Криминологическая обоснованность уголовного закона и практики его применения в сфере охраны собственности Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 343

Шебанов Дмитрий Валерьевич

ст. преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Воронежского института МВД России lebesem@yandex.ru Dmitry V. Shebanov

Art. Lecturer, Department of Criminal Law and Criminology Voronezh Institute of Russian Ministry of Internal Affairs lebesem@yandex.ru

КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ОБОСНОВАННОСТЬ УГОЛОВНОГО ЗАКОНА И ПРАКТИКИ ЕГО ПРИМЕНЕНИЯ В СФЕРЕ ОХРАНЫ СОБСТВЕННОСТИ

CRIMINOLOGICAL JUSTIFICATION OF CRIMINAL LAW AND PRACTICE IN THE FIELD OF PROPERTY

Аннотация. Статья посвящена вопросам, связанным с криминологической обоснованностью уголовного законодательства и практики его применения в сфере защиты собственности от преступных посягательств; раскрывается содержание криминологической обоснованности уголовного законодательства и практики его применения в отношении преступлений против собственности; дается криминологическая оценка превентивного потенциала современной уголовно-правовой репрессии.

Ключевые слова: криминология, уголовный закон, криминологические основы уголовного закона, применение уголовного закона, предупреждение преступности.

Abstract. The article is devoted to issues related to criminological validity of the criminal legislation and its application in the field of property protection from criminal attacks; The content of criminological validity of the criminal law and its practical application in relation to crimes against property; given criminological assessment of the preventive potential of modern criminal legal repression.

Keywords: criminology, criminal law, criminological foundations of the criminal law, the application of criminal law, crime prevention.

Несовершенство законодательства обоснованно рассматривается в криминологии в качестве одного из существенных условий детерминации преступности, наряду с закономерно продуцирующими ее развитие иными социальными противоречиями. Криминогенные последствия применения тех или иных норм законодательства, как правило, образуются не только в случае законодательных пробелов, но и в результате претворения в жизнь недоработанных или не учитывающих общественно опасных реалий законов

и иных нормативных правовых актов. К сожалению, опыт отечественного законотворчества свидетельствует о крайне незначительном участии представителей юридической науки, в особенности криминологов, в разработке многих поступающих на рассмотрение в Государственную Думу Российской Федерации законопроектов.

Аналогичную критику вызывает отсутствие требуемой криминологической оценки многих изменений или дополнений в уголовное законодательство. В результате от криминологически необоснованной нормы уголовного закона, как неквалифицированно сформулированной законодателем, так и неадекватно реализуемой в повседневной жизни правоохранительными органами, страдают и общественные отношения, и призванная обеспечивать их охрану сама правоохранительная система. Разумеется, в итоге это негативно отражается и на авторитете самих законодателей и государственной власти в целом.

На фоне нуждающейся в своем решении общей проблемы криминологической обоснованности законотворчества, включающего подготовку законопроектов, их принятие, а также реализацию в той или иной сфере общественных отношений, особого внимания заслуживает процесс уголовно-правовой охраны собственности. Именно он в последнее время вызывает обоснованную критику ученых и практиков, поскольку характеризуется весьма интенсивным и во многом хаотичным принятием явно недоработанных и непродуманных нормативных правовых документов, нацеленных на борьбу с преступными посягательствами в отношении различных объектов собственности. Подобное законотворческое несоответствие особенно рельефно проявляет себя в условиях растущей потребности государства и общества в надежном обеспечении имущественной безопасности российских граждан и организаций.

Специалистам хорошо известно, что проблемам криминологической обоснованности уголовно-правового законотворчества посвящено немало трудов известных правоведов прошлого и настоящего[1]. Вместе с тем, современные криминогенные реалии, безусловно, требуют новых научных познаний и обобщений криминологической обоснованности уголовного законодательства и практики его применения в сфере охраны отношений собственности.

Для любого криминолога не является секретом, что всякое законодательство и практика его применения, направленные на минимизацию и сокращение общественно опасного потенциала преступности, принципиально должны предопределяться

криминологическим осмыслением, основанным на научном знании и понимании субъектами законотворчества и уголовного судопроизводства закономерностей и тенденций преступности, ее детерминации, индивидуального преступного и связанного с ним виктимного поведения, а также предупреждения преступлений. Такое научное знание формирует криминологические закономерности общественных отношений, связанные с воспроизводством преступности, системой ее криминологической

детерминации, механизмами совершения преступлений,

приоритетом превенции перед наказанием. Главным же критерием криминологической обоснованности уголовного закона и практики его применения должно быть состояние безопасности личности, общества и государства от преступности.

«Производство» уголовно-правовых норм, обеспечивающих защиту от преступлений против собственности, и их правоприменительная реализация, должны подчиняться, прежде всего, перечисленным криминологическим закономерностям общественных отношений, которые, в свою очередь, определяются характером и состоянием объективных и субъективных процессов и явлений. При этом, к объективным криминологическим процессам и явлениям можно отнести: социальные противоречия, социальное неравенство, имманентно присущие природе любого общества. К субъективным - политические издержки и просчеты государственного регулирования, экономические кризисы, издержки реформирования правоохранительных систем и уголовного закона.

Критериями криминологической обоснованности

законодательства и практики его применения в сфере охраны собственности могут выступать индикаторы, составляющие, наряду с собственно криминологическими показателями преступности против собственности, свидетельства криминологической реальности, позволяющие относительно объективно судить о реальном состоянии такой преступности, а также осуществлять научно обоснованный ее криминологический прогноз. К таким критериям можно отнести данные о: потребителях наркотиков и злоупотребляющих алкоголем; уровне безработицы и лицах, не имеющих постоянного источника дохода; заявлениях и сообщениях о преступлениях против собственности; отказах в возбуждении уголовных дел по преступлениям

против собственности; уровне административных правонарушений в сфере охраны собственности; виктимности различных групп населения и др.

Авторский анализ уголовного закона и практики его реализации, проведенный в период с 2011 по 2016 гг., позволяет сделать вывод о том, что курс государства, направленный на гуманизацию уголовного наказания (начиная с 2011 г. с учетом принятого 7 марта 2011 г. Федерального закона N 26-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации», которым, в частности, были исключены нижние пределы санкций в виде лишения свободы) довольно рельефно проявляется в масштабной экономии уголовной репрессии в сфере охраны собственности. Об этом свидетельствует уменьшение доли лиц, осуждаемых за совершение преступлений против собственности к лишению свободы, их сроков; увеличением удельного веса тех, кто осужден к штрафу, к исправительным работам или другим видам наказания, либо условно. Причем это в полной мере относится ко всем посягательствам против собственности, в том числе, совершаемым с применением насилия.

Наряду с этим, изучение судебной практики показало, что судами практически не учитываются личностные особенности подсудимого, его ценностно-нормативные ориентации, глубина искажения индивидуального сознания, а также другие данные, имеющие значение для решения вопроса о мере наказания за совершенное преступление против собственности. Наиболее ярко это проявляется в применении одинаковых, по сути, мер уголовно-правового воздействия, в отношении лиц, имеющих до 5-ти непогашенных и неснятых судимостей и впервые привлекаемых к уголовной ответственности. Причем, как показало изучение приговоров, суды «охотно» признают в качестве смягчающих обстоятельств различные, не предусмотренные законом, носящие стандартный характер обстоятельства, такие как: «общее состояние здоровья подсудимого», «состояние здоровья родственников», «имеет твердое намерение не совершать преступлений» и т.д. При этом данные процессы обусловлены чрезмерно широким (по данным нашего исследования около 80%) применением особого порядка рассмотрения уголовных дел, предусматривающего признание вины, явку с повинной, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, признаваемых обстоятельствами смягчающими наказание.

Между тем, на фоне общих показателей, характеризующих уголовно-правовой рецидив преступлений в России (треть в структуре преступности[2]), специальный многократный рецидив преступлений против собственности выделяется особо. Так, только среди осужденных за кражи, грабежи и разбои (без учета количества совершенных ими преступлений) ежегодно от 45 до 50% на момент вынесения приговора имеют неснятые и непогашенные судимости, более половины из которых (51%) составляют лица, судимые 2 и более раз, как правило, за те же преступления против собственности.

Такая статистика сама по себе является одним из главных показателей, свидетельствующих о неэффективности специального (уголовно-правового) предупреждения преступлений против собственности. Потому необходима корректировка уголовно-политического курса, преждевременно и весьма неоправданно взятого государством на либерализацию уголовного законодательства и практики его применения в отношении преступлений против собственности. Необходимо использовать весь арсенал законодательных и правоприменительных возможностей именно в отношении лиц, допускающих рецидив преступлений, профессиональных преступников, в числе которых доминируют именно те, кто совершает преступления против собственности в составе организованных групп. Лица, упорно демонстрирующие свою направленность на совершение преступлений и «невосприимчивость» к назначаемым мерам уголовно-правового воздействия (их видам и размерам), самим этим фактом предопределяют целесообразность применения к ним адекватных деянию мер социально-правового воздействия.

Анализируя современное уголовно-правовое воздействие на преступления против собственности, нельзя не заметить, что отношение ко многим аспектам наказания и его превентивной роли пока не находит однозначного понимания ни у законодателя, ни у правоприменителя, ни у ученых-правоведов. Сегодня можно видеть большой спектр подходов к назначению, видам и срокам наказания и их исполнения, а главное - разные приоритеты в деятельности законодательных, правоохранительных, судебных и иных органов. У законодателя - контроль за сохранностью государственных устоев; у органов МВД - раскрытие и расследование преступлений; у судебных органов - рассмотрение уголовных дел в установленные сроки; у уголовно-исполнительной системы - стабильное функционирование исправительных учреждений. Все это приводит к отсутствию общей заинтересованности у законодателя и правоприменителей, нацеленной на предупреждение преступлений, что выступает самостоятельным свидетельством криминологической необоснованности уголовной политики в сфере охраны отношений собственности.

Криминологическая обоснованность адекватности уголовного законодательства и практики его применения криминологическим закономерностям преступности против собственности должны предопределяться соответствующим системным криминологическим обеспечением, а именно:

- регулярным (систематическим) наполнением повседневной профессиональной деятельности в области правоохранительной политики в сфере охраны прав собственности новой аналитической ормацией криминологического характера;

- постоянным криминологическим контролем (мониторингом) над целенаправленным и обоснованным использованием криминологической информации в соответствующей правоохранительной практике;

- периодическим криминологическим сопровождением подготовки, принятия и реализации различного уровня управленческих решений (в том числе, законодательных), направленных на обеспечение имущественной безопасности (криминологическая экспертиза).

Самостоятельным содержательным средством криминологического обеспечения уголовного законодательства и практики его применения в отношении преступлений против собственности, а главное, - их предупреждения, должно выступать соответствующее криминологическое воспитание, просвещение и сопутствующая криминологическая агитация населения; формирование, укрепление и поддержание в массовом сознании людей уверенности в своей безопасности в том числе, имущественной безопасности и необходимости активного содействия государственным и общественным органам в решении общих правоохранительных проблем ее обеспечения. Этому должна способствовать целенаправленная организация профессионального внутреннего и внешнего криминологического взаимодействия правоохранительных органов с населением и иными институтами гражданского общества с иными органами государственной

власти и управления, с альтернативными службами

безопасности, со средствами массовой информации и др. Литература:

1. Такое научное наследие, в частности, представлено работами: М.В. Духовского, Н.Д. Сергеевского, И.Я. Фойницкого, М.Н. Гернета, А.А. Герцензона, Г.Ф. Горского, П.И. Гришаева, П.С. Дагеля, В.Ф. Зудина, К.Е. Игошева, И.И. Карпеца, Н.С. Лейкиной, Г.М. Миньковского, И.С. Ноя, С.С. Остроумова, С.В. Познышева, И.П. Портнова, А.Б. Сахарова, Л.И. Спиридонова, Н.А. Стручкова, А.Н. Трайнина, Б.С. Утевского, М.Д. Шаргородского, А.С. Шляпочникова и др. В современную эпоху изучению проблем криминологической обоснованности уголовного закона свои исследования посвятили такие ученые как Г.А. Аванесов, Ю.Е. Аврутин, А.И. Алексеев, Х.Д. Аликперов, Ю.М. Антонян, Н.А. Беляев, М.М. Бабаев, С.В. Бородин, В.Н. Бурлаков, Н.И. Ветров, Б.В. Волженкин, Л.Д. Гаухман, Я.И. Гилинский, Ю.В. Голик, К.К. Горяинов, А.И. Гуров, А.И. Долгова, С.В. Дьяков, А.Э. Жалинский, М.А. Желудков, С.М. Иншаков, В.Е. Квашис, А.Г. Кибальник, М.П. Киреев, М.П. Клеймёнов, М.И. Ковалев, Д.А. Корецкий, В.Н. Кудрявцев, Н.Ф. Кузнецова, Н.А. Лопашенко, В.В. Лунеев, С.Я. Лебедев, С.В. Максимов, А.И. Марцев, В.А. Номоконов, В.С. Овчинский, В.В. Орехов, Э.Ф. Побегайло, Д.В. Ривман, О.В. Старков, А.Я. Сухарев, В.С. Устинов, В.Д. Филимонов, Г.Ф. Хохряков, Д.А. Шестаков, В.Е. Эминов, А.М. Яковлев и многие другие.

2. В 2015 г. в России было выявлено 399155 преступлений, совершенных ранее судимыми лицами (всего 303494 чел. или 28,2% от общего лиц, совершивших преступления), что составило 31,8 процента от всех расследованных преступлений. [Электронный ресурс]. URL: http://www.mvd. ru. Более того, последние 5 лет ежегодно среди выявленных преступников наблюдается прирост тех, кто ранее совершал преступления: в 2011 г. их было 40,7%, в 2012 г. - 46,6%, в 2013 г. - 49,6%, в 2014 г. - 53,7%, в 2015 г. - 55,1%.

Literature:

1. Such scientific heritage, in particular, is provided by works: M. V. Dukhovsky, N. D. Sergeevsky, I. Ya. Foynitsky, M. N. Gernetа, A. A. Gertsenzonа, G.F. Gorskii, P. I. Grishayeva, P. S. Dagel, V. F. Zudina, K. E. Igosheva, I. I. Karpetsaa, N. S. Leykina, G. M. Minkovsky, I.S. Nov, S. S. Ostroumova, S. V. Poznysheva, I. P. Portnov,a A. B. Sakharova, L. I. Spiridonova, N. A. Struchkova, A. N. Traynina, B. S. Utevsky, M. D. Shargorodsky, A. S. Shlyapochnikov, etc. In present period to studying of problems of criminological justification of the penal statute the researches were devoted by such scientists as G. A. Avanesov, Yu. E. Avrutin, A. I. Alekseev, H. D. Alikperov, Yu. M. Antonyan, N. A. Belyaev, M. M. Babayev, S. V. Borodin, V. N. Burlakov, N. I. Vetrov, B. V. Volzhenkin, L. D. Gaukhman, Ya. I. Gilinsky, Yu. V. Golik, K. K. Goryainov, A. I. Gurov, A. I. Dolgova, S. V. Dyakov, A. E. Zhalinsky, M. A. Zheludkov, S. M. Inshakov, V.E. Kvashis, A. G. Kibalnik, M. P. Kireev, M. P. Kleymyonov, M. I. Kovalyov, D. A. Koretsky, V. N. Kudryavtsev, N. F. Kuznetsova, N. A. Lopashenko, V. V. Luneev, S. Ya. Lebedev, S. V. Maximov, A. I. Martsev, V. A. Nomokonov, V. S. Ovchinsky, V.

V. Orekhov, E. F. Pobegaylo, D. V. Rivman, O. V. Starkov, A. Ya. Sukharev, V. S. Ustinov, V. D. Filimonov, G.F. Hokhryakov, D. A. Shestakov, V. E. Eminov, A. M. Yakovlev and many others.

2. In 2015 in Russia 399155 crimes committed by ex-convicts were revealed (only 303494 people or 28,2% of general of the persons which committed crimes) that constituted 31,8 percent from all investigated crimes. [Electronic resource]. URL: http://www.mvd.ru. Moreover, the last 5 years annually among the revealed criminals the surplus of those who committed crimes earlier is observed: in their 2011 there were 40,7%, in 2012 - 46,6%, in 2013 - 49,6%, in 2014 - 53,7%, in 2015 - 55,1%.