CC BY
41
УДК: 316.334.52 й01: 10.22412/1995-042Х-10-9-4
АБДУЛХАИРОВ Абжемиль Закерьянович
Крымский инженерно-педагогический университет,
(г. Симферополь, РФ); кандидат педагогических наук, доцент;
abzhemil@mail.ru
АБДУЛХАИРОВА Эльзара Мусаевна
Крымский инженерно-педагогический университет,
(г. Симферополь, РФ); кандидат экономических наук; Бт edlaeva. е^ага@дтаИ. сот
Крымский туризм и рекреационная деятельность в контексте концепции «нового номадизма»
В статье охарактеризована социально-философская концепция «нового номадизма», получившая развитие в трудах западных интеллектуалов Ж. Аттали, З. Баумана, Ф. Гваттари, Ж. Делё-за, У. Митчелла. Рассмотрено значение туризма как одной из важных форм пространственной мобильности современных людей. Постоянная мобильность людей, увлеченных путешествиями и походами, коренным образом меняет образ жизни людей, заставляет переосмыслить традиционные представления о «родной земле». Появление идеологии «нового номадизма» было связано с усталостью от традиционной оседлости, желанием избавиться от контроля со стороны государства, а также ответом на вызовы надвигающейся глобализации. Однако во многих странах, расположенных на юге и востоке Евразии, эти идеи были восприняты как «возвращение к истокам». На примере Крыма показана принадлежность туристов к категории «новых кочевников», а также дана оценка взглядам апологетов и противников номадологической теории с точки зрения евразийского подхода, в котором кочевничество и оседлость рассматриваются как равнозначные, взаимно обогащающие друг друга формы существования. «Новый номадизм» находится в стадии своего формирования, но в ближайшей перспективе может охватить массы поклонников такой формы походов и путешествий, как преодоление государственных гра-
Ключевые слова:
туризм, мобильность, новый номадизм, бродяжничество, номадический предмет, ризома, Крым
Т. 10, No. 9 (70) 2016
ниц независимо от гражданства и наличия виз. Одним из лучших мест для такого путешествия является Крымский полуостров, где на «Великом шелковом пути» на протяжении многих тысячелетий происходил синтез кочевой и земледельческой культуры, христианского и исламского мира, Востока и Запада.
Термин «новый номадизм» появился в начале 1990-х гг. благодаря трудам известного французского интеллектуала Жака Аттали (Jacques Attali). В книге «На пороге нового тысячелетия» Ж. Аттали делает футуристический прогноз о том, что в самом скором будущем перемещение людей, денег, товаров и информации окончательно разрушит все существующие барьеры и границы. Перманентные пространственные перемещения на дальние расстояния охватят самые широкие слои населения независимо от пола, национальности, вероисповедания и социального статуса, что приведет к ослаблению традиционных связей людей с семьей, общиной, нацией, страной. Главными качествами «новых кочевников» или «современных номадов», по мнению Ж. Аттали, станут страсть к обладанию, алчность, амбиция и воображение [1]. Реальные и виртуальные путешествия будут тесно переплетены между собой, создавая ощущение непрерывной мобильности, трансформируя основные формы мировосприятия и социальные практики. Привычные координаты определения пространства и времени потеряют свое прежнее значение. Новые гибридные формы мобильности постепенно приобретут характер обыденности, превратившись в важный элемент повседневной культуры XXI столетия [3, с. 73].
Важной составляющей концепции «нового номадизма» Ж. Аттали является понятие «номадический предмет». Так он называет те вещи, которые обеспечивают потребности «человека кочующего» во время его постоянных перемещений и обладают такими характеристиками, как компактность, полифункциональность, универсальность сферы применения. Французский мыслитель в своей рабо-
те предсказал появление многих технических новинок, которые получили распространение в последующие десятилетия, таких как беспроводные сети, «умные» наручные часы, возможность управлять устройствами посредством голосовых команд и т.д. Эта тема также нашла свое продолжение в трудах западного урбаниста и антрополога Уильяма Митчелла (William Mitchell). В работе «Я++: человек, город, сети» очень подробно описано, например, как за счет усовершенствования компактности звуковоспроизводящей аппаратуры она за несколько веков превратилась из громоздкого предмета обстановки помещения (механическое пианино) в неощутимый на теле аксессуар (МРЗ-плейер), приобретя все свойства «номадического предмета». Митчелл, вслед за Аттали явно попал под влияние номадологии, называя обитателей развитых стран Запада «электронными кочевниками» [11].
В этом контексте нельзя не вспомнить других французских авторов - Феликса Гват-тари (Felix Guattari) и Жиля Делёза (Gilles Deleuze). В книге «Тысяча плато» (1980) (это второй том философского цикла «Капитализм и шизофрения»), в главе «Трактат о номадо-логии: машина войны» Гваттари и Делёз с явной симпатией описывают кочевые объединения, под ударами которых распадались сильнейшие мировые империи с оседлым типом цивилизации.
Являясь представителями философии постстуктурализма и постмодернизма, Ф. Гваттари и Ж. Делёз ввели в лексикон социально-гуманитарных наук понятие «ризома» (франц. rhizome - «корневище»). В их понимании ризома - это совокупность неупорядоченных, не имеющих четкой иерархии гори-
зонтальных связей. Таким же неструктурированным является и пространство ризомы. В ней нельзя четко выделить «центр» и «периферию» - эти координаты не заданы по умолчанию в отличие от привычных нам пространственных систем.
Именно свойства ризомы делали кочевые объединения древности страшной «машиной войны», которая приводила к гибели оседлые цивилизации. Ведь для кочевников, во всяком случае, в представлениях французских постструктуралистов, отсутствовали четкие правила ведения войны, принципы военной иерархии и единоначалия, не существовало четко определенной «линии фронта», «флангов», «тыла». Они могли внезапно появиться в любой точке, в любой момент времени, в любом количестве, а затем так же неожиданно исчезнуть [5].
Ещё один известный западный мыслитель современности, социолог и социальный философ Зигмунт Бауман (Zygmunt Bauman) отмечал, что эпоха постмодерна перевернула устоявшееся соотношение между понятиями оседлости и кочевничества: «... жители проснулись, стали перемещаться, чтобы найти свое место - место на земле, место в обществе, место в жизни» ... «Мир сам себя перекраивает по мерке кочевника», формируя при этом общество «новых кочевников» [2, с. 142].
По всей видимости, для западных интеллектуалов появление идеологии «нового номадизма» было связано с усталостью от традиционной оседлости, желанием избавиться от контроля со стороны государства, а также ответом на вызовы надвигающейся глобализации. Однако во многих странах, расположенных на юге и востоке Евразии, эти идеи были восприняты как «возвращение к истокам». Они приобрели определенную популярность и в странах арабского мира (например, в Саудовской Аравии), и в государствах Средней Азии, особенно в Казахстане. Сам Ж. Аттали рассматривает «новый
номадизм» и как следствие прогресса, и как возвращение к истокам, к архаическим периодам истории человечества, называя пример оседлых цивилизаций последних тысячелетий лишь промежуточным этапом между этими двумя периодами глобальных миграций.
Стремительное увеличение туристских контактов в мире на протяжении ХХ - начала XXI вв., безусловно, можно рассматривать как один из шагов человечества по пути к «новому номадизму». Международный и национальный туризм превратились в одну из наиболее распространенных форм пространственной мобильности, масштабы которой постоянно растут, а границы расширяются.
По данным Всемирной туристской организации (World Tourist Organization UNWTO) годовое количество международных туристских прибытий в мире начиная с 2012 г. превышает 1 млрд. Предпочтения туристов могут существенно меняться, однако некоторые географические тренды остаются неизменными на протяжении довольно продолжительного периода.
В последние десятилетия лидерство по количеству туристских прибытий удерживает Франция, немного уступают ей по популярности США и Испания. Китай стремительно догоняет эту тройку лидеров международного туризма, а Россия стабильно находится в десятке самых посещаемых туристами стран мира1.
Если перейти от глобального к национальному контексту, то нельзя не отметить особую роль Крымского полуострова и для традиционного, и для современного номадизма. В советский период Крым стал одной из важнейших точек притяжения туристов и рекреантов со всего Советского Союза.
В период «развитого социализма» Крымская область, население которой составляло около 2 млн человек, ежегодно прини-
1 UNWTO World Tourism Barometer and Statistical Annex. 2015. Vol. 13 (January).
Т. 10, N0. 9 (70) 2016
мала до 7-8 млн туристов и рекреантов. За период с 1958 по 1988 гг. масштабы туристских миграций в Крым увеличились в 12 раз, с 700 тыс. до 8,3 млн человек ежегодно, что дало основание современникам говорить о «рекреационном взрыве» [7, с. 13]. Причем только 20-25% от их общего количества составляли организованные (плановые) туристы и ре-креанты, имевшие путевки в санатории, пансионаты, дома отдыха, туристские базы и пионерские лагеря.
В летние месяцы, когда спрос на приморский отдых был наиболее высоким, с путевкой прибывал лишь каждый десятый гость Крымского полуострова. Остальную массу составляли т.н. неорганизованные рекреанты или «дикари», путешествовавшие без путевок и выбиравшие маршрут по своему собственному усмотрению. Если в 1960 г. Крымскую область посетило 740 тыс. «дикарей», то в 1970 г. их количество составило уже 3,8 млн, в 1980 г. - 5,7 млн, в 1988 г. - 6,2 млн человек [7, с. 117-118].
Значительная концентрация неорганизованных рекреантов в приморских населенных пунктах и рекреационных зонах заметно снижала качество отдыха, приводила к значительным антропогенным нагрузкам на природную среду, инженерно-технические коммуникации, предприятия сферы услуг.
В курортных городах и поселках наличие огромного количества «дикарей» приводило к острому дефициту койко-мест в частном секторе, из-за чего туристы размещались в малоприспособленных помещениях, хозяйственных постройках, иногда прямо под открытым небом. Повсеместно нарушались санитарно-гигиенические нормы и существовавшие правила временной регистрации курортников, предусматривавшие уплату ими «курортного сбора». На всех точках обслуживания в «пик» сезона образовывались огромные очереди, пляжи были переполнены. Как справедливо отмечает крымский исследователь Алексей
Попов, такая ситуация в развитии туризма и рекреации Крыма позднего советского периода, с одной стороны, служила наглядным подтверждением реализации конституционного тезиса о том, что «Граждане СССР имеют право на отдых», с другой стороны, формировало критическое отношение к тезису о «неустанной заботе руководителей партии и государства» об обеспечении высокого качества этого отдыха [8, с. 296-297].
Необъявленная «война» за качественный курортный сервис велась без четко обозначенной линии фронта, по принципу «ри-зомы» Ф. Гваттари и Ж. Делёза. Траектория и масштабы перемещений номадов от рекреации («дикарей») во многом были непредсказуемы, из-за чего органы власти не могли в достаточной степени подготовиться их приёму и качественному обслуживанию.
Данная ситуация очень напоминала конфликт двух миров, разных систем ценностей, описанных З. Бауманом в работе «От паломника к туристу». Он пишет: «В бродяге пугала его кажущаяся свобода передвижения, а, следовательно, свобода от тенет некогда сосредоточенной на местах власти. Но самое ужасное, что передвижение бродяги было непредсказуемым: в отличие от паломника, у бродяги нет пункта назначения. Вы не знаете, куда он двинется дальше, потому что он сам этого не знает, да и не хочет знать... В любом месте он может сделать привал, но он никогда не знает надолго ли задержится...» [2, с. 142].
Начиная с конца 1950-1960-х гг. в СССР стремительными темпами возрастало количество личного автотранспорта, что повышало мобильность туристов-номадов. На многих участках крымского побережья в летние месяцы образовывались стихийные стоянки автотуристов, обитатели которых самостоятельно сооружали примитивные укрытия от солнца и дождя, устанавливали палатки, готовили пищу на костре. На таких стоянках часто отсут-
ствовало водоснабжение, не было контейнеров для сбора мусора, не говоря уже о столовых или продовольственных магазинах.
Рост популярности неорганизованной рекреации привел к тому, что советская промышленность приступила к выпуску ограниченного количества товаров, которые можно отнести к «номадических предметов» в том смысле, которое вкладывал в это понятие Ж. Аттали. Это были палатки, легкая складная мебель, походный инвентарь для приготовления пищи, радиоприемники, фонари, складные ножи, различные виды продуктов питания долгосрочного хранения. Однако масштабы выпуска таких товаров заметно отставали от темпов роста неорганизованной рекреации, из-за чего значительное распространение среди «дикарей»-автомобилистов получили самодельные приспособления, облегчавшие походный быт - переносные плиты различных конструкций, разборные столы и стулья, «бензиновые самовары» и т.п.2 .
После распада СССР в Крыму наблюдался некоторое уменьшение количества как организованных, так и неорганизованных туристов. Однако в начале 2000-х гг., которые можно назвать периодом стабилизации ту-ристско-рекреационной сферы Крыма, количество туристов сохранялось на уровне 4-6 млн человек в год. Несмотря на многочисленные общественно-политические и социально-экономические трансформации, произошедшие после 1991 г., количество неорганизованных отдыхающих среди них по-прежнему составляло около 75%, в то время как количество путешествующих по путевкам - только 25%.
Современным вариантом «дикого» туризма, имеющим международное распространение, является т.н. бэкпэкинг / backpacking (от англ. Backpack - «рюкзак»).
2 Автолюбители на юге. Походная кухня туриста // За рулем. 1961. № 7. С. 18-22.
Приверженцы бэкпэкинга (бэкпэкеры) - это путешественники, которые осуществляют самостоятельные, как правило, малобюджетные путешествия, принципиально отказываясь от услуг туроператоров. В последние десятилетия движение бэкпэкеров стремительно набирает обороты. Чаще всего это студенты, еще не обремененные повседневной работой или семьей и имеющие небольшой бюджет для путешествий. Сам план маршрута разрабатывает лично бэкпэкер, ориентируясь на стремление увидеть максимум за минимум финансовых затрат. Такие люди выбирают самые бюджетные варианты транспорта, ночуют в дешевых гостиницах или палатках, питаются самой непритязательной пищей. Всю необходимую для поездки информацию они получают не через туроператоров, а самостоятельно посредством современных средств глобальной коммуникации (главным образом, через специализированные ресурсы в сети Интернет). Путешествуют бэкпэкеры, как правило, в одиночку или небольшой компанией [3, с. 74].
Идеи «нового номадизма» нередко становятся объектом острой критики. По мнению некоторых авторов, олицетворением «современного кочевника» является торговец, не имеющий культуры, родины, семьи, а постоянно перемещающийся по планете с целью получения наибольшей выгоды. Они утверждают, что главная цель современных социальных философов, создавших номадологиче-скую теорию (в первую очередь это Ж. Атта-ли), - оторвать людей от национальных традиций, заставить их принять идеологию потребительства и готовность к постоянным изменениям. Все это якобы делается потому, что людьми-номадами легко манипулировать. Человек, лишившийся естественной защиты рода и нации, становится послушной игрушкой в руках опытных кукловодов [4].
Под «новым номадизмом» его критики понимают поведение и мировоззрение чело-
Т. 10, N0. 9 (70) 2016
века постмодерна (номада), предусматривающее глобальное кочевничество, отказ от любой формы оседлости: укорененности в родной земле, доме, привязанности к родным и близким и подразумевающее жизненный путь как «скольжение» по плоскости пространства и времени без гарантий и обязательств повторных встреч. Номадизм якобы предусматривает размыв идентичности, которая воспринимается как насильственный фактор привязки человека к роду, нации, культуре, что обнаруживается в настойчивых попытках создать универсальную среду общечеловеческих ценностей [10, с. 210].
Демонизирующие «новый номадизм» авторы ставят Ж. Аттали в один ряд с такими известными «идеологами мирового заговора против человечества», как Карл Поппер, Френсис Фукуяма и Джон Сорос.
Поскольку термин «номадизм» не имеет устойчивого негативного контекста, критики номадизма пытаются связать его с другими понятиями, которые, как им кажется, будут вызывать к нему неприятие. Например, российский социолог А.В. Шляков в кандидатской диссертации пытается проследить генетическую связь между понятием «бродяжничество» и концептом «новый номадизм». «Туризм, странничество, трудовая миграция, бездомность - виды современного бродяжничества. Во всех случаях объединяющим началом выступает отсутствие потребности к бытовой оседлости, стремление уйти от внешних социокультурных ожиданий, попытка преодолеть состояние ценностно-смысловой неопределенности в периоды становления новых культурных ориентиров» [9, с. 24].
Интересно, что явление т.н. «бродяжничества» имеет непосредственное отношение к истории советского туризма. В конце 1920-х -начале 1930-х гг. в СССР развернулась сталинская модернизация, затронувшая все сферы жизни общества. В частности, возникло движение пролетарского туризма, участники ко-
торого ставили перед собой, прежде всего, политико-идеологические задачи. Помимо прочего, пролетарские туристы стали бороться с различными «извращениями» в туризме, среди которых они называли т.н. «бродяжничество».
В те годы центральные и местные газеты, особенно «Комсомольская правда», едва ли не ежедневно помещала статьи о пользе пролетарского туризма с активными формами передвижения. Тема была у всех на слуху. Этим воспользовались некоторые предприимчивые авантюристы, которые пешком перемещались по стране, презентуя себя как «путешественников-рекордсменов» и обращаясь за материальной помощью в различные советские учреждения. Например, некто Антон Земля даже отпечатал типографским способом визитки с надписью «19 570 километров пешком с целью изучения нравов, быта и экономики федераций СССР»3 .
Критическое отношение к туристскому «бродяжничеству» в 1920-1930-е гг. было связано с тем, что оно превращало в самоцель сам процесс передвижения по стране, в то время как для пролетарского туризма гораздо важнее был объем реальной общественно-полезной работы, который выполнялся во время путешествия. Впрочем, на практике под обвинение в «бродяжничестве» и «бесцельном топтании земли» теперь мог попасть любой турист или группа туристов, если их путешествие совершалось с чисто рекреационными целями и не имело четко сформулированных идеологических или хозяйственно-прикладных задач.
Кампания по борьбе с «бродяжничеством», проходившая в начале первой пятилетки, отличалась вульгарным идеологизмом и совершенно не ставила целью философское осмысление данного феномена. Гораздо позже уже упоминавшийся З. Бауман в работе
3 Бродяга - не турист // Турист. 1967. № 2. С. 13.
«От паломника к туристу» концептуально разграничил образы Бродяги и Туриста: «Подобно бродяге, турист находится в движении. Подобно бродяге, он всюду вхож, но нигде не свой. Однако между ними есть некоторые весьма существенные отличия. Во-первых, у бродяги равновесие между «толкает» и «манит» достигается сильным перекосом в сторону «толкает», а у туриста центр тяжести смещен к «манит». Туристом движет цель (или по крайней мере он(а) так думает). Он(а) двигается прежде всего «для», и только потом (если вообще) «по причине» [2, с. 143].
Проанализировав доводы противников «нового номадизма», в частности их попытки обвинить туристов-номадов в «бродяжничестве», мы можем констатировать, что применительно к туризму они являются совершенно некорректными. Путешествуя по миру, турист ни в коем случае не ставит цель забыть собственную культуру, отказаться от Родины или семьи. Он с любопытством получает новые знания и впечатления, узнает обычаи и традиции других народов, но из-за кратковременности пребывания вне дома они никак не могут вытеснить базовые ценности туриста-номада. Напротив, даже в кратковременной поездке он постоянно тоскует по Родине, вспоминает о том, что ему дорого.
В качестве подтверждения этого тезиса можно привести один пример. Сохранились воспоминания о летнем отдыхе в Крыму бригадира механизаторов из Советского Узбекистана, Героя Социалистического Труда Шай-мардана Кудратова. Описывая свое пребывание в санатории летом 1970 г., он сообщает, что в один из дней не удержался и попросил поваров санатория приготовить ему в качестве заказного блюда «настоящий узбекский плов». В конце своего очерка о пребывании в Крыму он пишет «...очень понравилось мне здесь, но дома ждут дела, сейчас в нашем
совхозе горячая пора, каждый человек на счету. Надо ехать!»4.
Таким образом, именно туризм, на наш взгляд, является самой безопасной и полезной формой «нового номадизма», который не отрывает человека от его «корней», а, напротив, по-новому актуализирует его «укорененность».
Кроме того, голоса противников «ренессанса» номадизма в современном мире явно обусловлены тем, что они подчеркнуто относят себя к оседлой, земледельческой культуре и намеренно противопоставляют себя номадам прошлого и настоящего. По всей видимости, такая позиция политически и идеологически ангажирована.
Один из современных авторов справедливо отмечает, что «любая оседлая культура порождает и производит кочевников, диалектически самоутверждаясь в противопоставлении им» [6, с. 46]. Таким упрощенным представлениям, основанным на бинарных оппозициях и разделении мира исключительно на «своих» и «чужих», противостоят идеи евразийства.
Евразийцы выступают за синтез кочевого и оседлого начала ради достижения синерге-тического эффекта. Туризм как раз дает прекрасную возможность совместить два стиля жизни, две философии, Европу и Азию, в рамках одной относительно непродолжительной социальной практики - туристского путешествия. Одним из лучших мест для такого путешествия является Крымский полуостров, где на протяжении многих тысячелетий происходил синтез кочевой и земледельческой культуры, христианского и исламского мира, Востока и Запада.
4 Кудратов Ш. В бывшем царском. // Дворцы здоровья - трудящимся: Сборник. Симферополь: Таврия, 1970. С. 61-70.
Т. 10, No. 9 (У0) 2016
Список источников:
1. Аттали Ж. На пороге нового тысячелетия. URL: http://modernlib.ru/books/attali_zhak/ na_poroge_novogo_tisyacheletiya/read. (Дата обращения: 20.09.2016).
2. Бауман З. От паломника к туристу // Социологический журнал. 1995. № 4. С. 133-154.
3. Божко Л.Д. Культурные последствия глобализации: «новые кочевники» и «новые идентичности» // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия: «История. Политология. Экономика. Информатика». 2013. № 22. С. 73-78.
4. Бородин С. Грядущая цивилизация новых кочевников. URL: http://staretz.narod.ru/ Articles/ 43.htm. (Дата обращения: 20.09.2016).
5. Делёз Ж., Гваттари Ф. Трактат о номадологии. URL: http://www.situation.ru/app/ j_art_1022.htm. (Дата обращения: 20.09.2016).
6. Дьяков А.В. Человек кочующий: Номадизм как средство от тоталитаризма // Компаративистский анализ общечеловеческого и национального в философии / Под ред. А.С. Колесникова. СПб., 2006. С. 46-47.
7. Попов А. Блеск и нищета «Всесоюзной Здравницы» // Родина. 2012. № 5. С. 117-121.
8. Попов А. «Мы ищем то, чего не теряли»: советские «дикари» в поисках места под солнцем // Ab Imperio. 2012. № 2. С. 261-298.
9. Шляков А.В. Бродяжничество как феномен культуры повседневности: дис ... канд. со-циол. наук / Тюменский государственный нефтегазовый университет. Тюмень, 2009.
10. Шляков А.В. Смысловые «корни» номадизма // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2015. № 8-2. С. 210-212.
11. Mitchell W. ME++: The Cyborg Self and the Networked City. Cambridge: MIT Press, 2003. 312 p.
187 с.
Abzhemil' ABDULKHAIROVa, El'zara ABDULKHAIROVA b
a
Crimean Engineering and Pedagogical University (Simferopol, Russia); PhD in Pedagogic sciences, Associate Professor; e-mail: abzhemil@mail.ru
CRIMEAN TOURISM AND RECREATION ACTIVITY IN CONCEPTION OF «NEW NOMADISM»
b Crimean Engineering and Pedagogical University (Simferopol, Russia);
PhD in Economics; e-mail: Smedlaeva.elzara@gvail.com
Keywords:
tourism, mobility, new nomadism, vagrancy, nomadic object, rhizome, Crimea
The article describes the socio-philosophical concept of the new nomadism, described in the works of Western intellectuals Jacques Attali, Z. Bauman, F. Guattari, G. Deleuze, J. W. Mitchell. The authors emphasize the significance of tourism as an important form of spatial mobility of modern people. Permanent mobility of people, who are keen on traveling and hiking, fundamentally changes their way of living and makes them reconsider traditional idea about "native land". The emergence of the ideology of the new nomadism was associated with fatigue from the traditional residence, the desire to get rid of the control
of the state, as well as the response to the challenges of oncoming globalization. However, in many countries in the south and east of Eurasia, these ideas were perceived as "return to the origins". Through the example of Crimea the authors show belonging of tourists to the category of new nomads, as well as give an opinion on the views of apologists and opponents of nomadic scientific theory in terms of the Eurasian approach, which considers the nomadic and settled way of living as equivalent, mutually enriching forms of existence. New nomadism is in the process of its formation, but in the nearest future it can attract a lot of followers of such form of hiking and travel as crossing the state borders regardless of citizenship and availability of visa. The Crimean peninsula is one of the best places for such trip. Here on the "Great Silk Way", over the thousands years, the synthesis of nomadic and farming culture, Christianity and Islam, East and West has occurred.
References
1. AttaliZh. At the turn of the Millennium. URL: http://modernlib.ru/books/attali_zhak/na_poroge_ novo-go_tisyacheletiya/read. (Accessed on 20.09.2016).
2. Bauman Z. From pilgrim to tourist // Sociologicheskij zhurnal [Sociological Journal]. 1995. № 4. Pp. 133-154.
3. Bozhko L.D. The cultural consequences of globalization: The "new nomads" and "new identities" // Nauchnye vedomosti Belgorodskogo gosudarstvennogo universiteta [Proceedings of Belgorod State University]. Series: "History. Political science. Economics. Informatics ".2013. № 22. Pp. 73-78.
4. Borodin S. The forthcoming civilization of new nomads. URL: http://staretz.narod.ru/Articles/43.htm. (Accessed on 20.09.2016).
5. Deljoz Zh., Gvattari F. Discourse on Nomadology. URL: http://www.situation.ru/app/j_art_1022.htm. (Accessed on 20.09.2016).
6. DjakovA.V. A man nomadic: Nomadism as a remedy against totalitarianism // Comparative Analysis of national and universal philosophy / under editorship of A.S. Kolesnikov. St. Petersburg, 2006. Pp. 46-47.
7. Popov A. Shine and poverty of "All-Union Health Resort" // Rodina [Native Land]. 2012. № 5. Pp. 117-121.
8. Popov A. "We are looking for something that is not lost": the Soviet "savages" in search of a place under the sun // Ab Imperio. 2012. № 2. Pp. 261-298.
9. Shljakov A.V. Vagrancy as a phenomenon of culture of everyday life: Candidate in Sociology thesis / Tyumen State Oil and Gas University. Tyumen, 2009. 187 pp.
10. Shljakov A.V. Conceptual "roots" of nomadism // Istoricheskie, filosofskie, politicheskie i yuridicheskie nauki, kul'turologija i iskusstvovedenie. Voprosy teorii i praktiki [Historical, philosophical, political and juridical sciences, cultural studies and art history. Issues of theory and practice]. 2015. № 8-2. Pp. 210-212.
11. Mitchell W. ME++: The Cyborg Self and the Networked City. Cambridge: MIT Press, 2003. 312 p.
Абдулхаиров А.З., Абдулхаирова Э.М. Крымский туризм и рекреационная деятельность в контексте концепции «нового номадизма»// Сервис в России и за рубежом. 2016. Т. 10. Вып. 09 (70). С. 41-49. Р01: 10.22412/1995-042Х-10-9-4.
Abdulkhairov A., Abdulkhairova E. Crimean tourism and recreation activity in conception of «new nomadism». Servis v Rossii iza rubezhom [Services in Russia and Abroad], 2016, vol. 10, No.09 (70), pp. 41-49. doi: 10.22412/1995-042X-10-9-4.
