Научная статья на тему 'Кризис власти в России и пути ее эволюции'

Кризис власти в России и пути ее эволюции Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

CC BY
260
55
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по политологическим наукам, автор научной работы — Седов Леонид

The article, based on the findings of VCIOM surveys (the programme Homo Sovieticus, 1989-99), examines the attitude toward power in different groups of Russia's population: among the 'Westernists', the supporters of throw-back to socialism, and the adherents of Russia's 'specific path'. The author traces the peculiar process of 'rehabilitation' of the Soviet past, the strengthening nostalgia for the Brezhnev era, and the intensification of anti-Western feelings. With the mass of the population, the authority of armed entities of the State is growing (against the background of other institutions' failure to act and their discredited image in mass consciousness) and the declared adherence to Orthodoxy is strengthening.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Crisis of Power in Russia and the Paths of Its Evolution

The article, based on the findings of VCIOM surveys (the programme Homo Sovieticus, 1989-99), examines the attitude toward power in different groups of Russia's population: among the 'Westernists', the supporters of throw-back to socialism, and the adherents of Russia's 'specific path'. The author traces the peculiar process of 'rehabilitation' of the Soviet past, the strengthening nostalgia for the Brezhnev era, and the intensification of anti-Western feelings. With the mass of the population, the authority of armed entities of the State is growing (against the background of other institutions' failure to act and their discredited image in mass consciousness) and the declared adherence to Orthodoxy is strengthening.

Текст научной работы на тему «Кризис власти в России и пути ее эволюции»

Появление новых политических фигур и политических сил в массовом сознании, в средствах массовой информации связано в последнее время почти исключительно с "позиционным эффектом" - их вхождением во властные структуры высшего уровня. Еще раз напомним о стремительном росте популярности Б.Немцова, С.Кириенко и особенно Е.Примакова, а также нового премьера С.Степашина, и о столь же стремительном его сокращении, когда выдвинувшиеся лидеры так или иначе вытесняются с политической арены (едва ли не решающим фактором при этом оказывается близость к так называемому "ельцинскому окружению"). Только Е.Примаков и отчасти С.Кириенко в значительной мере сохраняют свою популярность и сейчас. Это связано, на наш взгляд, с тем, что они пришли во власть уже в принципиально иной, уже постчерномырдинской ситуации - иной, может быть, не столько по расстановке политических сил или механизмам их взаимодействия, сколько по восприятию этого властно-бюрократического расклада общественным мнением.

После катастрофического падения доверия к Б.Ельцину, фигуре, которая структурировала все политическое пространство (пусть на самом простейшем уровне), массовое сознание ищет иной консолидирующий центр. Однако это происходит в ситуации, когда прежде приглушенные или до известной степени оттесненные на периферию политического сознания проявления ущемленного державного или имперского менталитета, изоляционизм и недоверие к Западу, ксенофобия и национализм, традиционалистские установки и патерналистский комплекс явно воскрешаются. Причем этот процесс идет при деятельном участии ряда, если не большинства, политических элит, равно как и многих каналов "четвертой власти" (напомним только о действиях военных и внешнеполитических ведомств во время балканской войны, а также о том, как их шаги, интересы и амбиции отражались в средствах массовой информации).

На нынешний день едва ли возможно говорить о наличии в стране серьезных политических сил, которые могли бы выступить новым гарантом продолжения демократических реформ в России и имели при этом достаточно широкую, устойчивую поддержку в обществе, в его наиболее квалифицированных, заинтересованных, политически вменяемых слоях. Накануне выборов такая ситуация представляется весьма тревожной.

Леонид СЕДОВ

Кризис власти в России и пути ее эволюции

Любой кризис власти - это кризис доверия к ней, и ни для кого не секрет, что в этом смысле власть в России с момента последних президентских выборов и по сей день находится в состоянии нарастающего кризиса. Он выражается в крайне низкой оценке деятельности всех избираемых институтов - президента, парламента, политических партий как в плане их эффективности, так и в отношении их честности и добропорядочности. От полного провала властные структуры спасают в последнее время лишь регулярные обновления или смены правительства, всякий раз порождающие у населения смутные надежды на какие-то перемены к лучшему и обеспечивающие каждому новому правительству довольно значительный (от 35 до 60%) аванс доверия. Эти

частности не отменяют, однако, общего негативного восприятия власти.

Это негативное восприятие во многом обусловлено тем, что ни в обществе, ни в его политической элите не сложилось общего понимания того, чем должна быть власть и как должны складываться отношения между властными структурами и подвластным населением. Любая власть - это средство или механизм, с помощью которого формулируются общие для коллектива (в частном случае страны) цели, мобилизуются коллективные усилия и ресурсы для их реализации. Это могут быть мифологические, утопические или идеологические цели, но если они внедрены в сознание масс, власть получает и легитимность, и поддержку. Такой легитимностью в лучшие свои годы располагала тоталитарная коммунистическая власть, и нынешние ностальгические поиски национальной идеи суть не что иное, как завистливые попытки нынешнего правящего слоя обрести недостающий ему источник легитимности.

Другого рода цели преследует власть в современных западных обществах. Это - прагматические цели, формулируемые путем согласования интересов составляющих общество слоев и групп и на основе общепринятых в обществе ценностей. (В отличие от идеологии, предусматривающей существование «проекта» коллективного спасения или процветания или же обоснования своего превосходства над другими коллективами, ценности определяют лишь общие ориентиры желаемого и рамки поведения индивидов и групп.)

Наконец, власть может становиться самодостаточной, корпоративной, работающей сама на себя. В этом случае она действует как посторонняя обществу «оккупационная сила», облагающая остальное население всевозможными данями, а общество отвечает ей отчуждением, дроблением на столь же самодостаточные группы, отношения между которыми приобретают черты «политического бартера», когда вместо определенных узаконенных правил игры в действие вступают голое насилие и произвол. Характерно для такой системы и ожесточенное стремление «прорваться» во власть, приобщиться к дележке сладкого пирога властной добычи.

В нашей стране, находящейся на распутье, отношения между властью и людьми несут на себе характеристики всех этих трех типов, и вектор дальнейшего развития и та модель общественного устройства, которая будет реализована в конечном итоге, во многом зависят от того, какой ее видят живущие в стране люди. Один из недавних опросов ВЦИОМ показал, что 40% отвечающих хотели бы видеть Россию страной, «подобной странам Запада - демократической, рыночной, правовой». О возвращении в социалистический строй с коммунистической идеологией помышляют 22%, еще 22% полагают, что России необходимо «совершенно особое государственное устройство и особый путь развития». Как видим, в обществе налицо глубокий раскол, затрагивающий основные ценности и отталкивающийся от диаметрально различных картин мира. Это делает менее вероятной реализацию первых двух из указанных выше возможностей и толкает общество на путь жестких конфронтации и

Число людей, которых можно условно назвать «западниками», довольно велико и могло бы служить опорой для проведения более быстрых и решительных преобразований, если бы не раскалывающее самих этих «западников» сомнение в том, что осуществленные реформы направлены именно в сторону их идеала. К тому же их «западничество» носит противоречивый и непоследовательный характер. Характерным примером такой

непоследовательности может служить негативное отношение к богатству и частной собственности: 56% респондентов испытывают по отношению к российским собственникам и предпринимателям всякого рода отрицательные эмоции и лишь 29% (а не 40%, как можно было бы ожидать) воспринимают их со знаком плюс. (Возможно, правда, здесь сказывается то, что речь идет не о богатстве вообще, а о теперешних российских предпринимателях, к имиджу которых примешиваются всякого рода криминальные оттенки.) Опять-таки не все. «западники» признают заслуги реформаторов - ученых, экономистов, начавших внедрение в стране западной модели; только 30% опрошенных выражают им свою симпатию и уважение, 45% россиян относятся к ним отрицательно. При некоторых постановках вопроса обнаруживается, что число «западников», готовых поддержать «демократов» и не согласных с тем, что они «ничего не дали народу», и вовсе уменьшается до 12%. Выясняется, что понятия «инициатор реформ» и «демократ» в российском контексте далеко не синонимы и при существующей в обществе стойкой убежденности, что «демократы» обездолили народ (так думают три четверти населения), лишь очень незначительная часть людей не шарахается от названия «демократ». Соответственно и власть, называющая себя демократической, воспринимается большинством россиян не только не как реформаторская, а именно как главный тормоз преобразований, идущих на пользу людям. Отвечая на вопрос о том, что является главным препятствием на пути эффективных экономических реформ, 58% респондентов заявляют, что это коррумпированность власти, разбазаривание государственных денег и имущества; 71% убеждены, что реальная власть в стране находится в руках мафии, организованной преступности.

Внимательный анализ всей совокупности ответов, затрагивающих проблемы отношений власти и общества и перспектив их развития, позволяет выйти на примерно следующую типологию взглядов и настроений, определяющих возможные направления эволюции российского государственного и общественного устройства (в %):

1). «западники», в основном принимающие реформы в том виде, как они осуществляются в настоящее время, - 15;

2). «западники», не верящие в нынешний реформаторский курс, взыскующие «других реформ» и не очень последовательные в своих взглядах на рынок, собственность и т. п., - 20-25;

3). сторонники возврата в социализм - 20-25;

4). приверженцы особого, "самобытного" пути России - 20-25;

5). не имеющие определенных взглядов - 15-20 Преимущественно отрицательный образ нынешней

власти, сложившийся в сознании большинства представителей этих групп, не исключая зачастую и "западников", ведет к тому, что все большее число людей в стране впадает в ностальгию по советскому прошлому, идеализируя прежнюю власть и отдавая ей преимущество перед теперешней почти по всем параметрам. Так, 65% уверены, что тогдашние руководители были более авторитетными (не согласны с этим 18%), столько же - что они больше заботились о людях (не согласны 23%); 48% - что они были более сильными, ре-шптельными (не согласны 27%); 47% - более компетентными, знающими (не согласны 26%); 46% - более честными (не согласны 34%; по части честности, как видим, и прежняя власть в глазах довольно большого числа лю-

дей выглядит не слишком пристойно). Понятно, что во времени Брежнева 51% людей видят больше хорошего, чем плохого, и только 10% придерживаются противоположной оценки. Время же Ельцина негативно оценивают 72% россиян, а положительно (больше хорошего) всего лишь 5%.

Приведенные данные говорят о том, что в обществе происходит процесс реабилитации прошлого, его ретроспективной идеализации. Вместе с тем усиливаются державническая ностальгия и антизападные настроения. Только 16% не жалеют о распаде СССР, только 9% полагают, что России не обязательно надо бороться за свой статус великой державы, а 78% уверены в обратном, и только 14% полагают, что она таким статусом сегодня обладает. Разумеется, такой разрыв между желаемым и действительным не может не порождать психологической напряженности и ностальгической тяги к величию, усматриваемому в национальном прошлом. «Наше прошлое, наша история» - сегодня это главный предмет гордости русского человека, а в этом прошлом первое место занимает слава русского оружия: победа в Великой Отечественной войне (86%), освоение космоса (60) и достижения русской науки (52%).

Сравнение данных 1989 и 1999 гг., полученных по программе «Советский человек», дает возможность судить о том, как изменилось сознание людей за истекшее десятилетие, в каких направлениях идут изменения мировоззренческих и ценностных установок жителей России. Весьма показательны в этом отношении перемены в составе списка главных «культурных героев», упоминаемых респондентами как «самые выдающихся люди всех времен и народов». Сегодня первое место в списке принадлежит уже не Ленину, число упоминаний которого снизилось почти вдвое (с 77 до 42%), а Петру I (45% вместо 39% в 1989 г.). Наравне с Лениным встал Пушкин (+ 18 пунктов; вероятно, под влиянием юбилейных мероприятий). Из сознания людей ушло представление о Ленине как корифее «науки наук» - марксизма, как ушел из списка «героев» и сам Маркс, занимавший в 1989 г. второе место (40%), а сегодня набирающий всего 5% упоминаний. Теперь почитание героев прошлого все больше связывается с былой имперской мощью и военной силой, и не случайно на четвертое место в списке великих поднялся Сталин, набравший 35% вместо 11% в 1989 г. Именно он, а не Жуков (20%) ассоциируется ныне с великой победой, а заодно и с «железным порядком», которого так не хватает российскому люду. Это преклонение перед силой отразилось и на перечне иностранных культурных героев, значимость которых, кстати, в сумме сократилась с 59% упоминаний в списке в 1989 г. до 33% в 1999 г. (и это несмотря на гораздо более широкий доступ к информации о «заграничном»). Если десять лет назад среди упоминавшихся иностранцев на первом месте был Эйнштейн (10% опрошенных), то сегодня здесь владычествует Наполеон, увеличивший свой "рейтинг" с 6 до 19%. Налицо впечатляющий рост им-перско-милитаристского сознания, выбирающего себе по вкусу исторические фигуры с соответствующим звучанием. (Отметим также рост числа упоминаний Гагарина - с 18 до 26% и, что настораживает, Гитлера - с 2 до 7%). По контрасту крайне симптоматично выглядит почти полное отсутствие в списке носителей либерального сознания. Главный среди таковых - Сахаров - упоминается в 8% анкет - столько же, сколько Брежнев.

Наконец, анализируя список «великих», нельзя не отметить, что в нем на видных местах отсутствуют ныне живущие деятели. В 1989 г. в числе лидеров значился Горбачев с 18%. Надежды, связывавшиеся с его лично-

стью были велики, вождистские традиции в народе были еще очень сильными. Как ни странно, Горбачев еще и сегодня набирает больше очков, чем любой из ныне живущих героев, но его 4% означают лишь, что для сегодняшнего россиянина нет авторитетов высокого ранга, пророков нет ни в своем, ни в чужом отечестве.

Из действующих российских политиков редко, но все же упоминаются Ельцин (3%), С.Федоров (2%), Зюганов (1%). Жириновский (1%) и Примаков (1%). Похоже, что ни идея либеральных реформ, ни идея коммунистической реставрации не находят в обществе масштабного персонального воплощения. Не находит его и явно набирающая силу идейная конфигурация, состоящая в жесткой оппозиционности и коммунизму, и либерализму. В каком-то смысле именно такую конфигурацию стремится воплотить Жириновский, но он слишком карикатурен и потому не набирает достаточного количества голосов ни среди антикоммунистов, ни среди антизападников. Избиратели-«самобытники» пока что делают ставку на Лужкова и Примакова, причем к первому среди прочих явно склоняются люди с монархическими и традиционалистскими взглядами.

Рост ностальгических мотивов можно различить и в других сравнениях ответов, дававшихся на аналогичные вопросы в 1989, 1994 и 1999 гг. Так, в вопросе "Что в первую очередь связывается у вас с мыслью о вашем народе?» число ответивших «наше прошлое, наша история» возросло вдвое - с 24 до 48%; число ответивших «великие люди моей национальности» - с 6 до 14%; зато с 28 до 19% сократилась доля ответивших «государство, в котором я живу». Сегодняшнее государство воспринимается респондентами скорее как враждебная сила. Высказывание «Государство дает нам так мало, что мы ему ничем не обязаны» в 1989 г. находило поддержку всего Ч(, опрашиваемых, сегодня же с ним соглашаются 38%. И, наоборот, суждение «Государство находится в таком положении, что мы ему должны помочь» находит только 17 сторонников вместо 40% в 1989 г. Актуальная «родина» все больше уступает место идеализированной «исторической отчизне». Так, в вопросе о качествах, которые хотелось бы видеть в детях, уже только 36%, а не 46"/(. как в 1989 г., называют «любовь к родине, к своему дому», а «память о своих корнях» - 20% вместо 12%. В ностальгические тона все больше окрашивается и советское прошлое. Вплоть до 1994 г. в стране было 45% предпочитавших, чтобы все оставалось так, как было до перестройки. Сегодня таких людей насчитывается уже 58% (и только 27% придерживаются противоположного мнения).

Одновременно с ностальгией по прошлому растут антизападные и милитаристские настроения, а также осознание своей принадлежности к православной религиозной общности. При этом в отношении к Западу просматривается не столько агрессивность, сколько разочарование. В годы горбачевской перестройки и в начальный ельцинский период с Западом были связаны слишком большие, почти эйфорические надежды. В 1994 г., например, поразительно большое число людей (40%) хотели, чтобы их дети выехали на постоянное место жительства за рубеж, и только 34% относились к такой возможности отрицательно. Сегодня это соотношение коренным образом изменилось: 21% хотели бы этого, а 55% отвергают такую возможность. Весьма распространено сегодня стремление защититься от западного проникновения. Так, 63% респондентов убеждены, что русские предприниматели должны иметь преимущества перед иностранными (не разделяют этого мнения только 13%).

В итоге складывается положение, когда Запад вновь начинает выступать в образе воображаемого противника России. Сегодня это представление о нем разделяют пб-рядка 30% опрошенных. Без малого четверть жителей страны полагают, что сближение со странами Запада и свобода выезда из страны принесли России больше вреда, чем пользы (не согласны с этим 40%). Но при этом, казалось бы, благоприятном для отношений с Западом соотношении все-таки только 23% опрошенных из двух суждений - «России нужно активно включаться в мировую культуру, ориентироваться на западные стандарты жизни» или «России нужно бороться с чуждыми русскому народу западными влияниями, возродить самобытный уклад жизни» - выбирают первое; 58% настаивают на втором. Точно так же 57% выбирают суждение «Русские - великий народ, имеющий особое значение в мировой истории», и лишь 36% готовы согласиться с тем, что «русские - такой же народ, как другие». Самое опасное, что можно отметить в этой связи, - это то, что в молодежной среде, у студентов и учащихся последнее соотношение носит еще более остро выраженный характер - 67:31. Так что надежды на ослабление антизападных настроений по мере подрастания молодого поколения пока что нельзя считать однозначно сбывшимися.

В понятие величия страны, государства опрашиваемые вкладывают разные вещи. Большинство (64%) считают, что это прежде всего благосостояние граждан и экономический и промышленный потенциал. Но немало и таких, для кого величие - это вопрос престижа и уважения в мире (35%), опирающегося на военную мощь (30%). Тоска по величию (и порядку) начинает сказываться в том, что влияние силовых структур в обществе признается в последние годы все более желательным. В начале 1994 г. 30% полагали, что армия пользуется в обществе недостаточным влиянием; сегодня об этом говорят 50% (соответственно о слишком большой роли тогда говорили 18%, а сегодня - 8%). То же самое наблюдается в отношении органов госбезопасности: недостаточно большое влияние их сегодня отмечают 37% (в 1994 г. -20%), слишком большое - 16% (вместо тогдашних 27%).

Наконец, несомненным является рост если не подлинной, то по меньшей мере объявленной религиозности. В 1989 г. 64% опрошенных отвечали, что они не считают себя верующими, и только 34% причисляли себя к христианству. Через десять лет ситуация стала прямо противоположной: 54% называют себя христианами и 30% заявляют о неверии. Конечно, это «второе крещение Руси» еще не означает серьезного проникновения религии в сознание и повседневную жизнь людей. Подлинную религиозность и воцерковленность можно подметить у 6-8% людей. Так, 8% считают, что важно воспитывать в детях представление о воздаянии за грехи, и это число за десять лет выросло на 6 процентных пунктов. Церковные праздники отмечают 12% респондентов; только 6% посещают церковь не реже 1 раза в месяц и лишь 4% считают, что православие может стать сегодня идеей, объединяющей общество. Однако представляется, что как средство национально-религиозной идентификации православие наверняка будет все больше использоваться антизападными и милитаристскими кругами. Попытки надавить на православных иерархов в разыгрывании антинатовской кампании в дни балканского кризиса указывают на вполне реальное направление эволюции политического режима России в случае, если обозначенные выше антизападный (и одновременно антикоммунистический) и милитаристский тренды будут продолжены. В этом плане глубоко симптоматичными являются данные об отношении к членам религиозных

сект. При всей поверхностности собственных религиозных убеждений люди с нарастающей враждебностью воспринимают религиозное инакомыслие и инаковерие. Сегодня 37% настаивают на расправе с сектантами (5% призывают «ликвидировать», 23% - «изолировать от общества»; в 1989 г. соответственно их было 5 и 5%). Число тех. кто считает, что сектантов надо оставить в покое, предоставив самим себе, сократилось с 54 до 29%. Пора-тельно но из социальных групп наибольшей религиозной нетерпимостью отличаются независимые предприниматели и учащиеся, а наибольшей терпимостью -военные и работники правоохранительных органов.

Подытоживая приведенные выше наблюдения, приходится констатировать, что при нынешнем состоянии российского сознания и отмечаемых тенденциях его развития либеральная модель общественного устройства имеет мало шансов на реализацию. (Разве что будет осуществлена попытка учреждения «оксюморонного» режима «либеральной диктатуры» с опорой на поддержку со стороны Запада.) Более вероятным представляется движение в сторону умеренно антизападного и антикоммунистического православно-державного автаркического строя («мягкая белоруссизация», по выражению А.Лившица). Именно в таком виде, похоже, России суждено войти в третье тысячелетие.

Евгений ГОЛОВАХА

Выборы президента Украины в социологическом ракурсе

В октябре 1999 г. Украине предстоит пережить очередные президентские выборы. К моменту подготовки данной статьи (июнь 1999 г.) закончилась регистрация кандидатов, которые приступили к сбору миллиона подписей. необходимых для участия в первом туре голосования. Всего официально зарегистрированы 18 кандидатов. среди которых - 15 народных депутатов и нынешний президент Украины Л.Кучма. Предвыборная ситуация находится в центре внимания украинских социологов. которые располагают ретроспективной и текущей мониторинговой информацией, позволяющей изучать отношение населения к институту президентства, особенности динамики электоральных ориентации, факторы формирования электоральных предпочтений, а также оценивать шансы кандидатов на предстоящих выборах. Рассмотрению этих аспектов политической жизни Украины и посвящена настоящая статья, в которой использованы данные ежегодных и ежемесячных мониторинговых опросов, осуществляемых ведущими социологическими центрами Украины.

Результаты ежегодного мониторинга Института социологии НАН Украины в рамках программы "Украина на рубеже XXI столетия" получены по репрезентативной для взрослого населения Украины (18 лет и старше) квотной выборке, методом раздаточного анкетирования с контролем качества заполнения анкеты интервьюером в момент ее возвращения (1800-1810 респондентов в каждом опросе). При этом соблюдался квотный принцип отбора по полу, возрасту и образованию в соответствии с региональной спецификой распределения этих социально-демографических признаков. Для обеспечения случайного отбора респондентов по заданным квотам их по-пск осуществлялся интервьюерами по предварительно заданным маршрутам (метод предложен Н.Паниной). Та-

ким образом удалось сохранить преимущества квотной выборки и избежать тех ее недостатков, которые препятствуют реализации принципа случайного отбора единиц наблюдения*.

Отношение к институту президентской власти. Институт президентской власти, который возник в период формирования демократических систем в государствах, освобождающихся от абсолютизма и деспотий, оказался наиболее приемлемой формой правления и в постсоветских странах. Опыт первых лет развития Украины показывает жизнеспособность и достаточно высокий уровень легитимности данного института. Независимо от отношения к конкретным политическим лидерам, выступающим в роли президента, в обществе сохраняется преобладающая поддержка президентской формы правления.

Как и на всем постсоветском пространстве, на Украине широко распространено мнение, что именно президент должен возглавлять правительство и нести полную ответственность за политический курс и экономику страны (табл.1).

Таблица 1

"Какой, по вашему мнению, должна быть роль президента на Украине?"

(По данным опросов ИС НАН Украины;

к числу опрошенных)

Варианты ответов Май 1994 г. Май 1998 г.

N=1807 N=1807

Президент должен быть главой правительства и взять на себя всю пол-

ноту ответственности за внутреннюю и внешнюю политику (как в США) 53 60

Президент должен разделить власть с премьер-министром, утверждаемым парламентом (как во Франции) 10 7

Президент должен быть главой государства, "символом нации" без власт-

ных полномочии, которые имеет премьер-министр, избираемый парламентом (как в Италии и ФРГ) 5 4

Президент Украине вообще не нужен 7 7

Затрудняюсь ответить 25 22

В этих условиях выборы президента Украины становятся ключевым политическим событием, определяющим перспективу развития страны на достаточно длительный период. Именно президентские выборы приобретают на Украине, как и в большинстве стран СНГ, первостепенное значение. Это связано прежде всего с особенностями политической культуры народа, в рамках которой реальная власть всегда персонифицирована и построена по принципу пирамиды. На ее вершине обязательно присутствие "первого лица", которое является конкретным олицетворением всей властной пирамиды и гарантом того, что на любого представителя власти (чиновника любого ранга) может быть найдена управа.

Решающая роль президента во властной иерархии отвечает преобладающим в массовом сознании патерналистским установкам и определяет отношение к прези-

Данные ежемесячного мониторинга общественного мнения на Украине (1998-1999 гг.) любезно предоставлены автору статьи президентом фирмы "Социс-Гэллап" Н.Н.Чуриловым. Эти опросы проводились методом стандартизованного интервью по репрезентативной дня взрослого населения Украины районированной случайной выборке (N=1200).

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.