CC BY
40
Романова Л.М.
Кризис идеи суверенитета и политико-правовые гарантии его
существования
В современную эпоху глобализации сложилась определенная иерархия государств: подвергнется ли оно преобразованию, чтобы стать более эффективным, или будет уничтожено в качестве суверенного образования. Но в любом случае государство в своем классическом виде подвергается сегодня радикальной трансформации.
Несмотря на обилие работ, посвященных суверенитету, многие проблемы, касающиеся этого понятия, нельзя признать до конца изученными, а существующий разнобой в практике реализации суверенитета еще более осложнил данный вопрос.
Под государственным суверенитетом понимают присущее государственной власти свойство верховенства внутри государства и независимость, самостоятельность государства в отношениях с другими странами при определении и осуществлении своей внутренней и внешней политики. Следовательно, во-первых, суверенитет есть одновременно важнейшая качественная характеристика государственной власти, без которой эта власть не может быть действительно высшей, главенствующей в пространственных пределах государственного целого. Во-вторых, суверенитет есть один из важнейших признаков государства, если не всегда реально как наличный факт, то, во всяком случае, как основной необходимый элемент самой идеи государства. И, в-третьих, он свидетельствует о наличии внешнего и внутреннего аспектов единого политико-правового явления суверенитета.
«Внешний» суверенитет вытекает из высшей, идеальной, абсолютно конечной цели государства, ради которой оно в принципе изначально и образуется: достижения свободного, независимого и самостоятельного существования и развития государствообразующего народа среди других наций и народов. В реализации этой цели заключается верховный закон государственного бытия, включающий в себя и всеобщий интерес, и общее благо как выражение внутренних задач и целей государства [1, с. 29-34].
В своем высшем выражении суверенитет проявляется в политическом единстве народа, его государственном статусе, необходимом ему для актуализации себя в среде других народов, обособления от них. Как отмечает К. Шмитт, «государство есть политический статус народа, организованного в территориальной замкнутости... особого рода состояние народа, именно такое состояние, которое в решающем случае оказывается главенствующим. в противоположность многим мыслимым индивидуальным и коллективным статусом» [2, с. 37].
Верховенство национального суверенитета означает, что никто, кроме самой нации, не может определять ее судьбу. Более полно и четко верховенство проявляется в праве наций на самоопределение, признаваемое и отстаиваемое в мире. Однако это не означает, что нация может не считаться с объективными историческими, политическими, экономическими и иными реалиями.
Неотчуждаемость суверенитета - важнейший элемент его содержания. Суверенитет реально существует до тех пор, пока есть народ, нация и государство.
Единство суверенитета означает, что его субъектом, носителем является народ, нация, государство. Суверенитет един и неделим. «Суверенитет» - категория неделимая и недробная, т.е. либо он есть в полном объеме, либо его нет совсем. Дозировка суверенитета исключена. Всякое дозирование суверенитета есть свидетельство его отсутствия у дозируемой стороны [3, с. 24]. Например, суверенитет России невозможно поделить на 86 частей, или суверенитет США - разделить на 50.
В последнее время суверенитет стал более «размытым». Однако подобная «размытость» касается не столько самого суверенитета, сколько представлений о нем. В действительности же это крайне сложное в своем генезисе явление многократно усложнилось в XXI веке.
Системе национально-государственного устройства мира и принципу суверенитета брошен вызов. С другой стороны, данным тенденциям противостоят мощные объективные факторы и социальные силы, отстаивающие высокую эффективность сложившейся веками нынешней системы мироустройства и необходимость сохранения ее основных принципов (в том числе принципа суверенитета национальных государств) и предупреждают об опасностях отказа от них [4, с. 163].
Как справедливо отмечает Л.Е. Гринин, «объем государственного суверенитета сильно сузился юридически за счет международных договоренностей и еще больше фактически в связи с уже сложившимися традициями» [5, с. 18].
«В современных условиях все более представляется все более необходимым комплексное переосмысление и переоценка понятия "суверенитет" как в связи с возникновением мирового политического сообщества. так и в связи с уточнением пределов частных суверенитетов, принципов
их сочетания друг с другом и построения их иерархии», а также формируется представление о суверенитете международного права над внутренним законодательством стран в вопросах прав человека [6, с. 369].
Государство было и в главном еще остается высшей единицей исторической, политической и юридической жизни. Однако сегодня появились новые и мощные факторы, которые в конечном счете ведут к тому, что оно перестает быть пределом выражаемой воли, уступая это предельное место более мощным и крупным образованиям. При этом четко прослеживается тенденция к ограничению и постепенному отказу от части национального суверенитета в пользу наднациональных и мировых сообществ, международных организаций. Таким образом, как отмечает Л.Е. Гринин, «сегодня по сравнению с прошлым временем суверенитет совершенно свободных и самостоятельных стран стал намного меньше. И, что очень важно, государства отдают часть функций своего суверенитета добровольно, так как случаи военного давления или тотальных санкций редки. Но чем дальше идет такой процесс ограничения суверенитета, тем фактически он все более становится необратимым, а страны, которые не делают таких ограничений, становятся как бы уже неполноценными» [5, с. 19].
С развитием демократии и изменением в политической жизни теоретики права стали говорить о том, что в западном обществе имеют место быть процессы «диффузии» власти и как результат -«расчленение суверенитета». Сегодня прослеживается тенденция «расчленения суверенитета» на внутренний и внешний: не в смысле внутренних и внешних отношений, а в смысле того, что происходит переход ряда важных полномочий непосредственно от государства к государственным образованиям.
Достаточно проследить те области, в которых сократился суверенитет: право установить пошлины и налоги, определить их размеры; запрещать и поощрять ввоз и вывоз товаров, фундаментальные правила выборов и изобретательных цензов и др. А теперь многие европейские государства отказались от собственной национальной валюты ради одной общей - евро. Так, наднациональность политической системы ЕС состоит в отказе государств-участников в определенных областях от доли своего суверенитета в пользу региональных институтов. Это создает новую ситуацию для негосударственных акторов в интеграционной игре, которые при желании могут обходить властные инстанции [7, с. 31]. Как ни парадоксально, но наибольший суверенитет имеют государства, идеологически и экономически закрытые (Северная Корея).
Бесспорно лишь то, что национально-государственные формы человеческого бытия все больше утрачивают свою самодостаточность. На наших глазах формируется новый, взаимосвязанный, взаимозависимый и взаимоуязвимый мир [8, с. 5].
По доброй воле или вынужденно государства отказываются от части своего суверенитета, а сам этот суверенитет все более наполняется новым содержанием. Кризис национальных государств, являющийся следствием глобализация, заставляет пересматривать такие еще совсем недавно неоспоримые категории, как «суверенитет», «национализм», «этничность», «национальная безопасность» и т.п. На наших глазах глобализация трансформирует современный мировой порядок, угрожает вызвать распад и исчезновение многих элементов государственности.
Государства все чаще и чаще уже не способны обеспечивать своим гражданам элементарные условия существования: пенсионное обслуживание, занятость, нормальное жилье, возможность получения образования, безопасность граждан и т.д. В настоящее время лишь очень небольшое число стран в состоянии более или менее справляться со своими обязанностями, но и они уже бессильны контролировать движение денег, миграционные потоки, противостоять насилию, устранять бюджетный дефицит, выплачивать свои долги. Между тем люди, привыкшие к определенной роли государства в их жизни, требуют от него исправного исполнения своих функций, которые оно не в состоянии исполнять. В результате усиливаются внутриполитические столкновения, растут напряженность и нестабильность, а это лишь еще больше ослабляет государство.
По мере нарастания процессов глобализации люди начинают восставать против утраты своего неповторимого лица и суверенитета. Повсеместно наблюдается всплеск этнического самосознания, а это ведет к росту напряженности, почти повсеместно процессы глобализации сопровождаются ростом конфликтности. Ответной реакцией на усиление глобализации и кризис национального государства являются попытки правительств встать в глухую оборону, изолироваться от мира идеологическими, экономическими, таможенными барьерами и тем самым подтвердить свой суверенитет. Национальные государства, доказавшие свою независимость в ХХ в., ревниво охраняют свои прерогативы. Это особенно верно в отношении наиболее сильных и богатых, заботливо оберегающих благополучие своих граждан. Происходит это даже в тех странах, которые сами открывают себя для глобализации [8, с. 42].
Тенденциям и силам, упорно продвигающим концепцию демонтажа национального государства, противостоят не менее мощные объективные тенденции и социальные силы, выражающие
необходимость сохранения, более того, упрочения и совершенствования этого социально-политического института и принципа государственного суверенитета.
Национально-государственная парадигма на протяжении длительного периода времени успешно и прогрессивно справляется с ролью основной модели мироустройства и регулятора многоплановых связей и отношений между странами и народами, доказав и свою способность адаптироваться к новым условиям и переменам в развитии общественных структур.
Вследствие глобализации современного мира, а также по причине беспрецедентного количественного роста и активизации на мировой арене негосударственных акторов в лице транснациональных корпораций и неправительственных организаций наметилось разрушение государственно-центристской модели. В результате все с большей настойчивостью говорят о закате Вестфальской системы и разрушении представлений о суверенитете как о неделимой и единственно возможной форме государственной власти. Модели регионального и глобального изменения трансформируют контекст политического действия, образуя систему многочисленных центров власти и взаимопересекающихся сфер ее проявления - поствестфальский характер. Вместе с тем нельзя не ответить, что эрозия национального суверенитета одновременно сопровождается стремлениями самого государства к его сохранению, поскольку с точки зрения любого государства размывание национальных границ, утрата, пусть и частичная, национального суверенитета крайне нежелательны. В результате государства, хотя и по-разному, но практически всегда негативно реагируют на размывание суверенитета, пытаясь отвечать на вызовы, искать новые средства и методы для сохранения властных полномочий.
Таким образом, традиционные представления о государственном суверенитете и независимости пересматриваются и переосмысляются в рамках изменяющихся процессов и структур регионального и глобального порядков. Соответственно, национальный суверенитет и независимость государства должны пониматься как включенные в более широкую систему правления, в рамках которой они составляют всего лишь ряд принципов, лежащих, наряду с прочими, в основе политической власти. Вестфальская система государственного суверенитета и независимости подвергается значительной трансформации по мере того, как она меняется в наиболее важных аспектах.
По словам М.В. Ильина, «возникновение современной государственности связано не только с такими приметами, как утверждение суверенитета и очерченной четкими границами государственной территории, но с возникновением новой эволюционной формы существования человечества - наций» [9, с. 241]. А само национальное государство рассматривается, по крайней мере в Европе, как необходимая ступень государственного развития народов [10, с. 165]. По мнению В. Соколова, образование национальных государств «представляло собой не просто очередной этап существования определенных этносов, а акт заключения общественного договора о новом социальном порядке» [11, с. 8].
По утверждению Б. Андерсона, неспособность национальных государств к «конструктивному решению многих проблем, реальный масштаб которых далеко превосходит их физические границы» [12, с. 24], неспособность адекватно, быстро и эффективно реагировать на изменения условий окружающей среды со стороны государства привели данный институт к кризису.
С кризисом государства-нации связан кризис современного общества, который Ю. Хабермас разделяет на три типа [13, с. 255-259]:
1. Экономический кризис (характерен для раннего капитализма и проявляется в борьбе труда и капитала). Ответом на него стал рост государственного вмешательства в экономику.
2. Кризис рациональности (возникает вследствие постоянного расширения государственных полномочий, возложения на государство «негосударственных» функций) - результат неспособности государства примирить различные интересы капитала, преодолеть «анархию рынка». На уровне социальной интеграции проявляется как кризис легитимности (неспособность государства предложить стратегию примирения конфликтных интересов, которыми оно пытается управлять).
3. Мотивационный, или кризис человеческой заинтересованности (вызван ростом государственной власти и технократического контроля, протекает на уровне социальной интеграции и сопровождается разрушением демократических институтов, ростом бюрократии). Этот кризис проявляется и в культурной сфере.
Международное право признает дееспособность и принуждение, права и обязанности, которые в ряде важных аспектов ограничивают принцип государственного суверенитета; суверенитет «per se» («сам по себе») не является больше абсолютной гарантией международной легитимности. Точка зрения, согласно которой легитимное государство должно быть демократическим, таким, которое придерживается неких общепризнанных ценностей, закреплена в некоторых правовых документах. Особенности стратегии государств последнего времени и стилистика их внешнеполитической деятельности, заключающиеся в «нецелевом» применении демократических институтов, уже сейчас необратимо подрывают цивилизационный статус и легитимность последних, наносят существенный и
невосполнимый вред как базовым принципам международного права, так и всей структуре межгосударственных отношений. Можно сделать следующий прогноз. Все чаще в международной практике будет наблюдаться чрезмерное использование тем или иным государством (социальной группой) механизма и идеологии демократических институций (прав человека, свободных выборов, норм о национальном самоопределении) для достижения недекларируемых политических интересов, осуществления активной экспансии и непредсказуемой внешней политики в целях искусственного стимулирования темпов унификации политической системы мира.
Глобальное объединение сочетается с развалом некоторых стран и усилением сепаратизма в других, на фоне роста национализма идет существенное сокращение суверенитета. Сложился мощный противоречивый фактор: с триумфом демократии в мире все ярче наблюдается и ее кризис, так как она характерна для расцвета суверенности, а потому становится уже недостаточно адекватной новым наднациональным организациям. В настоящее время она представляется едва ли не самым важным атрибутом развитого государства. Но она достаточно подвижна. Интересы нации прежде всего. Суверенитет народа во многом заключается в том, чтобы принимать во внимание интересы и права других стран, если они противоречат собственным, только когда это заставляет делать жесткая необходимость. Признаки кризиса демократии отмечаются уже достаточно давно [14, с. 53-54].
Если говорить о ближайшей перспективе, думается, что национальное государство сохранит свое институциональное положение в международных отношениях, но его развитие в условиях глобализации будет сопровождаться институциональными и статусными уступками (структурам гражданского общества, новым субъектам международных отношений), объем которых определится процессом адаптации внутренних свойств государства и его адекватностью изменениям внешней среды. И со временем национальное государство не исчезнет бесследно, на его место придет другое -оно эволюционирует в новую форму политической организации общества, отвечающей конструкции глобального политического.
Государственный суверенитет обладает свойствами исключительного и неотъемлемого права (привилегии), а также ресурса. Как право, суверенитет - это функция, которую государство может использовать только целиком. В данном качестве он неделим: либо суверенитет есть, либо его нет. Несуверенное государство - это нонсенс, поэтому либо государство суверенно, либо государства нет. Как ресурс суверенитет представляет собой набор прерогатив, которыми государство может манипулировать по отдельности. Таким образом, технически государственный суверенитет (как целое) есть свобода государства манипулировать своим суверенитетом*.
Будучи владельцем суверенитета, государство проводит политику самоопределения. Подобная политика ставит конкретные цели в нескольких сферах, таких, как: безопасность, самобытность, самодостаточность, консолидированность, экономическая эффективность.
Юридический суверенитет играет разную роль в обеспечении целей государства в каждой из этих сфер политики самоопределения. В любой из них государство манипулирует суверенитетом в трех своих статусах: а) субъекта международного права; б) верховного авторитета в государственных границах; в) хозяйствующего субъекта.
В сфере безопасности юридический суверенитет защищает государство от силового вторжения извне, нацеленного на его ликвидацию или расчленение, то есть, в сущности, на уничтожение его суверенитета. В прошлом, когда война считалась «продолжением политики другими средствами» и практиковалась рутинно, нарушение государственного суверенитета было легитимно. Теперь агрессия нелегитимна и менее вероятна. Юридический суверенитет превратился из объекта защиты в гарант безопасности от угрозы извне. В этой роли он функционален как право государства.
Юридический суверенитет допускает выбор в пользу полной самодостаточности, то есть изоляции от внешнего мира, однако такой выбор должен опираться на очень сильные ценностно-моральные основания и требует высочайшей степени единства гражданского общества. Помимо того, он требует колоссальной целеустремленности (политической воли), поскольку любое государство подвержено воздействиям и влияниям, для противодействия которым нужны эффективные барьеры.
Литература
1. Грачев Н.И. Цели государства: ценностно-коммуникативный подход // Философия социальных коммуникаций. 2006. № 1.
2. Шмитт К. Понятие политического // Вопросы социологии. 1992. № 1.
3. Зиновьев А.В. Суверенитет, демократия, государство // Правоведение. 2006. № 6 (269).
4. Биндюков Н.Г. Глобализация и Россия: парадигма, социально-политический аспект, стратегия левых сил. М.: ИТРК, 2004.
5. Гринин Л.Е. Современные производительные силы и проблемы национального суверенитета // Философия и общество. 1999. № 4.
6. Политология. Энциклопедический словарь. М., 1993.
7. Хохлов И.И. Наднациональность в политике Европейского союза. М.: Международные отношения, 2007.
8. Тураев В.А. Глобальные вызовы человечеству: Учебное пособие. М.: Логос, 2002.
9. Ильин М.В. Слова и смыслы: Опыт описания ключевых политических понятий. М.: РОССПЭН, 1997.
10. Бруннер Г. Национальные государства и право на самоопределение: никакой связи? // Этнос и политика: Хрестоматия / Авт.-сост. А.А. Празаускас. М.: УРАО, 2000.
11. Соколов В. Контуры будущего мира: нации, регионы, транснациональные общности // Международная экономика и международные отношения. 2001. № 3.
12. Андерсон Б. Введение // Нации и национализм /Андерсон Б., Бауэр О., Хрох М. и др. / Пер. с англ. и нем. Л.Е. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского. М.: Праксис, 2002.
13. Западная теоретическая социология / Под ред. И.А. Громова, А.Ю. Мацкевича, В.А. Семенова. СПб.: Ольга, 1997.
14. Берман Г.Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1994.
