CC BY
20
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 19. Лингвистика и межкультурная коммуникация. 2013. № 3
Т.Ю. Загрязкина
КУЛЬТУРА ПОВСЕДНЕВНОСТИ - "ВЫШИВКА",
"ГОБЕЛЕН" ИЛИ "ХОЛСТ"?
В статье рассматриваются проблемы культуры повседневности. Даются характеристика этого типа культуры, его отличия и связи с другими типами. Особое внимание уделяется "ритуалам перехода", "ритуалам присоединения" и речевым моделям поведения.
Ключевые слова: культура повседневности, типы культуры, ритуалы, речевые модели поведения.
The article dwells on everyday culture. The author characterizes this type of culture and explains its differences with other types. The special attention is given to "rituals of transition", "rituals of inclusion" and speech patterns.
Key words: everyday culture, types of culture, rituals, speech patterns.
В заглавие этой статьи вынесена метафора, использованная Светланой Григорьевной Тер-Минасовой для характеристики языка, который ассоциируется не только с искусной вышивкой или с великолепным гобеленом, но и с их изнанкой — простым холстом1. Эта метафора может быть использована и по отношению к культуре, в том числе культуре повседневности.
Начиная с 80—90-х гг. XX в. теория повседневности стала занимать лидирующие позиции в зарубежной и отечественной научной литературе. Между тем эта тема не является совершенно новой для гуманитарных наук. Обыденную культуру изучали и раньше фольклористы, этнографы, этнологи, историки, социологи и представители других дисциплин2. Кроме специальных работ проводились и более общие исследования. Среди них, например, работа Э. Бен-вениста "Словарь индоевропейских институтов" ("Vocabulaire des institutions indo-européennes"3), в академическом русском переводе — "Словарь индоевропейских социальных терминов"4. Словарь охватывает огромный индоевропейский пласт, не только языковой, но и культурологический, связанный с культурой власти, религии и
Загрязкина Татьяна Юрьевна — докт. филол. наук, проф., зав. кафедрой франкоязычных культур факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова; тел.: 8-495-734-03-10, е-mail: tatiana_zagr@mail.ru
1 См.: Тер-Минасова С.Г. Война и мир языков и культур. М., 2008. С. 36.
2 См. подробнее о некоторых французских работах на эту тему: Lacroix J., Loux F., Mercel-Dinois Cl. et al. Le mouvement des traditions populaires // Hier pour demain: Arts, Traditions et Patrimoine. Paris, 1980.
3 Benveniste E. Vocabulaire des institutions indo-européennes. Vfol. 1—2. Paris, 1970.
4 См.: Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995.
различных проявлений повседневной жизни ("Царская власть и ее прерогативы", "Право", "Религия", "Хозяйство", "Давать и брать", "Купля" и др. разделы).
Полагая, что научное и обыденное понимание повседневности не разделено непроходимой стеной, приведем трактовки слова "quotidien, -ne", данные авторитетным словарем "Trésor de la langue française": А. То, что имеет место и воспроизводится каждый день; то, что делается регулярно во все дни. В. То, что используют и в чем нуждаются постоянно; то, что свойственно каждому дню: каждодневная деятельность, каждодневная реальность, каждодневный опыт. В более широком значении: обычный, обыденный. С. Повседневная жизнь — жизнь человека или сообщества в повторяющемся, обычном, повторяющемся аспекте. D. 1. Часто в уничижительном значении о том, в чем нет ничего значительного: обыденные трудности; ~ обязанности; ~ заботы. 2. О поведении, чувстве, атмосфере, имеющих регулярный ритм. 3. Синоним банального, монотонного, скучного5.
Все эти характеристики содержат значения повторения, рутины, монотонности, линейности, банальности. Для того чтобы определить объект, нужно, как известно, сравнить его с другими и установить взаимные дистанции. Исходя из отмеченных в словаре значений можно предположить, что антитезой повседневности может стать единичное, яркое, прерывистое, воспринимаемое как эксклюзив, праздник, единичное событие, прерывающее линейный ход вещей. Все это, безусловно, так, если бы не взаимосвязь и даже взаимообратимость, казалось бы, противоположных характеристик. Действительно, череда праздников или продолжительный праздник (например, декада отдыха в январе, установленная в нашей стране) становится повседневностью, да и сам феномен праздника у разных людей может вызывать разные как положительные, так и отрицательные коннотации. Напротив, после продолжительной болезни или вынужденного перерыва в работе человек может воспринимать каждодневную деятельность как своего рода праздник. И все же здравый смысл нам подсказывает, что различие между неповседневным и повседневным все-таки существует. Не исключено, оно проходит по линии повторяющееся — единичное, хотя возможны, наверное, и другие решения.
Общеязыковое значение слова "повседневность" со всеми своими коннотациями воздействует на научное восприятие, которое в идеале (наверное, недостижимом) должно избегать оценки. Между тем оценка или ее следы, словно шлейф, тянутся и за научным поня-
5 Trésor de la langue française: Dictionnaire de la langue du XlX-ème et du XX-ème siècle: En 16 vol. Vol. 15. Paris, 1990.
тием "повседневность". По мнению студентов-гуманитариев, среди которых мы проводили анкетирование на одном из первых занятий, научное понятие "повседневность" содержит долю уничижительности (серость, унылость, банальность). Восприятие меняется, термин освобождается от излишней метафоричности и сопутствующего оттенка, восходящего к общему слову, по мере прохождения курса и более всестороннего рассмотрения темы. Проблема терминологии, таким образом, оказывается важной культурологической проблемой, связанной с коллективными представлениями не только "наивных" носителей культуры и языка, но и более подготовленных людей.
В современной научной литературе встречаются близкие, хотя, возможно, и не тождественные понятия: история повседневности, устная история, теория повседневности, культура повседневности. Не ставя задачу их жесткого разграничения, отметим, что в разных научных традициях превалируют разные термины: в немецкой — Alltagsgescichte (история повседневности6), англоязычной — Oral History (устная история), франкоязычной — Culture quotidienne (культура повседневности). Разные аспекты этой темы затрагиваются в специальных и общих исследованиях. Среди французских авторов, рассматривавших проблему под разными углами зрения, — М. Мосс7, К. Леви-Строс8, Р. Барт9, Ж. Бодрийяр10, М. Фуко11, А. Лефебр12, М. де Серто13, Ф. Бродель14, С. Московичи15 и др. Среди фундаментальных вопросов, рассмотренных этими авторами и связанных с культурой повседневности, следующие:
• материальная деятельность людей и материальная сторона их жизни (пища, жилище, одежда и мода, наука и технология, деньги, работа, распорядок дня, досуг и т.д.);
6 См.: Людке А. История повседневности в Германии: Новые подходы к изучению труда, войны и власти. М., 2010.
7 Mauss M. Essai sur le don. Forme et raison de l'échange dans les sociétés archaïques. Paris, 1973 (1re éd. 1923—1924).
8 См.: Леви-Строс Кл. Структурная антропология. М., 2001; Lévy-Strauss Cl. An-tropologie structurale deux. Paris, 1973.
9 См.: Барт Р. Мифологии. М., 2008.
10 Baudrillard J. Simulacres et simulation. Paris, 1981; Бодрийяр Ж. Общество потребления. М., 2006; Он же. Пароли. От фрагмента к фрагменту. Екатеринбург, 2006.
11 Foucault M. Les mots et les choses. Une archéologie des sciences humaines. Paris, 1966; Idem. Maladie mentale et psychologie. Paris, 1962.
12 Lefebvre H. Critique de la vie quotidien. III. De la modernité au modernisme (Pour une métaphilosophie du quotidien). Paris, 1981.
13 Certeau М. de. L'Invention du quotidien. 1. Arts de faire et 2. Habiter, cuisiner. Paris, 1990 (1re éd. 1980).
14 См.: Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV— XVIII вв. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М., 2006.
15 Moscovici S. L'âge des foules. Paris, 1981. Idem. La psychanalyse, son image et son publique. Paris, 1961.
• социальные структуры и социальные отношения в разных типах обществ, в том числе в контексте выявления моделей и универсалий (дар и обмен как компонент коммуникации; генезис общества потребления; проблема отчуждения человека; притяжение и отталкивание в социальной сфере);
• воображаемое и реальное (реальность — ее коды — моделирование реальности; роль слова в моделировании реальности; дискурсивные практики и коллективные (социальные) представления);
• структура мифа и пути его сохранения; особенности исторической и семейной памяти; символизм родственных и семейных отношений;
• идеологический аспект (толпа и власть; политическое мифотворчество; массмедиа, манипулирование общественным мнением и сопротивление последнего);
• психологические аспекты повседневной жизни (в том числе нормальное и анормальное; стрессы, усталость и их роль в современном обществе);
• дихотомии культуры, в том числе:
а) массовость — элитарность; рутинность — эксклюзивность; обыденность — праздничность (праздник — разрыв повседневности или ее продолжение?);
б) культура — субкультуры (народная — "высокая" культура, мужская — женская (женщина — объект или субъект повседневности?); интеллектуалов — культуры буржуазии (среднего класса); "официальная" — протестная; молодежи — людей старшего поколения, аристократии — нуворишей; массовая — элитарная и др.);
• повседневная культура как фактор идентичности.
Одно только перечисление этих тем (далеко не полное) свидетельствует о том, что проблема повседневности прямо или косвенно охватывает всю сферу жизни человека, его бытие и сознание, многие пласты культуры, связанные множеством переплетающихся линий, которые не всегда можно отделить друг от друга, а иногда и даже просто разграничить. Весь круг этих тем в статье охватить невозможно16, поэтому мы коснемся лишь некоторых из них.
При анализе обыденных действий обычно подчеркиваются их ритуальность и символизм, связанный с сакрализацией жизненного пространства, ритма рабочего дня, формул приветствия и общения. Такой подход следует традиции, сложившейся ранее во французской этнологии в рамках ритуалов перехода, выявленных А. ван
16 См. подробнее: Загрязкина Т.Ю. Культура повседневности: миф или реальность? или От обыденного до особенного один шаг // Франкофония: культура повседневности. М., 2013.
Геннепом в начале — середине ХХ в. (rites de passage)17. По мнению исследователя, ритмы жизни человека маркируются ритуалами, символизирующими преодоление преграды (например, перерезание ленточки, перепрыгивание через препятствие). Это позволяет осуществить переход не скачкообразно, а постепенно, путем чередования эпизодов и его растягивания во времени: рождение — крещение — первое причастие — годовщины причастий и т.д. С точки зрения А. ван Геннепа, стойкость ритуалов обусловлена двумя факторами: 1) естественной ритмичностью жизни человека, которому вновь и вновь приходится преодолевать пороги зимы и лета, месяцев и дней, пороги рождения, юности и зрелости, старости, смерти и, наконец, порог другой жизни — для тех, кто в нее верит; 2) стремлением людей не допустить одновременного и резкого разрыва старых связей — семейных, дружеских, политических, смягчить переход от одного состояния к другому.
Ритуал развертывается по определенной, иногда довольно жесткой схеме, сопоставимой со сценарием или сменой кадров, например свадебный ритуал, который играют, как настоящий спектакль. По мнению А. ван Геннепа, структура ритуала состоит из трех этапов — отделения (séparation), отстранения (marge), присоединения (agrégation). Используются и другие названия этих этапов, которые можно перевести как "допограничный" (préliminaire), "пограничный" (liminaire), "постпограничный" (postliminaire) — от лат. limes — "граница". Концепция ван Геннепа до сих пор используется при изучении народных ритуалов повседневности. Так, в книге "Ритуал и фольклор" В.И. Еремина обращает особое внимание переходному — лиминальному — состоянию участников ритуальных действий, подчеркивая, что человек, находящийся в роли "лиминального существа", в любой культуре защищается целой системой оберегов18.
Психологическая обусловленность ритуалов, показанная ван Геннепом, дополняется их социальной и культурологической обусловленностью. В повседневной жизни выделяются различные компоненты — индивидуальные (одеться, расположиться в доме, питаться, ухаживать за телом, работать, спать, смотреть телевизор) и коллективные (общественные интерактивные действия, происходящие в конкретной обстановке). По мнению К. Ривьер19, не только общественные, но и индивидуальные действия имеют общий культурный субстрат. Они зависят от типов цивилизации, степени их развития, различий город—деревня, социальной иерархии,
17 Gennep A. van. Les rites de passage. Paris, 1909.
18 См.: Еремина В.И. Ритуал и фольклор. М., 1991.
19 Rivière Cl. Pour une théorie du quotidien ritualisé et présentation des contributions // Ethnologie française. La ritualisation du quotidien. 1996. Vfol. 26. N 2.
исторического периода, возраста, пола, профессии и т.д. Таким образом, обыденная жизнь соотносится с системой и индивидуумом, с материальной и воображаемой сферой. Повседневность имеет свои традиции, но и претерпевает изменения, связанные с контекстом эпохи. Между тем изменчивое не исключает стабильного. Рассмотрим в качестве примера модели, связанные с вежливостью.
Во французской культуре "вежливость" (la politesse, le savoir-vivre) является особым концептом. В русском языке нет однозначного аналога этому термину. Понятие "вежливость" включает знание этикета, умение его применять, воспитанность, умение жить в коллективе. Можно предложить еще один аналог этому слову — искусство жить. Основной целью этого "искусства" является обеспечение ровного, бесконфликтного общения. Как писал еще в XVII в. Ж. де Лабрюйер, "суть учтивости состоит в стремлении говорить и вести себя так, чтобы наши ближние были довольны и нами, и самими собою"20. В современной научной литературе этот принцип называется "защитой лица" (protection de la face). По мнению американца Э. Гоффмана, данный принцип подразумевает сохранение и собственного лица, и лица собеседника. Если ваш собеседник почувствует себя обиженным, общение будет затруднено или прекратится вообще21.
Многие правила вежливости стали универсальными, но часть из них имеет своим источником именно французскую культуру, во всяком случае, сами французы считают именно так. Автор известного сборника по этикету, баронесса де Стаф, в предисловии отмечала, что правила вежливости формируются во Франции22. Трудно сказать, насколько точно это мнение, однако несоблюдение формальных правил вежливости во французской культуре считается большим недостатком23.
Использование регламентированных моделей речевого поведения — важный аспект повседневной дискурсивной практики. Интересное исследование в этой области провела Д. Пикар24. Опираясь на уже упомянутую гипотезу Э. Гоффмана о принципе "сохранения лица" и развивая ее дальше, французская исследовательница сравнивает правила вежливости, с одной стороны, и повседневные действия — с другой, с языком и речью. С ее точки зрения, повседневные действия являются индивидуальными вариантами общей системы. Система имеет три функции: 1) предлагает позитивную
20 Лабрюйер Ж. де. Характеры. М., 1974. С. 267.
21 Goffman E. Les rites d'interaction. Paris, 1974.
22 Staffe de, baronne. Règles du savoir-vivre dans la société moderne. Paris, 1892.
23 Mauchamps N. Les Français: Mentalités et comportements. Paris, 2001. P. 142.
24 Picard D. Les "rituels d'accès" dans le savoir-vivre // Ethnologie française. Paris, 1996. Vol. 26. N 2.
модель поведения; 2) способствует социальной интеграции; 3) придает поведению значение, которое ясно понимается всеми членами группы. Правила же облегчают коммуникацию внутри группы, регулируют эмоции, если они угрожают межличностным отношениям. Подобно правилам грамматики, правила поведения изменяются во времени, а иногда и нарушаются, реализуясь в полной мере лишь в небольших привилегированных кругах. Каждая среда имеет свои собственные модели поведения, как и свои собственные речевые особенности. При этом наличие нормы поведения ощущается так же, как и наличие нормы языка: всегда находится кто-то, кто указывает на неподобающее поведение («Он мог хотя бы сказать "спасибо"»); есть и общественное мнение, безошибочно характеризующее человека как вежливого, невежливого, грубого и т.д.
По мнению Д. Пикар, искусство жить — это попытка построить и предписать наши связи с людьми и обществом. Действительно, человек классифицирует (и идентифицирует) себя и других как мужчину, женщину, ребенка; как находящегося дома или на улице; как говорящего со знакомыми или незнакомыми людьми. Он действует или ожидает действий в рамках именно этих классификаций, но с разными вариациями: "защитить лицо" собеседника и не заметить его неловкости; сохранить или сократить дистанцию; установить или нарушить иерархию; продолжить или прекратить отношения. Сглаживание острых и проблемных ситуаций является важнейшим компонентом искусства жить. Неудивительно поэтому, что чем значительнее ситуация, тем строже она ритуализирована. Наиболее развернутые ритуалы связаны с рождением, свадьбой, кончиной человека как в традиционной, так и в современной культуре.
Обыденные действия также могут быть весьма проблемными: войти в контакт, не проявив навязчивости; попросить отпуск, не нарушив производственного процесса; изменить статус, не испортив отношений с коллегами; показать иерархию, сохранив равновесие; уважать частную жизнь, но проявлять интерес к собеседнику; высказать свою точку зрения, но не обидеть собеседника и т.д. По аналогии с "ритуалами перехода", предложенными А. ван Геннепом для народных традиций, Д. Пикар выдвинула понятие "ритуалы присоединения" (rites d'accès). Последние составляют три группы и характеризуют 1) начало отношений (présentation); 2) сохранение отношений (salutation); 3) прекращение отношений (adieux). Рассмотрим их по порядку.
Начало отношений (présentation) воспроизводится практически неизменно, и здесь инициатива занимает незначительное место. Как известно, мужчину представляют женщине, более пожилых — более молодым. Есть и исключения: более или менее высокое об-
щественное положение может нарушить последовательность представления одного человека другому. Важны не только слова, но и жесты: собеседники встают, когда их представляют, кроме очень пожилых людей. Первым руку протягивает человек, высший по положению, женщина первой протягивает руку мужчине. Слова строго закреплены за ситуацией, при этом, по французскому этикету, нужно не просто назвать фамилию, а уточнить: друг детства, коллега и т.д. В официальной обстановке представление более развернуто, в домашней более лаконично. Представителей разных слоев общества знакомят по-разному. Так, артистов, писателей, художников представляют без слов Monsieur, Madame, указывая не только фамилию, но и имя. Членов семьи представляют только по имени.
Эти правила имеют свое объяснение. Одна из целей презентации — позволить людям идентифицировать друг друга, т.е. определить статус партнера. При одинаковом статусе все симметрично, как в зеркале (оба мужчины стоят, пожимая руки). При разных статусах положение и жесты партнеров асимметричны (женщина сидит и первая протягивает руку). Подобное анонсирование дистанций позволяет начать общение корректно, однако сценарий имеет еще одну цель — продемонстрировать, что люди относятся к одному миру и являются потенциальными партнерами. Предсказуемое поведение, манера одеваться и держаться в обществе имеют во французском языке свое обозначение — comme il faut, заимствованное и другими языками (ср. в русском "комильфо"). Презентация в этом контексте занимает важное место как прелюдия контакта, позволяющая его развивать без риска и неожиданностей.
Важным ритуалом поддержания и развития контакта уже знакомых людей является приветствие. Это одна из наиболее частотных речевых моделей, почти рефлекс. Приветствие настолько укоренилось в поведении человека, что уже не является знаком хорошего воспитания, в то время как его отсутствие является знаком невоспитанности. Ребенок с детства знает, что нужно говорить "здравствуйте", существует даже французская поговорка Simple comme bonjour (Просто, как "здравствуйте"). Между тем приветствие вовсе не простое действие. Оно имеет целую палитру значений, выражая степень уважения, которую хотят показать, степень официальности или интимности контакта и даже время, прошедшее с последней встречи. Во французском языке приветствия персонифицированы, с одной стороны, и стратифицированы по степени социальной иерархии — с другой. Ср.: при обращении к равному Bonjour, Madame (Здравствуйте, мадам), к низшему — Bonjour, Madame Х (называется фамилия: Здравствуйте, мадам Х). Кроме словесного приветствия возможны и кивок головы (при встречах
несколько раз в день), пожатия руки (те же правила, что при презентации), поцелуи (точнее, их имитации) при встрече женщин или мужчины и женщины. Ответ на приветствие обязателен. Любое действие, направленное к другому, — приветствие, подарок, приглашение — должно быть взаимно. Не ответить на приветствие — значит унизить и оскорбить собеседника, а возможно, и положить начало ссоры.
Наибольшее количество нюансов имеют ритуалы прощания, и это не случайно. Переход от общения к его прекращению представляет собой весьма сложную ситуацию: нельзя, с одной стороны, злоупотреблять временем и вниманием собеседника, с другой — прямо показать, что отношения прерываются, иначе это будет запрещенной "атакой на лицо". Как описывается во французских трактатах вежливости, уходить нужно неспешно. Во время произнесения реплики или сразу по ее окончании гость поднимается (медленно!) и сообщает, что собирается уходить. Хозяин при этом должен продемонстрировать сожаление без опасения, что гость примет все всерьез. Стратегии хозяина и гостя, таким образом, противоположны: хозяин пытается задержать гостя, а гость в мягкой форме отклоняет приглашение. Хозяин провожает гостя до двери, открывает ее без спешки, чтобы не показать, что он пытается выпроводить гостя. Быстрый уход был бы "атакой на лицо", задержка — "атакой на время и территорию хозяина".
Смысл ритуала и заключается в диалектике "своей" и "чужой" территории. Когда хозяин приглашает гостя к себе, он оказывает ему доверие и впускает на свою территорию. Инициатива ухода принадлежит гостю, который показывает, что не покушается на территорию, которую разделил с хозяином лишь временно. Когда хозяин удерживает гостя, это всего лишь обозначает, что он получил удовольствие от самого факта встречи. Гость при уходе не прикасается к двери, так как не контролирует доступ к территории, которая ему не принадлежит. Участники, таким образом, оказывают взаимное доверие и оценивают друг друга с точки зрения тактичности поведения.
Как видно из этих примеров, модели, выделенные Д. Пикар, имеют кодифицированные формы, при этом их значения выходят за чисто функциональные рамки: они сообщают об идентичности участников и готовности к общению внутри группы. Эти правила имеют универсальные черты, свойственные другим культурам, и особенности, свойственные французам. Одной из них является внимание к "искусству беседы" (art de converser). Тот, кто участвовал во французской беседе или слышал, как она протекает, имел возможность наблюдать искусный обмен репликами, подобный обмену мячами. Французская беседа содержит кроме фактов лег-
кие намеки, умеренные комплименты и обязательно определенную долю юмора. При всей спонтанности и свободе обмен репликами опирается на референтные модели, сформированные несколько веков назад, отточенные в правилах и трактатах и воспринимаемые как образцовые. Это касается умения говорить о деле, говорить "ни о чем", спорить и даже молчать.
Вот что писал Ф. де Ларошфуко в 1665 г.: "Говорить следует просто, понятно и в той мере серьезно, в какой допускают это познания и расположение духа слушателей... Ни в коем случае не следует говорить тоном наставительным и употреблять слова и выражения, чрезмерно высокие для предмета беседы. Можно придерживаться своего мнения, если оно разумно, но и оставаясь при нем, не будем задевать чужие чувства или возмущаться чужими речами. с каждым надо разговаривать о близких ему предметах и лишь тогда, когда это уместно."25 То же самое, хоть и другими словами, советуют в современных трактатах вежливости: "Искусство беседы является во Франции одним из наиболее высоко ценимых. И сейчас правила хорошего тона предписывают избегать резких суждений в общем разговоре"26.
Между тем умение вести беседу вовсе не означает полного отсутствия споров. Споры включаются в беседу, но ведутся по правилам, принятым именно в данном коллективе. По свидетельству губернатора Одессы, знаменитого "дюка" Ришелье, в России он был вынужден вести себя иначе, чем во Франции, — делать вид, что он на 10 лет старше, "чтобы убедить русских, что он тот единственный француз, который умерен в поведении и речах, соглашается, а не спорит"27. Отметим также, что во французской традиции светское общение не исключает глубины содержания, что не всегда скажешь о представлениях русских. Ср. образы "дамы, приятной во всех отношениях" и "просто приятной дамы" (Н.В. Гоголь. Мертвые души), образ А.П. Шерер — хозяйки великосветского петербургского салона (Л.Н. Толстой. Война и мир) и других персонажей, вызывающих ироническую или даже осуждающую реакцию со стороны русскоязычных читателей. Если это и образец, то лишь неискренности и поверхностности. Это примеры того, что нюансы общения, принятые у французов, не всегда уместны при общении русских.
Таким образом, можно сказать, что повседневные действия человека обусловлены культурологически, психологически и социально. Они имеют определенную форму и значение, сохраняющееся
25 Ларошфуко Ф. де. Максимы. М., 2012. С. 106—107.
26 Weil S. Trésors de la politesse française. Paris, 1991. P. 77, 86.
27 Haumant E. La culture française en Russie (1700—1900). Paris, 1913. P. 51.
и/или изменяющееся с течением времени. Культуру повседневности нельзя заключить в одну схему, классификацию или концепцию. Этот тип культуры — "вышивка", "гобелен" и "холст" одновременно — отражает сложные переплетения и переходы реальных действий и ситуаций, субъективных оценок и самооценок действующих лиц — обычных людей, а также научных представлений исследователей, вовлеченных в водоворот обыденной жизни. Изучение повседневности находится на стыке нескольких дисциплин — истории, антропологии, социологии, политологии, филологии и др. Именно это и делает тему интересной для широкого исследования, стремящегося обосновать, как пишет Светлана Григорьевна Тер-Минасова, "культурно-антропологический взгляд на человека", его образ жизни, идеи, обычаи, систему ценностей, восприятие мира — своего и чужого28.
Список литературы
Барт Р. Мифологии. М., 2008.
Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. М., 1995. Бодрийяр Ж. Общество потребления. М., 2006.
Бодрийяр Ж. Пароли. От фрагмента к фрагменту. Екатеринбург, 2006. Бродель Ф. Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV—XVTII вв. Т. 1. Структуры повседневности: возможное и невозможное. М., 2006. Еремина В.И. Ритуал и фольклор. М., 1991.
Загрязкина Т.Ю. Культура повседневности: миф или реальность? или От обыденного до особенного один шаг // Франкофония: культура повседневности. М., 2013. Лабрюйер Ж. де. Характеры. М., 1974. Ларошфуко Ф. де. Максимы. М., 2012. Леви-Строс Кл. Структурная антропология. М., 2001. Людке А. История повседневности в Германии: Новые подходы к изучению труда, войны и власти. М., 2010. Тер-Минасова С.Г. Война и мир языков и культур. М., 2008. Baudrillard J. Simulacres et simulation. Paris, 1981.
Benveniste E. Vocabulaire des institutions indo-européennes. Vol. 1—2. Paris, 1970.
Certeau de М. L'Invention du quotidien. 1. Arts de faire et 2. Habiter,
cuisiner. Paris, 1990 (1re éd. 1980). Foucault M. Maladie mentale et psychologie. Paris, 1962. Foucault M. Les Mots et les Choses. Une archéologie des sciences humaines. Paris, 1966.
Gennep A. van. Les rites de passage. Paris, 1909.
28 См.: Тер-Минасова С.Г. Указ. соч. С. 10.
Goffman E. Les rites d'interaction. Paris, 1974.
Haumant E. La culture française en Russie (1700—1900). Paris, 1913.
Lacroix J., Loux F., Mercel-Dinois Cl. et al. Le mouvement des traditions populaires // Hier pour demain: Arts, Traditions et Patrimoine. Paris, 1980.
Lefebvre H. Critique de la vie quotidien. III. De la modernité au modernisme (Pour une métaphilosophie du quotidien). Paris, 1981.
Lévy-Strauss Cl. Antropologie structurale deux. Paris, 1973.
Mauchamps N. Les Français: Mentalités et comportements. Paris, 2001.
Mauss M. Essai sur le don. Forme et raison de l'échange dans les sociétés archaïques. Paris, 1973 (1re éd. 1923—1924).
Moscovici S. La psychanalyse, son image et son publique. Paris, 1961.
Moscovici S. L'âge des foules. Paris, 1981.
Picard D. Les "rituels d'accès" dans le savoir-vivre // Ethnologie française. La ritualisation du quotidien. Paris, 1996. Vol. 26. N 2.
Rivière Cl. Pour une théorie du quotidien ritualisé et présentation des contributions // Ethnologie française. La ritualisation du quotidien. 1996. Vol. 26. N 2.
Staff e de, baronœ. Règles du savoir-vivre dans la société moderne. Paris, 1892.
Trésor de la langue française: Dictionnaire de la langue du XlX-ème et du XX-ème siècle: En 16 vol. Vol. 15. Paris, 1990.
Weil S. Trésors de la politesse française. Paris, 1991.
