CC BY
131
УДК 811.512.145'367 Л. Г. Хабибуллина
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ И ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ОТНОШЕНИЙ ОБУСЛОВЛЕННОСТИ
Стремление к описанию семантически сходных языковых единиц в рамках единого подхода представляется актуальным для современного состояния лингвистической науки, в которой особое внимание уделяется анализу разных языковых явлений с учетом философской трактовки, логического и психологического подходов. Возросший интерес объясняется тем, что именно всестороннее системное исследование семантики и репрезентации смысловых отношений на различных уровнях синтаксиса позволяет раскрыть коммуникативную сущность языка. Исследование проводится с учетом антропоцентрической направленности современного языкознания. Многоаспектный анализ смысловых отношений между синтаксическими единицами, которые выражаются на всех уровнях синтаксической системы языка, позволит адекватно определить сущность тех или иных семантических связей. В работе делается обзор различных точек зрения на проблему изучения обстоятельственных отношений в синтаксическом строе языка, кратко характеризуются существующие труды по этой теме, исследуются связи между разными типами обстоятельственной семантики; уточняется семантика целевых, каузальных, кондициональных, уступительных конструкций и место, которое они занимают в общей логико-смысловой системе отношений обусловленности. Поскольку семантические категории имеют универсально-понятийный и конкретно-языковой аспекты научного исследования теоретические основы изучения смысловых отношений между синтаксическими единицами рассматриваются в философской и лингвистической науках.
Ключевые слова: смысловые отношения, обусловленность, отношения обусловленности, целевые отношения, причинно-следственные отношения, каузальность, условные отношения, кондициональ-ность, уступительные отношения, семантические связи.
L. G. Habibullina
Brief History and Theoretical Foundations of the Study of Relations of Conditionality
The desire to describe semantically similar linguistic units within a single approach appears to be relevant for the modern state of linguistic science, in which there has been increasing attention to the analysis of different linguistic phenomena based on philosophical interpretations, logical and psychological approaches. The increased interest is due to the fact that it is a comprehensive systematic study of the semantics and representation of semantic relations at various levels of syntax that allows to uncover the communicative nature of language. This study is based on the anthropocentric orientation of modern linguistics. Multidimensional analysis of semantic relations between syntactic units, which are expressed at all levels of syntactic system of language that will adequately define the essence of those or other semantic relations. This article provides an overview of different perspectives on the problem of studying adverbial relations in the syntactic structure of the language, briefly describes the existing works on this topic, explores the relationship between different types of adverbial semantics; the semantics of the target, causal, conditional, concessive constructions and the place they occupy in the common logical-semantic relations system of conditionality. Since semantic
ХАБИБУЛЛИНА Лениза Газинуровна - к. филол. н., н. с. Института языка, литературы и искусства имени Г. Ибрагимова Академии наук Республики Татарстан.
E-mail: valievalg@mail.ru
HABIBULLINA Leniza Gazinurovna - Candidate of Philological Sciences, Research Fellow of the G. Ibragimov Institute of Language, Literature and Art by of the Academy of Sciences of the Tatarstan Republic.
E-mail: valievalg@mail.ru
catégories are universal-conceptual, and specifically linguistic aspects of scientific research, the theoretical foundations of the study of semantic relationships between syntactic units are considered in the philosophical and linguistic Sciences.
Keywords: semantic relations, conditionality, relationships of conditionality, trust relations, causal relations, causality, conditional relations, conditionality, concessive relations, semantic relations.
Введение
На современном этапе развития лингвистической науки широко разрабатывается проблема системности сложноструктурных функционально-семантических категорий как в содержательном, так и в репрезентативном планах, в связи с чем изучение особенностей языковой репрезентации семантических категорий является актуальным вопросом современного языкознания. Любая синтаксическая конструкция не может существовать без синтаксической связи, которая в свою очередь определяет формальную и семантическую сторону предложения. С XXI в. изучение смысловых отношений между синтаксическими единицами в лингвистической науке ведется, как правило, в рамках функционального подхода.
Частичный функционально-семантический характер описания смысловых отношений в данном исследовании вписывается в рамки одного из наиболее перспективных и продуктивных направлений современного языкознания - коммуникативного синтаксиса и функциональной грамматики.
Отношения обусловленности между синтаксическими единицами
Важное место в мире и языке занимает категория обусловленности. Все события, происходящие в реальной действительности, связаны между собой, взаимообусловлены. Так как отношения обусловленности составляют основу структуры мироздания, они неизбежно репрезентируются в языке в эксплицитной либо имплицитной формах. Обусловленность, то есть причастность одного явления другому, вызывала интерес еще у античных философов и явилась объектом исследований и дискуссий в философии. В античном мире возникло учение об обусловленности, которое в философском аспекте рассматривается в исследованиях таких философов, как Демокрит, Аристотель, Платон, Б. Спиноза, Г. В. Ф. Гегель, Д. Юм, П. А. Гольбах, Т. Гоббс и др.
Причинно-следственные, целевые, условные и уступительные отношения традиционно объединяются в комплекс отношений обусловленности и исследуются многими лингвистами как единая категория. Основанием для объединения этих семантик служит наличие двух зависимых, соотнесенных друг с другом компонентов.
Как известно, обусловленность всегда соотносится с логической каузальностью, при которой одно событие порождает другое, поэтому на логическом уровне ядром семантики обусловленности заслуженно считаются причинно-следственные отношения. «Однако на синтаксическом уровне, при анализе периферийных сложноподчиненных предложений (СПП) с отношениями обусловленности, выявляются настолько тесные взаимосвязи рассматриваемых конструкций, что можно говорить о полицентризме функционально-семантического поля «СПП с отношениями обусловленности». Центрами данного функционально-семантического поля можно считать структуры со значением и причины, и условия, и следствия, поскольку с ними связано рассмотрение большего числа оппозиций» [1].
Несомненно, основой отношений обусловленности являются возникшие на когнитивном уровне каузальные связи, которые отображаются в причинно-следственной ситуации. Обусловливающее (причина) и обусловливаемое (следствие) выступают компонентами каузальной ситуации. Как отмечается исследователями, кроме причинно-следственных отношений частными случаями каузальности являются целевые условные и уступительные отношения [1]. Конструкции, выражающие временные и пространственные отношения вместе с присоединительными и сравнительными, не относятся С. И. Дружининой к группе обусловленности. Это мотивируется тем, что в вышеперечисленных конструкциях семантика обусловленности не реализуется в чистом виде и они имеют переходный статус.
Некоторые исследователи сводят обусловленность лишь к причинности. Например, Саид Али Муртада считает, что обусловленность представляет собой каузальность, то есть причинность в широком смысле слова, при которой одна ситуация служит достаточным основанием для реализации другой, а значит обе ситуации соответствуют событиям, одно из которых порождает другое [2].
Причинно-следственные отношения, являющиеся основой всех отношений обусловленности, всегда относились к числу одних из наиболее важных философских проблем. Представление о причинности как об основе других категорий обусловленности сформировалось в сознании людей еще в древности в результате их практической деятельности и привлекало внимание философов, начиная с античной Греции. При этом понятие каузальность интерпретировалось философами по-разному.
Античные философы сводили зарождение мира к какой-либо первопричине, причина рассматривалась как первоначало (например, Фалес - вода, Анаксимен - воздух, Анакси-мандр - апейрон, Гераклит - огонь и др.).
Считается, что в философии понятия «начало» и «причина» впервые разделил Платон, по учению которого отдельные предметы создаются, разрушаются и воспроизводятся потому, что в умопостигаемом мире имеется причина, которая делает вещь именно этой вещью [3].
Философские категории причина и следствие связаны с понятиями необходимость, случайность, условие. Некоторые философы признают и отношения случайности, необходимости и свободы. К ним относится и голландский философ Бенедикт (Барух) Спиноза. Он полагает, что Бог - внутренняя причина природы и универсальная причина мира. Субстанция совершенна, бесконечна, неподвижна и является сама себе причиной [3]. Бенедикт Спиноза является последовательным детерминистом, по его мнению, возникновение, существование, гибель явлений обусловлены объективными причинами.
Французский просветитель Поль Анри Гольбах отождествляет обусловленность и необходимость, отрицает случайность. Вселенная рассматривается как закономерная цепь причин и следствий, где господствует необходимость. Следовательно, все необходимо, и нет случайного.
Согласно принципу детерминизма, все закономерно, обусловлено. Но тем не менее в философских трудах подчеркивается, что отношения обусловленности могут носить и случайный характер.
В истории философии распространена точка зрения, согласно которой случайное является следствием незнакомых наблюдателю причин. Древнегреческий философ Демокрит полагал, что все имеет какое-то основание, ничто не возникает беспричинно, а случайность - это лишь неизвестная человеческому разуму причина. Таким образом, причиной одной вещи является другая, другой - третья и т. д. Философ XVII в. Т. Гоббс тоже придерживается мнения, что все, что происходит, осуществляется по необходимым причинам, а случайное - это то, необходимую причину чего мы не можем усмотреть. Представитель немецкой классической философии Г. В. Ф. Гегель считает, что случайность - то, что не имеет причину в самом себе, а имеет в чем-то другом [4].
Г. В. Ф. Гегель считает, что каждое понятие, каждая категория находятся во внутренней необходимой связи с остальными и в процессе развития взаимно переходят друг в друга: возможность превращается в действительность, количество - в качество и обратно. Таким образом, подчеркивается единство противоположных категорий (случайности и необходимости, формы и содержания и др.).
На основе мифопоэтического мировосприятия в человеческом сознании сформировались такие разновидности категории обусловленности, как время, причина и следствие, цель, условие, уступка. Следует отметить, что данная классификация категорий обусловленности в основном не претерпела изменений и сохранилась в современном языкознании. Так, в функциональной грамматике отмечается, что «в семантической сфере обусловленности обычно выделяются отношения причины, цели, условия, уступки, следствия. К этому ряду
необходимо добавить отношения временной обусловленности, суть которого состоит в том, что реальное время осуществления основного действия ориентировано относительно времени второстепенного» [5].
Все конструкции со значением обусловленности характеризуются двухсемностью структуры. Одно значение в подобной структуре проявляет тесную логико-грамматическую связь с другим (например, причина и следствие, цель и ожидаемое следствие, условие и следствие).
Как объект научного исследования категория обусловленности имеет два аспекта: универсально-понятийный и конкретно-языковой. В русском языкознании данная категория начинает освещаться уже в первых грамматиках. Союзы обусловленности в рамках причинных (в ранних грамматиках они назывались винословными) упоминаются в трудах Г. Лудольфа («Русская грамматика», 1696), А. Востокова («Русская грамматика Александра Востокова, по начертанию его же сокращенной Грамматики», 1831).
В «Начертании всеобщей грамматики для гимназий Российской империи» (1812) Людвига Генриха Якоба предпринята попытка классифицировать предложения, исходя из определенных отношений, которые складываются между компонентами. В данном труде исследователем выделяются отношения времени, отношения противоположности (разделительные и противительные предложения), отношения согласия (соединительные, уступительные и сравнительные предложения) и отношения зависимости. Также выделяются винословные, наносительные, конечные предложения, но не приводятся конкретные примеры.
В конце XVШ-начале XIX вв. в русском языкознании каузальность становится объектом исследования как лингвистическая категория. Лингвисты обращают внимание на разные средства выражения каузального значения: союзы (Барсов, Греч), предлоги (Буслаев, Восто-ков), наречия (Будилович), обстоятельства причины (Буслаев, Дмитриевский), придаточные предложения (Кирпичников).
С середины XIX в. начинаются исследования связей причинно-следственных отношений с другими смежными по семантике отношениями (например, «Практическая русская грамматика» (1827) Н. И. Греча, «Опыт общесравнительной грамматики русского языка» (1853) И. И. Давыдова и др.).
Отношения обусловленности в современном русском языке исследованы в основном на материале функциональных стилей (Т. С. Ветчинова, М. В. Глазунов - в языке художественной литературы, Юань Мяосюй - в публицистическом стиле, Т. А. Глущенко - в официально-деловом стиле, Н. П. Галкина - в научном стиле и др.). Если одни исследователи изучают отдельные типы отношений обусловленности (каузальные - Л. Л. Бабалова, Т. С. Ветчино-ва, М. А. Калюга, Ю. Ю. Леденев; целевые - М. В. Глазунов; условные - Л. Л. Бабалова, В. С. Храковский; уступительные - В. С. Храковский, Юань Мяосюй и др.), другие исследуют обусловленность как целостный лингвистический объект (например, В. Б. Евтюхин, Саид Али Муртада, Р. М. Теремоваи др.). В исследованиях некоторых языковедов (В. Б. Евтюхин, В. С. Храковский и др.) обусловленность рассматривается как функционально-семантическое макрополе, которое вбирает в себя микрополя причины, следствия, цели, условия и уступки.
Безусловно, обстоятельственные отношения, особенно отношения обусловленности, тесно взаимосвязаны друг с другом. Именно поэтому в языкознании существуют разные точки зрения исследователей на классификацию подобных смысловых связей. Например, семантика каузальности и семантика цели формально очень слабо дифференцированы. Основным критерием, способствующим их различению, является признак преднамеренности или непреднамеренности процесса, действия. В лингвистических трудах отмечается, что «значения причины и цели связаны онтологически, поскольку желание достичь какой-то цели служит причиной осуществления действия» [6]; «цель характеризуется одушевленным, способным к целесообразной деятельности субъектом и его сознательным активным действием, а также его направленностью на объект как цель; причина (ослабленная каузация) - индифферентностью по отношению к такому делению субъектов, действий и к объектной направленности» [7].
И при причинно-следственных, и при целевых отношениях одна ситуация выступает основанием для осуществления другой. «На ранних этапах развития человеческого мышления существует определенное слияние (недифференцированность) причинных и целевых отношений...» [8]. Древнегреческий философ Аристотель (384-322 гг. до н. э.) выделяет четыре вида причин бытия, в том числе и целевую причину, определяет ее как «то, ради чего» что-либо происходит. Он трактует цель как конечную причину бытия «саша:йпа^». Таким образом, цель рассматривается как один из видов причины.
Цель всегда относится к иному временному плану по отношению к действию, которое выступает средством ее достижения. При каузальных отношениях, несмотря на временную последовательность событий, которая проявляется в том, что причина происходит раньше следствия, действия лежат в одном временном плане [9].
Н. А. Андрамонова отмечает, что семантика цели как автономное не теряет своих связей с семантиками причины и следствия, при этом отличается от последних по модальности. Причина и следствие связаны с реальной модальностью, а цель - с ирреальной [10]. Считается, что цель - это результат, который еще не существует в момент действия, вызывает, порождает действия, ради него предпринимаемые, а причиной выступает «ожидаемый» результат, порождающий действия [11].
Целевые отношения выражают обусловленность, при которой одна ситуация представляется как потенциальный результат другой ситуации. При этом в каждой из этих ситуаций содержится основание: в придаточном компоненте одновременно сообщается о стимуле и выражается предполагаемый результат, а в главном - о предпосылке, предопределяющей, обеспечивающей ожидаемое следствие.
С. А. Шувалова относит причинно-следственные, целевые и условные отношения к отношениям порождения, дифференциацию смыслов отмечает следующим образом: при причинном смысле порождающая ситуация реальна, при условном - гипотетична, а при выражении целевого смысла осуществление порождаемой ситуации возможно в результате целенаправленных усилий, порождаемая ситуация является желательной [12].
Согласно диалектической философии, действие причины во всех случаях зависит от условий, но тем не менее не следует сводить саму причину к условиям. Условия оказывают влияние на причину, а изменение причины изменяет и следствие.
Кондициональность относится к числу языковых объектов, активно изучаемых не только лингвистикой, но также психологией, логикой и философией, то есть науками, которые исследуют язык и речевую деятельность человека с разных позиций и в разных целях. Причем и философия, и логика изучают условие как сложное явление, состоящее из двух компонентов, наличие одного из которых напрямую зависит от существования или несуществования другого. Кондициональность имеет непосредственную связь с психологией, так как в условных конструкциях выражается способность человеческого сознания предполагать, делать опирающиеся на какую-то информацию выводы.
По мнению некоторых исследователей, «как разновидность общей категории обусловленности, условность (кондициональность) является базовым слоем (субстратом) причинности, потому что соответствующие смысловые отношения тесно связаны с модальным смыслом» [13].
При кондициональных отношениях зависимый компонент обозначает условие, наличие которого, как следствие, вызывает действие, выраженное главным компонентом. С этой стороны они близки к причинно-следственным отношениям, компоненты условной конструкции могут рассматриваться как основание и следствие. И в основе причинно-следственных, и в основе условных отношений лежит идея порождения. Условие в отличие от причины всегда бывает предположительным: взаимосвязь условия и обусловленного является возможной (предположительной). Иначе говоря, кондициональные отношения связывают мысленно допускаемые события.
Кондициональность репрезентируется как простыми, так и сложными предложениями.
Наиболее развернуто представляется в сложноподчиненных предложениях, где и обусловливающая, и обусловливаемая части представляются отдельными предикативными единицами.
До 60-х гг. ХХ в. условные отношения, как и другие языковые явления, исследовались с формальной стороны, анализировались грамматические средства выражения этих отношений. Гораздо позже, с появлением интереса к семантической стороне языковых фактов, возникновением функциональной грамматики, начинается структурно-семантическое исследование кондициональности.
В современном языкознании кондициональность подвергается разноплановому исследованию. Особенно активно изучаются структурно-семантические связи кондициональности с другими обстоятельственными отношениями (темпоральными, причинно-следственными, уступительными и др.).
Уступительность включает в себя две ситуации: событие, которое должно было бы препятствовать совершению определенного действия, и событие, которое произошло вопреки этому препятствию. Таким образом, уступительные отношения складываются при существовании противоречия между основным и второстепенным событием: событие, выраженное в придаточной части, не является основанием для того, чтобы отменить ситуацию, описанную в главной части.
Уступительная семантика не относится к таким базовым, основополагающим языковым значениям, как «причина», «время», «высокая (низкая) степень». Считается, что она семантически гораздо шире и поэтому представляется в языке меньшим числом слов. Как отмечает В. Ю. Апресян, сложность исследования уступительной семантики заключается в первую очередь в том, что уступка - лишь метаслово и в отличие от причины, цели, условия, времени не является смысловым компонентом значений объединяемых ею слов [14]. Таким образом, получается некое несоответствие между языковой реальностью и термином. Одной из особенностей уступительных отношений считается наличие в их семантике модальности, так как они, наряду с описанием действительности, передают и позицию говорящего.
Некоторые исследователи (М. В. Ляпон, Е. В. Падучева, Е. В. Урысон) считают уступительные отношения противоположностью причинных; отмечают, что в основе структуры уступительности заключается причинно-следственная зависимость; рассматривают семантику уступительности как комбинацию каузальности и отрицания. По мнению Р. М. Те-ремовой, уступительная конструкция состоит из уступительного компонента (событие-уступка, недейственное основание), ожидаемого на основании уступительного компонента следствия, превосходящей причины, следственного компонента (фактическое следствие).
В трудах других языковедов (В. С. Храковский) уступительные отношения сближаются с условными; условные и уступительные предложения противопоставляются (исследования А. Г. Азизовой).
Как отмечает А. Г. Азизова, и уступительные, и условные предложения указывают на условия. Главное их отличие заключается в том, что «уступительные предложения обычно указывают на реально существующие условия, тогда как условные предложения - по преимуществу на предполагаемые условия» [15].
В уступительных конструкциях репрезентируется отсутствие ожидаемого следствия, несмотря на наличие соответствующих условий для его осуществления. Таким образом, уступительные отношения выступают в качестве связи обратной обусловленности.
Многие исследователи поднимают вопрос о генезисе сложных структур, репрезентирующих уступительность. В лингвистической литературе встречаются разные точки зрения на пути развития уступительности. Так как уступительные отношения и по форме, и по семантике связаны с каузальными, кондициональными, темпоральными, обладают комплексной семантикой, их можно назвать самыми сложными среди других типов обстоятельственных отношений.
Некоторые исследователи выводят уступительную семантику из причинной. В их ис-
следованиях семантика «уступительность» выводится из комбинации семантик «причина» и «отрицание». Однако следует отметить, что подобные выводы нуждаются в некоторых уточнениях. Условный компонент в них часто не учитывается. В уступительных конструкциях нормативные причинно-следственные отношения бывают нарушены.
В уступительных конструкциях значение обусловленности взаимодействует с противительным значением. Следует отметить, что при противительном отношении в обоих компонентах сложного предложения выражается утверждение. А при уступительном отношении утверждается лишь главная часть сложноподчиненного предложения, а в зависимой части содержится отрицание.
Таким образом, уступительные отношения строятся на противопоставлении двух ситуаций, формируются на базе условных, причинно-следственных, противительных значений. Семантическая связь, формирующаяся между ожидаемым следствием и фактическим результатом, базируется на противопоставлении и порождает уступительность. В системе отношений обусловленности уступительные отношения являются наиболее сложными и логически многоступенчатыми, так как при передаче уступительности эксплицитно выражаются лишь исходное и результативное звенья, а промежуточное звено остается в поле имплицитного.
Конструкциям с семантикой обусловленности характерна ярко выраженная модальность, которая составляет коммуникативную основу предложения. Так как они являются двухсемными, не находят прямого, полного соответствия в системе простых предложений.
Типам обстоятельственных отношений как функционально-семантическим категориям характерна широкая семантическая вариативность, связанная со сложной системой средств их репрезентации. Очень часто наблюдается переплетение смысловых отношений, выявляются синкретичные семантики. Временная обусловленность процессов, осложненная кон-дициональной или каузальной, переводит подобные конструкции в разряд, где темпоральное значение первой части приводит к следственной семантике во второй. Таким образом, некоторые конструкции допускают как условное, так и временное; как каузальное, так и целевое прочтение. Исходя из этого, можно сделать вывод, что для определения семантики предложения необходимо рассматривать его непосредственно в контексте.
Особое место в системе обстоятельственных конструкций занимают предложения с модально-вводными словами. Семантика обстоятельственной конструкции приобретает характер синкретичности под воздействием таких уточнителей, как модальные слова и частицы. Наличие модальных слов между частями сложного предложения в отдельных случаях является конструктивно значимым. Прежде всего, это относится к предложениям, репрезентирующим каузальные отношения. Чаще всего в них в качестве необходимого компонента для дифференциации смысла используются вводные слова, выражающие значение достоверности/недостоверности. Подобные предложения содержат сложную семантику, которую можно охарактеризовать как комплекс отношений логического обоснования, они считаются причинно-следственными лишь с точки зрения поверхностной (а не глубинной) структуры.
Употребление модальных слов со значением возможности и предположения в предложениях, выражающих кондициональность, видоизменяет их семантику. Конструкции практически теряют собственно условный характер, уподобляются СПП со значением предполагаемого вывода, в которых придаточная часть указывает не на условие, а на обоснование. Таким образом, подобные предложения семантически сближаются с причинно-следственными отношениями, их значение отличается большей емкостью. Логический вывод, изложенный в одной части, основывается на факте, описанном во второй. Вводные слова в подобных конструкциях подчеркивают наличие субъективной модальности в предложении.
Заключение
Как видим, отношения обусловленности характеризуются широкой семантической вариативностью, связанной со сложной системой средств их репрезентации. Изучение научных трудов по исследуемой теме позволило сделать вывод, что категория обусловленности
вбирает в себя следующие логико-смысловые отношения: целевые, каузальные, кондицио-нальные и уступительные. Основанием для отнесения тех или иных смысловых отношений к рассматриваемой категории является мотивированность следствия, выраженного главной частью, действием, указанным в придаточной части.
Отношения обусловленности представляются в языке различными по структуре и семантике конструкциями. Исследование смысловых отношений между синтаксическими единицами вызывает интерес в плане сравнения схожести и различия языковых средств выражения тех или иных конструкций, реализации в языке категорий, в основе которых лежит одно и то же семантическое понятие. Анализ внутренней формы (структурно-семантической организации) разных синтаксических единиц целесообразно проводить с учетом взаимной обусловленности формы и содержания смысловой конструкции.
Л и т е р а т у р а
1. Дружинина С. И. Синкретизм в системе сложноподчиненных предложений. - Орел: Изд-во Орел ГАУ, 2008. - 435 с.
2. Саид Али Mуртада. Функционально-семантические особенности сложного предложения со значением обусловленности: автореф. дис. .. .канд. филол. наук. - СПб., 2011. - 23 с.
3. Детерминизм и современная наука: Mежвузовский сборник научных трудов. - Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1987. - 172 с.
4. Валиева Л. Г. Каузальность в татарском литературном языке. - Казань: ИЯЛИ, 2015. - 174 с.
5. Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность. Временная локализованность. Таксис / отв. ред. А. В. Бондарко. - Л.: Наука, 1987. - 348 с.
6. Синтаксическая и лексическая семантика (на материале языков разных систем) / отв. ред. Л. Г. Панин M. И. Черемисина. - Новосибирск: Наука, 1986. - 272 с.
7. Савичуте Г. С. Предикаты цели и предикаты каузации // Известия Академии наук СССР. Серия литературы и языка. - 1980. - Том 39, № 6. - С. 539-548.
8. Mаслиева О. В. Становление категории причинности (на материале истории языка). - Л.: Наука, 1980. - 105 с.
9. Валиева Л. Г. Репрезентация целевых и причинно-следственных отношений в тюркских языках // Филология и человек. - 2015. - № 1. - С. 98-104.
10. Андрамонова Н. А. Сложные предложения, выражающие обстоятельственные отношения в современном русском языке. - Казань: Изд-во Казанского университета, 1977. - 176 с.
11. Шубина Т. П. Семантика обусловленности в сложноподчиненном предложении (на материале алтайского языка). - В кн.: Синтаксическая и лексическая семантика. - Новосибирск: Наука, 1986.
- С. 66-79.
12. Шувалова С. А. Смысловые отношения в сложном предложении и способы их выражения. - M.: Изд-во MT^ 1990. - 160 с.
13. Свеклова О. В. Синонимия в условных смысловых отношениях (на материале русского и чувашского языков) // Вестник Чувашского университета. - 2010. - № 4. - С. 220-223.
14. Апресян В. Ю. Уступительность в языке и слова со значением уступки // Вопросы языкознания.
- 1999. - № 5. - С. 24-44.
15. Азизова А. Г. Условный период в современном узбекском литературном языке: автореф. дис. ... канд. филол. наук. - Л., 1952. - 14 с.
R e f e r e n c e s
1. Druzhinina S. I. Sinkretizm v sisteme slozhnopodchinennykh predlozhenii. - Orel: Izd-vo Orel GAU, 2008. - 435 s.
2. Said Ali Murtada. Funktsional'no-semanticheskie osobennosti slozhnogo predlozheniia so znacheniem obuslovlennosti: avtoref. dis. .kand. filol. nauk. - SPb., 2011. - 23 s.
3. Determinizm i sovremennaia nauka: Mezhvuzovskii sbornik nauchnykh trudov. - Voronezh: Izd-vo Voronezhskogo universiteta, 1987. - 172 s.
4. Valieva L. G. Kauzal'nost' v tatarskom literaturnom iazyke. - Kazan': IlaLI, 2015. - 174 s.
5. Teoriia funktsional'noi grammatiki. Vvedenie. Aspektual'nost'. Vremennaia lokalizovannost'. Taksis / otv. red. A. V. Bondarko. - L.: Nauka, 1987. - 348 s.
6. Sintaksicheskaia i leksicheskaia semantika (na materiale iazykov raznykh sistem) / otv. red. L. G. Panin M. I. Cheremisina. - Novosibirsk: Nauka, 1986. - 272 s.
7. Savichute G. S. Predikaty tseli i predikaty kauzatsii // Izvestiia Akademii nauk SSSR. Seriia literatury i iazyka. - 1980. - Tom 39, № 6. - S. 539-548.
8. Maslieva O. V. Stanovlenie kategorii prichinnosti (na materiale istorii iazyka). - L.: Nauka, 1980. - 105 s.
9. Valieva L. G. Reprezentatsiia tselevykh i prichinno-sledstvennykh otnoshenii v tiurkskikh iazykakh // Filologiia i chelovek. - 2015. - № 1. - S. 98-104.
10. Andramonova N. A. Slozhnye predlozheniia, vyrazhaiushchie obstoiatel'stvennye otnosheniia v sovre-mennom russkom iazyke. - Kazan': Izd-vo Kazanskogo universiteta, 1977. - 176 s.
11. Shubina T. P. Semantika obuslovlennosti v slozhnopodchinennom predlozhenii (na materiale altaiskogo iazyka). - V kn.: Sintaksicheskaia i leksicheskaia semantika. - Novosibirsk: Nauka, 1986. - S. 66-79.
12. Shuvalova S. A. Smyslovye otnosheniia v slozhnom predlozhenii i sposoby ikh vyrazheniia. - M.: Izd-vo MGU, 1990. - 160 s.
13. Sveklova O. V. Sinonimiia v uslovnykh smyslovykh otnosheniiakh (na materiale russkogo i chuvash-skogo iazykov) // Vestnik Chuvashskogo universiteta. - 2010. - № 4. - S. 220-223.
14. Apresian V. Iu. Ustupitel'nost' v iazyke i slova so znacheniem ustupki // Voprosy iazykoznaniia. - 1999. - № 5. - S. 24-44.
15. Azizova A. G. Uslovnyi period v sovremennom uzbekskom literaturnom iazyke: avtoref. dis. ... kand. filol. nauk. - L., 1952. - 14 s.
МИП ООО «Адгезия-металлоконструкции»
Готова оказать полный комплекс услуг по проектированию, производству и комплектации быстровозводимых и энергоэффективных зданий из легких стальных тонкостенных конструкций (ЛСТК), а также комплекс работ по изготовлению термопрофилей.
Телефон: +7 (4112) 25-81-68, +7 (4112) 47-32-86.
E-mail: amk120511@mail.ru.
Сайт: http://www.adgesia.com/.
Адрес: Республика Саха (Якутия), г. Якутск, ул. Чернышевского, 115/1
