CC BY
71
УДК 392
00!: 10.12737/11316
КРЕСТЬЯНСКАЯ СЕМЬЯ ПОДМОСКОВЬЯ В ПЕРИОД ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1812 ГОДА: ЧИСЛЕННОСТЬ, СОСТАВ, СТРУКТУРА
Прохоров Михаил Федорович, доктор исторических наук, профессор, 2210.mfp@mail.ru, ФГБОУ ВПО «Российский государственный университет туризма и сервиса», Москва, Российская Федерация
В статье дается демографический анализ крестьянской семьи в крепостной деревне Подмосковья в эпоху Отечественной войны 1812 г. Тема практически не изучалась в исторической литературе. Источниковой базой данного исследования явились документы, извлеченные из фондов Центрального исторического архива г. Москвы. Статистической обработке были подвергнуты массовые документы государственного и церковного учета: ревизские сказки, исповедные и метрические ведомости (книги). В них приводится поименный состав жителей двора, их возраст, родственные отношения. Объектом изучения явились средние и крупные помещичьи владения Московского и Звенигородского уездов — деревни Фили и Мазилово А.Л. и Д.Л. Нарышкиных и сельцо Захарово Х.И. Козловой. Все три селения в течение почти двух месяцев были оккупированы французскими войсками. На основе системного научного подхода рассматриваются такие вопросы, как населенность двора, состав и структура семьи, ее трудовые ресурсы и типология, нравственные ценности крестьян в экстремальных условиях жизни. Перечисленные вопросы анализируются путем сравнения основных демографических показателей как довоенного, так и послевоенного периодов. Приведенные данные свидетельствуют о глубоком демографическом кризисе крестьянской семьи Подмосковья после войны 1812 г. Резко возрастает смертность, сокращается рабочий потенциал, увеличивается число вдов, вдовцов, сирот, безлюдных дворов. Судя по документам, только сохранение духовно-нравственных традиций, взаимовыручка, милосердие, родственный долг, помощь со стороны сельского мира, государства и помещиков позволили выжить крестьянам и сохранить многие семьи. Но восстановление нормального функционирования крестьянских семей в рассматриваемых селениях наступает только во второй половине 20-х- начале 30-х годов Х1Хв. Полученные результаты можно использовать при формировании информационной базы исследований по истории России и исторической демографии.
Ключевые слова: крестьяне, населенность, семья, состав, структура, типология, трудовые ресурсы, экстремальные условия
Введение. Проблема положения семьи, как основной экономической и социальной ячейки человеческого социума, имеет особую научную и практическую значимость. Успешное разрешение острейших семейно-брачных отношений (их деформация, дефицит духовных ценностей и т. п.), возникших в современном российском обществе, неразрывно связано с изучением демографических особенностей нашего Отечества в прошлом. Рассмотрение истории нравственных традиций народов России является приоритетным научным направлением фундаментальных исследований Российской академии наук [8].
Вопросы, связанные с низкой рождаемостью и высокой смертностью, общественной зна-
чимостью семьи, ее типологией, были в центре внимания российских историков и демографов на протяжении Х1Х—начала XXI вв. [5]. Общие методологические и теоретические исследования семейно-брачных отношений в России нашли отражение в отечественной [1, 4, 11] и зарубежной [18, 19, 20, 22] историографии. Отметим, что в современной российской исторической науке усиливается интерес к западноевропейским методологическим подходам в области микроистории, «моральной экономики», социальной и культурной истории [2, 9, 16].
В то же время в современной российской историографии заметна явная неравномерность при рассмотрении истории семьи в социальном
и хронологическом аспекте. По-прежнему «белым пятном» остается изучение крестьянской семьи в крепостной деревне России в эпоху Отечественной войны 1812 г. Лишь в последние годы в отечественной [6, 7, 10] и зарубежной [12, 17, 21] литературе появились первые работы по типологии крестьянской семьи начала XIX в.
Данная статья посвящена выяснению демографического состояния крестьянской семьи в крепостной деревне Подмосковья в экстремальных условиях после освобождения от французской оккупации в войне 1812 г.
Методика исследования. В основу исследования положен системный метод, позволяющий рассмотреть крестьянскую семью как единого целого ее составляющих элементов, находящихся в тесной взаимосвязи. Подобный научный подход позволяет более конкретно и детально, на уровне отдельной крестьянской семьи выяснить ее состояние и возможности выживания в условиях послевоенной разрухи. Учитывая большой массив документации, данная работа осуществлялась на микроуровне путем анализа демографических процессов по трем крупным и средним помещичьим имениям. К ним относятся села Покровское, Фили и деревня Фили действительного камергера Д.Л. Нарышкина и Знаменское, Кунцево с деревней Мазилово действительного статского советника А.Л. Нарышкина, расположенные в Московском уезде, а также сельцо Захарово Звенигородского уезда вдовы полковницы Х.И. Козловой. Владельцы имений имели значимые родовые корни: Нарышкины были связаны родственными отношениями с царствующим домом Романовых, а Х.И. Козлова приходилась дальней родственницей поэта А.С. Пушкина Следует указать и на историческую известность выбранных для исследования селений. В имении сельца Захарово в начале XIX в. провел детство А.С. Пушкин. В деревне Фили 1 сентября 1812 г. располагалась штаб-квартира генерал-фельдмаршала М.И. Кутузова, здесь состоялся также Военный совет генералитета русской армии, принявший решение, которое, в конце концов, привело к победе России над Францией.
Накануне войны 1812 г. в селениях проживала 601 душа обоего пола (далее — д.об.п.), в том числе 304 души мужского пола (далее — д.м.п.) и 297 душ женского пола (далее — д.ж.п.). С конца августа по конец октября 1812 г. селения были оккупированы французскими войсками.
Инструментарий исследования. Источни-ковой базой исследования явились массовые
демографические материалы ревизского и церковного учета, извлеченные из фондов Центрального исторического архива г. Москвы (ЦИАМ). Статистической обработке подверглись первичные источники — ревизские сказки, исповедные ведомости и метрические книги (ведомости). Следует указать на неравномерную сохранность по селениям источников, особенно исповедных ведомостей и метрических книг. Полностью сохранились ревизские сказки 6-й (1811 г.) и 7-й (1816 г.) ревизии. Исповедные ведомости обнаружены по деревням Фили за 1812-1813 гг. и Мазилово - за 1808-1809 гг., а по сельцу Захарово — за 1806 г. Метрические книги выявлены только по деревням Фили за 1812—1813 гг. и Мазилово — 1813—1814 гг. [13]. В ревизских сказках и исповедных ведомостях приводится порядковый номер двора (семьи) домохозяина, поименный состав членов его семьи, указывается родство, пол, возраст.
В метрических книгах регистрация записей велась по трем частям. В каждой части в отдельности за определенный год, месяц и число фиксировалась запись о родившихся детях, умерших и бракосочетавшихся.
Несмотря на определенную неполноту данных, источники позволяют проследить за составом, численностью, структурой, трудовыми ресурсами крестьянских семей в довоенный и послевоенный периоды.
Основная часть. Война 1812 г. нанесла значительный материальный и людской ущерб населению. Были разграблены крестьянские дворы, селяне лишились крупного и мелкого скота, птицы, хлеба, продуктов питания, жилья. В Филях сгорели 11 дворов из 28, в сельце Захарово 10 (по другим источникам — 12) из 14, а деревня Мазилово вся выгорела. В частности, по деревне Мазилово сообщалось, что «магазин с казенным запасом хлеба неприятелем разграблен, а крестьяне лишены всего своего имущества и все дома их выжжены до основания». В марте 1813 г. звенигородский земский исправник Д.А. Шлыков рапортовал в Москву о том, что «Жители Звенигородской округи потерпели разорение немалой частью».
Положение в изучаемых селениях, как и в целом в Подмосковье, заметно ухудшилось из-за нехватки семян для посева, падежом скота, неурожаем, голодом и эпидемиями. По подсчетам местных земских властей Звенигородского уезда, с 20 октября 1812 г. и по март 1813 г. «повальной простой гнилой горячкой» (тифом) была охвачена половина жителей. Уездный лекарь П. Богда-
нов констатировал «свирепствовавшие болезни у людей во многих селениях» [3, 14].
В 1813—1814 гг. Подмосковье было охвачено неурожаем. В отдельных селениях с озимых «едва получали семена», а с яровых «урожай весьма нехорош». В этих тяжелых условиях правительство принимает срочные меры по улучшению положения пострадавшего населения. С крестьян были сняты недоимки, которые числились за ними до 1 января 1814 г., их освободили от уплаты подушной подати за вторую половину 1812 г. и за весь 1813 г., а также поставки рекрут по 83 и 84 наборам. Кроме того, из государственной казны помещикам разоренных селений и не имевших средств по обеспечению крестьян пропитанием и семенами для посева выделяли ссуду в размере 10 руб. на душу с рассрочкой к оплате на три года. Нарышкины взяли на себя заботу об обеспечении собственных крестьян необходимыми жизненными средствами, а Х.И. Козлова на эти цели получила ссуду в размере 1618 руб. 80 коп. [15].
Несмотря на принимаемые меры со стороны властей и помещиков, последствия войны оказались драматическими для крестьянских семей. По существу, оказавшись на грани вымирания, крестьяне вынуждены сами бороться за свое выживание.
Прежде всего, произошло резкое сокращение численности населения. По сравнению с довоенным периодом число жителей в деревне Фили уменьшилось со 195 (1811 г.) до 157 (1816 г.) человек, в деревне Мазилово — со 278 до 218 и в сельце Захарово — со 113 до 95 человек. Общее число крестьян уменьшилось на 116 д.об.п., или на 19,8%. Таких людских потерь жители Подмосковья не знали со времен чумной эпидемии начала 1770-х гг.
Тенденции к уменьшению численности крепостных крестьян наблюдается как среди мужчин, так и женщин. В селениях количество крестьян сократилось с 290 до 219 человек, а крестьянок — с 296 до 251 души.
Крестьянство сокращалось за счет естественной убыли (умерло 75 человек, или 80,6% от всех убывших), сдачи в рекруты (3 человека, или 3,2%) и погибших в ополчении (15 человек, или 16,2%). По данным 7-й ревизии из 75 умерших жителей в 1812 г. скончалось 22 (29,4%) человека, в 1813 г. - 37 (49,3%), в 1814 г. - 12 (16%) и в 1815 г. — 4 (5,2%) человека. Особенно тяжело жители переносили военный и первый послевоенный годы, когда скончалось почти четыре пятых от всех умерших за 1812—1815 гг. За эти годы наибольшее число умерших приходится на деревню
Мазилово (32 крестьянина, или 42,7% от умерших), далее следовали Фили (24, или 32%) и Захарово (19, или 25,3%).
Документы позволяют выяснить и возрастной состав умерших крестьян. Смертность охватила фактически все возрастные группы жителей: детей, подростков, молодежь, лиц среднего и пожилого возраста. В первые послевоенные годы в деревне Фили более половины умерших относились к работоспособному населению от 18 до 60 лет, а доля детей и подростков до 18 лет составила одну треть. В деревне Мазилово складывалась почти аналогичная ситуация, но доля трудоспособного населения была еще выше: составляла две трети умерших. Несколько иное положение было в сельце Захарово: более половины умерших (52,7%) приходилась на возрастные группы до 18 лет, а одна треть (36,7%) — на работоспособную силу. Итак, основная доля умерших людей приходилась на трудоспособное население. Подобная ситуация не могла не сказаться на хозяйственных возможностях крестьянской семьи.
В то же время источники указывают на устойчивую тенденцию уменьшения смертности и увеличения рождаемости. Это наиболее четко наблюдается на основе сохранившихся исповедных и метрических ведомостей по Покровскому приходу церкви Покрова в Филях за 1811—1819 гг. По подсчетам приходского священника, в 1811 г. скончалось 14 д.об.п., а родившихся насчитывалось 19 д.об.п. В 1812 г. и в последующие два послевоенных года число умерших в приходе резко возрастает: в 1812 г. скончалась 21 д.об.п., в 1813 г. — 23 и в 1814 г. — 19 (всего 63 души). С 1815 г. число умерших заметно снижается: в 1815 г. умерло 11 человек, в 1817 г. — 10, в 1818 г. — 7 и в 1819 г. — 8. Одновременно растет, хотя и неустойчиво, число родившихся крестьян: в 1812 г. крестили 12 младенцев, в 1813 г. — 11, в 1814 г. — 13. В последующий период наибольшее число родившихся приходится на 1816 г. (17 человек) и 1819 г. (23). Таким образом, за 1812—1814 гг. на одного родившегося приходилось два умерших. Картина резко меняется с 1817 по 1819 гг.: на двух родившихся приходится один умерший. Наметившаяся стабилизация жизни сказалась и на числе бракосочетаний. Если в 1812 г. был зарегистрирован один брак, то в 1817 г. — 6, а в 1821 г. — 10.
В последующие десятилетия положительная динамика сокращения смертности и возрастания рождаемости сохраняется. Но довоенного уровня численность крестьян деревни Фили достигнет только в конце 20-х — начале 30-х годов
XIX в. В 1834 г. число жителей начинает превосходить уровень 1811 г. (242 д.об.п. против 195; прирост составил 24,1%). Эта позитивная динамика демографического роста сохраняется и в последующие десятилетия: в 1850 г. число крестьян достигло 258 д.об.п., в 1858 г. — 266, прирост населения колебался от 32,3 до 38,4%.
Подобная картина наблюдается по Знаменскому приходу села Кунцево, в состав которого входила деревня Мазилово. Здесь в 1813 г. скончалось 39 прихожан обоего пола, в 1814 г. — 23, в 1815 и 1816 гг. по 12 душ. Одновременно растет число родившихся в приходе: в 1813 г. крестили 3 младенцев, в 1814 г. — 15, в 1815 г. — 13 и в 1816 г. — 15. В последующие десятилетия эта тенденция сокращения смертности и увеличения рождаемости сохраняется. Однако общая численность жителей в деревне Мазилово достигла довоенного уровня только на рубеже 20-х—30-х гг. XIX в.
По сельцу Захарово мы располагаем сведениями ревизских сказок. Общая численность жителей здесь достигает довоенного уровня только к проведению 8-й ревизии (прирост составил 9,1%).
Война 1812 г. неблагоприятно отразилась на хозяйственной, демографической и бытовой жизни каждой крестьянской семьи. Это наблюдается не только по общей численности крестьянства рассматриваемых селений, но и по населенности двора, составе семьи, ее структуре, рабочей силе. В послевоенный 1816 г. средняя численность двора в деревне Фили была ниже, чем в предвоенный 1811 г.: 6,3 д.об.п. против 7. Неравномерной была плотность двора среди мужчин и женщин. Населенность двора мужчинами послевоенного периода так и не достигла довоенного уровня (составляла 2,8 д.м.п. против 3,5 в 1811 г.). Что касается женщин, то их подворная плотность практически не изменилась по сравнению с довоенным временем: в течение многих десятилетий составляла в среднем 3,5 д.ж.п. на один двор. В деревне Мазилово, как и в Филях, после войны 1812 г. средняя населенность двора сокращается почти в два раза (с 10,7 д.об.п. в 1811 г. до 6,3 в 1816 г.). В1816 гг. на один двор приходилась и самая минимальная численность крестьян ( 2,9 д.м.п. против 5 в 1811 г.) и крестьянок ( 3,3 д.ж.п., против 5,7 в 1811 г.). Средняя плотность заселенности крестьянского двора здесь приближается к довоенному уровню лишь к середине 1830-х гг.
В сельце Захарово в послевоенный период также происходит сокращение населенно-
сти двора. В 1816 г. средняя численность двора составляла 5,5 д.об.п., в том числе 2,8 д.м.п. и 2,7 д.ж.п. Для сравнения укажем, что в 1811 г. в среднем на один двор приходилось 6,7 д.об.п., в том числе 3,8 д.м.п. и 2,9 д.ж.п. По сравнению с 1811 г. в 1816 г. средняя людность двора сократилась на 16,7%. Аналогичные процессы затронули как мужское, так и женское население. Среди крестьян падение составило 26,3%, а крестьянок — 6,1%. Плотность заселенности крестьянского двора приближается к довоенному уровню только на рубеже 20-х—30 гг. XIX в.
Важным структурным элементом крестьянской семьи является ее численность. У филевских крестьян преобладали семьи в 4—7 д.об.п. На их долю приходилось в 1811 г. 50%, а в 1816 г. — 40% от всех учтенных семей. Аналогичное соотношение складывается в семьях от 8 до 9 д.об.п. (21,4 и 16,0% соответственно). Большесемейные дворы от 11 человек и более составляли в 1811 г. 15,8, а в 1816 г. — 16,8% (4 двора). Но численность населения в них уменьшилась с 61 души до 51. После войны 1812 г. почти в два раза увеличилось число малосемейных дворов от 1 до 3 д.об.п.: в 1816 г. зафиксировано 7 (28%), а в 1811 г. - 4 (14,2%).
Подобная ситуация складывалась в деревне Мазилово. У крестьян преобладали семьи в 4-7 д.об.п., на долю которых приходилось более половины всех дворов (составляли 52,8% в 1808 г. и 58,6% — в 1814 г.). Среди жителей отсутствовали малосемейные дворы от одного до трех д.об.п. В то же время после войны 1812 г. сократилось число большесемейных дворов: зафиксировано
3 двора (10,4%) против 8 (22,2%) в 1808 г. Уменьшилось и число жителей в них: с 42 до 31 души.
Несколько иная картина с населенностью двора проявляется в сельце Захарово. По сравнению с довоенным периодом здесь после 1812 г. ведущее положение стали занимать дворы от
4 до 7 д.об.п., число которых увеличилось с 3 до 10. Далее следовали дворы от 8—10 душ (5 дворов против 6 в 1806 г.) и малолюдные от 1 до 3 душ (2 двора). Одновременно исчезают большесемей-ные дворы от 11 душ и более (до войны насчитывалось 3 двора). В них произошел внутрисемейный имущественный раздел.
Война не могла не повлиять и на численность крестьянских детей в семье. По деревне Фили численность детей до 15 лет в крестьянской семье в послевоенный период сокращается с 80 д.об.п. до 60, в деревне Мазилово — с 99 до 70, а в сельце Захарово — с 41 до 35. Произошло уменьшение и максимального числа детей в семье: в деревне
Фили с 10 человек до 8, в деревне Мазилово — с 7 до 5 и в сельце Захарово — с 9 до 5. Две трети дворов в селениях имели от одного до трех детей.
Данные о половозрастном составе жителей селений дают представление о трудовых возможностях крестьянского двора. Следуя существующей в демографической литературе методике, отнесем лиц от 18 до 60 лет к работникам, а подростков от 15 до 17 лет — к неполным работникам. Судя по документам, война внесла свои коррективы в обеспечение крестьянской семьи рабочими руками. Прежде всего, в подмосковной деревне в послевоенный период происходит уменьшение трудовых ресурсов. Если в 1811 г. в Филях насчитывалось 48 работников, то в 1816 г. — 30 (падение составило 27,5%). До войны 21 (75%) семья имела от одного до двух работников. В 1816 г. число таких семей сократилось до 17 (66%). В целях укрепления хозяйственных возможностей происходит уплотнение ряда дворов, переселение сюда осиротевших родственников.
Семьи в 3—4 работника в 1816 г. проживали в двух (2%) дворах, в то время как в 1811 г. — в 4 (14,3%). В довоенное время числился один двор с 5 работниками, в 1816 г. подобных дворов не зафиксировано. Кроме того, в два раза увеличилось число хозяйств без полных работников (4 двора против 2 в 1811 г.).
Схожие процессы происходили в деревне Мазилово. Здесь в 1808 г. насчитывалось 64 работника, а в 1814 г. — 56 (падение составило 22,5%). До войны 30 (83,3%) семей имели от одного до двух мужчин -работников. В 1814 г. число таких семей сократилось до 22 (75,8%). Семьи с 3—4 работниками в 1814 г. проживали в 7 (24,2%) дворах (против 5 — в 1808 г.). После войны более чем в два раза сократилось число семей с неполными работниками. В 1808 г. они проживали в 14 дворах, а в 1814 г. — в 6. Но дворов без работников в этой деревне не было.
В сельце Захарово в послевоенный период также происходит существенное уменьшение рабочего потенциала. В 1806 г. насчитывалось 37 работников, а в 1816 г. — 24 (падение составило 32,4%). До войны 5 (35,8%) дворов имели от 1 до 2 мужчин — работников. В 1816 г. число таких дворов увеличилось в три раза (14 дворов, или 82,3%). В 1806 г. в сельце по три работника насчитывалось в 5 дворах, по четыре — в 2 дворах и 6 работников — в 1 дворе. После войны только в двух дворах проживало по 3 работника. Семьи с неполными работниками от 15 до 17 лет в 1806
г. проживали в 3 дворах, а в 1816 г. — 5. Как и до войны, один двор был без работников-мужчин.
В рассматриваемое время крестьянская семья в селениях представляла родственный коллектив, состоящий из кровного прямого (отец, сын, внук) и бокового родства (имели общего предка). Война 1812 г. не могла не изменить внутрисемейный тип родственных отношений. Статистическая обработка данных ревизии 1811 г. по деревне Фили свидетельствует о том, что семьи прямого родства преобладали над семьями бокового родства (17 семей против 11). В послевоенный период соотношение типов родственных отношений существенно меняется. Количество семей прямого родства сокращается до 10. Одновременно увеличивается число семей бокового родства (15 семей). В условиях выживания и укрепления хозяйства часть крестьян стремится объединить свои дворы преимущество по родственному признаку. Активно начинает действовать традиционный принцип взаимной выручки, помощи родственникам, оставшихся без жилья и родных, взятие на воспитание осиротевших детей. Преобладающее положение занимает сложная неразделенная отцовско-братская семья, состоящая из отцов, женатых сыновей, внуков, женатых братьев с племянниками, вдовыми сестрами, невестками, солдатками (19 дворов из 25). Далее следует простая семья, состоящая из одиноких супругов, супругов с малолетними или неженатыми детьми (6 дворов). Схожие процессы протекали в деревне Мазилово. После войны количество семей прямого родства сокращается в два раза (зафиксировано 11 семей) и одновременно увеличивается число семей бокового родства (18 семей). Здесь также происходит процесс объединения отдельных крестьянских хозяйств. Населенность двора приобретает более сложную семейную корпорацию очень близкого родства или свойства: отцов-ско-братские семьи насчитывает 22 двора из 29.
В сельце Захарово каких-либо изменений в соотношении типов семей не произошло: семьи прямого родства (71 %) преобладали над боковыми (29%) семьями, а простая семья (54,1%) — над отцовско-братской (45,9%) семьей. Подобное явление объясняется частой сменой в начале XIX в. владельцев, свозивших или привозивших семьи крепостных, среди которых преобладали простые семьи.
Важной структурной частью крестьянской семьи является ее поколенный состав. В 1811 г. среди филевских крестьян существовал баланс двух- и трехпоколенных семей (по 13 семей).
После войны из-за людских потерь ведущее положение стали занимать двухпоколенные семьи (13 дворов, или 52%), а число трехпоколенных семей уменьшилось до 9 (составляли 36%). В послевоенный период в деревне увеличилось число однопоколенных семей (3 семьи против одной в 1811 г.). Такое же соотношение поколений наблюдалось по деревне Мазилово и сельцу Захарово. До войны почти две трети семей мазилов-ских крестьян были трехпоколенными, а одна треть — двухпоколенными. Но в послевоенный период ведущее место стали занимать двухпоко-ленные семьи (18 семей, или 62,1%). Число трехпоколенных семей уменьшилось до 10 (34,5%). Кроме того, был зафиксирован один двор с од-нопоколенным составом жителей.
До войны 1812 г. в сельце Захарово соотношение поколенного состава семей было таким, как в деревне Мазилово. В послевоенное время увеличивается число двухпоколенных семей (8 семей, или 47,1%) и одновременно уменьшается количество трехпоколенных (7 семей, или 41,1%); 2 (11,8%) двора были однопоколенными.
Документальный массив демографического учета позволяет проследить за судьбой каждой крестьянской семьи. Тяготы войны, лишения и страдания коснулись практически всех жителей. Смертность пришла почти в каждый дом. По данным 7-й ревизии в деревне Фили в 20 (80%) дворах имелись умершие или не вернувшиеся из ополчения. В бедственном положении находились вдовьи дома. В них отсутствовала мужская рабочая сила, а хозяйство держалось на плечах женщин. Подобная ситуация складывалась в деревне Ма-зилово. Здесь 4 двора оказались полностью вымершими. Из-за малолюдности произошло родственное объединение четырех дворов в два. Для некоторых семей военное лихолетье превратилось в настоящую «чумную» эпидемию: умирало до половины жителей двора. Такие хозяйства оказались на грани разорения и без посторонней помощи (родственников, сельского мира, помещика) существовать не могли. Подобная драматическая картина складывается в сельце Захарово. По данным 7-й ревизии, смерть здесь охватила более
двух третей дворов, а два двора оказались вымершими. В отдельных семьях доля умерших колебалась от 27 до 66% от общего состава.
Но несмотря на экстремальные условия, жители селений наиболее ярко проявили нравственные ценности родственного долга, милосердия, ответственности, взаимопомощи. В семьи родственников принимаются дети умерших родителей, престарелые и одинокие односельчане, солдатки, вдовы, вдовцы. Заботу о воспитании осиротевших малолетних детей, как правило, брали на себя ближайшие родственники — братья, деды, дядья.
Выводы. Приведенные данные свидетельствуют о том, что после войны 1812 г. крестьяне ранее захваченных французами территорий Подмосковья испытывали глубокий кризис, охвативший хозяйственную, демографическую и бытовую стороны повседневной жизни. В условиях голода, эпидемий и массовой смертности заметно меняется населенность, структура, состав и типы крестьянских семей. Происходит резкое уменьшение численности крестьян, появляются вымершие дворы, минимальных показателей достигает населенность двора и его обеспеченность рабочей силой, детьми. Следствием этого становится увеличение количества нуклеарных и двух-поколенных семей, усложнение состава отцов-ско-братских семейных корпораций за счет приема осиротевших родственников и односельчан. В борьбе за выживание и преодоления тяжелых последствий войны крепостной люд использует все доступные средства, включая, прежде всего, помощь государства, помещиков и сельского мира. В этих экстремальных условиях крестьяне на межличностном и внутрисемейном отношениях наиболее отчетливо проявляют христианские ценности доброты, милосердия, уважения, долга, заботы о ближнем человеке. Все эти обстоятельства не могли не сказаться позитивно на последующем состоянии крестьянских семей. Демографический спад преодолевается на рубеже 20-30-х гг. XIX в., когда по численности, структуре, составу и трудовым ресурсам крестьянская семья в основном достигает довоенного уровня.
Литература
1. Александров В.А. Типология русской крестьянской семьи в эпоху феодализма// История СССР. 1981. № 3.
2. Анри Л., Блюм А. Методика анализа в исторической демографии. Пер. с франц. М., 1997.
3. Болдина Е.Г. Состояние Звенигородского уезда после освобождения от неприятеля в 1812 г. // К 200-летию победы России в Отечественной войне 1812 года. Б. Вяземы — Мелихово. 2013.
4. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII — начало ХХ в.): Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. Т. 1 ,2. СПб.: Дм. Булавин, 2003.
5. ПрокофьеваА.Ю. Российская семья XVIII—XIX вв.: анализ историографии // Российская история. 2011. № 4.
6. Прохоров М.Ф. Крестьяне-ратники 1812 г. из подмосковной Филевско-Кунцевской вотчины Нарышкиных// 1812 г.. Люди и события великой эпохи. М., 2013.
7. Прохоров М.Ф. Крестьянская семья сельца Захарово Звенигородского уезда в Отечественной войне 1812 года// А.С. Пушкин в Москве и Подмосковье. Б. Вяземы, 2014.
8. Российская академия наук. Раздел: фундаментальные исследования. План фундаментальных исследований Российской академии наук на период до 2025 года //ras.ru. (дата обращения: 20.04.2015).
9. Скотт Джеймс С. Моральная экономика крестьянства. Восстание и выживание в Юго-Восточной Азии // Отечественная история. 1992. № 5.
10. Федоров В.Н. Ратники 1812 г. из села Шевардино// Вопросы истории. 2003. № 1.
11. Швейковская Е.Н. Русский крестьянин дома и мире: северная деревня конца XVI — начала XVIII в. М.: Индрик, 2012.
12. Хок С.Л. Крепостное право и социальный контроль в России. Петровское, село Тамбовской губернии. М., 1993.
13. ЦИАМ. Ф. 51. Оп. 8. №38. Л. 63-69; №94. Л.182-189; №132. Л. 1248-1310; №229. Л. 89-96; Ф. 203. Оп. 747. №826. Л. 517-520; №831. Л.500-503; №877. Л. 143-146; Ф. 2132. Оп. 2. №77. Л. 1-37; Ульяновский А.И. Няня Пушкина. М. - Л.; 1940. С. 99-102.
14. ЦИАМ. Ф.16. Оп. 6. №236. Л. 4-6; Ф.383. Оп.1. №189. Л. 3-36; №190. Л. 27-28.
15. ЦИАМ. Ф.17. Оп. 1. №524. Л. 6; Ф.389. Оп.3. №64. Л. 8; ПСЗ. 1-е изд. СПб., 1830. Т 32. №25273, 25340, 25375, 25671.
16. Avdeev A., Blum A., Troitskaia I. Seasonal factor in demography of Russian peasantry in the XIX-th century// European population conference. Helsinki. 2001.
17. Blum A., Troiskaia I and Avdeev A. Family, marriage and social control in Russia. Three villages in Moscow region// Neven M and Carpon C (eds). Family structures, demography and population. A Comparison of societies in Asia and Europe. Liege. 2000.
18. Brower Daniel and Lazzerini Edward (eds.). Russia's orient imperial Borderlands and peoples, 1700-1917. Bloomington: Indiana University Press,1997.
19. Dixon S. The modernization of Russia, 1676-1825. Cambridge University Press, 2006.
20. Freeze G.L. Bringing Order to the Russian family marriage and divorce in Imperial Russia, 1760-1860// The Journal of modern history, University of Chicago Press. 1990. Vol. 62. №4.
21. Hoch S. Serfdom and social control in Russia: Petrovskoe, a village in Tambov. Chicago. 1986.
22. Moon D. The Russian Peasants, 1600-1930. The World the Peasants Made. Longman. London and New York. 1999.
THE PEASANT FAMILY OF MOSCOW REGION DURING THE PATRIOTIC WAR OF 1812: NUMBERS, COMPOSITION, AND STRUCTURE
Prokhorov Mikhail Fedorovich, PhD (Dr. Sc.) in History, Professor, 2210.mfp@mail.ru,
Russian State University of Tourism and Service, Moscow, Russian Federation
The article presents a demographic analysis of a peasant family in a village near Moscow land in the period of the War of1812. The subject hardly has been studied in the historical literature. Source base of this study were the documents extracted from the funds of the Central Historical Archive in Moscow. Statistical processing
was performed for massive public documents and records of the church: revision lists, confessional and metric sheets (books). In them there is the nominal composition of residents of the yard, their age, family relationship. The object of the study was medium and large landed estates of Moscow and Zvenigorod district - the village of Fili and Mazilovo A.L. and D.L. Naryshkin and Selco Zakharovo of H.I. Kozlova. All three of the villages for nearly two months were occupied by French troops. On the basis of a systematic scientific approach addressed are issues such as the population of the yard, the composition and structure of the family, its human resources and typology, the moral values of the peasants in the extreme conditions of life. These issues are analyzed by comparing the key demographic indicators as the pre-war and post-war periods. These data indicate a deep demographic crisis peasant family near Moscow after the war of 1812, sharply increased mortality, reduced working capacity, the number of widows, widowers, orphans, deserted courtyards. According to the documents, only the preservation of spiritual and moral traditions, mutual aid, charity-related debt, aid from the rural world, the state and landowners have allowed farmers to survive and keep many families. But restoring the normal functioning of rural families in these settlements occurs only in the second half of the 20-s and early 30-s of 19 century. The results can be used in the formation of information base of research on Russian history and historical demography.
Keywords: peasants, population, family composition, structure, typology, labor, extreme conditions
References
1. Aleksandrov V.A. Tipologiia russkoi krest'ianskoi sem'i v epokhu feodalizma [Typology of Russian peasant family in the era of feudalism]// Istoriia SSSR. 1981. № 3.
2. Anri L., Blium A. Metodika analiza v istoricheskoi demografii [The method of analysis in historical demography]. Per. s frants. M., 1997.
3. Boldina E.G. Sostoianie Zvenigorodskogo uezda posle osvobozhdeniia ot nepriiatelia v 1812 g. [State of Zvenigorod district after the liberation from the enemy in 1812] // K 200-letiiu pobedy Rossii v Otechestvennoi voine 1812 goda. B. Viazemy — Melikhovo. 2013.
4. Mironov B.N. Sotsial'naia istoriia Rossii perioda imperii (KhVIII — nachalo KhKh v.): Genezis lichnosti, demokraticheskoi sem'i, grazhdanskogo obshchestva i pravovogo gosudarstva T. 1, 2. [Social History of Russian Empire period (XVIII — beginning of XX century.): Genesis of personality, democratic family, civil society and the rule of law. T. 1, 2.]. SPb.: Dm. Bulavin, 2003.
5. Prokofeva A.Iu. Rossiiskaia sem'ia KhVIII—KhIKh vv.: analiz istoriografii [Russian family XVIII—XIX centuries .: analysis of historiography] // Rossiiskaia istoriia. 2011. № 4.
6. Prokhorov M.F. Krest'iane-ratniki 1812 g. iz podmoskovnoi Filevsko-Kuntsevskoi votchiny Naryshkinykh [Peasant Warriors in 1812 from Moscow Filevsko-Kuntsevsky fiefdoms Naryshkins] // 1812 g.. Liudi i sobytiia velikoi epokhi. M., 2013.
7. Prokhorov M.F. Krest'ianskaia sem'ia sel'tsa Zakharovo Zvenigorodskogo uezda v Otechestvennoi voine 1812 goda [Peasant Family hamlet Zakharovo Zvenigorod district in the Patriotic War of 1812] // A.S. Pushkin v Moskve i Podmoskov'e. B. Viazemy, 2014.
8. Rossiiskaia akademiia nauk. Razdel: fundamental'nye issledovaniia. Plan fundamental'nykh issledovanii Rossiiskoi akademii nauk na period do 2025 goda [Russian Academy of Sciences. Section: basic research. Plan for Basic Research of the Russian Academy of Sciences for the period up to 2025] //ras.ru. (data obrashcheniia: 20.04.2015) [Accessed April 20, 2015].
9. Skott Dzheims S. Moral'naia ekonomika krest'ianstva. Vosstanie i vyzhivanie v Iugo-Vostochnoi Azii [Moral economy of the peasantry. The uprising and survival in South-East Asia] // Otechestvennaia istoriia. 1992. T 5.
10. Fedorov V.N. Ratniki 1812 g. iz sela Shevardino// Voprosy istorii. 2003. № 1 [Warriors in 1812 from the village Shevardino].
11. Shveikovskaia E.N. Russkii krest'ianin doma i mire: severnaia derevnia kontsa KhVI — nachala KhVIII v. [Russian peasant house and the world: the northern end of the village ofXVI — the beginning of the eighteenth century] M.: Indrik, 2012.
12. Khok S.L. Krepostnoe pravo i sotsial'nyi kontrol' v Rossii. Petrovskoe, selo Tambovskoi gubernii [Serfdom and social control in Russia. Petrovskoye, the village of Tambov province]. M., 1993.
13. TsIAM. F. 51. Op.8. №38. L. 63-69; №94. L. 182-189; №132. L. 1248-1310; №229. L. 89-96; F. 203. Op. 747. №826. L. 517-520; №831. L. 500-503; №877. L. 143-146; F. 2132. Op. 2. №77. L. 1-37; Ul'ianovskii A.I. Niania Pushkina. M. - L.; 1940. S. 99-102.
14. TsIAM. F.16. Op.6. №236. L. 4-6; F. 383. Op.1. №189. L. 3-36; №190. L. 27-28.
15. 10. TsIAM. F. 17. Op.1. №524. L. 6; F. 389. Op.3. №64. L. 8; PSZ. 1-e izd. SPb., 1830. T. 32. №25273, 25340, 25375, 25671.
16. Avdeev A., Blum A., Troitskaia I. Seasonal factor in demography of Russian peasantry in the XIX-th century// European population conference. Helsinki. 2001.
17. Blum A., Troiskaia I and Avdeev A. Family, marriage and social control in Russia. Three villages in Moscow region// Neven M and Carpon C (eds). Family structures, demography and population. A Comparison of societies in Asia and Europe. Liege. 2000.
18. Brower Daniel and Lazzerini Edward (eds.). Russia's orient imperial Borderlands and peoples, 1700-1917. Bloomington: Indiana University Press,1997.
19. Dixon S. The modernization of Russia, 1676-1825. Cambridge University Press, 2006.
20. Freeze G.L. Bringing Order to the Russian family marriage and divorce in Imperial Russia, 1760-1860// The Journal of modern history, University of Chicago Press. 1990. Vol. 62. №4.
21. Hoch S. Serfdom and social control in Russia: Petrovskoe, a village in Tambov. Chicago. 1986.
22. Moon D. The Russian Peasants, 1600-1930. The World the Peasants Made. Longman. London and New York. 1999.
