CC BY
106
Список сокращений
БАМРС - Большой академический монгольско-русский словарь: в 4 т. / под общ. ред. академика АН Монголии А. Лувсандэндэва и д-ра филол. наук, проф. Ц. Цэдэндамба. - М.: Academia, 2001.
Кононов А.Н. Грамматика современного турецкого литературного языка (ГрТур.яз.). - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - 571 с.
- Гениш Эйюп (Э.Г.). Глагольные формы в турецком языке. - М.: Ленанд, 2005. - 120 с.
Литература
1. Кононов А.Н. Грамматика современного турецкого литературного языка. - М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1956. - 571 с.
Жамьянова Маргарита Зориктуевна - кандидат филологических наук, старший преподаватель кафедры филологии Центральной Азии восточного факультета Бурятского государственного университета, г. Улан-Удэ, ул. Пушкина, 25, e-mail: mgdaisy9703@mail.ru
Zhamyanova Margarita Zoriktuyevna, candidate of philological sciences, senior teacher of department of philology of countries of Central Asia, Oriental faculty of BSU, Ulan-Ude, Pushkin str., 25, e-mail: mgdaisy9703@mail.ru
УДК 811.531 Д.Б. Жанчипова
КОРЕНЬ КОРЕЙСКОГО ЗВУКОСИМВОЛИЧЕСКОГО СЛОВА
В статье рассматривается сложная структура корня корейского символического слова. Указана его главная отличительная особенность, выявляемая в процессе расширения форм, — возможность иметь в своем составе звукосимволический формант.
Ключевые слова: символическая лексика, морфологическое расширение, морфема.
D.B. Zhanchipova THE ROOT OF THE KOREAN ONOMATOPOEIC WORD
The article is devoted to the complex structure of the root of the Korean symbolic word. Its main peculiarity, identified in the process of expanding the forms, — the ability to have symbolic-sound formants in their composition.
Key words: onomatopoeic word, morphological expansion, morpheme.
Как известно, для ономатопоэтической лексики любого языка, в том числе и корейского, характерен не только звуковой символизм, но и символизм форм или, другими словами, символизм на морфемном уровне. Рассматривая символическую лексику с точки зрения процессов словообразования, мы не будем касаться аффиксальных способов, подробно описанных Г.А. Пак, поскольку наша задача - выяснить особенности корня ономатопа.
Безусловно, основным структурным и лексическим элементом слова является корень. Однако корень символического слова отличается от корня обычной несимволической лексики. Об этом пишут многие исследователи. Так, В. Скаличка в «Исследовании венгерских звукоподражательных выражений» подчеркивает такую особенность ономатопов, как «стремление к расплывчатости», невозможность их «точного разграничения или классификации», в отличие от «интеллектуальных незвукоподражательных слов, которые тяготеют к точности, ... проявляют стремление к делению, разграничению, тяготение к определенному классу» [1, с. 117]. Понятно, что эта характеристика ономатопов касается морфологических особенностей их корней.
Л. Блумфилд в работе «Типы сочетаний морфем» (на материале английского языка), указывая на сложность морфологической структуры корня, говорит, что наиболее это заметно в символических словах: «...в них мы можем различить систему начальных и конечных корнееобразующих морфем с расплывчатым значением. Совершенно очевидно, что с их структурой ассоциируется интенсивная символическая коннотация» [1, с. 134].
Л.Д. Шагдаров, говоря об особенностях словообразования изобразительных слов, пишет со ссылкой на Г.Д.Санжеева, что «образные слова являются той категорией слов, в которой сосуществуют как флексия основ, так и агглютинация, но. до появления словообразовательных аффиксов образные слова представляли из себя чистые основы. ...Пережитками этого периода являются образные слова-основы, употребляющиеся для характеристики как предмета, так и действия» [3, с. 109].
С.В. Воронин говорит о «сложной словообразовательной структуре корня ономатопа» [2, с. 201].
Исследователь японских ономатопов С.В. Чиронов полагает, что формальная структура ономато-пов двухуровневая. Он выделяет «ядро ономатопа, в котором сосредоточено фонетическое выражение, передаваемое ономатопом образа», и так называемые «формансы - прочие элементы, оформляющие ядро при образовании лексической единицы» [4, с. 52].
Итак, исследователи символической лексики разных языков по-разному называют основной структурный элемент ономатопа, но все они сходятся в том, что он отличается от корня обычного незвукосимволического слова.
В корейской морфологии корень ономатопоэтического слова рассматривается как единая морфема. Однако следующие примеры заставляют усомниться в такой точке зрения.
1: а) §> = панъкыл (о красивой, мягкой улыбке), о ^ понъкыл (о широкой улыбке), о ^ сэнъкыл (о беззвучном (глазами и губами) смехе), синъкыл (смеяться украдкой);
б) очок (чавкать), ы^чипчок (дразнить), т1^твичок (щипать, щупать);
2. а)Оп панъкыл (мягкая улыбка), 05 панъкыт (легкая улыбка), Ог панъсил, панъсит (вежливая улыбка);
б) камул (смутный, туманный), кабун (легкий, светлый), У\ш касыл (упрямый, непо-
корный).
Несмотря на то, что данные слова традиционно воспринимаются как единое целое, все же это примеры образования слов путем присоединения аффиксов к корням. В первом примере к разным
корням присоединены аффикс -^ кыл и аффикс -^ чок. Во втором примере к корням Опанъ и 7\ ка присоединены разные аффиксы. В этой связи представляется верным мнение японских исследователей Кобаяси и Нома о корне корейского ономатопа, согласно которому вариативность оттенков значения может достигаться изменением различных элементов исходного «корня» и присоединением новых образований, «наращений». Наращения представляют собой как отдельные согласные
П/Ск/т, так и слоги [4, с. 51].
Указанные примеры свидетельствуют о продуктивности аффиксального словообразования (корень +аффикс) в корейской лексике. Об этом говорит и наличие достаточного количества символических слов, которые состоят из обычного корня (несимволического) и аффикса.
Действительно, при более тщательном рассмотрении можно выделить корень несимволического глагола или прилагательного:
3.а)гт^гт^калкчук калкчук (гп+^) «беспорядочно скрести, царапать»; калкта «царапать»
б)7Н^?Н^к6мыс комыс ( а+^) «чернеться тут и там»; п^комта «черный»
в)тата кукис кукис (^7|+Л) «беспорядочно мять, комкать»; кукита «мять, морщить»
г) Ц^Ц^ноксин ноксин (Ц- + ^) «мягкий, гибкий, податливый»; нокта «таять, плавиться»
д) ^|^°|^хыйккыт хыйккыт (^|- + Зч) «беловатый, седоватый»; ^|С[- хыйта «белый, седой»
Но в современном корейском языке большинство символических корней и аффиксов, которые можно выделить по их участию в процессах словообразования, не выделяется в отдельный класс морфем. Следовательно, официально они не могут участвовать в словообразовательных процессах, и по этой причине трудно выделить в них качества морфемы, а значит, признать их таковыми.
Во многих корейских исследованиях, в соответствии с традиционным мнением о неделимости корней ономатопов единицей для анализа символического слова служит само слово. Но проблема в том, что довольно часто обнаруживаются явления, которые заставляют усомниться в верности этой позиции. Рассмотрим один из видов расширения форм.
4.а)7Ю^ > ^—о^каранъ карыранъ (о хрипении, бурлении ); б)^о > ^—^ тыронъ тырыронъ
(храпеть); в)Ы^ > ^—^пасак> пасырак (хруст, треск, шуршание, шелест), г)^о > ^ччоронъ
ччорыронъ (звук удара по железному предмету)
Как видим, к краткому ономатопу присоединен слог ^ыл. Таким образом, слово расширилось на один слог. Однако если считать исходные слова единой морфемой, то можно говорить, что слог ^
внедрился в морфему. Действительно, два элемента, образующие символическое слово, отделены друг от друга: -г кал + ?> анъ > -г кал + ^ыл + ?> анъ > ^—Окарыранъ;
^пас +^ак > ^пас +^ыл +^ак> 1Ы—^пасырак. Этот пример расширения форм доказывает разложимость символических корней. Возможно, это случай, описываемый Ворониным. Речь идет об «итеративных г1 аффиксах (инфиксах) в германских, тюркских, самодийских и индонезийских языках, которые восходят к итеративным звукосимволическим формантам, являющимся частью звукоизобразительной основы» [2, с.118].
Другой процесс расширения форм свидетельствует о том, что конечный согласный ономатопа можно рассматривать как аффикс.
5. а)^7^ > ^^Чкколккак > кколккатак (звук при глотании); б) > 1Ш7^^т6лк6к>т6лк6т6к
(стук, грохот); в) > 'М^^чхолпок > чхолпоток (шлепанье, плеск)
В этих примерах видно, что между конечным согласным и предшествующей частью звукосимволического слова вставлен слог Нто/^та: ^^кколккак + П к > ^^кколкка + ^та + Пк >
^^Чкколккатак. Таким образом, это еще один пример, доказывающий факт возможности отделения конечного согласного от корня и соответственно делимости корня ономатопа. Можно предположить, что слог Н/С[- тоже является звукосимволическим формантом с функцией передачи повторности действия.
Есть и другие примеры, доказывающие отделимость последнего согласного:
6.а) ^——ккарыры (звонкий смех), ^—^ ккарырык (визг, лай)
б)^—— тарыры (звук трепещущей на ветру бумаги), ^—^ тарырык (звук кратковременного трения, катания)
в)ЫЦ|пачичи (шипение, свистение), ЫЦ^пачичик (треск при постепенном расщеплении, раскалывании).
В этих примерах видно, что присоединение конечного согласного влечет более существенное изменение значения. Кроме того, ономатопы, имеющие конечный согласный, могут в отличие от слов,
не имеющих конечный согласный, образовывать глаголы с помощью аффикса -7Н Б|С[- -корида, обозначающего однообразно повторяющиеся действия.
71 ШВД ^—— ^$М.
Кви митх ккачи ольгур-ыл ппалкакхе мултыримйо ккарыры усосста
«Она звонко засмеялась, покраснев до кончиков ушей»
^Ч7-|£|Ь ^1°1 М 71 7|#ои й!0 ^ — ^7-|^сК
Соктак-кори-нын ке-ый мар-е кви киуриго исстон чхонкэгури-нын ккарырык-корйосста
«Прислушивавшаяся к шепоту краба древесная лягушка громко заквакала»
Во втором предложении наличие конечного согласного Пк обусловливает образование глаголов. Необходимо указать, что в примерах 6 мы наблюдаем процесс расширения форм путем удвоения последнего слога, в котором не принимает участия конечный согласный.
^——.......—^ккарыры рырык, ЫЦ||..........пачичи чичик
Как видим, присоединение последнего слога происходит перед конечным согласным, а вся предыдущая часть рассматривается как единое целое. Приведенные выше примеры позволяют нам предположить, что структурные элементы символического слова имеют качества морфемы - имеются доказательства их отделения друг от друга.
Действительно, корейские лингвисты предлагают классифицировать эти структурные элементы как морфемы, продуктивно участвующие в словообразовании, и как морфемы, которые не участвуют в словообразовании активно. Так,исследователь Ко Ёнгын [6, с.27] настаивает на такой классификации,
приводя в качестве примера: а) непродуктивные аффиксы типа аффикса Ш унъ в слове |^чибунъ «крыша». (Их он предлагает называть словообразовательными морфемами); б) аффиксы, подобные аффиксу 7 Н кэ в слове ^Нтопкэ «крышка», участвующие в образовании новых форм слова (предлагается называть формообразующими морфемами). Такая классификация позволит разделить морфемы в соответствии с их словообразовательной функцией и включить в морфемы элементы, которые можно
вычленить при анализе структуры слова (при разложении слова), что позволит устранить морфологические противоречия, наблюдаемые, например, при образовании форм слова.
Итак, все приведенные примеры убеждают в том, что корень символического слова может быть разделен на составные части. Известный исследователь корейской символической лексики Мартин подчеркивает, что в большинстве корейских ономатопов, имеющих более чем один слог, второй слог может считаться деривационным «суффиксом» [4, с.52].
Ли Мунгю предлагает использовать термин «структурный элемент ономатопа» для обозначения составной части корня и дает краткую характеристику этого элемента. Этот термин обозначает морфему, но не имеет ее качеств в обычном понимании. Тот факт, что он отделяется от корня, показывает его смешанный статус элемента, соответствующего аффиксу внутри корня ономатопа. Можно сказать, что это удобный способ использования исторических изменений для анализа и объяснений известных языковых явлений. Он необходим для объяснения делимости корня ономатопа.
Как видим, исследователи по-разному называют составную часть корня ономатопа: «корнеобразующие морфемы», «формансы», «наращения», «словообразовательные и формообразующие морфемы», «деривационные суффиксы», «структурные элементы». Однако более точным определением, на наш взгляд, является все-таки определение, данное Ворониным, - «звукосимволический формант». Это определение учитывает звукосимволическую природу корня ономатопа. Исследователь считает, что в звукоизобразительной системе элементы разных уровней могут объединяться. Например, можно выделить «фономорфемный» класс, а в нем - «плавный - итеративный формант» [2, с. 118].
Итак, корень корейского символического слова содержит структурный элемент, называемый звукосимволическим формантом. Последний имеет следующие особенности:
а) звукосимволические форманты, подобные формообразующему аффиксу, этимологически связаны с корнем ономатопа;
б) звукосимволические форманты нельзя вычленить в результате обычного морфемного анализа, он в отличие от обычных аффиксов не участвует активно в процессе образования форм слова;
в) звукосимволические форманты можно отделить от корня в процессе расширения форм ономатопов.
Таким образом, корень ономатопа обладает сложной структурой, являясь единицей плана выражения,
соотносимой с единицей плана содержания, не является минимальной морфологической единицей. Минимальной единицей плана выражения, соотносимой с планом содержания в символической лексике, является акустический фонемотип, который схож с морфемой незвукоизобразительной лексики [Воронин].
Сложная структура корня ономатопоэтического слова обусловливает необходимость двоякого подхода при изучении символической лексики. Говоря о синестэмии, процессах деривации, редупликации и т.п., можно выбрать в качестве единицы само символическое слово, а точнее, его корень, который рассматривается как единая морфема. А процессы расширения форм требуют исходить с позиций отделения звукосимволического форманта от корня.
Литература
1. Воронин С.В. Фоносемантические идеи в зарубежном языкознании // Очерки и извлечения. - Л.,1990.
2. Воронин С.В. Основы фоносемантики. - М., 2006.
3. Шагдаров Л. Д. Изобразительные слова в современном бурятском языке. - Улан-Удэ,1962.
4. Чиронов С.В. Ономатопоэтические слова в современном японском языке. - М., 2004.
5. Ли Мунгю. Фонологическое и морфологическое исследование корейских символических слов. - Тэгу, 1996.
6. Ко Ёнгын. Что такое морфема? - Сеул,1992.
Жанчипова Дэнсэма Булатовна - старший преподаватель кафедры филологии стран Дальнего Востока Бурятского государственного университета. 670034, г. Улан-Удэ, ул. Пушкина, 25, e-mail: densema@rambler.ru
Zhanchipova Densema Bulatovna - senior teacher of department of philology of Far East countries, Oriental faculty of BSU. Ulan-Ude, Pushkin str., 25, e-mail: densema@rambler.ru
УДК 390(=942) + 415.4 (=942) Б.Р. Зориктуев
ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДРЕВНЕМОНГОЛЬСКИХ ТЕРМИНОВ КИЯНИ КИЯТ
Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 09-01-00569 a/G
В статье разработан неизученный вопрос о происхождении древнемонгольских терминов киян и кият. Приведенные автором аргументы не оставляют сомнений в том, что они этимологически связаны с самоназванием монголов. Исследование проведено в тесной связи с проблемой Эргунэ-куна, являющейся одной из ключевых в мировом монголоведении.
