CC BY
117
Концепция былины у Ф. М. Достоевского
271
DOI 10.15393/j9.art.2015.3444 УДК 821.161.1.09"18"-3
Ольга Владимировна Захарова
Петрозаводский государственный университет (Петрозаводск, Российская Федерация) ovzakh05@yandex.ru
КОНЦЕПЦИЯ БЫЛИНЫ У Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО*
Аннотация. Роль Достоевского в изучении русского фольклора давно является предметом исследования как фольклористов, так и литературоведов: в критике определен круг фольклорных источников, идей, жанров, сюжетов, мотивов, тем, которые писатель выразил в своем творчестве. В ряду его художественных открытий следует назвать оригинальную концепцию былины как фольклорного и литературного жанра. В освоении фольклора Достоевский вышел за пределы традиционного понимания фольклоризма. Он был единственным, кто в былине отметил такой признак, как соприкосновение «с красотою высшей, с красотою идеала». В былине выразилось «всё мировоззрение народа», «его идеалы героев, царей, народных защитников и печальников, образы мужества, смирения, любви и жертвы». Опираясь на фольклорную концепцию, Достоевский создал концепцию былины как литературного жанра, который способен выразить смысл русской истории, русский взгляд на жизнь, русскую идею. В его былинах нет богатырей, но есть подвиги обыкновенных людей. Их содержанием становились ключевые эпизоды и поворотные моменты русской и мировой истории, в которых обновлялось христианство, проявлялась русская будущность. По его мнению, такие былины из русской истории «могли бы быть великою национальною книгой», «послужить к возрождению самосознания Русского человека». Достоевский не осуществил свой замысел, он лишь ограничился тем, что создал концепцию жанра, дал его литературный образец, подробно изложив содержание одной из былин, и отдал свой замысел поэту А. Н. Майкову, который не смог реализовать их общую творческую идею. Несмотря на отсутствие творческого результата, концепция былины у Достоевского заслуживает внимания критиков и поэтов как жанровое открытие писателя.
Ключевые слова: фольклор, былина, жанр, русская история, Достоевский, А. Н. Майков
Фольклоризм Достоевского основательно изучен в трудах Н. К. Пиксанова [13], Дж. Гибиана [14], В. Е. Ветлов-ской [1], [2], В. П. Владимирцева [3], [4], [5], В. А. Михнюкеви-ча [10], [12] и др.: определен круг источников, идей, жанров,
272
О. В. Захарова
сюжетов, мотивов, тем, которые вошли в художественный мир писателя. Тип героя и явление богатырства у Достоевского в сравнении с Гоголем проанализированы в статьях Капустиной [7], [8], [9].
У Достоевского была оригинальная концепция былины как фольклорного и литературного жанра. Как фольклорный жанр она описана в статье В. А. Михнюкевича [11], но исследователь не выявил степень оригинальности в понимании этого жанра писателем. Былина не выделена и в исследовании о жанрах и жанровой системе Достоевского [6], хотя ее жанровая концепция у Достоевского имеет безусловный литературный и теоретический интерес.
Концепцию былины в критике Достоевского можно реконструировать исходя из суждений писателя о Пушкине и русском духе, из его полемики об образовании, народе и красоте.
Достоевский был, пожалуй, единственным, кто в былине отметил такой признак жанра, как соприкосновение «съ красотою высшей, съ красотою идеала»1.
В былине, как в народных песнях, преданиях и сказаниях, выразилось «всё мировоззрение народа», «всё что любит и чтит народ», «его идеалы героев, царей, народных защитников и печальников, образы мужества, смирения, любви и жертвы»2.
Опираясь на фольклорную концепцию, Достоевский создал свою концепцию былины как литературного жанра, которую он подробно изложил Ап. Майкову 15/27 мая 1869 года, отвечая на его апрельское письмо, написанное в день похорон поэта Н. Ф. Щербины (умер 10 апреля).
Диалог поэта и романиста имеет важное литературнокритическое значение.
А. Н. Майков задумал цикл рассказов из русской истории для учащихся начальных школ, которые могут быть полезны «и чиновникамъ и свЪтскимъ дамамъ». Он исходил из того, что имеющиеся исторические сочинения сухи, тенденциозны, рассудочны, не достигают своей цели. Нужна другая — «живая истор1я»:
Концепция былины у Ф. М. Достоевского
273
Я беру только капитальные эпохи, приурочивая ихъ къ известнымъ для всехъ именамъ, и пишу живую истор1ю, пишу чувствомъ и воображешемъ, чтобы заставить почувствовать и вообразить3.
Ап. Майков кратко раскрыл свой замысел исторических рассказов, которые должны создать «въ душе читателя <...> представлеше о Россш»:
Первый разсказъ: Владим1ръ и принят1е хрисланства. 2) Александръ Невск1й: нашеств1е Татаръ, его страдальчество за русскую землю, или заповеданное терпеше русскому народу. 3, Москва: [бедн] маленькш князь Ив<анъ> Данилычь и беседы его съ митрополитомъ Петромъ, собираше земли, Донской. 4. Взят1е Царьграда Турецкимъ султаномъ Магоме-томъ II, возникновеше Третьяго Рима (Москва) бракъ съ Софьей, гербъ, уповаше востока, новая роль московскихъ царей, т. е. Иванъ II, Василш, Иванъ IV — покореше магометанскихъ царствъ, и требовашя отчины Юева и русскихъ земель отъ Литвы. Во всей исторш проходятъ два врага Россш: Аз1я и Европа, тогда олицетворяемая Папой. Это все ужь написано. 5е будетъ: Троицкая Лавра, т. е. [18] 1612 годъ, 6й Юевъ — судьбы Западной Россш, Богданъ Хмельницкш. 7й Петръ: о Петре мысль такая: апогея Москвы — Иванъ IV. Потомъ потрясеше 1езуитами и Польшей, Романовы — реставращя. Къ Петру уже возвращается Росая на ту точку, какъ была за несколько летъ до смерти Грознаго, (т. е. до Батор1я) и Петръ продолжаетъ Ивана IV, который продолжаетъ Ивана III. Завоеваше Балтшскаго моря, и въ Турецкихъ войнахъ его — пробуждеше православ1я на Балкане, где его царствоваше есть эра. Вотъ пока бы эти еще три разсказа написать и издамъ. 8й объ Екатерине — не сформировался въ идее, но думаю, что это продолжеше Петра. 9. Европа проговорилась: нашеств1е двудесяти языковъ. 10, сбросила маску: крымская война. 11. Освобождеше крестьянъ /т. е. истор1я сословш и осво-б<ождешя> крестьянъ/, характеръ его въ восточной Россш и въ западной — тамъ довер1е сословш, здесь вражда и следств1е того польскш бунтъ4.
Свой замысел поэт реализовал частично. Его апрельское письмо предваряло публикацию в майском номере журнала
274
О. В. Захарова
«Заря» за 1869 год первого рассказа «О святых Московских митрополитах Петре и Алексее и о славном Мамаевом побоище». Второй рассказ, опубликованный в августовском номере «Зари», включал следующие сюжеты: «I. Взятие турецким султаном Магометом II Константинополя. II. Москва — третий Рим. III. Покорение при царе всея Руси Иване Васильевиче Грозном мусульманских царств: Казанского, Астраханского и Сибирского»5. Эти публикации соответствуют третьему и четвертому эпизодам из изложенного Достоевскому замысла.
Достоевский отвечал А. Н. Майкову 15/27 мая 1869 года из Флоренции. Если на первую майскую публикацию поэта в «Заре» Достоевский не мог повлиять, то «второй рассказ» написан с учетом советов писателя.
Майков надеялся, что напишет поэтически, жаловался, что приходится много читать, «пока у самого не будетъ ясно въ голове»6, выражал уверенность в успехе Достоевского, возьмись он за дело.
Достоевский пытался вдохновить друга и поэта, напомнив обстоятельства их прошлогодней переписки:
.. .я писалъ къ Вамъ, полный серьознаго и глубокаго восторга, о новой идет, пришедшей мне въ голову, собственно для Васъ, для Вашей деятельности, — (т. е. если хотите идея пришла сама по себе, какъ нечто самостоятельное и для меня вполне целое, но такъ какъ самъ себя я никоимъ образомъ не могъ считать возможнымъ исполнителемъ этой идеи, то на-значилъ ее, въ желашяхъ моихъ, для Васъ, естественно. Так даже, что можетъ она и родилась-то во мне именно, какъ я уже сказалъ, для Васъ, или лучше сказать не раздельно съ образомъ Вашимъ, какъ поэта)7.
Новая творческая идея заключалась в разработке отдельных эпизодов русской истории в поэмах.
18 февраля/1 марта 1868 года Достоевский писал Майкову:
Ваша «Софья Алексевна» — совершенная прелесть, но у меня мысль махнула: Какъ-бы хорошо могло-бы быть, ес-либъ вотъ этакая «Софья Алексеевна» очутилась эпизодомъ въ цтлой поэмт изъ того времени, т. е. поэмт раскольничей,
Концепция былины у Ф. М. Достоевского
275
или въ романБ въ стихахъ изъ того времени. Неужели Вамъ таюя намБрешя никогда не заходятъ въ голову? А такая поэма произвела-бы огромный эффектъ8.
Отклик Достоевского обрадовал поэта:
Чуть не по поводу каждаго стихотворешя вы мнБ говорите сделать бы изъ него поэму. Это мнБ очень пр1ятно: зна-читъ штука возбуждаетъ воображеше, значитъ хватилъ вБрно, — это и дБло поэзш двумя чертами возбудить образы, цБлую драму, сквозь строкъ, значитъ, сквозитъ цБлый м1ръ. Слабость ли это, — но я этимъ доволенъ, и претензш далБе не простираю. Поэмы же писать — скучно! всталъ, пошелъ, пргБхалъ... Полонск1й который разъ ужь обрывается!9
Ап. Майков считал, что поэма в современной литературе переродилась в другой жанр — она стала романом:
Поэма наша — это романъ, и романъ не въ стихахъ. Поэмы то — вы пишете!10
Месяц спустя 20 марта/2 апреля 1868 года Достоевский снова возвратился к своей идее, которой он хотел увлечь Майкова:
У меня есть одна мысль, для Васъ, но она требуетъ особа-го изложешя, въ цБломъ письмБ, а теперь некогда. Скоро напишу. Мысль эта по поводу Вашей «Софьи АлексБвны» у меня зародилась. И поверьте что серьозно, не смейтесь. Сами увидите что это за мысль! Я изложу. Это не романъ и не поэма. Но это такъ нужно, такъ будетъ необходимо, и такъ будетъ оригинально и ново и съ такимъ необходимымъ, русскимъ направлешемъ, что сами ахнете! Я Вамъ изложу програму. Жаль что не въ живомъ разговорБ, а на письм'Б. Этимъ прославиться можно будетъ и, главное, это даже надо будетъ особой книгой издать, напечатавъ нБсколько отрывковъ предварительно, а книга должна будетъ разойтись въ громадномъ числБ экземпляровъ11.
Год спустя, в цитированном майском письме 1869 года, Достоевский возвращается к этой идее.
В его концепции нового литературного жанра («неромана» и «непоэмы») ключевым понятием становится былина. Он не настаивает на этом понятии — его «ряд былин» можно
276
О. В. Захарова
назвать «балладами, песнями, маленькими поэмами, романсами» («как хотите»):
...идея моя состояла тогда въ томъ — (теперь я скажу только нисколько словъ про нее) — что могъ-бы появиться, въ увлекательныхъ, обаятельныхъ стихахъ, — въ такихъ стихахъ, которые сами по себЪ, безо всякаго усил1я, наизусть заучиваются — что всегда бываетъ съ глубокими и прелестными стихами, — могъ-бы появиться, говорю я, рядъ былинъ (балладъ, пЪсней, маленькихъ поэмъ, романсовъ какъ хотите назовите; тутъ ужъ сущность и даже размЪръ стиховъ зависятъ отъ души поэта и являются вдругъ, совершенно готовые въ душЪ его, даже независимо отъ него самого...12
Сущность былины близка поэме. Как и поэма, она является таким жанром, в котором автор «даже не онъ и творецъ, а жизнь, могучая сущность жизни, богъ живой и сущш, совокопляющш свою силу въ многоразличш создашя местами, и чаще всего въ великомъ сердцЪ и въ сильномъ поэтЪ, такъ что если не самъ поэтъ творецъ, — (а съ этимъ надо согласиться, особенно Вамъ какъ знатоку и самому поэту, потому что вЪдь ужъ слишкомъ цЪльно, окончательно и готово является вдругъ изъ души поэта создаше) — если не самъ онъ творецъ, то по крайней м’Ьр’Ё душа-то его есть тотъ самый рудникъ, который зарождаетъ алмазы и безъ ко-тораго ихъ нигдЪ не найти»13.
В этом письме Достоевский дал концепцию былины как нового литературного жанра, который способен выразить смысл русской истории, русский взгляд, русскую идею:
Ну такъ вотъ, въ этомъ рядЪ былинъ, въ стихахъ (представляя себЪ эти былины, я представлялъ себЪ иногда Вашъ Констанскш соборъ) — воспроизвести, съ любовью и съ нашею мыслю, съ самаго начала, съ русскимъ взглядомъ, — всю русскую истор1ю, отмЪчая въ ней тЪ точки и пункты, въ кото-рыхъ она, временами и местами, какъ-бы сосредоточивалась и выражалась вся, вдругъ, во всемъ своемъ цЪломъ. Такихъ всевыражающихъ пунктовъ, найдется, во все тысячелЪле до десяти, даже чуть-ли не больше. Ну вотъ схватить эти пункты и разсказать въ былинЪ, всп>мъ и каждому, но не какъ простую лЪтопись, нЪтъ, а какъ сердечную поэму, даже безъ строгой
Концепция былины у Ф. М. Достоевского
277
передачи факта (но только съ чрезвычайною ясностш) схватить главный пунктъ, и такъ передать его, чтобъ видно съ какой мысл1ю онъ вылился, съ какой любовью и мукою эта мысль досталась. Но безъ эгоизма, безъ словъ отъ себя, а наивно, какъ можно наивнте, только чтобъ одна любовь къ Россш била го-рячимъ ключомъ — и болЪе ничего14.
Эти былины (баллады, поэмы) «могли бы быть великою нащональною книгой и послужить къ возрожденш само-сознашя Русскаго человека много. Помилуйте Аполлонъ Николаевичь! да вЪдь эти поэмы, всб мальчики въ школахъ будутъ знать и учить наизусть. Но заучивъ поэму, онъ зау-читъ вЪдь и мысль и взглядъ, и такъ-какъ этотъ взглядъ вЪренъ, то на всю жизнь въ душп его и останется. Такъ какъ это стихи и поэмы, сравнительно коротюя, то вЪдь весь м1ръ читающш русскш прочтетъ ихъ, какъ Констанскш соборъ, который мнопе до сихъ поръ наизусть знаютъ. И потому — это не просто поэмы и литературное заняые, — это наука, это проповедь, это подвигъ»15.
Призывая поэта к подвигу, Достоевский не только дал оригинальную концепцию былины как литературного жанра, но и, по сути дела, дал его образец — изложил содержание одной задуманной былины:
Вообразите себъ, что въ третьей или въ четвертой былинЪ (я ихъ всБ въ умЪ тогда сочинилъ и долго потомъ со-чинялъ) у меня вышло взяые Магометомъ16 2— Константинополя (и это прямо и невольно явилось какъ былина изъ Русской исторш, сама собою и безъ намЪрешя; потомъ я самъ подивился какъ, безъ всякаго сомнЪшя и даже безъ обдумывашя и безъ сознашя, у меня такъ пришлось, что, взят1е Константинополя, я причелъ прямо къ Русской исторш не усумнившись нимало). Вся эта катастрофа въ наивномъ и сжатомъ разсказЪ: турки облегли Царьградъ тЪсно; последняя ночь передъ при-ступомъ, который былъ на зарЪ; посл'Бднш Императоръ, хо-дитъ по дворцу —
(«Король ходитъ большими шагами»)
идетъ молиться образу Влахернской Бож1ей Матери; Молитва; приступъ, бой; Султанъ съ окровавленной саблей въЪзжаетъ
278
О. В. Захарова
въ Константинополь. Трупъ последняго Императора отыски-ваютъ по приказанш султана въ куче убитыхъ, узнаютъ по орламъ вышитымъ на сапожкахъ, Святая Соф1я, дрожащш Патр1архъ, последняя обедня, Султанъ не слезая съ коня, ска-четъ по ступенямъ въ самый храмъ (historique), доскакавъ до средины храма останавливаетъ коня въ смущенш, задумчиво и съ смятешемъ озирается и выговариваетъ слова: «Вотъ домъ для молитвы Аллаху!» За темъ выбрасываютъ иконы, пре-столъ, ломаютъ алтарь, становятъ мечеть, трупъ Императора хоронятъ, а въ Русскомъ царстве, последняя изъ Палеологовъ является съ двуглавымъ орломъ вместо приданаго; русская сватьба, Князь Иванъ III въ своей деревянной избе вместо дворца, и въ эту деревянную избу переходитъ великая идея о всеправославномъ значенш Россш и полагается первой17 камень о будущемъ главенства на Востоке, расширяется кругъ Русской будущности, полагается мысль, не только великаго государства, но и целаго новаго м1ра, которому суждено обновить хрисланство, всеславянской православной идеей и внести въ человечество новую мысль, когда загшетъ Западъ, а загшетъ онъ тогда, когда папа исказитъ Христа окончательно и темъ зародитъ атеизмъ въ опоганившемся, западномъ человечестве.
Да и не эта одна мысль объ этой эпохе: была у меня мысль, рядомъ съ изображешемъ деревянной избушки и въ ней умнаго, съ величавой и глубокой идеей Князя, въ бедныхъ одеждахъ Митрополита сидящаго съ Княземъ, и прижившейся въ Россш «воминишны» — вдругъ, въ другой уже баладе перейти къ изображенш конца пятнадцатаго и начала 16го столеля въ Европе, Италш, Папства, искусства храмовъ, Рафаэля, поклонешя Аполлону Бельведерскому, первыхъ слу-ховъ о Реформе, о Лютере, объ Америке, объ золоте, объ Испаши и Англш, — целая, горячая картина, въ #ль <параллель> со всеми предыдущими русскими картинами, — но съ намеками о будущности этой картины, о будущей науке, объ атеизме, о правахъ человечества, сознанныхъ по Западному а не по нашему, что и послужило источникомъ всего, что есть и что будетъ18.
Концепция былины у Ф. М. Достоевского
279
Продолжая диалог, Достоевский изложил еще несколько сюжетов задуманных былин:
Въ горячей мысли моей я думалъ даже, что не надо кончать былины на Петре напримеръ, объ которомъ непременно нужно особенное хорошее слово и хорошая поэма-былина съ смелымъ и откровеннымъ взглядомъ, нашимъ взглядомъ. Я-бы прошелъ до Бирона, до Екатерины и далее — я-бы прошелъ до освобождешя крестьянъ и до бояръ, разсыпавшихся по Европе съ последними кредитными рублишками, до барынь блядую-щихъ съ Боргезанами, до семинаристовъ, проповедующихъ атеизмъ, до всегуманныхъ и всесветныхъ гражданъ русскихъ графовъ, пишущихъ критики и повести и т. д. и т. д. Поляки бы должны были занять много места. Затемъ кончилъ-бы фантастическими картинами будущаго: Россш черезъ два столет1я, и рядомъ померкшей, изтерзанной и оскотинившейся Европы, съ ея цивилизащей. Я-бы не остановился тутъ ни передъ какой фантаз1ей...
Вы считаете меня въ эту минуту конечно за сумасшедша-го, собственно и главное за то, что я такъ расписался, потому что обо всемъ этомъ надо говорить лично, а не писать, ибо въ письме ничего понятно не передашь. Но я разгорячился19.
Возвращаясь к шестнадцатому веку, Достоевский затронул еще один сюжет, в котором выражаются государственная идея, «русское чувство, православное чувство единения с русским корнем»:
Объ Ермаке-же ничего Вамъ сказать не могу; вы конечно лучше знаете. По моему сначала казачье — удальство — бродяжничество и разбой. Потомъ уже указывается гешяльный человекъ подъ бараньимъ тулупомъ; угадываетъ колоссальность дела и будущее значеше его, но уже тогда когда почти все дело пошло на ладъ и удачно обделалось. Тутъ рождается русское чувство, православное чувство единешя съ русскимъ корнемъ, (даже непосредственное можетъ быть чувство въ роде тоски) — а изъ того выходитъ посольство и челобитье великому государю, выражающему въ понят1яхъ народа вполне русскш народъ. (NB. Главное и полнейшее выражеше этого
280
О. В. Захарова
понятая дошло до полнаго, последняго своего развиыя, знаете-ли когда по моему? Въ нашемъ столетш. Разумеется я говорю объ народе, а не о прогнившихъ боярахъ и семинаристахъ)20.
Достоевский вдохновенно увлекал поэта, убеждал, что в этих былинах заключается его будущая поэтическая карьера:
Когда я прошлаго года хотелъ писать Вамъ и склонить Васъ, чтобъ Вы принялись за эту мысль, я думалъ про себя: да какъ я передамъ ему, чтобъ онъ понялъ меня совершенно? — и вдругъ, черезъ годъ, вы сами вдохновляетесь той же самой идеей и находите нужнымъ ее писать! Значитъ идея верна! Но одно, одно надо и непременно: Надо чтобъ поэмы были необыкновенной поэтической прелести, чтобъ увлекли и увлекли непременно, увлекли до невольнаго заучивашя. Другъ мой! вспомните, что можетъ быть вся ваша поэтическая карьера, до сихъ поръ была только одно npedu^oeie, введете и что теперь только придется Вамъ вполне по силамъ сказать новое слово, Ваше новое слово! И потому смотрите на дело серьознее, глубже и больше восторга. А главное, — простоты и наивности больше. Да вотъ еще: пишите рифмой, а не старымъ русскимъ размеромъ. Не смейтесь! Это важно: Теперь рифма — народна, а старый русскш размтръ — академизмъ. Ни одно сочинеше белыми стихами наизусть не заучивается. Народъ уже не со-чиняетъ песенъ прежнимъ размеромъ, а сочиняетъ въ риф-махъ. Если не будетъ рифмы, (и не будетъ почаще хорея) — право вы дело погубите. Можете надо мной смеяться, но я правду говорю! грубую правду!21
Писатель еще не знал, что свои рассказы из русской истории Аполлон Майков писал не в стихах, а в прозе. Поэту Майкову не удалось исполнить то, к чему призвал его Достоевский, который умел писать поэмы в прозе (например, «Великий инквизитор» в «Братьях Карамазовых»).
Достоевский мог бы написать эти былины из русской истории, но он создал лишь концепцию жанра и отдал свой замысел Майкову, который лишь отчасти исполнил общую для каждого идею. Никто, кроме Достоевского, не мог бы реализовать концепцию былины как нового литературного жанра, но соперничества с Майковым писатель не мыслил.
Концепция былины у Ф. М. Достоевского
281
В его былинах нет богатырей, но есть подвиги обыкновенных людей. Их содержанием становились ключевые эпизоды и поворотные моменты русской и мировой истории, в которых обновлялось христианство, проявлялась русская будущность.
Примечания
* Исследование выполнено по гранту Министерства образования и науки России «Новые источниковедческие и текстологические исследования русской словесности XIX-XX вв.» (№ 34.1126).
1 Ср.: «И тогда только очищается чувство, когда соприкасается съ красотою высшей, съ красотою идеала. Это соприкосновеше съ красотою идеала есть и въ былинахъ нашихъ, и въ сильной степени. Тамъ есть удивительные типы Ильи-Муромца, и фантастическаго Святогора и проч.». — РГАЛИ. Ф. 212.1.16. С. 26.
2 Ср.: «Русский дух разлит в творениях Пушкина, русская жилка бьется везде. В великих, неподражаемых, несравненных песнях будто бы западных славян, но которые суть явно порождение русского великого духа, вылилось всё воззрение русского на братьев славян, вылилось всё сердце русское, объявилось всё мировоззрение народа, сохраняющееся и доселе в его песнях, былинах, преданиях, сказаниях, высказалось всё что любит и чтит народ, выразились его идеалы героев, царей, народных защитников и печальников, образы мужества, смирения, любви и жертвы» [6; 12, 303].
3 Письмо А. Н. Майкова к Ф. М. Достоевскому за 1869 г. // НИОР РГБ. 93.II.6.43. Л. 4 об.
4 Там же. Л. 5 об.
5 В публикации этого рассказа дана рубрикация текста, отличающаяся от его развернутого заглавия: 1. «Взяне турками Константинополя». 2. «Москва — Третш Римъ». 3. «Царь Иванъ Васильевичъ Грозный. Покореше Казани и Астрахани». 4. «Завоеваше Сибири». См.: Май-ковъ А. Изъ разсказовъ о русской исторш. Взяне турецкимъ султаномъ Магометомъ II Константинополя. Москва — третш Римъ. Покореше, при царТ всея Руси ИванТ Васильевич^ Грозномъ, мусульманскихъ царствъ: казанскаго, астраханскаго и сибирскаго // Заря. 1869. № 8. С. 1, 13, 22, 36. Орфографические разночтения вызваны недостатками корректуры в журнале.
6 Письмо А. Н. Майкова к Ф. М. Достоевскому за 1869 год // НИОР РГБ. 93.II.6.43. Л. 5.
7 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 15/27 мая 1869 года // РО ИРЛИ. Ф. 168. № 16640. Л. 71-71 об.
282
О. В. Захарова
8 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 18 февраля/1 марта 1868 года // Там же. Л. 33.
9 Письмо А. Н. Майкова к Ф. М. Достоевскому за 1868 год // НИОР РГБ. 93.II.6.42. Л. 5 об.
10 Там же.
11 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 20 марта/2 апреля 1868 года // РО ИРЛИ. Ф. 168. № 16640. Л. 49.
12 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 15/27 мая 1869 года // РО ИРЛИ. Ф. 168. № 16640. Л. 71 об.
13 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 15/27 мая 1869 года // РО ИРЛИ. Ф. 168. № 16640. Л. 71 об.
14 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 15/27 мая 1869 года // РО ИРЛИ. Ф. 168. № 16640. Л. 72.
15 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 15/27 мая 1869 года // РО ИРЛИ. Ф. 168. № 16640. Л. 73 об.
16 В рукописи: Могаметомъ
17 Так в рукописи.
18 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 15/27 мая 1869 года // РО ИРЛИ. Ф. 168. № 16640. Л. 72, 72 об., 73.
19 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 15/27 мая 1869 года // РО ИРЛИ. Ф. 168. № 16640. Л. 73, 73 об.
20 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 15/27 мая 1869 года // РО ИРЛИ. Ф. 168. № 16640. Л. 74.
21 Письмо Ф. М. Достоевского к А. Н. Майкову от 15/27 мая 1869 года // РО ИРЛИ. Ф. 168. № 16640. Л. 73 об., 74.
Список литературы
1. Ветловская В. Е. Литературные и фольклорные источники «Братьев Карамазовых» (Житие Алексея человека Божия и духовный стих о нем) // Достоевский и русские писатели. Традиции. Новаторство. Мастерство. — М.: Советский писатель, 1971. — С. 325-354.
2. Ветловская В. Е. Ф. М. Достоевский // Русская литература и фольклор: вторая половина XIX века. — Л.: Наука, 1982. — С. 12-75.
3. Владимирцев В. П. Достоевский и русская этнологическая культура // Ф. М. Достоевский и национальная культура. — Челябинск, 1994. — Вып. 1. — С. 60-90.
4. Владимирцев В. П. Фольклоризм // Достоевский: Эстетика и поэтика. Словарь-справочник. — Челябинск: Металл, 1997. — С. 125-128.
5. Владимирцев В. П. Достоевский народный: Ф. М. Достоевский
и русская этнологическая культура: статьи. Очерки. Этюды.
Концепция былины у Ф. М. Достоевского
283
Комплекс ист.-лит. исслед. — Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2007. — 459 с.
6. Захаров В. Н. Система жанров Достоевского: Типология и поэтика. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1985. — 208 с.
7. Зябрева Г. А., Капустина С. В. Художественный концепт «богатырство» в творчестве Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского // Ученые записки Таврического национального университета им. В. И. Вернадского. Серия «Филология. Социальные коммуникации». 2011. Т. 24 (63). № 1. С. 114-123.
8. Капустина С. В. Богатырство как христианское служение в миру (на материале прозы Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского) [Электронный ресурс]. URL: http://www-philology.univer.kharkov.ua/nauka/e_books/ visnyk_994/content/kapustina.pdf (20.08.2015).
9. Капустина С. В. Феномен богатырства в трактовке Н. В. Гоголя и Ф. М. Достоевского // Проблемы исторической поэтики. — Петрозаводск: Изд-во ПетрГУ, 2014. Вып. 12: Евангельский текст в русской литературе XII-XXI веков: цитата, реминисценция, мотив, сюжет, жанр. Вып. 9. С. 233-242.
10. Михнюкевич В. А. Русский фольклор в художественной системе Ф. М. Достоевского. — Челябинск: Изд-во Челябинского ун-та, 1994. — 313 с.
11. Михнюкевич В. А. Былины // Достоевский: Эстетика и поэтика. Словарь-справочник. — Челябинск: Металл, 1997. — С. 142.
12. Михнюкевич В. А. Фольклоризм // Достоевский: Эстетика и поэтика. Словарь-справочник. — Челябинск: Металл, 1997. — С. 123-125.
13. Пиксанов Н. К. Достоевский и фольклор // Советская этнография. 1934. № 1—2. — С. 152-180.
14. Gibian G. Dostoevsky’s use of Russian Folklore // Slavic folklore: A symposium / Ed. by A. B. Lord; Philadelphia. 1956, vol. 3, pp. 262-270.
Olga V. Zakharova
Petrozavodsk State University (Petrozavodsk, Russian Federation) ovzakh05@yandex.ru
DOSTOEVSKY'S CONCEPTION OF THE BYLINA
Abstract. Dostoevsky’s role in Russian folklore studies has been a research subject both for folklorists and literary scholars for a long time: in criticism,
284
О. В. Захарова
they have determined the range of folklore sources, ideas, genres, plots, motives, topics the writer conveyed in his works. Among his creative inventions we should mention his original conception of the bylina as a folklore and literary genre. In his assimilation of folklore, Dostoevsky exceeded the bounds of the traditional interpretation of folklorism. He was the only one who pointed out such a characteristic of the bylina as contiguity “with the supreme beauty, with the beauty of the ideal”. The bylina expresses “the whole world view of the nation”, “its ideals of heroes, tsars, people’s defenders and patrons, images of valour, humility, love and sacrifice”. Relying on the folklore conception, Dostoevsky developed his conception of the bylina as a literary genre that could express the meaning of Russian history, the Russian outlook on life, the Russian idea. There are no bogatyrs in his bylinas, but there are feats of ordinary people. They comprise the pivotal moments and landmark events of Russian and world history when Christianity was changing and the Russian futurity was emerging. In his opinion, such bylinas from Russian history “could be a great national book”, “could favour the revival of the Russian man’s self-consciousness”. Dostoevsky did not attain his aim; he only developed the conception of the genre and gave its literary example having enunciated the content of one of the bylinas in details. He passed his conception onto poet Maykov who could not implement their general creative idea. Despite the fact that there was no creative result, critics and poets should pay attention to the Dostoevsky’s conception of the bylina as a genre invention of the writer.
Keywords: folklore, epic, genre, Russian history, Dostoevsky, A. N. Maykov
References
1. Vetlovskaya V. E. Literaturnye i fol’klornye istochniki «Brat’ev Karama-zovykh» (Zhitie Alekseya cheloveka Bozhiya i dukhovnyy stikh o nem) [Literary and folklore sources of “The Brothers Karamazov” (Life of Alexis the man of God and a spiritual verse about him)]. Dostoevskiy i russkie pisateli. Traditsii. Novatorstvo. Masterstvo [Dostoevsky and Russian writers. Tradition. Innovation. Skills]. Moscow, Sovetskiy pisatel’ Publ., 1971, pp. 325-354.
2. Vetlovskaya V. E. F. M. Dostoevskiy [F. M. Dostoevsky]. Russkaya lite-ratura i fol’klor: vtorayapolovinaXIX veka [Russian literature and folklore: the second half of the 19th century]. Leningrad, Nauka Publ., 1982, pp. 12-75.
3. Vladimirtsev V. P. Dostoevskiy i russkaya etnologicheskaya kul’tura [Dostoevsky and Russian ethnological culture]. F. M. Dostoevskiy i na-tsional’naya kul’tura [F. M. Dostoevsky and national culture], Chelyabinsk, 1994, issue 1, pp. 60-90.
Концепция былины у Ф. М. Достоевского
285
4. Vladimirtsev V. P. Fol’klorizm [Folklorism]. Dostoevskiy: Estetika i poe-tika. Slovar’-spravochnik [Dostoevsky: Aesthetics and poetics. Dictionary]. Chelyabinsk, Metall Publ., 1997, pp. 125-128.
5. Vladimirtsev V. P. Dostoevskiy narodnyy: F. M. Dostoevskiy i russkaya etnologicheskaya kul’tura: stat’i. Ocherki. Etyudy. Kompleks istoriko-literaturnykh issledovaniy [Folk Dostoevsky: Dostoevsky and Russian ethnological culture: article. Essays. Sketches. The complex historical and literary studies]. Irkutsk, Irkutsk State University Publ., 2007. 459 p.
6. Zakharov V. N. Sistema zhanrov Dostoevskogo: Tipologiya i poetika [The system of genres of Dostoevsky: a Typology and poetics]. Leningrad, Leningrad State University Publ., 1985. 208 p.
7. Zyabreva G. A., Kapustina S. V. Khudozhestvennyy kontsept «bogatyr-stvo» v tvorchestve N. V. Gogolya i F. M. Dostoevskogo [The artistic concept of “epic heroes” in the works of N. V. Gogol and F. M. Dostoevsky]. Uchenye zapiski Tavricheskogo natsional’nogo universiteta im. V I. Vernadskogo. Seriya «Filologiya. Sotsial’nye kommunikatsii» [Scientific notes of Taurida national University. V. I. Vernadsky. Series “Philology. Social communication”], 2011, vol. 24 (63), no. 1, pp. 114-123.
8. Kapustina S. V. Bogatyrstvo kak khristianskoe sluzhenie v miru (na ma-teriale prozy N. V. Gogolya i F. M. Dostoevskogo) [Epic heroes as Christian Ministry in a secular ambience (based on the prose of N. V. Gogol and F. M. Dostoevsky)]. Available at: http://www-philology.univer.kharkov. ua/nauka/e_books/visnyk_994/content/kapustina.pdf (accessed 20 September 2015).
9. Kapustina S. V. Fenomen bogatyrstva v traktovke N. V. Gogolya i F. M. Dostoevskogo [The phenomenon of Bogatyreva according to the interpretation of N. V. Gogol and F. M. Dostoevsky]. Problemy istori-cheskoy poetiki [The problems of historical poetics]. Petrozavodsk: Petrozavodsk State University Publ., 2014. Vol. 12: Evangel’skiy tekst v russkoy literature XVIII-XX vekov: tsitata, reministsentsiya, motiv, syuzhet, zhanr [The Gospel text in Russian Literature of the 18th-20th Centuries: quotation, reminiscence, motive, plot, genre]. Issue. 9, pp. 233-242.
10. Mikhnyukevich V. A. Russkiy fol’klor v khudozhestvennoy siste-me F. M. Dostoevskogo [Russian folklore in the artistic system of F. M. Dostoevsky]. Chelyabinsk, Chelyabinsk State University Publ., 1994. 313 p.
11. Mikhnyukevich V. A. Byliny [Epic poems]. Dostoevskiy: Estetika ipoetika. Slovar’-spravochnik [Dostoevsky: Aesthetics and poetics. Dictionary]. Chelyabinsk, Metall Publ., 1997, p. 142.
286
О. В. Захарова
12. Mikhnyukevich V. A. Fol’klorizm [Folklorism]. Dostoevskiy: Estetika i poetika. Slovar’-spravochnik [Dostoevsky: Aesthetics and poetics. Dictionary]. Chelyabinsk, Metall Publ., 1997, pp. 123-125.
13. Piksanov N. K. Dostoevskiy i fol’klor [Dostoevsky and folklore]. Sovetskaya etnografiya [Soviet Ethnography], 1934, no. 1-2, pp. 152-180.
14. Gibian G. Dostoevsky’s use of Russian Folklore. Slavic folklore: A symposium / Ed. by A. B. Lord; Philadelphia. 1956, vol. 3, pp. 262-270.
Дата поступления в редакцию: 25.08.2015
© Захарова О. В., 2015
