CC BY
28
Горшенков Геннадий Николаевич, доктор юридических наук, профессор, почетный вице-президент Российской криминологической ассоциации, почетный профессор Санкт-Петербургского международного криминологического клуба, профессор кафедры уголовного права и процесса Нижегородского государственного университета им. Н.И. Лобачевского
Креативные эскизы, навеянные «причинами экономической преступности»
Речь пойдет о нескольких (трех) ремарках к такому драматическому представлению, которое его автор, профессор И.М. Мацкевич, назвал «Причины экономической преступности». Эти ремарки я оформил в креативные, то есть творческого характера эскизы.
Такая идея пришла мне в голову сразу, как только я начал погружаться в мир авторского криминологического творчества. Во введении Игорь Михайлович сообщает о множестве иллюстративного материала, который подверг классификации. При этом каждый класс — примеры из художественных произведений, статистические данные, материалы следственно-судебной практики, материалы СМИ, точки зрения ученых — может послужить основой отдельного (родственного) криминологического осмысления, или частной концепции.
На это буквально направляет мою мысль первый же вид названного материала, к которому автор отнес примеры из художественных произведений. Эти примеры, как говорится, — «в яблочко».
Вот, в частности, извлечение из «Внеклассного чтения» Бориса Акунина как иллюстрации генезиса бытовой коррупции: «Где в законных установлениях хромает разумность, немедленно является костыль в виде барашка в бумажке и сию дисгармонию подправляет. Без этой смазки сухие и грубые жернова, на которых вершится вращение нашего общества, давно бы треснули и рассыпались» (с. 134).
Комментирую это извлечение устами самого автора: «Надо сказать, писатель тонко чувствует социальные и связанные с ними правовые проблемы и часто бывает интуитивно (лат. intuition — пристальное всматривание) точен в формулировках и оценках» (с. 3).
Замечу, что именно эти люди, «тонко чувствовавшие» органическую связь социальной жизни с ее «криминальным экскрементами» и творчески отображавшие эту связь в различных произведениях, послужили источником древнего криминологического протознания.
В конце XVIII века тема преступности в прессе, литературе была чрезвычайно модной. Например, в Лондоне издавались и продавались на ярмарках, а также во время публичных казней «особые листки с популярными рисунками, памфлетами о жизни преступного мира. Листки назывались «Ньюгейтский календарь» — по названию тюрьмы в Лондоне, которая так и называлась, Ньюгейт-ская1. Содержание листков представляло описание преступлений, преступников, их раскаяния и наказания и т. п.
Эти листки, как свидетельствует профессор Гарвардского университета Джеффри Р. Уилсон2, были собраны и изданы (в 1773 г.) в виде книги, которая называлась «Ньюгейтский календарь» (автор Джон Ормсби). Затем она неоднократно переиздавалась, всякий раз изменяясь, в течение XIX века, при этом породив детективный жанр (к которому относится, например, роман «Оливер Твист» Чарльза Диккенса).
Вся «ньюгейтская пресса» поддавалась классификации. Такую классификацию провел автор книги. Джон Ормсби выделял в ней три части. Первая часть «Сцены из жизни Робсона и Редпата» представляла собой описание с анализом преступления и наказания (не могу не выделить) указанных в названии книги преступников. Книга преследовала целью предупреждение преступлений. При этом в самом начале книги формулировалась криминологическая теория удержания от преступления: «Наказания были установлены и продолжают применяться обществом благодаря своему сдерживающему воздействию на людей, а не для того, чтобы отомстить преступнику, нарушившему закон»3.
1 Ньюгейтская тюрьма (Newgate Prison) — так называлась главная тюрьма Лондона на протяжении 700 лет (до 1902 г), которая находилась возле уголовного суда, откуда привозили в тюрьму приговоренных к смертной казни. URL: https://ru.wikipedia.org/wiki/Ньюгетская_тюрьма
2 См.: Уилсон Дж.Р. Слово «криминология»: филологическое исследование и определение // Актуальные проблемы экономики и права. 2016. Т. 10, № 3. С. 227—250.
3 Там же.
20 6
ISSN 2078-5356
Юридическая наука и практика
Во второй части «Плач Леопольда Редпата» в стихотворной форме излагалась история от лица преступника, который считал себя справедливым, поскольку грабил богатых для того, чтобы помочь бедным (своего рода Робин Гуд). В этом месте Уилсон находит особенно яркое выражение идеи будущей «художественной криминологии», в которой изучение преступности и преступников осуществляется с помощью выразительных образов произведений искусства (стихов, пьес, романов, фильмов и т. п.), а также используется криминологическая трактовка содержания «детективных» произведений различных писателей, например, У. Шекспира, Ф.М. Достоевского1.
Здесь уместно сказать о значении в развитии «художественной» криминологической мысли в русской лубочной литературе XVII—XVIII веков и особенно XIX века, в которой также находила отражение тема преступления и наказания, изготавливались картинки и тексты назидательного характера, или русские народные картинки.
Лубок был очень популярен среди народа. Лубочные картинки изображали пьянство, разгул, кабацкую, тюремную жизнь, совершаемые преступления в среде мастерового люда — сапожников, портных, часовщиков, гончаров, каменщиков и т. п. Ремесленники, городские обыватели изображались в народных картинках «обычно с чертами удальства, беспечности, гульбы, с очень снисходительным отношением к пьянству, фривольному поведению и даже воровству»2.
Примечательно то, что подобные народные картинки и забавные листы собрал (в количестве 4700 листов) и издал в четырех томах в 1881 году выдающийся юрист и государственный деятель своего времени, что следует особенно отметить, почетный член Академии художеств и Академии наук Дмитрий Александрович Ровинский. В его книгах, разумеется, нашли место и «забавные листы» с картинками и иллюстрациями по криминальной тематике.
И поистине Д.А. Ровинского следует считать основателем такой, но только российской ненаучной, или «художественной», или «общественной» криминологии», который, систематизируя произведения народного творчества — «русские народные картины», выделял и рассматривал, в частности, те из них, которые отражали в себе болезненную криминальную тему. «Криминальную», то есть понимаемую в широком смысле слова «crimen» (преступление, преступник, наказание, предупреждение и т. п.).
В современной криминологии широко используется так называемый метаэмпириологический способ познания, в частности, путем художественного миросозерцания с использованием таких познавательных возможностей, как: интуиция, воображение, сходство, фантазия и т. п. И в связи с этим становится понятным представляемый образ «криминологии как искусства»3.
Таков первый, образно говоря, «художественно-криминологический» эскиз, который мне как стороннику метаэмпириологического способа познания очень ценен.
Второй эскиз связан с малоизученной, но важной и актуальной проблемой личностного аспекта коррупционных преступлений. Например, известный специалист в области изучения личности преступника, профессор Ю.М. Антонян, отмечая это обстоятельство, указывает, в частности, на однобокость таких исследований. «...В основном изучаются правовые и социологические аспекты коррупции при полном игнорировании психологических аспектов, — пишет ученый. — Создается впечатление, что берут и дают взятки, злоупотребляют своим служебным положением не живые люди с их страстями и влечениями, а некие роботы, лишенные потребности и чувств»4. По убеждению ученого, коррупционное поведение «полимотивированно, то есть порождено несколькими ведущими мотивами, точнее двумя»5. Один из них он определяет как основной — корысть, а другой — как дополнительный, «глубинный, смысловой», игровой мотив.
Естественно, я не мог пройти мимо «игрового» типа преступника, с которым автор связывает «среднего экономического преступника» (с. 110).
1 См.: Уилсон Дж.Р. Слово «криминология»: филологическое исследование и определение // Актуальные проблемы экономики и права. 2016. Т. 10, № 3.
2 Преступление и наказание в русской лубочной литературе. «Вор пришел во двор» и др. URL: http://distance. rpa-mu.ru/files/books/pihk/thm/tsm6.html (дата обращения: 13.11.2016).
3 См.: Курганов С.И. Является ли криминология искусством. URL: http://hghltd.yandex.net/yandbtm7fmode =inject&url=http%3A%2F%2Fwww.konspekt.biz%2Findex.php%3Ftext%3D6603&tld=ru&lang= (дата обращения: 19.05.2017); Шестаков Д.А. Искусство и криминология: криминология как искусство. URL: http://www. criminologyclub.ru/osobo-znachimye-prestupleniya/232-2016-07-13-20-25-26.html (дата обращения: 19.05.2017).
4 Антонян Ю.М. Типология коррупции и коррупционного поведения. URL: http://antonyan-jm.narod.ru/inter3. html (дата обращения: 27.10.2013).
5 См. там же.
Такой «игровой» тип представлен в психологической теории преступника и расследования преступлений. Его особенность заключается в том, что криминально «заигравшийся» человек (которым остается, разумеется, и преступник) постоянно испытывает потребности в риске, стремится реализовать себя в рискованных операциях1.
Данную категорию «преступника игрового типа» я нахожу тесно связанной с категорией «криминализированная жертва»2, под которой разумею и коррупционера. Это обстоятельство диктует потребность в особом, виктимологическом подходе к изучению «вора, который должен сидеть в тюрьме». И мои разумения находят богатую подпитку в главе 4 сочинения И.М. Мацкевича «Викти-мологические проблемы» (с. 110—116).
Кстати, в этой главе использован ярчайший пример «совпадение ролей жертвы и преступника» (с. 115) в образе известного горьковского героя Фомы Гордеева. Очень «сочная» картинка, представляющая человека, в котором «точно вулкан грязи вскипал», который в оргиях «плясал и бил кого-нибудь», а потом представал с виновато смиренными «опущенными глазами, в которых теперь горел стыд» (с. 114). А я читаю «жалил стыд», хотя это, естественно, и менее выразительно, чем у М. Горького.
И третий эскиз я набросал на тему «виктимности», но уже в конструктивно-критическом плане. При этом «в критическое» я вложил смысл «выявления противоречий и их разбор», хотя здесь следует видеть, скорее, не противоречия, а противопоставление мнений о понятии «виктимность». У автора я не нашел определения «виктимности». Судя по смыслу изложенного, автор принимает устоявшееся понятие как само собой разумеющегося — некой способности, даже «повышенной способности... становиться объектом противоправного нападения» (с. 11—112).
Противопоставление заключается в том, что я, в отличие от автора, понимаю «виктимность» наоборот, то есть не как традиционно понимаемую способность становиться жертвой, а как понимаемую из качественной сущности неспособность избежать или защитить себя от преступного посягательства.
Автор выделяет 5 видов виктимности (с. 111). Первой указана виновная виктимность, обусловленность которой автор объясняет противоправным поведением потерпевших. Возникает вопрос: а почему исключается аморальное поведение? Вторым видом определена неосторожная виктимность, обусловленная неосмотрительностью, легкомыслием и небрежностью потерпевших. Третьим и четвертым видами названы должностная (т. е. обусловленная должностью) и профессиональная (соответственно обусловленная профессией) виктимность. Наконец, пятый вид, невиновная виктимность, которая обусловлена той самой «повышенной способностью потерпевшего в силу личностных. и социальных характеристик» (с. 112).
И далее на с. 115 автор, завершая систематизацию этих виктимологических знаний, делает по сути перечеркивающий собственную типизацию виктимности следующий вывод: «.Никто не может чувствовать себя в безопасности, поскольку никто в обществе не застрахован от того, что он не станет жертвой экономического преступления» (с. 115). «Не застрахован», то есть гипотетически подвержен преступному посягательству, независимо от «виктимологической» способности или ее отсутствия.
Но способность — это все-таки, во-первых, «природная одаренность, талантливость»; во-вторых, «умение, а также возможность производить какие-нибудь действия»3.
Я в свое время спорил на этот предмет с отечественным виктимологом, профессором Д.В. Рив-маном. Не ставлю себе в заслугу, но констатирую, что в своей книге (которую обещал подарить мне и обещание сдержал) Давид Вениаминович написал о виктимности как о состоянии уязвимости лица, объяснив это состояние «как неспособность противостоять преступнику»4.
Но это частности, которые не только не делают погоды, но даже никак на нее не влияют. Науковеды утверждают: «Главным источником развития науки является. конкуренция теорий, исследовательских программ в деле лучшего описания и объяснения наблюдаемых явлений, предсказания новых фактов»5.
1 См.: Антонян Ю.М., Еникеев М.И., Эминов В.Е. Психология преступника и расследования преступлений. URL: http://yurpsy.com/files/ucheb/anton/02.htm (дата обращения: 19.05.2017).
2 См.: Горшенков Г.Г., Горшенков Г.Н. Коррупциогенная должность // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. Серия: Право. 2013. № 2 (1). С. 248.
3 Ожегов С.И., Шведова НЮ. Толковый словарь русского языка. 4-е изд., доп. М., 1997. С. 757.
4 Ривман Д.В. Криминальная виктимология. СПб., 2003. С. 42.
5 Модели научного познания. URL: http://megalektsii.ru/s22841t1.html (дата обращения: 19.05.2017).
208
ISSN 2078-5356
Юридическая наука и практика
В настоящее время представленная профессором И.М. Мацкевичем блестящая теория причин экономической преступности — вне конкуренции. То есть лучшее описание — впереди.
Сдается мне, что и это лучшее обречено на авторство опять же Игоря Михайловича. Чего я от души и желаю.
Назаренко Геннадий Васильевич, доктор юридических наук, профессор, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации, член РАЮН, профессор кафедры уголовного права Юго-Западного государственного университета (г. Курск);
Ситникова Александра Ивановна, доктор юридических наук, доцент, член Российского профессорского собрания, профессор кафедры уголовного права Юго-Западного государственного университета (г. Курск)
Экономическая преступность — многомерный феномен
Рецензируемая рукопись по своей форме, содержанию и способу изложения материала представляет собой учебное пособие по криминологической тематике объемом 11 авторских листов. Пособие «Причины экономической преступности» подготовлено видным российским криминологом профессором И.М. Мацкевичем и предназначено лицам, обучающимся в юридических вузах, но может быть использовано не только студентами и магистрантами, но и сотрудниками правоприменительных и законодательных органов.
Текст рукописи имеет логически выверенную структуру и состоит из введения, десяти глав, включающих в себя сорок параграфов, и заключения. Содержание текста соответствует названию его структурных элементов. Материал пособия изложен последовательно и логично. В отличие от имеющейся учебной литературы по сходной тематике, пособие отличается разносторонним подходом к экономической преступности и ее причинам, так как автор не ограничивается только криминологическим аспектом. Весьма положительное впечатление производит обстоятельность учебного пособия, охват им многочисленных вопросов сложной и во многом дискуссионной тематики.
В первой главе «Понятие и виды экономической преступности» дан краткий исторический экскурс, который отражает, что экономические преступления получили правовую оценку в нормативных правовых актах, начиная с Русской Правды (XII в.) вплоть до действующего Уголовного кодекса Российской Федерации. Автору удалось показать, что экономическая преступность возникает и неизбежно существует в обществе, где функционируют товарно-денежные отношения, а рост такой преступности закономерно совпадает с переходными и кризисными этапами развития. Значительное внимание уделено теневой экономике как фактору, имеющему прямое отношение к экономической преступности. В связи с тем, что существующие подходы к указанной преступности имеют ограничительный характер, в пособии выделены те виды, которые соответствуют современным российским реалиям. В завершение показаны приоритетные тенденции экономической преступности, такие как опережающий рост организованности, перемещение незаконно полученных капиталов в сферу производства и оказания услуг, глобализация и вытекающая из этого транснационализация и кооперация экономической преступности, более глубокие коррупционные проявления и повышение латентности (с. 6—44).
Во второй главе «Общая характеристика экономической преступности» рассматриваются ее основные черты: организованность, диверсификация, мимикрия, появление новых видов и форм, отставание уголовно-правового противодействия, преобладание в теневой экономике криминального сектора, увеличение длительности совершения экономических преступлений, сложность и многоступенчатость преступных схем. Подчеркивается особая роль человеческого фактора применительно к этому виду преступности, так как экономическая преступность паразитирует на системных ошибках, которые неизбежны в соответствии с отсутствием идеальных моделей экономического поведения и экономики в целом. В данной главе дана подробная уголовно-правовая характеристика экономических преступлений и выявлены серьезные уголовно-правовые проблемы, к числу которых отнесены: законодательные пробелы, наличие множества отсылочных и блан-
