CC BY
96
КОНЦЕПТЫ «СЛОВО», «МУЗЫКА» И «ЛЮБОВЬ»
В ПРОЗЕ А. КИМА
Ключевые слова: Анатолий Ким, слово, музыка, любовь.
Особенно важными для построения единой вселенной становятся постоянные для романов А. Кима символы, которые включают в себя значительные пласты русской и мировой культуры, религии, философии.
Картина мира в романах «Онлирия», «Сбор грибов под музыку Баха» и «Остров Ионы» держится на трех основных составляющих: слово, музыка и любовь. Они связаны прежде всего с новозаветным мифом, но их нельзя рассматривать в отрыве от античной мифологической и философской традиции.
M.D. BELONUCHKINA CONCEPTS "WORD", "MUSIC" AND "LOVE" IN A. KIM'S PROSE
The most important for construction of the united world of A. Kim's prose become constant symbols that include considerable layers of Russian and world culture, religion and philosophy. The picture of the author's world in novels “Onliria”, “Mushroom Picking with the Bach's Music” and “Iona's Island” consists of three major concepts: “word”, “music” and “love”. These symbols are rnnnected with the mythology of the New Testament, but they can not be taken in isolation from the mythological and philosophical tradition of antiquity.
Более двадцати лет назад, в 1981 г., В. Бондаренко в статье «Найти “голубой остров”» выделил два периода в творчестве А. Кима: 1) начальный, или период восточной экзотики («Шиповник Мёко», «Бродяги Сахалина», «Невеста моря» - рассказы, написанные А. Кимом до 1975 г.) и 2) период бытовой прозы («Поклон одуванчику», «Рассказы командированного человека», «Нефритовый пояс» - повести и рассказы до 1981 г.). Здесь же он обозначает начало третьего периода, ознаменованного выходом в 1980 г. повести «Лотос». Сам А. Ким в интервью 2000 г. дает собственную периодизацию: «Сначала я писал о жизни, потом о смерти. Сейчас о бессмертии» [4, с. 24]. В этом же интервью писатель объясняет изменения в своём творчестве, связанные с переходом от пантеистического миросозерцания к христианскому, крещением. Ким признаётся, что романы «Белка» и «Отец-лес» были написаны до обращения в христианство. Таким образом, правомерно вслед за В. Бондаренко выделить еще два периода в творчестве А. Кима: 3) период пантеистического видения мира («Лотос», «Белка», «Отец-лес» - повести и романы 1980-х годов) и 4) период христианского миросозерцания («Посёлок кентавров», «Онлирия», «Сбор грибов под музыку Баха», «Стена», «Близнец», «Остров Ионы» - повести и романы с 1990 г. по настоящее время).
Проза А. Кима легко делится на периоды и в связи с изменениями в общей картине мира в прозе автора. Особенно важными для построения единой вселенной становятся постоянные для романов А. Кима символы, или концепты, которые включают в себя значительные пласты русской и мировой культуры, религии, философии. В произведениях последнего периода (прежде всего нас интересуют романы «Онлирия» (1995), «Сбор грибов под музыку Баха» (1998) и «Остров Ионы» (2001)) картина мира держится на трех основных составляющих: слово, музыка и любовь. Точнее, эти три концепта связаны с космогонией и эсхатологией в прозе Кима, поэтому их значения тесно переплетены между собой. В романе «Онлирия» автор дает несколько вариантов сотворения богом мира, один из которых охватывает все три рассматриваемых нами концепта: «...последовательность усилий при создании мира была такова: БОГ - любовь - музыка - слово - жизнь - ЧЕЛОВЕК» [1, с. 67].
В ХХ в. использование писателями мифологии и фольклора стало явлением широко распространенным. Особенно важно то, что теперь авторы намеренно включают мифологические мотивы и образы в свои произведения. В литературоведении принято связывать мифологическую традицию ХХ в. с твор-
чеством модернистов (Джеймс Джойс, Томас Манн, Альбер Камю, Франц Кафка, представители «магического реализма» - в зарубежной литературе; Максим Горький, Михаил Булгаков, Андрей Платонов, Борис Зайцев, Иван Шмелёв - в русской литературе). На рубеже Х1Х-ХХ вв. миф становится самоцелью для писателей, и возникает такое новое жанровое образование, как роман-«миф» («Антихрист. Петр и Алексей» Д.С. Мережковского, «Мелкий бес» Ф.К. Сологуба, «Петербург» А. Белого). Вторая половина ХХ в. отмечена новой волной мифологизирования, связанной с именами Чингиза Айтматова, Отара Чиладзе, Владимира Орлова, Анатолия Кима. Одновременно с творениями последних из перечисленных авторов появляются произведения постмодернистов (У. Эко, М. Павич, Г. Петрович, Дж. Барнс, М. Турнье, В. Пелевин, Т. Толстая, Л. Улицкая, М. Попов и др.), которые в несколько ином ключе используют миф и фольклорную традицию своего народа.
Для создания собственной мифопоэтики А. Ким одновременно привлекает несколько мифов и мифологических систем. В произведениях 1990-2000 гг. это прежде всего архаические представления, древнегреческая мифология и библейский миф. Если рассматривать творчество А. Кима в целом, то помимо библейской и античной мифологии автор в своем творчестве использует мифы, легенды и фольклор народов мира, русские и корейские народные сказки. Оригинальность прозы А. Кима подчеркивает использование им других литературных и культурных текстов, среди которых необходимо упомянуть японскую литературу (Р. Акутагава, Я. Кавабата), западноевропейскую литературу экзистенциализма, русский символизм с его эсхатологизмом, русскую религиозную и эзотерическую литературу (Н. Федоров, Е. Блаватская, Д. Андреев), русскую и зарубежную философию начиная с античности и натурфилософию ХХ в., восточную философию («Дао Дэ Цзин»), литературу современников (постмодернизм). В последние произведения автор вводит публицистические отрывки. В силу специфики образования писателя проза Кима насыщена живописью. Для раскрытия особенностей кимовского мифологизма важен и автобиографический материал: отдельные персонажи (герои романов «Белка» и «Остров Ионы», повести «Мое прошлое») носят автобиографический характер; образы и сюжеты зачастую восходят к предыдущим произведениям писателя, образуя общее знаковое поле.
Если рассматривать прозу А. Кима последних лет с позиций концептологии, то можно заметить, что выделенные нами концепты слова, музыки и любви бытуют на едином мифологическом пространстве. Они связаны прежде всего с новозаветным мифом, но их нельзя рассматривать в отрыве от античной мифологической и философской традиции. Концепт слова, или логоса, как «сумма смыслов», приобретает в данных произведениях следующие значения:
1. Логос античных философских учений (Гераклит, платоники, учение Аристотеля). В учении Гераклита в основе жизни лежит «истинное рассуждение» логос, начало, ответственное за гармонию, целостность и законосообразность мира. Если слово ответственно за гармонию мира, то, по А. Киму, прекрасный мир - это правильные слова в правильном порядке: «в нашем мире, состоящем из нематериальных слов, все действительное будет только таким, каким выстроят эти самые слова» [2, с. 108].
Концепт слова Кима подобен платоновскому учению об эйдосах как особых слоях бытия. Слово - это божественная сущность вещи, из которой она выходит в мир, к которой стремится при жизни и в которую снова превращается после смерти.
2. Логос евангельского учения об откровении. Если в христианской традиции Христос идентифицируется с логосом, то А. Ким, цитируя Иоанна Богослова («В начале было слово»), добавляет: «...и это слово было во мне, и
это слово было я. Русское слово - и вокруг все слова русские, и я уже не в одиночестве» [1, с. 47], под местоимением «я» подразумевая тоже слово - логос. Роман «Остров Ионы» начинается с основополагающего для построения мира символа: «Поручаю писателю А. Киму записать то, что нашлю в его сознание через русское слово» [2, с. 5]. Причем в обоих случаях автор подчёркивает, что слово русское (стоит только вспомнить теорию о Москве как о третьем Риме, а в этом же романе А. Ким прямо называет Россию Онлирией, т. е. райским местом). Несмотря на то, что образ Христа в романах Кима космополитичен (в описании его внешности в романе «Онлирия» автор подчеркивает оппозиции восток - запад, черный - голубой (о глазах), ночь - день, луна -солнце), логос наделен «национальностью» в связи с верой автора в избранность русского народа. Эта мысль приобретает особую значимость в романе «Остров Ионы», где автор-рассказчик выступает в амплуа древнерусского переписчика. Писатель верит, что именно с помощью русского слова можно преодолеть беды людские.
Космогоническая концепция слова как начала всего сущего продолжается в произведениях Кима расширением этого концепта до уровня всего, что только имеет название: «.слова, из которых человечек будет строить свою жизнь, дом, семью, государство, демократию или тоталитарное общество, потребительскую эпоху, виртуальную цивилизацию и все такое прочее» [2, с. 184]. Человек земной является копией небесного слова, он слаб и несвободен; единственная более или менее подлинная форма его бытия - надпись с его именем. Сама же человеческая сущность воскреснет в слове: «Вернувшись в словесное состояние, мы уже пребудем в нем всегда - летая во тьме вневременья щебечущими ласточками никем не произносимых слов» [1, с. 157]. То есть евангельское «в начале было слово» писатель, перекрещивая с античным логосом, развивает до «в конце все вернулось в слово».
Следующий этап сотворения мира, данный в романе «Онлирия», связан с ролью музыки в мироздании: «Наверное, до Слова была Музыка. В начале была Музыка, и эта Музыка была о Боге, и Музыка эта была - Бог» [1, с. 41]. Концепт музыки также включает в себя несколько составляющих.
Во-первых, появление христианской музыки А. Ким связывает с фигурой самого Христа: «Очевидно, вся гармоническая музыка Европы, включая и творения Баха, исходит от Христа и его учения» [3, с. 147]; «Именно Он является тем Композитором, который в разные времена носил прославленные имена: Бах, Гендель, Моцарт» [1, с. 39]. Так как Христос идентифицируется и с логосом, и с музыкой, А. Ким выводит и фигуру героя, первичной для которого является музыка: один из основных голосов романа «Сбор грибов под музыку Баха», японский вундеркинд Тандзи, в шесть лет не умел говорить, но виртуозно играл полифонические произведения Баха. Однако его нельзя уподобить тем детям, о которых учитель Мори читает у педагога Альбина, что их утащили волки и воспитали в своей стае, а потом эти дети, вернувшись в человеческое общество, не зная языка, так и не смогли стать людьми. Ибо «он был, благодаря духу музыки, уже подлинным человеком» [3, с. 38]. Подобно тому, как пришествие Христа интерпретируется как пришествие слова в мир, рождение и жизнь Тандзи можно рассматривать как пришествие в мир истинной божественной музыки. Мать Тандзи, Мароя, тоже зачала во сне, а юному вундеркинду пришлось принести себя в жертву, в 12 лет сорвав руки и молодым окончив жизнь в японском сумасшедшем доме.
Во-вторых, музыка управляет всем миропорядком и гармонизирует вселенную. Космос прозы Кима включает в себя некий перводвигатель для мира - музыку сфер, идея которой взята автором из учения пифагорейцев: «Чтобы слышать подобную музыку, Творец-Композитор наш и создал из пустоты звучный
мир, в котором позванивают друг о дружку звезды, галактики и прочие звездные системы» [2, с. 173]. В романе «Онлирия» А. Ким приводит легенду о спасении с помощью музыки, согласно которой Христос дарит мальчику-пастушку флейту мира. Если гармония музыки сфер нарушается, то какой-нибудь чистый ребенок должен сыграть на флейте, чтобы все снова встало на свои места.
Если кимовская Флейта Мира наводит на ассоциации с флейтой Кришны, игра на которой связывается в индуизме с рождением мира, то образ одного из героев романа, ослепшего корейского певца Орфеуса, объединяет сразу несколько культур. Кроме очевидной связи Востока и Запада, выраженной национальностью певца и его жены, их пребыванием в Германии и дружбой с немецкой семьей, портретного сравнения Орфеуса и его жены с Христом, есть еще одна отсылка. Имя Орфеус нужно автору для решения концептуальной задачи: древнегреческий Орфей был первым, кто узнал о возможности воскресения из мертвых, основной идее кимовской прозы. Кроме того, в пении сосуществуют и Музыка, и Слово, что в контексте проанализированного снова подводит нас к образу Христа. Так же, как и Тандзи, Орфеус лишается своей гениальной способности, что опять же символизирует жертву.
В первую очередь именно с образами Орфеуса и Надежды связан и еще один концепт в прозе А. Кима - концепт любви. «Можешь ли ты полюбить другого человека - такого же, умирающего, - как самого себя? Нет, отвечал Орфеус, не могу, потому что я тоже человек умирающий и для меня моя смерть гораздо значительнее, чем смерть ближнего» [1, с. 36]. Таким образом разрешается постоянная для романов А. Кима оппозиция внутри данного концепта: любовь земная (грешная) - любовь небесная (праведная, святая). Подлинная Любовь существует в ином, высшем, мире, а на земле это всего лишь одно из слов, потому что в страхе перед смертью человек земной не может жалеть и любить кого-либо, кроме себя. Автор определяет место любви в потоке мироздания: «Наверное, все же вначале Любовь, а потом Слово» [1, с. 88]. Так как, согласно Библии, Бог есть Любовь, о чем неоднократно говорит и Ким в своих романах, для героев, любивших друг друга в земной жизни, как, например, для Ревекки и Андрея-Октавия из «Острова Ионы», невозможность дотронуться друг до друга в тонком мире Онлирии поначалу странна и неестественна.
Закономерностью для иного мира в романах А. Кима является воскресение вместе с людьми, которых человек при жизни полюбил. Поэтому значение концепта любви в прозе А. Кима можно объяснить словами средневекового трубадура Жака де Безье:
«А» как часть слова означает «без»,
«Mor» означает «смерть»;
Сложим их и станем «бессмертными» [5, с. 228].
Литература
1. КимА.А. Онлирия / А.А. Ким. М.: Текст, 2000. 191 с.
2. Ким А.А. Остров Ионы: Метароман, повесть / А.А. Ким. М.: Центрполиграф, 2002. 557 с.
3. Ким А.А. Сбор грибов под музыку Баха / А.А. Ким. М.: Олимп, АСТ, 2002. 462 с.
4. Руденко С. Анатолий Ким: «Я пишу о бессмертии» / С. Руденко // Учительская газета. 2000. № 38 (19 сент.), с. 24.
5. Словарь символов и знаков / авт.-сост. Н.Н. Рогалевич. Минск: Харвест, 2004, с. 228.
БЕЛОНУЧКИНА МАРИЯ ДМИТРИЕВНА родилась в 1980 г. Окончила Чувашский государственный университет. Аспирант кафедры литературы Чувашского государственного педагогического университета. Область научных интересов - современная русская литература (проза участников объединения «Московская школа»). Автор 5 научных работ.
