CC BY
63
УДК 329.055.1(73)«18/20» ББК 66.3 (7 Сое)
КРАЙНЕ ПРАВЫЕ В СОЕДИНЕННЫХ ШТАТАХ АМЕРИКИ
Леонард Вайнберг,
Заслуженный профессор Университета Невады (США) leonardw@unr.edu
Перевод с английского А. С. Огановой
Аннотация. В настоящей статье представлен анализ стратегии и тактики крайне правых в Соединенных Штатах. Для того чтобы раскрыть эту тему, необходимо, прежде всего, ответить на вопрос: «Кто такие „правые "»? За этим следует сравнение американского опыта с политическим контекстом Европы.
Ключевые слова: правые радикалы (правые экстремисты), фашизм, антисемитизм, параноидальный стиль, правый популизм.
FAR RIGHT POLITICS IN THE UNITED STATES
Leonard Weinberg,
Foundation Professor Emeritus,
University of Nevada, United States of America
Abstract. This article is devoted to an analysis offar right politics in the United States. In order to accomplish this analysis, however, we ought to devote at least some space to answering the question: what's Right? In beginning our inquiry by responding to this question we should be able also to place the American experience in some comparative political context, the European one in particular.
Key words: radical/extreme right, fascism, anti-Semitism, paranoid style, right-wing populism.
Кто такие «правые»?
Представить точное определение термина «правые», которое бы суммировало в одном или двух предложениях все его основные признаки, невозможно. Необходимо учитывать разнообразие содержательных показателей и субъективного использования этого понятия, начиная со времен французской революции до наших дней, а также всю совокупность стран, в которых широко употреблялись термины «левые» и «правые». Тем не менее попытаемся сформулировать определение, отражающее хотя бы основные признаки этого явления. Для этого обратим внимание, прежде всего, на политические взгляды тех, кого принято относить к числу «правых» [1].
Эти взгляды во многом определяются рядом базовых обстоятельств. Люди по своему существу
агрессивны, склонны к конкуренции, греховны. Выживание самых приспособленных — это закон природы. Этим определяется их нередко встречающаяся склонность к идеологиям определенного типа. Тем, кто считаются «правыми», наиболее близки идеологии, делающие упор на прославление нации и расовое превосходство, а нередко и предпочтительное отношение к подчинению других наций военными средствами. Доктрины правых обычно подчеркивают, что люди по ряду причин неравны, поэтому общественный строй должен отражать это обстоятельство. В рамках упомянутых понятий складывается разнородный набор политических теорий, партий и движений.
Имеет смысл подразделить в интересах анализа правый политический спектр на ряд категорий.
Роджер Итвел, Юджин Вебер и некоторые другие исследователи предлагают различать правых реакционеров, умеренных правых и крайне правых (иными словами, правых радикалов) [2]. Термин «правые реакционеры» относится ими к тем организациям, партиям и их сторонникам, которые выступают, прежде всего, за возрождение «славного прошлого». В странах Западной Европы и Северной Америки в XXI в. их взгляды выглядят, мягко говоря, «замшелыми». Лишь немногие проживающие в них граждане стремятся к возрождению монархической формы правления, конфессионали-зации государства и иным, аналогичным традиционным формам организации общества. По всей видимости, это не может быть в полной мере распространено на отдельные страны Восточной Европы и России. Тем не менее в данном регионе всё еще существует стремление к идеализированному авторитарному прошлому.
Несмотря на провозглашенную приверженность «либеральной традиции», подобные реакционные установки всё еще не полностью искоренены из американского и западноевропейского политического дискурса. Однако самую значительную группу в правом политическом спектре этих стран составляют умеренные правые. Британские консерваторы, американские республиканцы, германские христианские демократы и их единомышленники в странах Бенилюкса и Скандинавии принадлежат к категории умеренных правых. Члены этой категории признают принципы демократии. Они выступают в защиту традиционной семьи, отстаивают принцип «закона, порядка и патриотизма». Умеренные правые не довольны высоким налогообложением. Вместе с тем они остаются решительными сторонниками значительных военных расходов, защищают принципы рыночного капитализма и обычно враждебно относятся к планам левых, направленным на сокращение неравенства в доходах и введение законодательства, имеющим целью скорректировать результаты конкурентной борьбы в экономике.
Термины «крайне правые» и «правые радикалы» заслуживают, на наш взгляд, объединения и перекрестного использования. Термин «правые радикалы» первоначально появился в американских исследованиях в 1950-х — 1960-х гг. в эпоху мак-картизма, когда ряд политических деятелей США стали пугать публику рассуждениями о коммунистическом заговоре, имевшими целью подорвать общественный порядок в стране [3].
Пришел этот термин в США из Европы. Радикалы (они же крайне правые) в своем видении мироустройства обычно опираются на конспироло-гические теории, нередко замешанные на антисе-
митизме и мифах о мировом еврейском заговоре. Традиционно в основу их идей заложены ксенофобия и расизм. Отечество, по их мнению, заражают иностранцы из Азии, Африки и Латинской Америки. Поэтому, пока не поздно, граждан надлежит предостеречь о смертельной угрозе, которую представляют потенциальные захватчики. Следовательно правительства должны использовать все имеющиеся у них средства для возвращения чуждых элементов туда, откуда они прибыли.
Таковы определяющие установки европейских и американских крайне правых, какими их стали рассматривать с течением времени. Некоторые их позиции близки тем, которые можно установить как у правых реакционеров, умеренных правых. И это не удивительно. Названные категории не являются непроницаемыми или исключающими друг друга. Скорее всего, это подгруппы единой семьи.
Дополнительно читателям будет полезно ознакомиться с эволюцией концепции правых сил в историческом контексте. Как правые развивались с течением времени?
Исторический опыт
На протяжении столетия, последовавшего за Французской революцией 1789—1799 гг., политика правых в Европе была неразрывно связана с попытками сохранить или восстановить старый порядок, предполагающий монархическую форму правления, наличие земледельческой аристократии и традиционного доминирования церкви. Эти усилия недвусмысленно сопровождались ростом антидемократических и антилиберальных взглядов. Например, большую часть этого периода католическая церковь провозглашала демократические и либеральные теории ересью и угрожала их сторонникам неизбежной божьей карой.
С наступлением промышленной эры правые многих стран Западной Европы избрали новую линию политического поведения. Защита старых порядков режима не исчезла с повестки дня, однако была как бы отодвинута на второй план. На первом ее сменила новая стратегическая линия, предполагавшая защиту промышленного капитализма от угрожающих ему сил.
Самый значительный вызов правым был брошен городским рабочим классом и поддержавшими его силами в Великобритании, Франции, Германии и других странах. Для их воззрений были характерны концентрация внимания на эксплуататорской природе промышленного капитализма и убеждение в необходимости революционного насилия для замены существующего порядка более справедливой экономической и политической системой. В аван-
гарде этих сил стояли сначала анархисты, затем последователи К. Маркса и Фр. Энгельса, а позднее — В. И. Ленина.
Основной проблемой, с которой столкнулись в этой связи защитники промышленного капитализма, была необходимость добиться поддержки масс. В последние десятилетия XIX столетия в ряде стран развернулась активная борьба за расширение избирательных прав. Складывалась ситуация, при которой большинство взрослого населения, включая рабочих и крестьян, могло получить право голоса. Было очевидным, что новый электорат вряд ли поддержит политические партии и их кандидатов, выступающих в защиту частного предпринимательства и крупного бизнеса (включая его неотъемлемую составную часть — «олигархов»).
Очевидной реакцией на этот процесс стал симбиоз национализма и религии. В Западной Европе XIX век был временем, когда значительная часть населения стала идентифицировать себя не просто с государством, но и с нацией. Это явление Джордж Мосс назвал «национализмом масс». Граждане многих стран проявляли повышенную чувствительность к апелляции к их национальным чувствам. Эти чувства стимулировали политики правительств, в которой основной упор делался на территориальную экспансию и военные успехи.
В Центральной и Южной Европе поддержке частного предпринимательства способствовали религиозные установки граждан. В порядке конкуренции с социалистическими партиями и профсоюзами были организованы христианско-демократи-ческие и «народные» партии. В некоторых странах религиозные и националистические установки способствовали возрождению антисемитизма — давнего основополагающего элемента идеологии правых движений (дело Дрейфуса во Франции*).
Фашизм включился в совокупность правых групп, идей и личностей на более позднем этапе [4]. Историки с полным основанием обратили внимание на такое явление, как так называемый протофа-шизм («Черная сотня» в России, команда Габриеле д'Аннунцио, захватившая Фиуме в Италии, Шарль Моррас с его «Аксьон Франсез» во Франции). «На-
* Дело Дрейфуса — сфабрикованное в 1894 г. реакционной французской военщиной судебное дело по ложному обвинению офицера французского Генерального штаба еврея А. Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии. Несмотря на отсутствие доказательств, суд приговорил Дрейфуса к пожизненной каторге. Борьба вокруг дела Дрейфуса привела к политическому кризису. Под давлением демократических сил Дрейфус в 1899 г. был помилован, в 1906 г. — реабилитирован. — Прим. ред.
стоящий» же фашизм появился после Первой мировой войны. Дебаты в научных кругах о значении термина «фашизм» ведутся с неутихающей страстью до сих пор. Ученые так и не смогли прийти к согласию в том, был ли фашизм «родовым явлением» или, быть может, следует вести речь лишь о конкретном итальянском фашизме. Маловероятно, что нам удастся решить эту проблему или хотя бы раскрыть значение термина «фашизм» в нескольких абзацах. Можно лишь рассчитывать на предварительное и приблизительное определение фашизма.
Фашизм был идеологией, презирающей либерально-демократические ценности и права личности, закрепленные в конституции подавляющего большинства государств. В доктрине фашизма было зафиксировано неприемлемое отношение к демократически избранным парламентам. Их представители обычно именовались «пустобрёхами», отстаивающими в своем большинстве не интересы общества, а свои эгоистические цели. По мнению сторонников фашизма, для обеспечения национального единства, успешного экономического развития и желательной территориальной экспансии нация нуждается в сильном и мудром вожде. Фашисты отвергают материализм, характерный для сторонников как капитализма, так и социализма, противопоставляя ему абстрактные рассуждения о «духовных» ценностях. Человек, согласно фашистской трактовке, создан не для жизни, посвященной добыванию денег, а для героических свершений.
Основной установкой фашистских теоретиков в межвоенные годы был антикоммунизм. Марксизм-ленинизм исходил из того, что главным источником противоречий в обществе являются экономические различия. Фашизм, напротив, проповедовал национальное единство. Марксизм-ленинизм стоял на позициях интернационализма и добивался справедливого перераспределения богатства. Фашизм выступал как агрессивный национализм.
Американский опыт крайне правой политики
Американский опыт во многих отношениях был исключительным. Соединенные Штаты сложились в борьбе против монархической формы правления, традиционной наследственной и земельной аристократии и агрессивного католицизма. Если страна и имела основополагающую идеологию, то это был либерализм Локка — учение, подчеркивающее естественное право личности на жизнь, свободу и собственность. Опасность тирании — вот что, главным образом, беспокоило «Отцов-основателей».
Возникшая на основе этих ценностей, федеральная система предусматривала разделение власти между центром и периферией. Правительствам Штатов были предоставлены значительные полномочия. В отличие от Европы у нас не существовало старого режима, в защиту которого выступали правые движения. Тем не менее было бы неверным утверждать, что в Соединенных Штатах не было собственной сильной правой традиции.
Эта традиция основывалась на идеологической защите рабства и промышленного капитализма. По контрасту с Европой центральное правительство в Вашингтоне стало рассматриваться в качестве главной угрозы этим институтам. Защищая рабовладение, 11 южных штатов попытались отделиться от союза, опасаясь, что «аболиционисты» используют власть федерального правительства для того, чтобы отменить эту форму неволи. Федеральному правительству пришлось применить силу, чтобы подавить подобные настроения. В США началась Гражданская война (1861—1865). После ее окончания были приняты 13-я и 14-я поправки к Конституции.
Ликвидация рабства как официального института не положила конец расизму. Даже в ХХ в. теории, исходящие из представления о неполноценности афро-американцев, использовались для оправдания расовой сегрегации в южных штатах. Длительный конфликт по расовой проблеме между сторонниками его сегрегации и интеграции побуждал политических лидеров южных штатов выступать против институтов федерального правительства, в частности, против центральной судебной системы.
Территориальная экспансия, объяснявшаяся «предначертанием судьбы», была важной темой в американской истории в течение всего XIX в. В то время как завоевание других стран европейскими государствами осуществлялось главным образом «за океаном», наступление США происходило, в основном, в Западном полушарии. Завоевания велись за счет коренных племен Америки. Иногда предпринимались попытки «этнических чисток», а то и геноцида. Значительные территории американского юго-запада были захвачены у Мексики в результате войны 1846—1848 гг.
На протяжении последней трети ХК в. важным компонентом политики правых стала ксенофобия. Появление множества иммигрантов из Южной и Восточной Европы и Восточной Азии породило крайне негативную реакцию. Объектом оскорблений со стороны правых групп были нередко католики. Особо отличались в этом деле «Национальная Ассоциация защиты» и «патриотические» общества, заявлявшие, что вновь прибывшие в США зависят от иностранной державы (то есть от Вати-
кана) и что им недостает способностей и темперамента, чтобы стать «настоящими» американцами.
У правых протестантов вызвало подозрения то, что многих из новых иммигрантов привлекали радикальные антикапиталистические идеи, носителями которых были сторонники анархизма и социализма. В свою очередь, страх перед новыми поселенцами порождал явление, которое историк Ричард Хофштадтер охарактеризовал как «параноидный стиль в американской политике». Этот стиль был свойствен крайне правой тенденции, стремившейся объяснять любые негативные явления в экономическом и политическом развитии всеобъемлющим заговором мощных злодеев, штаб-квартиры которых располагаются за рубежом. На протяжении десятилетий заговорщиков искали то в Ватикане, то среди евреев, то среди международных банкиров, то в Кремле.
В отличие от Европы в Соединенных Штатах до начала депрессии 1930-х гг. антисемитизм не был особо важным компонентом политики правых. С ее началом на евреев стали возлагать ответственность за экономические бедствия, поскольку они были широко представлены в администрации Рузвельта, проводившей политику «Нового курса». В значительной степени утвердившийся антисемитизм был импортирован. Его основными носителями были потомки иммигрантов (например, члены Немецко-американского Бунда) или небольшие группы, заимствовавшие риторику и формы поведения у европейского фашизма (например, «Серебряные рубахи» Уильяма Дадли Пели или так называемый «Союз нациджейхокеров» Джерольда Винрода).
Главным исключением была «Организация Христианского Фронта» «священника с радио» отца Джона Кафлина. Благодаря вечерним субботним радиопрограммам, которые транслировались по всей стране, ему удалось приобрести массу сторонников. В своих программах он превозносил Муссолини, Франко, Гитлера и атаковал Рузвельта за его «еврейский курс». Многочисленные последователи помогли Кафлину создать «Христианский фронт» — сеть правых групп, часть которых имела полувоенный характер (например, группа «Христианские подвижники» Джо Мак Вильямса, действовавшая на северо-востоке и среднем западе).
Вторая мировая война и последовавшее за ней десятилетие серьезно повлияли на политику правых. Значение антисемитизма и других форм религиозно-этнической исключительности упало настолько, что они сохранились только в самых «низах» американского общества. В частности, образованная в 1958 г. «Американская нацистская партия» объединяла лишь немногих заведомых маргиналов.
- 203
На протяжении двух послевоенных десятилетий центральными темами для американских крайне правых стали антикоммунизм и сопротивление расовой интеграции. Конфликт с Советским Союзом и его союзниками в годы «холодной войны» создал атмосферу повсеместного убеждения в том, что стране грозит непосредственная опасность, которая в меньшей степени исходит от внешних врагов, а в большей степени — от внутренних носителей «угрозы национальной безопасности». Появилось множество крестоносцев, чьим профессиональным занятием стал розыск коммунистов и их предполагаемых сторонников внутри страны. Ведущую роль в поиске «подрывных элементов» сыграли тогда сенатор Джозеф Маккарти из Висконсина и член палаты представителей (впоследствии Президент США) Ричард Никсон.
Производитель конфет из Массачусетса по имени Джозеф Велч основал в 1959 г. «Общество Джона Бёрча», целью которого было «отражение виртуальной угрозы коммунизма внутри страны». Велч и его организация могут служить ярким примером «параноидального стиля» действий. В своих выступлениях Велч утверждал, что тогдашний Президент США Дуайт Эйзенхауэр симпатизировал коммунистам, а государственный секретарь Джон Форстер Даллес был полноправным членом компартии(!).
Несмотря на эти явно нелепые заявления, «Общество Джона Бёрча» сыграло значительную роль в провалившейся президентской кампании сенатора-консерватора от Республиканской партии Барри Голдуотера в 1964 г. В своей речи на съезде Республиканской партии, на котором он давал согласие на выдвижение в качестве кандидата в президенты, Голдуотер провозгласил: «Экстремизм в защите свободы не порок! А умеренность в правосудии не добродетель!». После этого он проиграл президентские выборы. Линдон Джонсон нанес ему сокрушительное поражение везде, кроме южных штатов.
Сопротивление расовой интеграции было широко распространено на всем Юге. При каждом удобном случае сторонники сохранения расовой сегрегации утверждали, что защитники расового равенства были секретными «коммунистами», составляя часть заговора, направленного на ослабление страны. Особенно громко прозвучал на Юге голос губернатора Алабамы Джорджа Уоллеса. В своей инаугурационной речи перед гражданами штата он дал клятву: «Сегрегация сегодня, Сегрегация завтра, Сегрегация вечно!». В духе этой клятвы Уоллес (выступая как демократ) проводил свою президентскую кампанию в 1964 и 1968 гг. в качестве независимого кандидата. В последнем случае он сумел получить приблизительно 13 % голосов
в рамках всей страны. Ему удалось также одержать победу в нескольких южных штатах.
Противники расовой интеграции, в основном, проиграли свою борьбу к 1970-м гг. В 1989 г. распался советский блок, а в 1991 г. перестал существовать и сам СССР. Таким образом, две темы, доминировавшие в послевоенные десятилетия в политике правых в Соединенных Штатах, потеряли значение. Это, однако, не означало их конца. На политической сцене появились новые актеры с новыми призывами.
Последующее развитие
На протяжении последних десятилетий ХХ в. и первого десятилетия XXI в. политика крайне правых как в Европе, так и в Америке претерпела серьезные изменения. Чтобы понять их, следует, прежде всего, сконцентрировать свое внимание на ситуации в Европе, а затем рассмотреть трансформацию политики правых в Соединенных Штатах.
Неудача коммунистического проекта и возникновение новых политических систем в Восточной Европе, а затем в России создали возможность услышать новые голоса. К сожалению, не все они звучали в пользу либерально-демократического решения национальных проблем.
Практически во всех странах, освободившихся от контроля Советов после 1989 г., праворадикальные группы и политические партии стремились привлечь общественное внимание к слабостям и колебаниям посткоммунистических режимов. В некоторых случаях они обращали внимание на этнические и религиозные меньшинства, считая их источником тех или иных неудач страны. В государствах Центральной Европы (особенно сегодня в Венгрии) цыгане и евреи стали мишенью для нападений «скинхедовских банд». Везде неонацистские и неофашистские банды изливали злобу на иммигрантов из «третьего мира» — Африки и Ближнего Востока. Граждане Турции оказались жертвами уличных бандитских нападений. В России люди с преимущественно мусульманского юга страны, например, из Дагестана и Чечни, становились объектами нападения на улицах Москвы, Санкт-Петербурга и других крупных городов [5]. Члены различных «неонацистских» банд, всплывших на поверхность в России и Восточной Европе, казалось, страдали от политической амнезии, как бы забыв, что реальные нацисты считали поляков, русских и иных славян недолюдьми, представителями низшей расы.
Появившиеся крайне правые партии были «реакционными» в том смысле, что превозносили «достижения» докоммунистических авторитарных режимов. В Венгрии, Словакии, Хорватии, Украине,
а также Латвии и Литве правые радикалы находили отклик у избирателей — прежде всего у верующих селян. В основе их поддержки лежали негативное отношение к принципам либеральной демократии и европейской интеграции, крайний национализм, ненависть к цыганам и возродившийся антисемитизм. Последнее особенно странно, поскольку еврейское население этих стран, за исключением Венгрии, было почти полностью уничтожено нацистами в годы Второй мировой войны. Казалось, что они атакуют призраки 1930-х гг., возлагая на мертвых ответственность за годы коммунистического господства и современные невзгоды. (Для поддержания небылиц о всемирном еврейском заговоре широко используются реальные вклады израильских бизнесменов в местное производство и чрезмерная активность американского миллиардера Джорджа Сороса) [6].
Крайне правые радикалы Западной Европы существенно отличаются от своих аналогов на востоке континента. В первом случае существуют как правые организации, представленные в парламенте, так и банды, нередко связанные с футбольными хулиганами и специализирующиеся на уличном насилии. Субъекты их враждебности часто различаются. Праворадикальные банды (например, национал-социалистическое подполье в Германии) направляют свои главные устрашающие акции прежде всего против мусульман, особенно недавних иммигрантов из Ближнего Востока и Северной Африки. Норвежский террорист-одиночка Андерс Брейвик, убивший в 2011 г. 69 девушек и юношей, изображал себя защитником западной цивилизации от вторжения мусульманских орд. Аналогичная аргументация прослеживается и при не столь насильственных протестах, которые то и дело инициируются «Английской лигой защиты» и ее аналогами в Швеции, Нидерландах и других странах [7].
Последователи правых организаций, представленных в парламентах стран Западной Европы, не упускают из виду и наплыв рабочих из Восточной Европы, возможности которого открыли соответствующие соглашения Европейского Союза. В частности, ими активно используются широко распространенные страхи, что поляки, румыны и болгары воспользуются экономическими возможностями более процветающих стран Запада и лишат, тем самым, этих возможностей коренных жителей.
Следует учитывать и то, что многие особенности правоэкстремистских групп Западной Европы определяются условиями, в которых они действуют, в частности политической культурой, предполагающей позитивное отношение к демократическим институтам.
В результате ликвидации диктатур в Испании и Португалии, произошедшей в середине 70-х гг. прошлого века, развитие по либерально-демократическому пути стало определяющим для всех стран Западной Европы. В последующие годы демократические государства убедительно продемонстрировали не только прочность, но и способность справляться даже со сложными обстоятельствами. И, напротив, в Восточной Европе десятилетия коммунистического правления (которым предшествовал период господства правого авторитаризма), видимо, ослабили поддержку населением демократических ценностей. Отсюда своего рода ностальгия по докоммунистическим формам авторитаризма, особенно очевидная после 2008 г., в обстановке высокой безработицы и экономического упадка.
Поведение правых партий в Западной Европе отличается и от того, которое свойственно американским крайне правым, действующим с опорой на свой, сравнительно недавний опыт. Большинством стран Западной Европы управляют сейчас умеренные правые партии — либо единолично, либо в союзе с партнерами по коалиции. Консерваторы в Великобритании, христианские демократы в Германии, Народная партия в Испании и их аналоги в Скандинавии и странах Бенилюкса доминируют в плюралистических партийных системах своих стран. Исключение составляют лишь Франция и Италия.
Сейчас (в 2015 г.) правительство в Париже контролируют левоцентристы, которыми руководит Президент социалист Олланд. Вместе с тем следует отметить, что для Франции это редкость. С момента образования Пятой республики почти всех лидеров страны представляли партии голлистов и правоцентристов. Аналогичная ситуация фиксируется и в Италии. До конца «холодной войны» в 1989 г. в ней на политическом уровне господствовали умеренные правые христианские демократы. Эти позиции они удерживали и последующие годы, хотя время от времени левоцентристам из Демократической партии удавалось оттеснить правых.
При всём этом в последние десятилетия в Западной Европе тоже наблюдалось возрождение праворадикальных партий. Этот процесс не был однозначным [8]. В Великобритании, Германии и иберийских странах не сложились сильные крайне правые партии. В странах, в которых правые радикалы нашли заметную электоральную поддержку, следует различать правых радикалов, располагающих корнями в прошлом, и тех, кто пытается строить свою политику исходя из современных реалий.
В Греции с ее «Золотой зорей» и в Германии (или, быть может, точнее, в восточной части стра-
ны) с ее «Национал-демократами» приходится иметь дело с партиями, обращавшимися к избирателям с символами и идеями межвоенной эры, к которым они добавили «исламофобию» как более современную форму ненависти к иностранцам. В названных и некоторых других странах крайне правые партии вынуждены действовать осторожно, не переходя определенных границ, чтобы избежать преследования со стороны органов юстиции, как это произошло, например, в Бельгии с Влаамс Блоком.
Однако в опросах и сфере политики более важную роль играют менее традиционные правые популистские партии. «Народные партии» в Швейцарии и скандинавских странах, «Национальный фронт» во Франции, «Лига Севера» и «Национальные правые» в Италии имеют руководителей, признающих современные политические реалии и стремящихся извлечь пользу из сложившихся ситуаций. Вместо того чтобы ссылаться на фашистское прошлое, они эксплуатируют текущее недовольство, умело манипулируя убедительными данными. Так, они провозглашают свое неприятие «глобализации», политике властей Европейского Союза, высоких налогов, иммиграции из стран Азии и Африки и доказывают публике, что благами от программ «государства всеобщего благосостояния» должны пользоваться только коренные жители, а не вновь прибывшие. Вместе взятые, эти подходы обеспечивают правым радикалам существенное увеличение электоральной поддержки.
Соединенные Штаты
В Соединенных Штатах в настоящее время представлен большой набор правых и праворадикальных групп и, соответственно, интернет-сайтов. По данным «Правового центра нищеты Юга» (ПЦНЮ), наблюдаемый подъем численности «групп ненависти» после избрания Президентом Барака Обамы выглядел следующим образом (см. табл. 1).
Таблица 1
Рост «Групп ненависти» в Соединенных Штатах [9]
ПЦНЮ подразделяет «группы ненависти» на «Куклуксклан» (163), «Неонацистов» (143), «Белых националистов» (128), «Скинхедов-расистов» (126), «Христианскую идентичность» (37), «Черных сепаратистов» (115), «Неооконфедератов» (36) и «Общие группы ненависти» (191)*. К последним, наряду с отрицающими Холокост, относятся группы, ненавидящие иммигрантов, мусульман и геев.
Попытаемся объяснить, что имеет в виду ПЦНЮ, упоминая некоторые из этих категорий. «Христианская идентичность» — это религия, проникнутая глубокой ненавистью к цветным и евреям, провозглашаемым всеобщим источником зла. «Черные сепаратисты» проповедуют ненависть к евреям и добиваются образования в рамках Соединенных Штатов так называемой «Независимой Африки». «Неоконфедераты» превозносят Старый Юг, каким он был до Гражданской войны (включая институт рабства). Некоторые группы, входящие в это движение, добиваются отделения южных штатов от США.
К списку групп, названных выше, следует добавить немалое число «групп патриотов». Для последних характерно убеждение в том, что независимости Америки и ее граждан угрожает «новый мировой порядок». Сторонники этой «конструкции» обычно ссылаются на ООН, Международный валютный фонд, Федеральную резервную систему и федеральное правительство Америки, провозглашая их участниками «антиамериканского заговора».
По словам Марка Потока, «группы патриотов» занимаются «безосновательным теоретизированием, повсеместно выслеживают заговоры и поддерживают... всяческие экстремистские антиправительственные доктрины» [10]. «Патриоты» формируют полувоенные формирования, призванные защищать свои территории от нападений «федеральных правительственных структур». Кроме того, отдельные члены подобных групп считают себя «суверенными гражданами», имеющими право не подчиняться нелегитимным (по их мнению) правительственным органам. Ими образуются также весьма своеобразные псевдосуды «общего права», которые принимают ничего не значащие «судебные решения», направленные против нежелательных государственных чиновников. Обычно движущим механизмом таких инициатив является намерение избежать уплаты налогов. Иногда членство в «группах патриотов» и «группах ненависти» совпадает.
Год Число групп
2006 (до Обамы) 844
2008 (Обама избран) 888
2009 932
2010 1002
2011 1018
2012 1007
2013 939
206 -
* Число групп основано на подсчетах ЦНЮ в 2013 г.
Как и в случае с «группами ненависти», численность «групп патриотов» значительно выросла после избрания Президента Обамы (см. табл. 2).
Таблица 2
Численная динамика «групп патриотов» в Соединенных Штатах
Год Число групп
2007 137
2008 148
2009 512
2010 824
2011 1274
2012 1360
2013 1096
Характерной чертой поборников ненависти и «патриотов» в течение многих лет является насилие, осуществляемое либо группами, либо «одинокими волками». По оценке Кристофера Хьюита, между 1954 и 2000 гг. почти треть террористических атак внутри страны совершалась белыми расистами и правыми экстремистами [12]. ПЦНЮ составил список 75 нападений, организованных крайне правыми в период между 1995 г. и серединой 2009 г. В их числе обстрел федерального здания в городе Оклахома, произошедший 18 апреля 1995 г., в результате которого погибло 168 человек. Это был самый серьезный террористический акт в США до атаки джихадистов на Всемирный Торговый Центр и на Пентагон 11 сентября 2001 г. [13]. В целом, праворадикалистские, расистские, антисемитские, антимусульманские и «патриотические» группы представляют собой ныне некоторую угрозу стабильности в стране, хотя ее масштабы не следует преувеличивать.
В партийной политике Соединенных Штатов устойчиво доминируют две партии: республиканцы и демократы. Избирательная система делает фактически невозможным для третьей или четвертой партий приобретение сколько-нибудь заметного влияния в масштабах всей страны. Это, однако, не означает, что крайне правые политические партии не могут обозначить своего присутствия на уровне штатов и муниципалитетов. Например, «Независимая американская партия», возникшая в ходе президентской кампании Джорджа Уоллеса в 1968 г., продолжает выдвигать кандидатов на публичные должности в западных штатах. Время от времени на поверхность всплывают и явно расистские партии.
Однако главной правой партией американской политики были и остаются республиканцы. Если крайне правые хотят, чтобы их услышали, они делают это в ее рамках. К моменту написания этой статьи в рядах республиканцев наблюдался серьезный идеологический раскол между умеренными правыми, сходными с их аналогами по другую сторону Атлантики, и мятежниками из «движения чаепития». В нем объединились группы, образовавшиеся на муниципальном уровне в 2008 г., вскоре после избранием Президентом Барака Обамы [14]. Свое наименование они позаимствовали из прошлого — в память о протестах, вспыхнувших в Бостоне в 1775 г. и направленных против инициированного английскими властями повышения налогов (так называемое «Бостонское чаепитие»). Эти номинально «рядовые» структуры выступили в роли организаторов массовых протестов против предложения администрации Обамы реформировать систему американского здравоохранения.
«Группы чаепития» обычно изображали себя борцами против «беспредельного роста притязаний федерального правительства» и, соответственно, «конфискационного налогообложения». В действительности же они просто отрабатывали щедрую финансовую поддержку богатых консервативных организаций, таких как, например, «Американцы за процветание», «Клуб за рост» и ряда других аналогичных организаций.
На выборах в конгресс, состоявшихся в 2010 г., кандидаты «Движения чаепития» сумели бросить вызов должностным лицам «Республиканской партии» на первичных выборах в сенат (например, Ричарду Лугарду в Индиане и Роберту Бенне-ту в Юте), а затем выиграть избирательную гонку в целом. В результате выборов в палату представителей прошло немало кандидатов от «Движения чаепития», что, по мнению многих республиканцев, создало потенциальную возможность появления новой самостоятельной крайне правой партии.
Каковы ее перспективы? Налицо глубокая враждебность многих республиканцев федеральному правительству и большинству его действий. Исключение составляет лишь их отношение к программам социального обеспечения и поддержки пожилых граждан (в «Движении чаепития» состоит множество пожилых республиканцев). Важным компонентом наметившейся тенденции является ненависть республиканцев к Бараку Обаме. Многие из них делают вид, будто не верят, что Президент родился в США, и, соответственно, считают, что он не имеет права сохранять свой пост. Сторонники «Движения чаепития» считают себя, как правило, радикальными либертарианцами в во-
- 207
просах экономики. В европейских понятиях это предполагает безоговорочное поклонение взглядам покойного австрийского экономиста Фредерика Хейека. Все они остаются решительными противниками усилий, направленных на реализацию контроля над вооружениями. В общем плане идеологи «Движения чаепития» категорически отвергают любые компромиссы с противостоящими силами и странами.
Вместе с тем нельзя не учитывать и то, что перспективы «Движения чаепития» нередко преувеличиваются средствами массовой информации. Налицо множество комментаторов, зарабатывающих на жизнь пропагандой его идей и поддержкой его кандидатов на выборах. Вся кабельная телесеть «ФОКС Ньюз» (владелец состоятельный медиа-босс Руперт Мёрдок) нередко посвящает взглядам правых многочисленные передачи.
В целом, «Движение чаепития» и ее влиятельные команды сторонников и финансовых спонсоров, оставаясь частью «Республиканской партии», представляют собой мощную силу. Возможная угроза на первичных выборах часто вынуждает влиятельных республиканцев занимать позиции, которые они никогда бы не отстаивали, если бы не страх перед атаками правых и возможным поражением на первичных выборах. Как всё это будет выглядеть в дальнейшем, покажет недалекое будущее.
Финальные замечания
Политика правых в Европе обычно ассоциируется с поддержкой ими сильного государства. В Соединенных Штатах всё обстоит иначе. Правые на протяжении длительного времени рассматривали (и рассматривают) федеральное правительство как своего злейшего врага. Такого подхода придерживается и «Движение чаепития». Однако, судя по наметившимся признакам, ситуация может измениться. Интернет, социальные сети и другие современные средства связи сделали вполне вероятным появление евро-американских правых. В Западной Европе появились группы, аналогичные «Движению чаепития». Некоторые американские сайты крайне правых поддерживают связи с неофашистскими группами в Европе. Лидеры нынешних крайне правых то и дело пересекают Атлантику для обмена мнениями со своими единомышленниками.
Как европейские, так и американские правые радикалы озабочены одним и тем же. Они выступают против «глобализации». Оппозиция ООН, свойственная американским правым, похожа на растущее негативное отношение европейских крайних правых к решениям чиновников Европейского Союза. Существует, как известно, проблема имми-
грации. Как для американских, так и для европейских правых характерна ксенофобия по отношению к мигрантам из Латинской Америки, Африки и Ближнего Востока, которых обвиняют в подрыве местной культуры и создании демографической угрозы электоральному статус-кво.
К чему приведет появление этих общих черт, пока неясно. Но не исключено, что политика крайне правых в США и Европе будет сближаться.
Примечания:
1. Эти качества приводятся на основе работы Роджера Итвела: Eatwell, R. The Nature of the Right, 1: is there an «essential» philosophical core // The Nature of the Right / Eds. by R. Eatwell and N. O'Sullivan. — Boston MA, 1989. — P. 47—61.
2. Eatwell, R. The Nature of the Right, 2: The Right as a variety of styles of thought // The Nature of the Right ... — P. 62—76; Weber, E. The Right // The European Right / Eds. by H. Rogger and E. Weber. — Berkeley CA, 1966. — P. 1—28.
3. См.: The Radical Right / Ed. by D. Bell. — Garden City, NY, 1962. — P. 1—34 (особенно).
4. См., напр.: Sternhell, Z. The Birth of Fascist Ideology. — Princeton, 1994. — P. 160—232.
5. См., напр.: Hockenos, P. Free to Hate. — New York, 1993. — P. 1—21.
6. См., напр.: The Radical Right in Central and Eastern Europe Since 1989 / Eds. by S. Ramet University Park PA, 1999. — ad passim.
7. Archer, T. Breivik's Mindset and Joel Busher // Extreme Right-Wing Political Violence and Terrorism / Eds. by M. Taylor, P. M. Currie and D. Holbrook. — London, 2013. — P. 65—83; Idem. Grassroots Activism in the English Defense League // Extreme Right-Wing Political Violence and Terrorism . — P. 169—185.
8. См., напр.: Betz, H-G. Radical Right-Wing Populism // New York, 1994. — P. 1—35; Kitschelt, H. The Radical Right in Western Europe. — Ann Arbor M1,1995. — P. 1—45.
9. Potok, M. The Year in Hate and Extremism // Intelligence Report. — 2014. — Vol. 153. — P. 38.
10. Ibid. — P. 54
11. Ibid. — P. 38.
12. Hewitt, Ch. Understanding Terrorism in America. — New York, 2003. — P. 15.
13. Weinberg, L. Violence by the Far Right: the American experience // Extreme Right-Wing Political Violence and Terrorism . — P. 15—30.
14. См., напр.: Skocpol, Th.; Williamson, V. The Tea Party and the Remaking of Republican Conservatism. — New York, 2013. — ad passim; см. также: McCarty, N.; Poole, K.; Rosenthal, H. Polarized America. — Cambridge MA, 2006. — ad passim.
208 -
