133
КАЛАНТАРЯН Любовь Алексеевна,
кандидат
педагогических наук,
Ставропольский
государственный
педагогический
институт,
Ставрополь
организации противоборства татарским ханам, которые затрудняли торговые отношения России с Востоком.
К середине XVI века приоритеты во внешней политике российского государства начинают меняться. Присоединение в 1556 г. Астраханского ханства передвинуло южные рубежи государства вплотную к территориям Северного Кавказа. Это вызвало особую заинтересованность Москвы в подписании союзнических соглашений с северокавказскими народами, что давало возможность укрепить южные границы государства для борьбы с общим врагом. Д.С. Ткаченко отмечает в данной связи: "Не имея возможности широко использовать военные методы и, не желая вступать в конфликт с Турцией, в XVI в. Россия укрепляет свое влияние на Северном Кавказе через верхушку местных народов" [6, с. 12].
^ Ко времени политического сближения с Россией северокавказские этносы находились на ^ разных стадиях строительства феодальных отношений, разных уровнях это- и культурогене-за. Изучение процесса установления связей северокавказских народов с Россией поможет нам прояснить и картину русской колонизации региона.
Анализируя этническую и социокультурную 134 ситуацию на Северном Кавказе вХ\/1—XVII веках, Е.Н. Кушева указывает на "пестроту и этническую неоднородность", на не одинаковый уровень экономического, социального и культурного развития народов населяющих регион. Так, у некоторых кавказских народов (кабардинцы, ады-гии др.) складываются зачатки феодальных отношений "хотя и в чрезвычайно своеобразных формах, осложненные устойчивыми патриархально-родовыми пережитками". У западных адыгов сохранилось племенное деление, Кабар-да, разделенная на Малую и Большую, представляла собой обособленные феодальные владения и т. д. Основой хозяйствования этих народов традиционно оставалось земледелие и скотоводство, но "господство натурального хозяйства вело к отсутствию централизации, к слабости государственности" [4, с. 174].
Относительно более развитые феодальные отношения сложились у некоторых народов Дагестана (лаки, аварцы, кумыки и др.), характеризуемые развитым земледелием и углублением ремесленной специализацией, становлением правовых отношений. По мнению исследователя, они были затруднены слабо оформленной земельной собственностью, отсутствием "феодальной администрации" и централизации в целом, отсутствием организационных структур в феодальной армии и т. д. [4, с.175]. У других кавказских народов (ингуши, чеченцы и др.) феодальные отношения только начинают складываться. Тем не менее, Е.Н. Кушева отмечает тот факт, что именно в XVI веке произошли важнейшие исторические, политические, эконо-
мические, культурные события, которые определили дальнейшую судьбу народов Северного Кавказа и положили "начало процессу их присоединения к России" [4, с.176].
Анализируя процессы политического сближения северокавказских народов с Московским государством, исследователь истории Северного Кавказа А.Х. Гутнов в целом разделяет точку зрения Е.Н. Кушевой, но аргументирует и собственный взгляд, на политические и социокультурные процессы происходящие в этот период в регионе.
Ученый отмечает, что в период с конца XIV и на протяжении XV века как результат монгольского нашествия русско-кавказские связи были затруднены и фактически прерваны, восстановление этих связей оказалось достаточно сложным и длительным процессом. Ко времени политического сближения в русском и кавказском социумах шли разнонаправленные процессы. Так, если к началу XVI века практически завершился процесс централизации русского государства, то социумы Центрального и Северного Кавказа продвигались по пути децентрализации. Примером тому может служить мощное прежде государство алан, которое исчезло с политической карты региона в результате потери контроля над Предкавказьем. Аланы вынуждены были переселяться в горные районы, что оказало существенное воздействие на социальные отношения в аланском обществе.
А.Х. Гутнов указывает на то, что в горских обществах совмещаются генезис феодализма и процесс образования классового общества.
К обозначенному периоду в адыгском обществе сложилось два типа общественного устройства - демократическое и аристократическое. Социальное устройство кабардинского народа, по мнению исследователя, характеризуется устойчивыми родо-племенными отношениями. В ингушском обществе выделялись две части: равнинная и горная.
Перенесение способов военной организации в принципы организации общественной жизни исследователь понимает как объединяющую характерную черту социальной жизни многих северо-кавказских народов [1]. В культуре горцев складывается "культ воинского мастерства", определяемый понятием "джигитство". В целом период XVI-XVII веков характеризуется складыванием двух общественныхтипов: "демократического" и "аристократического", различающихся уровнем развития социальных отношений.
По мнению ученого, в процессе становления отношений России с кавказским регионом немаловажную роль играло и грузинское государство, распавшееся в этот период на отдельные царства и княжества, что осложняло возможность противостоять агрессии извне. Этот факт определил необходимость для грузинских князей обратиться за поддержкой к Москве, в надежде использовать военную помощью для
борьбы со своими политическими противниками [там же].
Начиная с середины XVI века, в Москву отправляются многочисленные посольства кавказских народов. В результате переговоров в состав Российского государства частично вошли адыги, ногайцы, некоторые дагестанские народы. Д.С. Ткаченко отмечает в данной связи, что "инициатива политического сближения с Московским государством принадлежала адыгам Северо-Западного Кавказа, то есть тем народам, которые особенно страдали от набегов крымских татар. В ответ на просьбу адыгов Иван Грозный направил на Северный Кавказ свое посольство во главе с боярским сыном Андреем Щепотьевым с целью на месте прояснить обстановку. Так было положено начало российско-кавказским отношениям и изучению всех сторон политической жизни местных народов" [6, с. 12-13].
Анализируя результаты адыгских посольств 1552 и 1555 годов, исследователь отмечает, что в современной отечественной исторической науке нет единого мнения в трактовке этих событий. Одни ученые считают их началом процесса "добровольного и мирного вхождения народов Северного Кавказа в состав России", другие видят в договорах "только начало нового этапа в истории адыгов, смены вектора их политической ориентации, на котором определяющей политической тенденцией стало неуклонное сближение с русским государством" [6, с. 14].
Большое значение в процессе политического сближения северокавказских народов с российским государством имело кабардинское посольство 1557 года. Результатом принятых соглашений явилось не только вхождение Ка-барды в состав России, перенесение южных границ государства в район рек Терек, Лаба и верховий Кубани, но и присоединение земель, лежавших севернее указанной границы, то есть предкавказскихстепей современного Ставрополья. Российская заинтересованность в ратификации договора была не меньшей. Как отмечают многие историки, приобретя Кабарду в качестве союзника, Россия могла более успешно защищать "только что обретенный волжский торговый путь", оказывать сопротивление крымским ханам в степях между Волгой и Доном, обеспечивать безопасность Астрахани, охрану грузинской дороги дающей возможность поддерживать традиционные и важные для России связи с Грузией как с православной страной и т. д.
В этом же 1557 году был заключен договор с князем Большой Ногайской Орды, укрепивший союзничество против крымского хана.
В целом, заключив в середине XVI века ряд военно-политических договоров с народами Северного Кавказа, Московское государство не только укрепило свое влияние в регионе, но ока-
залось невольно втянутым "в распутывание клубка сложных региональных противоречий. В такой сложной и нестабильной политической обстановке московское правительство для закрепления своих позиций в регионе пошло по пути строительства российских опорных баз" [6, с.17].
Сунженский городок построенный на Северном Кавказе в 1567 году при слиянии рек Сунжи и Терека, был одним из первых городков-крепостей, он охранялся сначала русским гарнизоном, а затем гребенскими казаками, которые, как отмечает И.Д. Попко "начали содержать при этом городе отъезжие караулы и отправлять другие службы по сношениям начальных людей в городе с окрестным населением" [5, с. 38]. Строительство укрепленного городка осложнило внешнеполитические отношения с Турцией. "Благодаря постройке Сунженского городка основной северокавказский путь, шедший от берегов Черного моря к Каспийскому, оказался закрытым для Крыма и Турции, поэтому эта крепость сыграла важную роль в защите только что присоединенной к России Астрахани от набегов со стороны Крымского ханства" [6, с.18].
В 1588 году на Тереке возник еще один укрепленный городок Терки. Уже к началу XVII века он стал важным торговым, экономическим и военно-политическим центром "опорной базой Московского правительства в регионе" [6, с. 19].
Исследуя культуру и быт русского и украинского населения Северного Кавказа этого периода Л.Б. Заседателева указывает на тесные этнокультурные контакты. В этом укрепленном городке, пишет автор, удивительным образом сочетались этнические и культурные особенности кавказцев и русских. Так, преобладающими постройками были традиционные русские избы, а внутренне убранство дома зачастую имело "восточные" черты [3]. Представители кавказских народов (ингуши, чеченцы, кабардинцы, кумыки и др.) по численности превосходили русское население, что способствовало возникновению Татарской, Ногайской, Кумыкской и других городских слобод, причем многие жители этих слобод находились на "государевой службе" в качестве послов, проводников, переводчиков, так тесные межэтнические контакты сформировали особую социальную и культурную среду.
На протяжении XVII века, Терки продолжает оставаться центом политических, экономических и культурных связей России с Северным Кавказом, но значение его постепенно угасает. В силу объективных причин (наводнения, эпидемии) сокращается городское население, ослабление торговых связей приводит к его обнищанию, ослабевает и военная значимость крепости Терки, к концу столетия городок прекращает свое существование.
о
с;
о
с □
■ Ом
I—
<А
мйтарнсгоЗа /у.
-ГА ■
135
136
Укрепляя политические позиции в регионе, русское правительство было заинтересовано в образовании казачьих сообществ. Исследуя процесс формирования вольных казачьих сообществ на Северном Кавказе, Д.С. Ткаченко отмечает его тесную связь с внешне и внутриполитической обстановкой: "С одной стороны, ликвидация ордынского ига над русскими землями в 1480 г. создавала благоприятные условия для проникновения и утверждения в южных степях выходцев из Московского государства, становившихся казаками. С другой стороны, в условиях усиливающейся турецко-крымской экспансии на Северном Кавказе московские власти начинают поддерживать казаков как силу, способную ей противостоять" [6, с. 28].
Среди внутриполитических факторов выделяются усиление крепостнических порядков и самодержавия, вызывающих недовольство у достаточно большой части населения и желание бежать на свободные "казачьи" реки Волгу Терек, Дон, Яик.
Таким образом, становление и развитие взаимоотношений северокавказских народов с Россией, формирование казачьих "социоров" определили специфику культурогенеза региона.
Наметившийся в начале XVI века интерес России к Северному Кавказу окончательно сложился к середине столетия как результат влияния внешнеполитических и внутриполитических факторов. Внешнеполитическая ситуация взаимоотношений с Турцией и Ираном потребовала от России принятия решительных мер по охра-
не южных рубежей, что привело к подписанию ряда союзнических соглашений с народами Северного Кавказа, и в свою очередь активизировало этнические и социально-культурные процессы. Нестабильность внешнеполитической ситуации с одной стороны и внутреннеполити-ческие условия, с другой - обусловили необходимость формирования казачьих сообществ, прежде всего, как силы способной укрепить государственные позиции в регионе.
Таким образом, культурогенез региона обладает рядом специфических черт. Он складывался в экстремальных условиях, в процессе этнического, социального и культурного взаимодействия этносов региона, под влиянием сложного переплетения внешнеполитических и внутриполитических факторов, и это способствовало формированию особого типа региональной культуры.
Литература:
1. Гутнов Ф.Х. Социумы Северного Кавказа в ХУ-ХУ11 вв. // Российская археология. - 1998. - № 1 - С 54-60.
2. Дегоев В.В. Большая игра на Кавказе: история и современность: статьи, очерки, эссе. - М., 2003. - 356 с.
3. Заседателева Л.Б. Культура и быт русского и украинского населения Северного Кавказа в концеХУ1-Х1Х вв. // Кавказский этнографический сборник. - Вып. VIII. - М., 1984. - 335 с.
4. Кушева Е.П. Народы Севернрго Кавказа и их связь с Россией (вторая половина ХУ130-е годы ХУ11 века). - М., 1963. - 370 с.
5. Попко Х.Д. Терские казаки со стародавних времен: исторический очерк: вып. 1. Губернское войско. - СПб.: Типография департамента уделов, 1880. - 516 с.
6. Ткаченко Д.С., Колосовская Т.А. Военно-политическая история Северного Кавказа ХУ1-Х1Х вв.: факты, события, люди. - Ставрополь : СГУ, 2009. - 291 с.
CULTURE AS AN INDICATOR OF THE DEVELOPMENT OF MODERN SOCIETY
Migunova Marina Grigorievna, Senior Professor, Chair of Theory and Methods of Musical Education,
Stavropol State Pedagogical Institute, Stavropol
This article discusses the problems and prospects of development of culture as a factor in the formation of modern society, ushering in the era of globalization.
Keywords: culture; modern society; socio-cultural environment; the culture of the individual.
УДК 159.9 КУЛЬТУРА КАК ИНДИКАТОР РАЗВИТИЯ
СОВРЕМЕННОГО ОБЩЕСТВА
© Мигунова М.Г., 2013 В данной статье рассмотрены проблемы и перспективы развития культуры как фактора формирования современного общества, вступившего в эпоху глобализации.
Ключевые слова: культура, современное общество; социокультурная среда; культура личности.
В начале 1970-х годов О. Тоффлер писал, что "современное общество переживает эпоху взрывообразного роста субкультур, дробления общества на мини-культуры". [1, с. 140]. Приходится признать как факт, что данная тенденция сохраняется и сегодня, более того, она даже усиливается.
Э. Тайлор рассматривал культуру в качестве совокупности ее элементов, к которым относил традиции, верования, искусство и обычаи [5].
