CC BY
131Международное право; европейское право
УДК 341 DOI 10.24411/2312-0444-2018-10036 ББК 67
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ПЕРСПЕКТИВНОЙ МИРОТВОРЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Павел Вячеславович ШАМАРОВ, специалист отдела Министерства обороны Российской Федерации, кандидат военных наук, доцент E-mail: shamarov@front.ru
Научная специальность: 12.00.10 — международное право; европейское право
Аннотация. В статье исследуются концептуальные основы перспективной организации института отечественного миротворчества с позиций «здорового прагматизма» — на основе приоритетного обеспечения национальной безопасности России, защиты ее ключевых внешнеполитических и государственных интересов. Детализируются основные типы проводимых ею миротворческих операций на федеральном, региональном и международном уровнях. Обосновывается политико-правовая потребность в принятии на федеральном уровне отдельного доктриналь-ного документа — Концепции международной миротворческой деятельности Российской Федерации.
Ключевые слова: Организация Объединенных Наций, международная миротворческая деятельность, миротворчество, миротворческие операции, национальная безопасность, национальные интересы, вооруженные конфликты.
Annotation. The article explores the conceptual foundations of the perspective organization of the institute of domestic peacekeeping from the standpoint of «healthy pragmatism» — based on the priority provision of Russia's national security, the protection of its key foreign policy and state interests; the main types of peacekeeping operations conducted at the federal, regional and international levels are detailed; the political and legal need to adopt a separate doctrinal document -the Concept of the International Peacekeeping Activities of the Russian Federation — is substantiated.
Keywords: UN, international peacekeeping, peacekeeping, peacekeeping operations, national security, national interests, armed conflicts.
Значительный рост числа внутренних вооруженных конфликтов1 и развитие вследствие этого «беспрецедентного гуманитарного кризиса»2 постулируют объективную потребность в международной миротворческой деятельности — одного из эффективных инструментов реагирования мирового сообщества на указанные угрозы.
Хотя Российская Федерация и присоединилась к миротворческим операциям ООН и ОБСЕ лишь в начале 1990-х годов3, по нашему мнению, ее миротворчество является важнейшим элементом системы обеспечения национальной безопасности страны и одним из ключевых направлений внешнеполитической деятельности4. При этом считаем, что отечественная миротворческая деятельность формирует международный
авторитет нашей страны, ее престиж, статус и благоприятный имидж за рубежом, а также обеспечивает значимую преференцию для реализации национальных интересов в затронутых конфликтом регионах.
Приходиться констатировать, что сегодня международная миротворческая деятельность превратилась в инструмент решения именно геополитических проблем. В связи с этим российское миротворчество как составная часть международного, чтобы «не оказаться за бортом», вынуждено «играть по общим правилам»5, поскольку такой способ демонстрации государственных интересов и намерений укрепляет международный авторитет страны и позволяет активно влиять на решения других субъектов международных отношений в сфере безопасности.
№ 2/2018
Отсюда ориентация российского внешнеполитического курса на реализацию подходов так называемого здорового «миротворческого прагматизма»6, что благоприятным образом скажется на международном авторитете страны, обеспечении ее национальной безопасности, ориентированной на закрепление за Российской Федерацией статуса одной из лидирующих мировых держав. При этом такая политическая установка официально определена главой государства в качестве долгосрочного «стратегического приоритета» России7.
Представляется, что сформулированный нами рационально-прагматический подход вступает в некоторое противоречие с принятой на официальном уровне линией, в соответствии с которой «главным мотивом российского участия в миротворческих операциях под эгидой ООН» является реализация двух основных целей. Первая обусловлена стремлением России содействовать обеспечению военно-политической стабильности на глобальном уровне. Вторая увязывается с ее миротворческими операциями на постсоветском пространстве и вызвана необходимостью «обеспечения собственной безопасности, осознанием своей ответственности за стабильность и соблюдение прав человека в соседних странах»8.
Полагаем, что такой подход конкретизирует безусловно важные, но далеко не все задачи национально-государственного миротворчества России, искусственно ограничивая диапазон его критически важных возможностей, особенно в отношении реализации за рубежом внешнеполитических интересов и обеспечения национальной безопасности государства.
В связи с этим напомним, что, по мнению отечественных экспертов, в мире сложилось несколько моделей миротворчества, основными из которых являются две. Первая реализует классическую миротворческую деятельность ООН в соответствии с мандатом ее Совета Безопасности или в виде исключения — Генеральной Ассамблеи. Вторая модель ориентирована на вмешательство в конфликт региональных организаций или международных коалиций стран (по решениям указанных организаций) даже в случае отсутствия мандата ООН9.
В Российской Федерации официально декларирована ее политическая приверженность к реализации первой модели10.
Вместе с тем считаем, что миротворческая практика России с учетом обеспечения ее национальной безопасности инкорпорирует в своем
содержании черты, свойственные обоим приведенным подходам. В частности, участие российского военного, пограничного и милицейского контингентов в составе миссии ООН в Косово осуществлялось в соответствии с резолюцией СБ ООН № 1244 (первая модель), а миротворческие операции в рамках СНГ проводились преимущественно без такого мандата (вторая модель). При этом Российская Федерация неоднократно использовала свои вооруженные силы в качестве «третьей нейтральной силы» в ходе урегулирования конфликтов на территории ряда постсоветских стран на основании межгосударственных соглашений без мандатов ООН, ОБСЕ и СНГ.
Отсюда представляется, что легитимным можно считать вмешательство одних государств во внутренние дела других даже в случае отсутствия у подобных действий официального статуса миротворческой операции и соответствующего мандата на ее проведение, если такая практика служит миротворческим целям, обеспечению национальной безопасности указанного актора, урегулированию конфликтной ситуации, укреплению международной и региональной стабильности.
Следует также учитывать, что в настоящее время традиционные формы миротворчества теряют свою актуальность вследствие смещения основных усилий по обеспечению безопасности с глобального на региональный уровень11, кардинальных преобразований в рамках всеобщего мироустройства12, что, в свою очередь, требует комплексного переосмысления основ отечественного миротворчества, эволюционного реформирования и модернизации всего его государственного института13.
Все названное отмечается на фоне неопределенной общей ситуации в сфере международного миротворчества14, а также частных вариаций и диверсификации природы и оценок сущностного содержания современного процесса такой деятельности среди всей совокупности ее акторов15.
Такое разнородное «смысловое поле» миротворчества объективно формирует, по нашему мнению, благоприятные внешнеполитические условия для более широкого использования Россией16 ее новых подходов в интересах имп-лементации в ходе миротворческой деятельности широкого спектра задач по обеспечению своей национальной безопасности и реализации значимых государственных интересов.
Полагаем, что применение нашей страной собственных «миротворческих технологий» в
№ 2/2018
интересах обеспечения ее национальной безопасности позволит обеспечить достижение значимых внешнеполитических результатов в условиях преимущественного применения лишь «мягкой силы» или существенно повысить эффективность вынужденного использования «жесткой силы» при значительном сокращении ее интенсивности и продолжительности.
Общеизвестно, что миротворческий потенциал Российской Федерации позволяет ей реали-зовывать три основных типа миротворческих операций: в индивидуальном порядке; в составе Коллективных сил по поддержанию мира ОДКБ и в рамках международных миротворческих сил ООН.
Полагаем, что с учетом безусловного выполнения требования в отношении императивного выстраивания современной политики России в сфере миротворчества с позиций «здорового прагматизма» (в нашем понимании — на основе приоритетного обеспечения национальной безопасности страны, защиты ее ключевых внешнеполитических и государственных интересов) существует объективная потребность в конкретизации вышеприведенных типов миротворческих операций.
Представляется, что в содержание такой политики могут быть инкорпорированы наиболее вероятные и целесообразные (с точки зрения обеспечения национальной безопасности) правовые, управленческие и организационные формы участия России на выгодных ей условиях в международном миротворчестве, основу которого могли бы составить:
■ операции в качестве «миротворческого лидера» в составе сил ОДКБ в рамках СНГ (операции ОДКБ/СНГ; региональный уровень);
■ мононациональные доминантные миротвор-
ческие операции (по примеру Сирии; самостоятельный режим);
■ важные (с точки зрения реализации российских национальных интересов) поли-акторные операции под эгидой ООН, в рамках которых российский миротворческий контингент является основой или существенной частью многонациональных сил ООН (международный уровень);
■ несущественные для России многонациональные операции ООН и других уполномоченных акторов (например, ОБСЕ), где определяющее политическое значение приобретает сам факт символического российского участия, а не его геометрия, объе-
мы и параметры (международный и региональный уровень);
■ операции в поддержку сил ООН (российский контингент с учетом политической целесообразности и других факторов не входит в состав миротворцев ООН);
■ операции в рамках уполномоченных региональных акторов (например, ШОС), непосредственное участие в которых служит обеспечению национальной безопасности РФ;
■ операции на других основаниях, соответствующих российским национальным интересам и международной прецедентной практике (в том числе трансатлантической и западноевропейской);
■ гипотетические совместные операции России, НАТО (ЕС) на основе единого мандата17.
В целом полагаем, что варианты реализации указанных миротворческих операций с учетом специфики их проведения на федеральном, региональном и международном уровнях требуют глубокого научного осмысления, адекватного потребностям защиты государственных интересов и обеспечения национальной безопасности страны. Последнее обусловливает необходимость в уточнении и адаптации ряда положений ключевых политических документов в области обеспечения национальной безопасности России, в частности, ее Стратегии национальной безопасности; Военной доктрины и Концепции внешней политики.
Безусловно, Российская Федерация в качестве постоянного члена Совета Безопасности ООН прилагает значительные усилия по легитимному реформированию миротворчества в рамках общепризнанных норм международного права, а также в интересах придания ему статуса правового механизма коллективной безопасности. Однако, по нашему мнению, до сих пор в такой деятельности не просматривается прагматично-рациональный подход к участию нашей страны в международном миротворчестве.
Полагаем, что последнее предоставило бы России ряд преимуществ по эффективному продвижению и защите за рубежом собственных национальных интересов, а также способствовало бы проведению эффективной внешней политики, которая во многом свела бы на нет затратную конфронтацию и возможную гонку вооружений с Западом.
№ 2/2018
Реализация в миротворчестве указанного подхода также содействовала бы закреплению за Россией статуса одной из ведущих мировых держав, внешнеполитические усилия которой в условиях многополярного мира ориентированы на поддержку стратегической стабильности и взаимовыгодных партнерских отношений.
Резюмируя вышесказанное, полагаем целесообразным интегрировать указанные подходы в отдельном доктринальном документе — Концепции международной миротворческой деятельности Российской Федерации. Именно такой нормативный правовой документ мог бы дополнить Стратегию национальной безопасности страны, отразив в своем содержании оценку текущего состояния международной обстановки и прогноз ее развития на перспективу; детализировав ключевые российские национальные интересы и приоритеты; сформулировав принципы, цели, задачи, сценарии возможной эволюции и условия участия России в миротворческой деятельности с точки зрения обеспечения ее национальной безопасности.
Считаем, что указанная Концепция облегчит российскому руководству процесс организации стратегического планирования миротворческой деятельности государства на национальном, региональном и международном уровнях, а также будет способствовать приятию более рациональных управленческих решений в указанной сфере. При этом в интересах повышения эффективности отечественного миротворчества и координации соответствующей деятельности российских государственных органов считаем целесообразным сформировать в рамках исполнительной власти при главенствующей роли Совета Безопасности РФ государственный межведомственный комитет по миротворческой политике Российской Федерации.
Таким образом, процесс осложнения геостратегической обстановки в мире обусловливает повышение для России политической значимости института международного миротворчества с точки зрения обеспечения за рубежом ее национально-государственных интересов, формирования в рамках полицентричного мира перспективной международной модели безопасности, отвечающей российским внешнеполитическим потребностям, укреплению в международно-правой иерархии особого статуса и положения нашей страны. Это требует увеличения масштаба, интенсивности и эффективности новаторского использования на принципах «здоро-
вого прагматизма» передовых технологий отечественного миротворчества.
1 Тагиров Э.Р. Планетарное буйство конфликтов: признак агонии или выхода человечества на новый виток прогресса? // Конфликты в социальной сфере: Мб. матер. VIII Всерос. науч.-практ. и науч.-методич. конф. 28—29 марта 2014 г. Казань, 2014. С. 54—58.
2 Лейси C.B. Деятельность международной организации по миграции по оказанию помощи вынужденным мигрантам в условиях вооруженных конфликтов и других чрезвычайных операций // Миротворческая деятельность, ее роль и место в поддержании международного мира и обеспечении коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности: Сб. докл. / Под ред. В.В. Карякина, В.С. Зиновьева. М.: РИСИ, 2014. С. 27.
3 Операции ООН по поддержанию мира: история миротворческих операций // URL: http://www.un.org/ru/ peacekeeping/operations/history.shtml (Дата обращения: 07.02.2017)
4 Концепция внешней политики Российской Федерации (утв. Указом Президента РФ 30.11.2016 г. // Офиц. сайт Совета Безопасности РФ: URL: http://www.scrf.gov.ru/ documents/2/25.html (Дата обращения: 04.01.2017)
5 Корниленко A.B. Стратегия развития российского миротворчества в глобальной системе международной безопасности: Автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2015. С. 66.
6 Указ Президента РФ от 07.05.2012 г. № 605 «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации» // Рос. газ. 2012. 9 мая.
7 Указ Президента РФ от 31.12.2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации», п. 30 // Рос. газ. 2015. 31 дек.
8 Короткое A.A. Вопросы организации миротворческой деятельности в Вооруженных Силах Российской Федерации // Миротворческая деятельность, ее роль и место в поддержании международного мира и обеспечении коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности: Сб. докл. / Под ред. В.В. Карякина, В.С. Зиновьева. М.: РИСИ, 2014. С. 77.
9 Никитин А.И. Участие России в международном миротворчестве и перспективы его реформирования // Индекс безопасности. 2011. № 2. С. 105.
10 См.: Концепция внешней политики Российской Федерации (утв. Указом Президента РФ 30.11.2016 г. Указ Президента РФ от 07.05.2012 г. № 605 «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации».
11 Ковтуненко М.Ю., Лутовинов В.И. Военно-политические аспекты операций многонациональных миротворческих сил на рубеже тысячелетий: Сб. науч. ст. // Генеральный штаб ВС РФ / Под общ. ред. А.В. Квашнина. М.: ГШ ВС РФ, 2004.
12 Nye Joseph S., Jr. The Future of Power. New York: Public Affairs, 2011. P. 127.
13 Романчук С.И. Миротворческие операции на постсоветском пространстве: концептуальные подходы: Авто-реф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2015. С. 10—11.
№ 2/2018
14 Московская международная модель ООН — 2015 // URL: http://modelun.ru/resolutions/GA_REZOLYuTsIYa. pdf (Дата обращения: 18.06.2017)
15 Корниленко A.B. Указ. соч. С. 13.
16 Безусловно, при декларировании приверженности нормам Устава ООН и уважении главенствующей роли ее Совета Безопасности в вопросах международной стабильности и безопасности.
17 С нашей точки зрения, на среднесрочную перспективу такие операции практически исключены.
Библиографический список
1. Концепция внешней политики Российской Федерации (утв. Указом Президента РФ 30.11.2016 г. // Офиц. сайт Совета Безопасности РФ: URL: http://www.scrf.gov.ru/documents/ 2/25.html (Дата обращения: 04.01.2017)
2. Указ Президента РФ от 07.05.2012 г. № 605 «О мерах по реализации внешнеполитического курса Российской Федерации» // Рос. газ. 2012. 9 мая.
3. Указ Президента РФ от 31.12.2015 г. № 683 «О Стратегии национальной безопасности Российской Федерации», п. 30 // Рос. газ. 2015. 31 дек.
4. Ковтуненко М.Ю., Лутовинов В.И. Военно-политические аспекты операций многонациональных миротворческих сил на рубеже тысячелетий: Сб. науч. ст. // Генеральный штаб ВС РФ / Под общ. ред. А.В. Квашнина. М.: ГШ ВС РФ, 2004.
5. Корниленко A.B. Стратегия развития российского миротворчества в глобальной системе международной безопасности: Автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2015.
6. Коротков A.A. Вопросы организации миротворческой деятельности в Вооруженных Силах Российской Федерации // Миротворческая деятельность, ее роль и место в поддержании
международного мира и обеспечении коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности: Сб. докл. / Под ред. В.В. Карякина, B.C. Зиновьева. М.: РИСИ, 2014.
7. Лейси C.B. Деятельность международной организации по миграции по оказанию помощи вынужденным мигрантам в условиях вооруженных конфликтов и других чрезвычайных операций // Миротворческая деятельность, ее роль и место в поддержании международного мира и обеспечении коллективной безопасности Организации Договора о коллективной безопасности: Сб. докл. / Под ред. В.В. Карякина, В.С. Зиновьева. М.: РИСИ, 2014.
8. Московская международная модель ООН — 2015 // URL: http://modelun.ru/resolutions/ GA_REZOLYuTsIYa.pdf (Дата обращения: 18.06.2017)
9. Никитин А.И. Участие России в международном миротворчестве и перспективы его реформирования // Индекс безопасности. 2011. № 2.
10. Операции ООН по поддержанию мира: история миротворческих операций // URL: http://www.un.org/ru/peacekeeping/operations/ history.shtml (Дата обращения: 07.02.2017)
11. Романчук СИ. Миротворческие операции на постсоветском пространстве: концептуальные подходы: Автореф. дис. ... канд. полит. наук. М., 2015.
12. Тагиров Э.Р. Планетарное буйство конфликтов: признак агонии или выхода человечества на новый виток прогресса? // Конфликты в социальной сфере: Мб. матер. VIII Всерос. науч.-практ. и науч.-методич. конф. 28—29 марта 2014 г. Казань, 2014.
13. Nye Joseph S., Jr. The Future of Power. New York: Public Affairs, 2011.
№ 2/2018
