CC BY
59
ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ИСТОРИИ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА
УДК 340.11
Супатаев М.А.
Заведующий сектором Института государства и права РАН, к.ю.н.
КРОСС-КУЛЬТУРНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПРАВА: НЕВЫЯСНЕННАЯ ПРОБЛЕМА
В статье обосновывается необходимость разработки новых подходов в юридической компаративистике, опирающихся на общее видение права, в том числе как социокультурного явления и неотъемлемого компонента любой цивилизации.
In the article... the necessity of new approaches in legal comparativity, basing on the general view of law and as a socio-cultural phenomenon and inherent component of any civilization.
Ключевые слова: кросс-культурные исследования, юридическая компаративистика, социокультурный, этнический, национальный, цивилизационный.
Key words: ст.oss-cultural research, legal comparativity, socio-cultural, ethnic, national, civilized.
вида, — не надо быть компаративистом» [3, с. 32]. В этом случае отменяются и все достижения юридической компаративистики.
Еще менее адекватны потребностям сравнительно-правовых исследований представления о праве «как благодати Святого духа», о Православии «как стяжании благодати Святого духа» и религиозной основы права России [4, с. 229] с явно антилиберальной, антизападной составляющей. Эти и подобные им формы исторической самоидентификации, являющиеся, по справедливому замечанию И.Н. Ионова, результатом игнорирования различий между додисциплинарными и дисциплинарными подходами, а также религиозными концепциями, философскими и конкретно-научными формами знания [5, с. 20], могут лишь дезориентировать юристов в отношении того, что же представляет собой право в действительности.
Несостоятельность такого рода «открытий» особенно очевидна в политическом плане, если в полной мере учитывать, что общий культурный ареал России включает разные, но в равной мере автохтонные этно-конфессиональные общности, преисполненные решимости развивать свои традиции. И эти реалии настойчиво напоминают о том, что залогом стабильности российского общества является утверждение в общественном сознании и государственно-правовой сфере концепции единого российского народа, слагаемого из всех его равноправных этноконфессиональных общностей.
Таким образом, теоретический пейзаж того поля, на котором ведут исследования отечественные юристы-компаративисты, оказался усеянным
После быстротечного периода «бури и натиска», как отметил Б.С. Ерасов, наступило крушение схем радикального либерализма, предполагавших несомненный переход России к экономически развитым странам Запада [1, с. 10].
Осмысление столь быстрой и «двойной инверсии», в том числе в политико-юридической сфере, оказалось довольно сложным делом.
Хорошо знакомые, но пока еще устойчивые формулы, объясняющие этот факт, сводятся к категорическим утверждениям о «принципиальной нерефор-мируемости» и строя, и общества, и народа России [1, с. 10].
Инвариантом таких утверждений в юридической литературе являются не менее категорические утверждения о том, что «право и государство — это феномен западного мира, а не восточного». Россия же в этом смысле занимает лишь некоторое промежуточное, «полуправовое» положение. «Во всяком случае, правовая свобода, права человека в либертарно-юридическом понимании отнюдь не являются высшей ценностью для большинства субкультур России» [2, с. 5-6].
Нельзя не заметить, что такого рода радикализм, составляющий предмет убеждений, едва ли не веры, при условии соблюдения принципа соот-носимости сравниваемых объектов, неоправданно сводит познавательное пространство юридической компаративистики (или, по крайней мере, сравнительного метода) к сопоставительному изучению правовых систем исключительно так называемых западных стран.
Можно, конечно, оставаться и на этих позициях. Но «в этом случае, — говоря словами Рене Да-
подчас несовместимыми онтологическими конструкциями и мифологемами права, являющегося исходным понятием сравнительного правоведения.
И это представляет собой одну из самых больших трудностей для юристов, желающих провести сравнение различных правовых систем, а не заниматься «игрой в понятия».
Поэтому на практике мы давно уже не спрашиваем себя, что следует утверждать, отстаивать и сравнивать в качестве права, а пользуемся термином «право» чаще всего в духе привычного юридического позитивизма.
Все это требует разработки новых подходов в юридической компаративистике, философии и общей теории права, опирающихся на более общее видение права, в том числе как социокультурного явления и неотъемлемого компонента любой цивилизации.
В этой связи Л.Лашанс писал: «Судя по всему, если игнорировать ценность права как «знака», оно бесспорно будет казаться социальным явлением, на которое полностью проецируется душа народа и в котором эта душа выражается наиболее полно. Однако право не есть лишь знак. Разделяя это общее качество с другими реалиями, право имеет собственную суть; оно поддерживает связь с человеческой природой и выполняет в обществах особые функции. И именно благодаря этим признакам и этой характерной роли право составляет неизменный атрибут цивилизации» [6, с. 17].
К сожалению, понятие права цивилизации нередко трактуется весьма односторонне — как общечеловеческая цивилизация, к тому же отождествляемая с западной цивилизацией и ее достижениями. Такая трактовка оказывается наиболее примечательной в отечественной общей теории права, но в то же время и наиболее проблематичной.
Когда В.С. Нерсесянц справедливо утверждал, что право — это всеобщий масштаб и равная мера (норма) свободы, формальное равенство, всеобщая справедливость [7, с. 188], то очевидно, что данное определение, как правомерно отмечали некоторые исследователи, выполняет скорее роль принципа, целевой установки [8, с. 182], но еще не раскрывает социокультурной обусловленности как самого права, так и таких понятий, как свобода и справедливость, формальное равенство, которые в своей взаимосвязанной совокупности при их историческом и теоретическом рассмотрении содержательно раскрывают сущностные характеристики права.
Между тем мировая цивилизация — это всего лишь тонкая амальгама на поверхности локальных цивилизаций и культур. И чем на более дробный
классификационный уровень локальных культур мы опускаемся, тем более ощутимыми становятся структурные и институциональные различия в праве.
Уже очевидно, что в основе всякой цивилизации — устойчивая социокультурная общность, формируемая на основе универсальных, т.е. сверхлокальных ценностей, получающих выражение в мировых религиях, системах морали, права и др. [9, с. 25], что это всеобщее культурное целое (идей, принципов, символов), выражаемое сложной и объемной категорией цивилизации, именно в силу своей универсальности «поддается пониманию, сравнению, типологизации» [10, с. 25].
И хотя современное российское обществоведение пока лишь осваивает цивилизационный парадигмальный подход и связанный с ним научный дискурс, необходим поиск различных путей использования конструктивного потенциала этого подхода для решения тех или иных аналитических задач, в том числе и в области сравнительного правоведения, а также философии и общей теории права в целом.
Говоря о переменных и постоянных элементах права, Рене Давид указывал, что нормы права могут меняться от росчерка пера законодателя. Но в них немало и таких элементов, которые не могут быть произвольно изменены, поскольку связаны с циви-лизационными отличиями, образом мыслей, языком и т.д. И «именно на них основано представление об историческом постоянстве национального права независимо от модификаций, которые претерпевали нормы» [3, с. 39].
Современный этап развития российского права, назревшая необходимость переосмысления его места на юридической карте мира уже не как социалистического права, а тем более «полуправа» в понимании авторов либерального направления, а как особого социокультурного (цивилизационно-обусловленного) правового явления в его соотнесенности с другими вариантами развития права в странах с иной культурной спецификой и сложными проблемами истории модернизации по капиталистической модели настоятельно требуют расширения предмета традиционной юридической компаративистики и включения в него именно такого направления исследований как кросс-культурные исследования права. Последние связаны с выявлением социокультурных (цивилизационных) характеристик правовых систем.
Право — это культурный феномен. И тот, кто хочет лучше понять собственное либо иностранное национальное право, должен обратиться к культуре
в единстве всех ее аспектов (этнического, национального и цивилизационного).
Как верно отмечается в научной литературе, перечень проблем, составляющий предмет современного сравнительного правоведения, не является исчерпывающим, он может быть дополнен и расширен, отдельные проблемы могут быть сформулированы несколько иначе [11, с. 29].
Первоначальные сдвиги отечественных исследователей в эту сторону были осуществлены еще в советские времена в форме проектов по изучению обычного, мусульманского, индусского права и источников права в развивающихся странах. Подобный же смысл имели попытка культурологического исследования права в этих странах, а в последующем — исследование проблем антропологии права.
Это означало сближение отечественной юридической науки с традицией социокультурных (циви-лизационных) исследований, разрабатывавшихся на протяжении всего ХХ в., прежде всего в российской общественной мысли, а затем и далеко за ее пределами.
Марксистская философия и правоведение казались все более архаичными. Появилась потребность переосмыслить их с использованием проблематики регионалистики, многообразия и устойчивости ментальностей и духовных традиций, особенностей юридического бытия человека в различных цивилизациях и культурах.
При этом дело нередко ограничивалось заимствованием моделей и методов зарубежной науки, основанных на осмыслении, критике и преодолении традиционной для Запада цивилизационной самоидентификации, связанной, в частности, с проекцией на историю права собственного позитивного образа.
Но подлинное значение имеет лишь собственное, выстраданное знание, а не благоприобретенные знания.
В этой связи нельзя не отметить чрезвычайную актуальность и значимость опубликованной недавно монографии Е.А. Лукашевой «Человек, право, цивилизация: ценностно-нормативное измерение» [12], посвященной исследованию ценностно-нормативного измерения цивилизации, позволяющего выявить место и значение права, прав человека, институтов власти в различных цивилизациях. А это безмерно трудная задача. Проблему трудно считать исчерпанной, несмотря на то, что эта работа сразу же серьезно расширила методологические горизонты цивилизационного подхода к праву.
Основная трудность — не столько в выявлении различий либо сходства формально-юридических черт и особенностей права, сколько в гетерогенности самой цивилизации в качестве основы кросс-культурных исследований права.
В самые разные периоды времени и эпохи разные страны совмещали в себе значительное разнообразие культурных элементов, возникавших как в силу сложных процессов внутреннего развития, так и в силу внешних влияний.
Мысль П.Сорокина о культурной гетерогенности всяких реальных общностей (от крупных региональных до микрогрупп и даже отдельных личностей) [13, с. 218] нельзя просто отвести как обоснование умозрительно конструируемых суперсистем. Она действительно раскрывает важную характеристику тех культурных компонентов, которые формируются цивилизациями, а именно — их способность функционировать за пределами породившей их среды.
Но ни бесспорный полиморфизм крупных социокультурных общностей, никакая сумма внешних влияний не устраняют устойчивой привязанности стран к определенным суперсистемам духовных ценностей [14, с. 85].
Данный вывод особенно актуален и вполне приложим к изучению чрезвычайно сложного и крайне противоречивого социокультурного (ци-вилизационного) устроения России, которое нельзя свести к «простому скоплению в одном месте культурных объектов, ценностей, свойств, случайно очутившихся рядом и объединенных лишь внешне своим соседством» в государственном пространстве, т.е., по мысли П.Сорокина, не являющемуся единым целым, в отличие от «интегрированных культурных конгломераций» [15].
Конечно, нельзя не признать, что государство в истории России всегда играло более универсальную роль, чем его официальная религия или идеология (включая идеологию «третьего Рима» и мифологемы «очага мировой пролетарской революции» и «оплота мира и прогресса на Земле»). Однако ставшую модной в научной литературе мысль о том, что основанием той цельности, которой стала российская цивилизация, ее «единой и единственной матрицей» являлась исключительно российская государственность [16, с. 29], избавлявшая огромный конгломерат этнических и конфессиональных образований от распада и тягостной локальной ограниченности и местничества, от взаимных распрей и междоусобиц, нельзя признать достаточной.
Это и делает оправданным и возможным выделение цивилизации (если не всегда на основе
определения формальных, технико-юридических сходств и различий, то, во всяком случае, на трудно выявляемом латентном уровне правового сознания и правозначимого, юридического поведения) как критерия типологии правовых систем, как социокультурной суперсистемы, в которой можно выделить преобладающий, господствующий тип правовой системы.
О каком же типе права в данном случае идет речь?
«Тип» — понятие сравнительное. Сравнительное правоведение основано именно на сопоставлении различных типов права, которые различают по некоторым основополагающим принципам и положениям. Выявить эти принципы и положения помогают прежде всего те или иные особенности цивилизаций как предельно широких, устойчивых социокультурных общностей, существующих в определенных пространственно-временных измерениях.
Ведь право существует не само по себе, а в цивилизациях и культурах, в людях, в понимании ими своего дела.
С учетом особенностей человеческой природы или человеческого бытия люди сталкиваются в основном со схожими проблемами: взаимосвязи между человеком и природой, между личностью и коллективом, порядка и общественных институтов, конфликта, войны, мира, добра и зла, справедливости и несправедливости и т.д. Как утверждал Ж. Казнев, «именно человеческое бытие имеет значение, и именно на него в конечном счете следует ссылаться» [17, с. 26-27]. Но если в античности и средневековье считалось, что решение этих проблем «естественным» образом заложено в природе самого человека, а в новое время «естественное» стало отождествляться с «разумным», «рациональным», то в настоящее время понятие естественного права как средства урегулирования этих проблем все чаще начинают рассматривать в его социокультурной (цивилизационной) обусловленности.
Д. Нидхэм, известный своим глубоким знанием китайской цивилизации, однажды заметил: «Понятие естественного правосудия, которое тесно связано со всеобщей нравственностью у Аристотеля, дошло до нас посредством понятий jus, right, droit, diritto, recht, право и т.д., посредством того, что Жени окрестил «данностью», а в Китае называется Ли (ритуал) и И (справедливость). Законное правосудие Аристотеля, установленное властью законодателя, дошло до наших дней через понятия Lex, Law, Loi, Gesetz и пр., т.е. посредством того, что
Жени окрестил «надстройкой», а в Китае называется Фа» [18, с. 532].
Все сказанное справедливо и по отношению к основным проблемам российского права, переориентирующегося на ценности и понятия, составляющие суть естественного права.
Различия между цивилизациями есть результат выбора разных путей исторического развития. Поэтому в зависимости от пространства и времени одна и та же проблема решалась разными способами. Процесс выбора путей решения данных проблем приводил, в зависимости от способа их решения, к формированию того или иного типа цивилизации и, следовательно, того или иного типа права в ходе истории права. На это обстоятельство в истории права обратил внимание еще Р. фон Йеринг в своей работе «Дух романского права на различных этапах своего развития».
Кросс-культурный анализ права исходит из того, что для любой цивилизации в той или иной степени характерны преемственность в праве, наследование того, что выработано исторически в ее рамках (диахронный срез), а также обмен ценностями и заимствования лучших юридических достижений, институтов и норм у других цивилизаций и культур (синхронный срез).
Это — открытая и благодатная тема, ждущая новых исследований в контексте взаимодействия цивилизаций и культур в глобализирующемся мире.
Разумеется, многосторонний сравнительный анализ правовых систем по социокультурным основаниям не сводится к сравнительному изучению правовых систем лишь локальных цивилизаций, а носит более широкий характер и зависит от уровня дифференциации культуры на этнические и национальные культуры, культурные ареалы и цивилизации, от типологии самих цивилизаций: европейской и североамериканской, объединяемых, условно говоря, как Запад; индийской, буддистской, дальневосточной, исламской, объединяемых обычно как Восток; пограничных цивилизаций, протоцивилизации Тропической Африки и особого цивилизационного анклава Латинской Америки; открытой и закрытой моделей цивилизаций и др.
Словом, проведение кросс-культурных исследований права может явиться основанием для проведения различных классификаций правовых систем, отличающихся от общепринятых группировок правовых систем в «семьи».
Здесь чрезвычайно важна разработка системной классификации различных вариантов культуры и ее структурных элементов, позволяющей лучше уви-
деть одну и ту же юридическую тенденцию с разных сторон или одновременно зафиксировать разные, иногда амбивалентные правовые тенденции.
Конечно — это скорее завтрашний, нежели сегодняшний день юридической компаративистики.
Но нельзя не видеть, что для более обоснованной классификации правовых систем необходимо выявление как их этнических, национальных и региональных культурных различий, так и общей ци-вилизационной основы.
Это те две исходные точки, отталкиваясь от которых, можно осуществлять кросс-культурные исследования права.
Таким образом, казалось бы, частный вопрос о сущностных характеристиках и месте российского права на юридической карте мира порождает необходимость в более широких, чем прежде, сравнительных исследованиях права.
Для их развития оказываются необходимы многие факторы и прежде всего междисциплинарный диалог и совместная деятельность философов, историков, социологов, экономистов и юристов по созданию аподиктических образов и моделей мира и правовых систем, способных укорениться в общественном сознании, и обретение новых конкретных знаний о праве, чаще всего не укладывающихся в предпосылочные схемы.
Литература
1. Ерасов Б.С. О статусе и содержании теории цивилизаций // История России. Теоретические проблемы. Вып. 1: Российская цивилизация: Опыт исторического и междисциплинарного изучения. М., 2002.
2. Четвернин В.А. Современная либертарно-юридическая теория // Ежегодник либертарно-юридической теории. Вып. 1. М., 2007.
УДК 340.130
3. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988.
4. Сорокин В.В. Понятие и сущность права в духовной культуре России. М., 2007.
5. Ионов И.Н. Цивилизационное сознание и историческое знание. М., 2007.
6. Lachance L. Le droit et les droits de l'homme. P., 1957.
7. См., например: Нерсесянц В.С. Право и закон. М., 1983. С. 342-343; Проблемы общей теории права и государства. М., 199. С. 188 и др.
8. Хон Т.Н. Культура и право: человеческое измерение гражданского общества. Основы теории и истории культуры. СПб., 1996.
9. Сравнительное изучение цивилизаций. М., 2001.
10. Следзевский И.В. Особенности и возможности современного цивилизационного подхода // История России. Теоретические проблемы. Вып. 1. Российская цивилизация: опыт исторического и междисциплинарного изучения. М., 2002.
11. Саидов А.Х. Сравнительное правоведение. М.,
2000.
12. Лукашева Е.А. Человек, право, цивилизации: нормативно-ценностное измерение. М., 2009.
13. Sorokin P. Sociological Theories of Today. N.Y.,
1968.
14. Ерасов Б.С. Культура, религия и цивилизация на Востоке. М., 1990.
15. Подробнее о формах и проблемах культурной интеграции см. гл.1 книги: Sorokin P. Social and Cultural Dynamics. Boston, 1957.
16. См., например: Капустин Б.Г. Россия и Запад: пути к миру миров // Цивилизации и культуры. Вып. 1. Россия и Восток: цивилизационные отношения. М., 1994.
17. Sociologie du rite. P., 1971.
18. Needham J. Science and Civilization in China. Vol. 11. History of Scientific Thought. Cambridge. 1980.
Шапсугов Д.Ю.
Профессор Северо-Кавказской академии государственной службы, д.ю.н., Заслуженный юрист РФ, Сергеев В.Н. Профессор Северо-Кавказской академии государственной службы, д.и.н.
К ПЕРЕИЗДАНИЮ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ АКТОВ XVI-XX вв. ПО УПРАВЛЕНИЮ КАЗАЧЬИМИ ВОЙСКАМИ
Проанализированы нормативно-правовые документы XVI—XX вв. трех видов: постановления казачьих кругов, царские грамоты на Дон, положения и уставы казачьих войск России. Доказана необходимость их переиздания.
Three kinds of legal documents were analysed: resolutions of cossak circlies, tsar's documents, statuses of Russian cossaks. The necessity of its republishing was proved.
