CC BY
134
АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ НАУКИ
УДК 32.001
В. А. Гуторов, И. В. Радиков
КОНЦЕПЦИИ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ В ПОЛИТИЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И МЕТОДОЛОГИИ АНАЛИЗА
Безопасность, в широком понимании, в последнее время начинает играть все большую роль как фактор, объясняющий поведение и отдельных этнических групп, и целых наций, и даже больших расово-культурных и цивилизационных объединений. Вообще чувство безопасности — это сильнейший мотив национального поведения. Оно обусловлено не только прямой и явной угрозой, но и в немалой степени общей ситуацией в регионе и в мире.
В современной отечественной и зарубежной научной литературе нередко предпринимаются попытки представить идею национальной безопасности в несколько архаизированном виде. «В прошлом, — отмечает В.Легойда, — под безопасностью чаще всего понимали национальную безопасность. Современная мысль расширяет толкование этого понятия в нескольких направлениях:
— от безопасности нации — к безопасности групп и отдельных личностей;
— от безопасности нации — к безопасности международной системы;
— от исключительно военной безопасности — к политической, экономической, социальной, экологической и т. д.;
— политическую ответственность за безопасность возлагают теперь не только на национальные государства, но и на международные институты, органы местного самоуправления и негосударственные организации» [см.: 1].
При всей справедливости такой оценки, трудно понять, до какой же степени «современная мысль» способна произвести радикальную переоценку идеи национальной безопасности как таковой и насколько сам концепт национальной безопасности вступает в противоречие в эпоху глобализации, например, с концептами экономической или личностной безопасности.
Национальную безопасность следует рассматривать как триаду, включающую национальное выживание, национальное благополучие или национальное процветание и национальное развитие. Иными словами, это не состояние защищенности, как довольно часто считают, а прежде всего поддержание определенных параметров нации — способности к самосохранению, самовоспроизводству и самосовершенствованию.
Безопасность — философская категория. Она не является чем-то предметным, материальным и выступает некой абстрактной формой выражения жизнеспособности и жизнестойкости различных объектов. Проблема философских основ безопасности че-
© В. А. Гуторов, И. В. Радиков, 2010
ловечества и человека наряду с аксиологическим аспектом имеет онтологическую сторону. Последняя коренится в фундаментальной проблеме выживания как самого человечества, так и живой природы нашей планеты.
В связи с этим вызывает интерес безопасность социума как философско-методологическая проблема. Особую опасность для социума представляет использование новейших информационных технологий, поэтому исследователи обращают внимание на место искусственного разума в системе информационной безопасности, на перспективность космических систем связи как элемента генетического оружия, на проблемы психотронного оружия и психотронной войны [см.: 2].
Не менее существенно исследование новых источников угроз и опасностей, связанных со стремительным научно-техническим прогрессом. Начало XXI столетия характеризуется нарастанием процессов информатизации и глобализации, формирования основанной на знаниях экономики и развития биологических, генетических, телекоммуникационных и иных технологий, что связано с инновационной деятельностью человека [см.: 3]. Возрастание потенциала знания, генерируемого наукой и осваиваемого человеком, ведет к хрупкости общества, его неустойчивости. С инновационной деятельностью связана безопасность экономических и правовых аспектов использования интеллектуальной собственности как предприятий, так и физических лиц.
Особый объект — психический мир личности, который сейчас находится под колоссальным прессом электронных масс-медиа. Не случайно в научной литературе особое внимание обращается на «промывание мозгов», когда на психику индивида воздействуют путем нейролингвистического программирования, средствами трансактного анализа и гештальт-терапии [см.: 4]. Поэтому заслуживают внимания новые эффективные интегральные технологии обеспечения безопасности личности, объекта и информации, а также управление социумом и поведением человека.
Актуализация философского осмысления проблем опасности и безопасности обусловлена вхождением современного общества в зону так называемых мегарисков. Некоторые исследователи (У. Бек, Э.Гидденс, Н. Луман и др.) квалифицируют его как «общество риска» [см.: 5-7]. Отметим при этом, что обеспечение безопасности конкретного объекта (в том числе государства) носит двойственный характер: а) обеспечение безопасности объекта в его существующей определенности; б) обеспечение безопасности в его качественной определенности. С учетом этого можно выделить два типа обеспечения безопасности конкретного объекта: 1) обеспечение безопасности как борьба с конкретными опасностями, следствием чего является поддержание существования объекта; 2) утверждение безопасности как развитие и укрепление самого объекта и поддержание его природы. Иными словами, обеспечение безопасности как отрицание опасностей и как утверждение безопасности объекта не тождественны.
Вследствие этого могут реализовываться две стратегии обеспечения безопасности: а) стратегия защиты (отрицание отрицания, отрицание опасностей), при которой основание деятельности составляет обнаружение опасностей и их отрицание, а утверждение объекта в его безопасности является результатом отрицания опасностей; б) стратегия утверждения, укрепления безопасности, основывающаяся на самоутверждении природы самого объекта. Глубинные постсоветские преобразования российской жизни существенным образом изменили систему обеспечения безопасности страны.
Вместе с тем функционирование национального механизма обеспечения безопасности в России определяется рядом объективных и субъективных обстоятельств, появившихся в последнее десятилетие.
К их числу относятся:
1. Так и не преодоленный консерватизм в представлениях о сущности национальной безопасности не только в СМИ, менталитете политической элиты, но и в фактической реализации политики ее обеспечения. Если отбросить словесный камуфляж, то можно увидеть, что категория «национальная безопасность» по-прежнему в России понимается не как состояние, при котором гарантируется беспрепятственное и успешное развитие всех социальных организмов и общественных структур, создаются оптимальные условия для существования и развития личности, общества и государства, а в традиционном смысле — как безопасность в военной сфере. Национальная оборона отождествляется с национальной безопасностью. Например, 10 мая 2006 г. Федор Лукьянов, главный редактор журнала «Россия в глобальной политике», и Иван Сафранчук, глава российского представительства американского Центра оборонной информации, комментируя Послание Президента РФ Федеральному собранию на радиостанции «Эхо Москвы», сделали вывод, что у России не четыре национальных проекта, а один плюс четыре. Этот «один» — это национальная оборона, национальная безопасность. Вот это, по их мнению, и есть самый главный национальный проект России. Подобный вывод сделан лишь потому, что Президент РФ сказал об обороне и, соответственно, о расходах на оборону и безопасность больше, чем обо всех остальных национальных проектах, вместе взятых. Подобный подход пропагандируется и в российских СМИ.
Есть все основания заявить, что у России был, есть и будет всегда лишь один стратегический национальный проект — национальная, интегральная безопасность как непременное условие не только ее существования, но и развития. Еще раз подчеркнем — не военная, а национальная! В свою очередь, национальная оборона — это тактический национальный проект. Если тактические проекты становятся приоритетными в зависимости от конкретной обстановки, то стратегические существуют всегда.
2. Все возрастающая взаимосвязь и взаимозависимость национальной, региональной и международной сфер безопасности. Решение проблем национальной безопасности составляет суть международной безопасности. Иногда эти две сферы столь тесно связаны и основаны на одних и тех же интересах, что трудно провести различимую грань между ними. Например, проблема энергетических, сырьевых и продовольственных ресурсов. С одной стороны, каждая страна заботится об обеспечении себя сырьевыми ресурсами и необходимым набором продовольствия, следовательно, это проблема национальной безопасности. С другой — такие понятия, как «нефтяная дипломатия», «продовольственная дипломатия», становятся привычными атрибутами внешней политики и международных отношений. Реальность современного мира такова, что ревностная забота только о национальной безопасности вряд ли идет на благо безопасности международной. По мнению С. Панарина, заинтересованность только в национальной безопасности похожа на стремление к этнокультурной безопасности: оно скорее разделяет, чем объединяет. Ревностное отстаивание этнокультурной идентичности все чаще превращается в источник угрозы для личности и общности, подрывает региональную и международную безопасность [8, с. 9].
3. Разрушение старой архитектуры международной безопасности и отсутствие нового прочного механизма ее обеспечения, отсутствие ясных подходов к оценке степени опасности транснациональных проблем (таких, как терроризм, наркобизнес, распространение оружия массового поражения (ОМП), нелегальная торговля оружием и др.) и в целом размытость и неопределенность будущего мироустройства. С окончанием «холодной войны» исчез биполярный мир, выстроенный на равновесии супердержав СССР и США, что привело к возникновению совершенно иных видов угроз безопасно-
сти. Теперь ученые и политики обсуждают вопросы политической, социальной, экономической, военной, информационной, концептуальной, психологической, культурной и пр. безопасности, которые следует решать исходя из нелинейной природы мироцелост-ности. Но как обеспечивать национальную безопасность в таких условиях? Неясно, сложится ли в обозримой перспективе хоть какой-то миропорядок или международные отношения и глобализация вошли в длительный этап неопределенности, когда мировая политика и ее силовые компоненты определяются неформальным прочтением различными государствами и группами государств стихийно складывающегося мироустройства и столь же стихийно возникающими в нем фактическими (в отличие от нормативно-правовых) стандартами и критериями взаимоотношений участников такой системы. Ведь если США позволительно не обращать внимания на сложившиеся правовые ограничения, то почему так же не могут действовать и другие государства? В целом процесс формирования новой системы международных отношений после окончания «холодной войны» приобрел затяжной и во многом неуправляемый характер. Создалась ситуация, несущая в себе большой кризисный потенциал и одновременно мало приспособленная к предотвращению и урегулированию глобальных проблем безопасности на коллективной основе.
4. Фактическая неспособность ядерного оружия, рассматривавшегося после Второй мировой войны как эффективное средство сдерживания, главная или одна из главных опор безопасности и стабильности в мире, гарантировать появление новых вызовов и угроз.
Применительно к России вопрос заключается в том, сумеет ли она (и если да, то как долго) сохранить свой ядерный потенциал на уровне, позволяющем сдерживать Соединенные Штаты и НАТО, или он обретет иные военно-политические функции? Останется ли ядерное сдерживание в долговременной перспективе актуальным для обеспечения национальной безопасности и обороноспособности страны? Или на первый план выйдут проблемы и угрозы, ядерным сдерживанием в принципе не решаемые? И если ядерное сдерживание сохранится как главная или одна из главных опор безопасности и стабильности в мире, то насколько автономной сможет быть РФ в использовании и возможном применении ядерного и термоядерного оружия?
В условиях возможного развала ДНЯО и системы контрольных функций МАГАТЭ, резкого повышения риска применения в локальных операциях высокой интенсивности малых ядерных боеприпасов (МЯБ) уже в самом ближайшем будущем характер грядущего глобального миропорядка явно уступит по значимости проблемам безопасности вообще и защищенности от «принуждающего ядерного сдерживания» в частности.
5. Так называемый «упадок государств», вызванный процессом глобализации. Глобализация изменяет прежние представления о национальной безопасности, а государство перестает быть достаточным ее гарантом. Глобализация оказывает противоречивое воздействие на эволюцию отношений государств в обеспечении безопасности. С одной стороны, глобализация содействует ускоренному развитию производительных сил, научно-техническому прогрессу, все более интенсивному общению государств и народов. Она объективно способствует созданию человечеством ресурсной базы и интеллектуального потенциала для обеспечения как национальной, так и международной безопасности на качественно новом уровне. Рост взаимозависимости стран и народов во всех сферах бытия помогает и формированию новых политических подходов, нацеленных на создание демократических многосторонних механизмов управления международной системой, а значит, и надежного решения проблем безопасности. С другой стороны, процессы глобализации, в основном развивающиеся стихийно, без коллектив-
ного направляющего воздействия мирового сообщества, усугубляют целый ряд застарелых проблем международной безопасности, порождают новые риски и вызовы для государств.
Из-за различий в финансово-экономической мощи взаимозависимость между странами приобретает все более асимметричный характер. Если узкая группа ведущих индустриальных государств играет в основном роль субъектов глобализации, то большинство остальных превращается в ее объекты. В результате усугубляется неравномерность социально-экономического развития мира. Очевидно расслоение мировой экономики на «зоны роста» и «зоны застоя». Нарастающая неравномерность развития различных стран и регионов способствует усугублению неустойчивости мирового экономического роста, накоплению кризисного потенциала в международной финансовой и торгово-экономической системе. Закономерным результатом такой «модели» глобализации становятся усугубление ее негативных социальных и политических последствий для большей части человечества. Рост ксенофобии на одном, относительно благополучном, «полюсе» человеческого общества сопровождается радикализацией требований более справедливого мироустройства на другом, бедствующем. Возрождается — уже на новой основе — тенденция к глубокой идеологизации международных отношений, казалось бы, отошедшая в прошлое вместе с «холодной войной».
Опасности и угрозы национальной безопасности под воздействием глобализационных процессов начинают носить все более комплексный, «синтетический» характер. Но чем значительнее и сложнее становятся опасности и угрозы, тем труднее становится организовать эффективное им противодействие, потому что оно (в соответствии с законом необходимого разнообразия) должно быть не менее комплексным. В большей безопасности находится не тот, кто располагает большим объемом ресурсов, а тот, кто сможет более системно организовать свои ресурсы для решения своей задачи.
6. Значительное снижение эффективности национального механизма обеспечения безопасности страны формируемым на Западе негативным имиджем России, неким трендом международного на нее давления. В одном из интервью накануне саммита 08 Президент РФ прямо сказал, что США организовали кампанию по дискредитации России, чтобы влиять на ее внутреннюю и внешнюю политику. Чем активнее Россия демонстрирует свою силу, тем больше осуждаются ее действия. Так, в материалах зарубежных средств массовой информации Грузия, Молдавия, Латвия, Польша «пострадали от санкций Роспотребнадзора», операторы проекта «Сахалин-2» пошли на «унизительную мировую с Газпромом под давлением государственных экологов», сбои и взрывы в нефтепроводах, ведущих в Литву и Грузию, интерпретированы не только в прессе, но и рядом европейских бюрократов как «диверсии российских спецслужб». Сколько менеджеры Газпрома ни твердили про несанкционированный отбор газа и про то, что виноватых в срыве европейских поставок следует искать в Киеве, Брюссель и Вашингтон переложили ответственность на Москву. О России заговорили как о политическом шантажисте. У западной публики с первых минут не было сомнений в том, кто является убийцами А. Политковской и А. Литвиненко.
Параллельно с этими «изысканиями» на Западе выстраиваются сценарии развала Российского государства. Например, по заказу Пентагона норвежский Институт стратегических исследований расписал, как лучше оккупировать натовскими войсками европейскую территорию России. РЭНД-корпорейшн, мощнейший мозговой центр США, выполнил работу под названием «Упадок России и роль ВВС США», где стратеги этой организации ставят задачу вести активную авиационную и космическую разведку на территории России, потому что первыми в атаке на территорию распадающейся страны
будут участвовать ВВС США. Эта задача ставится в виде конкретного, а не мифического плана. Россия, по мнению РЭНД, раскачается до такого состояния, что будет не в состоянии контролировать свое ядерное оружие. Поэтому предлагается создать крупный международный проект по контролю за русским оружием [9, с. 69-70].
7. Непрекращающиеся попытки ближнего окружения России использовать территориальные, исторические и прочие претензии для паразитирования на российских ресурсах. Именно такую политику проводили в последнее десятилетие подавляющее число бывших братских республик. Прибалты (вместе с Польшей) старались использовать свое членство в евроатлантических структурах для давления на Россию и выбивания себе преференций, а также подчеркивать собственную значимость для Запада в надежде получить побольше выгод. Украина шантажировала «уходом» в НАТО и ЕС и контролем за российским газовым транзитом. Похожую игру вела Грузия. Белоруссия позиционировала себя в качестве военно-политического заслона от НАТО, а также шантажировала транзитом. У остальных стран ресурсов для давления на Россию поменьше, но попытки постоянно предпринимаются.
8. Актуализация термина «национальная безопасность» лишь в критических ситуациях или в процессе принятия политических решений в качестве последнего довода. О национальной безопасности, как правило, вспоминают не в повседневной жизни, в процессе кропотливой работы по анализу существующих опасностей в различных сферах жизни России, а тогда, когда эти опасности уже превратились в реальные угрозы, т. е. в критических или близких к тому ситуациях. Употребление термина «безопасность» обычно направлено на то, чтобы подчеркнуть неординарность возникшей ситуации и указать на вытекающую из этого необходимость в принятии чрезвычайных мер по ее устранению. Так, в декабре 2006 г. на заседании Совета безопасности России Владимир Путин заявил, что нынешнее положение на Дальнем Востоке угрожает национальной безопасности страны. «Дальний Восток слабо привязан к общероссийскому экономическому, информационному, транспортному пространству. Естественные конкурентные преимущества округа, включая транзитные коридоры, используются крайне неэффективно». Президент России назвал одним из самых сложных вопросов убыль населения. В среднем каждый день с Дальнего Востока уезжает 274 человека, а за 15 лет количество населения уменьшилось на 20%. С 1991 г. Дальний Восток покинули более 2 млн постоянных жителей (из 10 млн) [2, с. 4]. «Все это представляет серьезную угрозу для наших политических и экономических позиций в АТР, для национальной безопасности России без всякого преувеличения в целом», — сказал глава государства. Но это состояние есть результат несовершенной региональной политики России последнего пятнадцатилетия. Невзирая на то что Совбез уже обращался к вопросам национальной безопасности на Дальнем Востоке в ноябре 2002 г., качественного изменения ситуации там пока не произошло.
Сегодня основной задачей представительской демократии в России является образование населения. Со временем ситуация стабилизируется и политические настроения станут более четкими, но для этого оно должно учиться мыслить политически и делать разумный выбор. Сужение возможности участия в политической жизни страны для населения может привести к разочарованию в парламентаризме, и именно это представляет собой для страны большую опасность, которая может стать реальной угрозой.
9. Фактическое сохранение государства как приоритетного объекта безопасности и в условиях демократических преобразований. Слабость государства приводит к тому, что оно в современных условиях приоритетным объектом безопасности считает не лич-
ность, не общество, а само себя. Так, в Стратегии Национальной безопасности Российской Федерации (2009) зафиксировано, что ее национальные интересы на долгосрочную перспективу заключаются: в развитии демократии и гражданского общества, повышении конкурентоспособности национальной экономики; в обеспечении незыблемости конституционного строя, территориальной целостности и суверенитета; в превращении Российской Федерации в мировую державу, деятельность которой направлена на поддержание стратегической стабильности и взаимовыгодных партнерских отношений в условиях многополярного мира. И далее: . . . основными приоритетами национальной безопасности Российской Федерации являются национальная оборона, государственная и общественная безопасность.
10. Сложность перехода от традиционной для нашей страны системы государственной безопасности к новой системе обеспечения национальной безопасности. Хотя в настоящее время именно с институтом государства связываются основные исходящие угрозы, только оно способно системно решать проблему безопасности личности, общества и нации (которые в комплексе принято определять как «национальная безопасность»), лишь государство обладает способностью создать, организовать необходимые для этого силы и средства. Государство не утратило своего ключевого значения на мировой арене и по-прежнему является главным субъектом системы международных отношений. Вместе с тем датский политолог Г. Сёренсен отмечает, что необходимо проанализировать изменения в статусе государств. Именно государства обеспечивают необходимые условия для защиты индивидуума и общества. Однако очевидны различия между сильным и слабым государством: если первое способствует защите индивидуума и общества, то последнее создает условия, угрожающие их безопасности. Таким образом, желательно укрепление национальных государств [10].
11. Искусственное сдерживание темпов демократического строительства в России. Возникновение и обострение ряда угроз (терроризм, проигрыш в экономическом соревновании, утрата экономической самостоятельности страны, ее распад, парламентский хаос, приход к власти в отдельных субъектах федерации религиозных радикалов) объясняется не поспешностью с развитием демократии в России, как считает В. Сурков, один из главных идеологов Кремля, а непродуманностью принимаемых политических решений, непросчитанностью их последствий. Спору нет, осторожность в движении России к демократии необходима, чтобы к государственному штурвалу не прорвались силы разрушительные, неподготовленные. Представляется, что искусственное сдерживание демократии в стране вызвано другой причиной: ныне действующая власть (как когда-то «направляющая и руководящая сила советского общества») считает себя единственно разумной и способной политической силой, способной возглавить реформаторские процессы в России, отказывая в этом праве другим. И если уж утверждать, что общество не готово к демократии, то надо признать, что к ней не готова и политическая властвующая элита. Демократия станет действительно возможной в стране, когда правила жизни, законы будут приниматься не под конкретную политическую силу. Войти в нее можно органическим путем: не силовым навязыванием сверху, а взаимодействием власти и разных слоев общества, увязывая высокие интересы страны в целом и приземленные интересы населения.
12. Возрастание опасностей и угроз личности и обществу как объектам национальной безопасности. При этом надо отметить то обстоятельство, что вся российская система обеспечения национальной безопасности за все годы и века своего существования действовала по неизменному правилу: конкретный человек мог становиться объектом защиты соответствующих государственных органов в случае, если опасность ущерба
снижала жизнеспособность нации в целом. Только если ущерб существенно затрагивал нацию в целом, он мог быть признан неприемлемым и подлежащим отражению усилиями служб национальной безопасности. Этим и объясняется особая схема обеспечения безопасности части государственной элиты. В то же время ущерб какому-либо человеку или даже этносу мог быть признан незначительным или несущественным перед фактом полученного преимущества для нации в целом, и тогда его защитой должны были заниматься правоохранительные органы. Государства сегодня фактически теряют способность защищать жизнь своих собственных граждан. Во многих странах государство осознанно отказывается защищать своих граждан, передоверяет эту функцию частным структурам. Так, защита жилищ от воров передается частным охранным предприятиям. Во всем мире мы наблюдаем рост фирм, обеспечивающих безопасность на частном уровне. Например, крупнейшая израильская корпорация, где работает больше всего сотрудников, — это фирма, которая занимается обеспечением частной безопасности. Эта организация крупнее, чем авиационные и электроэнергетические компании Израиля. В Соединенных Штатах частные охранные фирмы просто повсюду. Утверждают, что годовой бюджет охранных фирм превышает в три раза бюджет правоохранительных органов на национальном уровне и уровне штатов. Итак, число частных охранных фирм растет, это происходит потому, что государство заявляет своим гражданам: мы за вас не отвечаем, вы сами должны отвечать за свою безопасность. В качестве субъектов обеспечения национальной безопасности на уровне негосударственной системы в современной России можно рассматривать органы местного самоуправления, частный нотариат, адвокатуру, негосударственные охранные службы и детективные агентства, общественные объединения и отдельных граждан.
13. Утрата веры в государство как субъекта безопасности у значительной части населения России. Сейчас мало кто верит, что государство может или готово защищать своих граждан. И если оно не может и не готово защищать своих граждан, то кому такое государство будет нужно? В лучшем случае мы будем принимать государство как неизбежное и необходимое зло. Можно ли рассчитывать, что российские граждане сегодня, как 60 лет назад, будут погибать, чтобы спасти российское государство, которое говорит, что не может их защитить, которому все равно, чем они занимаются, как они живут?
Подавляющее большинство россиян (81%) не верят в возможность вовремя получить необходимую помощь от властей в случае возникновения в их жизни опасности и надеются только на себя и своих близких. Таковы данные опроса, представленные Всероссийским центром изучения общественного мнения в мае 2006 г. При этом две трети (66%) опрошенных социологами россиян считают, что жизнь в стране становится год от года все опаснее, и только 29%—что опасностей становится меньше. Лишь 5% россиян ничего не боятся в современной жизни. Немногим больше граждан — 7% — «вполне уверены в своем будущем». Как отметили социологи, более оптимистично в этом вопросе настроены в основном молодые респонденты, в то время как зрелое поколение видит все больше опасностей вокруг. Только 18% участников опроса, который социологи ВЦИОМ провели в середине апреля 2006 г. в 153 населенных пунктах в 46 областях, краях и республиках России, заявили, что их безопасность смогут обеспечить органы власти. При этом 8% респондентов из всех органов власти указали на президента как на источник надежды в случае опасности. Как отмечают социологи, люди с достатком полагают, что от опасностей их убережет государство, власть, а бедная часть населения больше уповает на Бога [см.: 11].
14. Завуалированность субъекта военных опасностей и угроз для России. Во всех сферах, кроме военной, источник опасностей и угроз, их субъект достаточно конкретен или, по крайней мере, понятен. В военной сфере политическое руководство России последнее десятилетие исходило из того, что у России нет прямых противников. Речь шла о неопределенности, появилось понятие эвентуального противника. Оценка угроз непосредственно связывалась с анализом баланса сил и интересов, сложившегося по периметру государства. Однако военное строительство не может быть абстрактным, так как всякое силовое сдерживание, которое в первую очередь и обязаны осуществлять национальные вооруженные силы, связано с проблемой защиты вполне определенных интересов страны и ее союзников. Поэтому оно всегда конкретно и ориентировано на потенциального противника. Если потенциальные угрозы, а значит, и потенциальный противник не определены политическим руководством, то этого противника сначала находят, а затем, как правило, и получают сами военные. Это дает лишний повод задуматься о состоянии и перспективах военной безопасности в мире.
15. Пониженная чувствительность нового поколения россиян к опасностям и угрозам и неадекватное, иногда доходящее до легкомыслия отношение к ним. Современный человек просто не чувствует никакой «ценностной» опасности. Он опасается заболеть СПИДом, боится, как бы к нему в квартиру не забрались воры, а парламентское большинство на выборах не досталось нежеланной партии, но в нем нет реального страха перед духовно-нравственной деградацией. Как не вспомнить Сенеку, заметившего в «Письмах к Луцилию» о нравственности, что человек тем слабее ощущает болезни, поражающие его душу, чем более те прогрессируют!
Ключ к поиску эффективных решений проблем безопасности видится в создании Глобальной системы противодействия современным угрозам и вызовам. Лишь солидарный ответ мирового сообщества на ключевые проблемы современного развития может быть по-настоящему эффективным [см.: 12]. Такая система должна быть предназначена для решения реальных проблем в сфере безопасности, отвечать жизненным интересам каждого государства, обеспечивать международную стабильность и устойчивое развитие на длительную перспективу.
Совершенно очевидно, что создаваемая система должна быть:
— глобальной, так как современные вызовы представляют собой планетарную опасность и ответы на них необходимо давать на общемировом уровне;
— всеобъемлющей по охвату, так как каждая из современных угроз несет в себе колоссальный разрушительный потенциал, поэтому все эти проблемы без исключений должны находиться в сфере деятельности системы;
— обеспечивающей принятие комплексных решений, так как между новыми угрозами и вызовами зачастую имеется прямая взаимосвязь;
— универсальной по составу участников, поскольку современные угрозы направлены против безопасности и благополучия всех членов мирового сообщества в целом и каждого в отдельности;
— наконец, создаваемая система должна стать эталоном международной законности, так как ее сила — в опоре на принципы и нормы международного права, прежде всего Устава ООН.
Среди современных моделей обеспечения безопасности можно выделить:
— модель обеспечения безопасности с опорой на США, включив свою территорию в зону их жизненно важных интересов;
— модель, основывающуюся на создании коллективного, регионального механизма противодействия опасностям и угрозам.
Императивами обеспечения устойчивой безопасности должны стать открытость, гласность и прозрачность [13]. Их следует понимать в нескольких контекстах:
— военная прозрачность, позволяющая взаимное наблюдение за учениями и военными планами;
— информационная прозрачность, т. е. доступность официальной информации о состоянии экономики, экологии, преступности (включая вопросы отмывания денег и коррупции), финансовых потоков;
— политическая прозрачность, т. е. подотчетность публичных властей различных уровней институтам гражданского общества. Это важнейшее условие «демократическо-ориентированного порядка безопасности».
В государстве, где острые кризисы изжиты, центр тяжести по обеспечению национальной безопасности должен переноситься в сферу внешней политики и задач, связанных с обеспечением динамичного развития экономики. Внешнеполитические задачи должны служить упреждению возможных кризисов, способных нанести ущерб государству и обществу извне, а экономическое развитие — расширению ресурсной базы для решения тех задач в области национальной безопасности, которые могут возникать в будущем. Изменяется и приоритет субъектов национальной безопасности: на первый план выдвигается личность и общество.
Литература
1. Легойда В. Главная опасность нашего времени // Осень. 1998. Т. 3. № 4.
2. Актуальные проблемы информационного противоборства // Аргументы недели. № 21. 28 дек.
3. Контуры инновационного развития мировой экономики. Прогноз на 2000-2015 гг. / Под ред. А.А.Дынкина. М., 2000.
4. Колесникова Т. И. Психологический мир личности и его безопасность. М., 2001.
5. Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М., 2000.
6. Гидденс Э. Судьба, риск и безопасность // Thesis. 1994. № 5.
7. Луман Н. Понятие риска // Thesis. 1994. № 5.
8. Панарин А. С. Безопасность и этническая миграция // Проблемы безопасности. М.: Московский центр Карнеги // Pro et contra. 1998. Т. 3. № 4. С. 9.
9. Русский журнал. 2006. Ноябрь.
10. Sorensen G. Individual Security and National Security. The State Remains the Principal Problem // Security Dialogue. 1996. Vol. 27(4). Р. 384-385.
11. http://president.org.ua/news/news-107452/
12. Лавров С. Внешнеполитическая самостоятельность России — безусловный императив // Московские новости. 2007. № 1.
13. http://megaregion.narod.ru/articles_ text_2.htm
Статья поступила в редакцию 17 июня 2010 г.
