CC BY
82
Екатерина ДЕГАЛЬЦЕВА
КОНЦЕПТ «ЧУЖОЙ» В ПРАКТИКАХ ЭКСТРЕМИЗМА
В статье автор рассматривает субкультурные и психологические аспекты экстремизма. Представлена классификация моделей «чужого», которая основана на анализе деятельности ультраправых и ультралевых организаций.
In the article the author considers subcultural and psychological aspects of extremism. The classification of «alien» models, which is based on the analysis of activities of ultrarightist and ultraleftist organizations, is presented in the article.
Ключевые слова:
экстремизм, «чужой», молодежная политика, субкультура, системный подход; extremism, «alien», youth policy, subculture, system approach.
Публикации последних лет акцентируют внимание на изме -рении общественной активности (включая сетевую) в целом и протестного потенциала в частности на причинах не реа -лизации политических установок, особенностях национальной политической культуры, активации молодежного экстремизма и др.1 Исследователи указывают на недостаточное внимание госу -дарства к указанным проблемам, его инертность по отношению к другим политическим акторам2. Однако они несколько преувели -чивают роль институтов гражданского общества в противодействии экстремизму в нашей стране, не разводят понятия экстремизма и терроризма. Они же условно соотносятся между собой как направ ленность и методы деятельности. Экстремизм является направлен -ностью радикальной политической деятельности, ее вектором и рассматривается нами как характеристика и одна из форм полити -ческого сознания организованных структур, а терроризм выступает одним из методов устранения политических противников. Однако при этом чаще всего субъектами террористических действий высту -пают экстремистские организации или их отдельные члены.
Сегодня многие авторы, анализируя противоречивые полити -ческие процессы в России, заявляют о признаках инерции обще -ственного сознания наряду с его радикализацией3. Эти крайно -сти рассекают то национальное единство, к которому призывал президент в последнем обращении к Федеральному собранию (12.12.12), самыми разными «линиями разломов» (по выражению С. Хантингтона). Их объединяющим вектором становится концепт «чужого», анализ которого помогает прояснению культурных и суб -культурных основ экстремизма.
Неизбежная политизация термина «экстремизм» является обо -ротной стороной кажущейся на первый взгляд его концептуаль -ной пустоты: за этим словом скрывается лишь форма, а не суть. Но здесь-то и важно увидеть второй — культурный — аспект поли -тизации: экстремальным может быть все, что имеет свои границы. Соответственно, в политике концепт экстремизма важен именно как
ДЕГАЛЬЦЕВА Екатерина Александровна — д.и.н., профессор Бийского
технологического
института
katerina3310@
yandex.ru
1 См.: Реутов Е. Потенциал общественного активизма в региональном социуме // Власть, 2012, № 10, с. 129—133; Ефанова Е. Молодежный экстремизм как форма политического протеста // Власть, 2011, № 8, с. 30—35, и др.
2 См.: Маркин В., Роговая А. Противодействие распространению идеологии экстремизма и терроризма в молодежной среде // Власть, 2012, № 11, с. 142— 146; № 12, с. 114-118.
3 См.: Фомин О. Политическая культура как фактор политического процесса // http://www.isras.ru/files/File/Vlast/2012/03/Fomin.pdf; Дорожкин Ю. Актуальные проблемы модернизации политической системы России // Власть, 2012, № 10, с. 10-14, и др.
одно из самых точных указаний на то, где пролегают границы нашего политического порядка, за которыми начинается нечто, угрожающее его основам. Экстремизм — это своего рода социальный индикатор: если бы не он, мы могли бы и не знать, где находится эта граница, сколь бы условной и мобильной она ни была. Пересечение этих границ во многом связано с субкуль турным конфликтом. Однако определе -ние экстремизма часто зависит от нашего понимания смысла этой воображаемой границы между различными культурами и субкультурами, хаосом и порядком, ста бильностью и нестабильностью, разре шенным и запрещенным1.
Молодежь как открытая саморазвива -ющаяся система является главным политическим ресурсом экстремизма. Политическое участие молодежи высту пает как ориентированное на коллектив ные цели социальное поведение, которое осуществляется в комплексной взаимо связи между институциональными струк турами, конкретными политическими событиями, групповой принадлежностью и индивидуальными качествами. Для конкретизации этого положения автором была предпринята характеристика экс тремистских настроений в молодежных объединениях. В их основе лежит мобили -зационная форма политического участия - поведенческие практики, складываю щиеся под влиянием внешних факторов, зависимых от стратегий политического режима, доминирующих стереотипов уча стия молодежи в политике.
Субкультурная (даже не политическая или религиозная) идентичность становит -ся одним из существенных моментов моло -дежного экстремизма. Субкультура задает ценностные и поведенческие установки, которые влияют на конструирование политической (ксенофобной или толе рантной) картины мира. В этом контексте можно говорить о большей или меньшей нормативно предписанной склонности разных субкультур к проявлениям ксе -нофобии, принятию любых других иден тичностей или жесткому разделению на «своих» и «чужих». Однако экстремизм нельзя выводить из некой сущности, будь то расизм, нищета, социальная неспра ведливость или нерешенность какого то
1 Жижек С. Интерпассивность. — СПб.: Алетейя, 2005, с. 136.
конкретного политического конфликта. Это делает экстремизм политическим явлением в важном смысле: если полити зироваться (т.е. стать предметом полити -ческих отношений) может практически любой вопрос, то и радикализироваться, соответственно, может любое требова -ние, акция, призыв. Радикализироваться и вместе с тем политизироваться может и наше восприятие, что было продемон стрировано на недавней выставке братьев Чепмен в Эрмитаже. Если искусство огра -ничивать рамками нормы, тогда выход за эти границы может вызвать подозрение в «разжигании религиозной ненависти и вражды».
Субкультурный конфликт подспудно лежит в основе и многочисленных дис куссий о мультикультурализме, который может описывать разные модели, в т.ч. и политических взаимоотношений — «плавильного котла, автоматически перевари -вающего группы самого разного проис хождения, или калейдоскопа, при любом раскладе сохраняющего индивидуальность каждого из фрагментов социума»2. Таким образом, субкультура выделяет известную группу людей, отгораживает их от других и позволяет им теснее сплотиться на основе общих идеалов, целей, атрибутики и ритуалов. В условиях значительного соци ального и культурного расслоения совре менного российского общества, растущей мобильности, интенсификации обменов и контактов обостряются конфликты между представителями различных социальных групп, носителями различных субкуль тур. Многочисленные конфликты, прежде всего между молодыми людьми и предста вителями других социальных групп, при обретают субкультурную окраску. Об этом свидетельствуют факты быстрого распро странения среди молодежи криминальной субкультуры. Развитые государства Запада столкнулись с проблемой субкультурных конфликтов еще в 60 - х гг. прошлого века3.
Проведенные рядом зарубежных и оте -чественных авторов исследования при -вели их к выводу о том, что на развитие
2 См.: Макарычев А. Безопасность и возвраще -ние политического: критические дебаты в Европе // Индекс безопасности, 2008, № 4(87), т. 14, с. 26; http://www.pircenter.org/data/publications/sirus4 -08ZMakarychev.pdf (дата обращения 23.01.2012).
3 См.: Ростокинский А.В. Современный экстре -мизм: криминологические и уголовно правовые проблемы квалификации и противодействия. — Саратов : Научная книга, 2007, с. 135.
субкультурных конфликтов существенно не влияет ни господствующий способ производства, ни политический строй того или иного общества1. Не случайно рубеж 1960 -х—70 -х гг., характеризовав -шийся массовыми молодежными бунтами и ростом терроризма в странах Запада, в СССР также был отмечен совершением преступлений террористической направ ленности, распространением «неустав -ных» отношений в вооруженных силах и движением диссидентов и хиппи, пер выми массовыми акциями поклонников рок- музыки в Москве и Ленинграде2.
В качестве иллюстрации экстремист -ских настроений среди членов полити ческих и субкультурных объединений молодежи можно предложить несколько моделей «чужого», которые выделены на основании анализа деятельности уль траправых и ультралевых организаций. Политический конструкт «чужого» явля -ется основополагающим для характери стики крайних взглядов, поэтому класси фикация моделей «чужого» опирается на сущность идейно политических взглядов участников экстремистских организаций. Она воспроизводит и модели «чужого», присущие политической власти в целом.
1. Ксенофобская модель воссоздает отно -шение к представителям других взгля дов (противоположных) как к угрозе для группы (общества, государства). В основе — страх угрозы («бал сатаны на обломках России»). Чужая идеология наделяется всеми возможными отрица тельными свойствами: «гнилая», «про -дажная», «преступная», «несправедли вая» и др. Эта модель часто используется политиками для манипуляций с иден тичностями. Например, советская власть активно культивировала идеологическую идентичность, называемую «советский народ», «советский человек», которая была призвана вытеснить национальную и культурную идентичность. Страх по отношению к «чужому» целенаправленно внедрялся применительно к империали стическому Западу и внутренним инако
1 См.: Тарасов А. Порождение реформ: бритого -ловые, они же скинхеды. Новая фашистская молодежная субкультура в России // Свободная мысль, 2000, № 4, с. 40—54; он же. Экстремисты по вызо -ву // Свободная мысль, 2003, № 7; Зубок Ю.А., Чупров В.И. Самоорганизация в проявлениях молодежного экстремизма // Социс, 2009, № 1, с. 78-90, и др.
2 См.: Ростокинский А.В. Указ. соч., с. 59.
мыслящим. Самым тяжелым обвинением в советское время были понятия: «не наш человек», «враг народа». В современной России власть предлагает народу туман ную идентичность «россияне», но при этом постоянно играет на его ксенофоб ских инстинктах. Представители власти постоянно заявляют о «врагах» нашего государства: Америке, Грузии, оппози -ции и др. Страх был концептуализирован в форме понятий. В современной России в оборот запущена классическая терми нология: «наши», «местные», «мы» (крем левские проекты молодежных движений). Современный русский экстремизм строит свою групповую идентичность исключи тельно на антагонистической основе — на противостоянии и ненависти к «предате лям» и «врагам» («против кого дружим?»)3. Эта всеобъединяющая эмоция затмевает от участников самых разных экстремист ских организаций явные нестыковки в их собственных целях и устремлениях.
2. Мифологическая (фантастическая) модель чужого мира/системы как аномалии. Вообще мифологический образ мысли — это нечто способное к активному и гибкому сопротивлению инокультурным влияниям и подчинению их своим инте ресам. Как считает М.К. Петров, мифоло -гия — это универсальный тип мировоззре ния для традиционалистских обществ, где существуют свои особые представления о способах записи и хранения знания как общественной ценности, а также о меха низмах его пополнения и обновления4. Сегодня мы видим, что до сих пор живы представления, «которые связаны с при знанием за властью магических преро гатив или же с готовностью отречения в ее пользу от многих гражданских прав, с возвеличиванием “сильной” власти»5. По утверждению С. Орлова и Д. Чернышкова, мифологема «Сталин» с ее крайностями (герой и антигерой) до сих пор прочно присутствует в общественном сознании6.
3 Ярким примером выступают расправы скинхедов с «предателями».
4 Петров М.К. Научно-техническая революция и миф // Вопросы философии, 1994, № 2, с. 121.
5 Бессмертный Ю.Л. Некоторые соображения
об изучении феномена власти и о концепци ях постмодернизма и микроистории // Одиссей. Человек в истории. — М. : Наука, 1995, с. 17.
6 См.: Орлов С.Б., Чернышков Д.В. Мифологема «Сталин» как основополагающий фактор ста новления российской государственности // Свободная мысль, № 12, 2011, с.73.
Созвучно этому и мнение А. Дугина, кото рый считает, что современное российское общество руководствуется не логикой рационального, верифицированного, детерминистского, механистического подхода, но особым целостным взглядом на взаимосвязь основных процессов, на системы ценностных приоритетов — логи кой мифа, где духовные и эмоциональ ные уровни важнее инструментально материальной, узко рассудочной сферы1.
Так, например, антирежимность и вне системность оппозиционности «Другой России» делает ее борьбу с «путинским режимом» более приоритетной, чем отстаивание конкретной идеологии. В основе взглядов ее сторонников в целом лежит ярко выраженная антибуржуазная идеология (при этом данная партия имеет точки соприкосновения и с правым ради кализмом — и только в этом ее отличие от большинства левых радикалов)2.
3. Модель антиподов. При ее реализа -ции делаются заявления, что «они (носи тели чужой/чуждой) идеологии — наша противоположность, то, чем нам не сле дует быть». Здесь на первый план выходит моральная оценка: «все, что для нас — зло, для них — добро и наоборот». Зачастую молодежные экстремистские организа ции противопоставляют себя государству (начиная с «Фракции Красной армии»3). Главное для них — это именно возмож ность влиять на политическую ситуацию путем асимметричного использования или угрозы насилия против населения или инфраструктуры. Суть такой асим метрии Е. Степанова видит в следующем: несравнимо более слабый по общему потенциалу и более низкий по статусу вооруженный негосударственный игрок относительно ограниченными средствами может добиться непропорционально и максимально широкого дестабилиза -ционного эффекта, а также резонанса в конфронтации со своим главным против ником — государством4. Еще бунтующие
1 См.: Дугин А. Новый Вавилон // Завтра, № 43, 2000.
2 Становая Т. Молодежные организации в со -временной России // http://www.gumer.info/ bibliotek_Buks/Polit/Article/stan_mol.php.
3 Немецкая леворадикальная организация, дей ствовавшая в 1968—1998 гг.
4 См.: Степанова Е. Терроризм как угроза кри-
тической инфраструктуре // Свободная мысль,
2010, № 4, с. 34.
европейские студенты 1960 - х гг. говорили, что государство «носит в себе фашизм»5.
4. Расовая модель. Основа мировоззре -ния при данной модели: «чужие» при -надлежат к иной расе — иному биологи -ческому виду, и в политике высшая раса призвана управлять другими (концепция Ж. Гобино). Это наглядно демонстрируют многочисленные экстремистские мате -риалы, например фильм «Россия с ножом в спине. Еврейский фашизм и геноцид русского народа», видеоролик «Казнь тад -жика и дагестанца» и даже музыкальные произведения (альбом «Музыка белых» группы Order и др.)6. Ультраправые ради -калы от призывов и митингов периоди чески переходят к действиям: убийство ученого антифашиста Н. Гиренко, поку шение на А. Чубайса, резня в синагоге на Б. Бронной, ежегодные убийства афри -канских студентов и представителей этнических меньшинств7. Большинство экстремистских нападений молодежи спровоцированы идеями неонацизма и ксенофобии. Особенно активны в этом направлении Движение против нелегаль -ной иммиграции, «Русское народное опол -чение», «Русские», санкт петербургские неформальные молодежные объедине -ния «Славянский союз», «Славянская община» и др.
5. Пассеистская модель (от фр. passee — прошлое). В основе лежит идеализация прошлого. В качестве примера можно привести деятельность СКМ и АКМ. СКМ — это молодежное крыло КПРФ, некий аналог ВЛКСМ; Авангард комму -нистической (красной) молодежи — лево -радикальное движение во главе с Сергеем Удальцовым. АКМ одна из самых много численных радикальных молодежных организаций, которая призывает к свер жению власти революционным путем и установлению коммунизма, возврату к СССР. В отличие от многих молодежных организаций, АКМ достаточно самостоя тельна, а идеологическая составляющая в мотивации ее членов очень сильна. Это значительно облегчает мобилизацию: не
5 Майнхоф У. От протеста к сопротивлению. Из литературного наследия городской партизанки. — М. : Гилея, 2004, с. 3.
6 См.: Список материалов, признанных российскими судами экстремистскими // ^^7^^. sova- center.ru/4DF39C9/8F8DBA0
7 См.: Ультраправые радикалы в России : справочник. — М., 2006, с. 112.
требуется серьезных финансовых влива -ний для мотивации молодежи. Задержание на митингах оппозиции становится своего рода личным подвигом.
6. Модель «естественного состояния» характерна для анархистских организа ций, например МАО (Молодежная анар -хистская организация), существующей с 2003 г. Среди своих целей она провозгла -шает ликвидацию государства и всякой насаждаемой силой власти, «установление на всей Земле добровольных производ ственных и общественных союзов, арте лей и коммун, с равной возможностью для каждого человека делать то, что он умеет и любит делать», а также воспитание Нового Человека, свободного от уродств неправильного воспитания и влияния го сударственной идеологии1. Однако если эта организация выступает против наси лия и призывает «ни в коем случае не взаимодействовать с государственными политическими организациями», то левые анархо синдикалистские организации пропагандируют радикальные методы. Победа радикального крыла молодежного анархического движения в начале нулевых годов привела к тому, что идеи ненасилия и эволюционизма, поднимавшиеся пер выми неоанархистскими группами конца 1980 -х гг., окончательно вышли из моды, а основными стали подходы «практического и теоретического экстремизма»2. Поэтому подавляющее большинство современных анархистских организаций начали экс плуатировать коммунистическую и синди калистскую доктрины, идею анархической революции и полного контроля над произ -водством и потреблением. Так, А. Шубин определяет первую возрожденную анархи ческую организацию КАС (Конфедерация анархо - синдикалистов) как «неонарод-ническую организацию», продолжателя бакунинской традиции «общинного соци ализма» (федерализма)3. Сегодня наиболее радикальное и активное крыло антигло балистского движения составляют левые анархистские организации4.
7. Тетеротопическая модель основана
1 Сайт МАО // http://omao.narod.ru/mao1.html
2 Ященко В. Бунт эпохи постмодерна // http:// www.avtonom.org/lib/theory/bunt.html
3 Шубин А. Течение «общинного социализма» в неформальном движении 1986—1988 гг. // http:// history-futur.newmail.ru/VizovXXObshchina.html
4 Азаров В. Миссия анархизма // http://azarov.
net/02_th/mi_an.htm
на утверждении, что «чужие» есть дру гой топос, другой мир. Хотя иногда при -знаются их достоинства и преимущества, выгодные для своей идеологии и поли -тических целей. Как справедливо предо стерегает Ю.Л. Бессмертный, «при этом не следует упускать из виду, что и каждый способ властвования, и политические феномены вообще имеют, наряду с инди видуальными и даже уникальными сто ронами, и элементы повторяющегося и массового»5.
Представленная выше классификация является условной, поскольку экстремист ской организации (группе, акции, поведе нию, мировоззрению) могут быть присущи как одна, так и несколько моделей, а также сочетание их элементов. Тем не менее в политико идеологических взглядах чле нов экстремистских организаций, несмо тря на все их разнообразие, даже иногда несовместимость, можно выявить некую общую мотивационную доминанту, кото рая, собственно, и позволяет говорить об «экстремистском сознании» как о своего рода идеальной модели. Такой мотиваци -онной доминантой является вера в обла дание высшей единственной истиной, уникальным рецептом «спасения» своего народа, социальной группы или всего человечества. Известный специалист по терроризму Б. Дженкинс считает, что «террористы могут рассматриваться как абсолютисты, как “истинно верующие”»6. Такая вера задает тип ценностных и пове денческих моделей экстремистских орга низаций.
Размытость, нечеткость взглядов чле нов большинства экстремистских моло дежных организаций приводит к тому, что многие из них трудно отнести к какому то одному типу. Так, например, многие скин хеды испытывали затруднение, когда их просили объяснить свое отношение к проповедуемым идеям и определить свое положение в политической иерархии7. «Коммунистов этих всех перерезать надо... Точно! Они с черными заодно, с неграми всякими. Они эти. как их. ну, типа
5 Бессмертный Ю.Л. Указ. соч., с. 15.
6 Цит. по: Чурков Б.Г. Мотивационные и идейные основы современного терроризма // http:// psyfactor.org/lib/terror10.htm
7 См.: Тарасов А. Порождение реформ: бритоголовые, они же скинхеды // Свободная мысль, 2000, № 5, с. 46-48.
транссексуалы. Интернационалисты!»1 Это подтверждает тезис об их принадлеж -ности к идеологизированной молодежной субкультуре, а не к радикальной полити -ческой организации. Их политическая неструктурированность и несформиро ванность способствует тому, что некоторые праворадикальные и фашистские организации активно используют скинхе дов как политический резерв.
Утверждению деполитизированных подходов к исследованию экстремизма во многом способствует и то обстоятель ство, что массовое общественное созна ние склонно воспринимать многие угрозы (особенно террористические) как прояв ление бессмысленного, иррационального, дисфункционального, безосновательного насилия, не имеющего под собой ни ути литарной, ни идеологической основы. Причина такого положения дел, по мне нию многих европейских авторов, состоит в частом отсутствии объяснений актов террора и непонимании того, кто за ними стоит, в результате чего сама фигура экс тремиста оказывается вырванной из дис курсивных условий2. Соответственно, в общественном сознании возникают гипо тезы о психотическом, бессловесном мон стре и пр. Следуя этой логике, источники и носители этих угроз сами вывели себя за рамки политического поля, бросив ему вызов и отказавшись искать в нем свое место. Функции государства в этом слу -чае сводятся к техническому наведению порядка с помощью полицейских методов, не требующих дополнительной легитима ции в пространстве публичной политики3. Так, после теракта А. Брейвика полиция Норвегии в 2012 г. разработала систему поиска предполагаемых террористов, основанную на автоматическом отслежи вании сообщений в социальных сетях.
Такую модель власти С. Жижек назвал ультраполитикой: она предусматривает милитаризацию политики посредством использования концепта войны между «нами» и «ими», «своими» и «чужими». Он же указал на то, что деполитизация не устраняет насилие, а, наоборот, часто при
1 Там же, с. 47.
2 Пример Дмитрия Виноградова (теракт 7 ноября 2012 г.).
3 См.: Макарычев А. Указ. соч., с.26.
водит к его росту: «Отверженное полити -ческое празднует свое триумфальное воз вращение в наиболее архаической форме чистой, неразбавленной расистской ненависти»4. Эти рассуждения важны тем, что они обращаются к установлению логической связи между деполитизацией и ростом правонационалистических, ксе нофобских и неофашистских настроений. По словам С. Жижека, времена постмо -дерна определяются пришествием депо литизированного чистого зла под маской чрезмерного этнического или религиоз ного насилия5.
Итак, в большинстве своем харак тер экстремистских настроений членов молодежных группировок базируется на создании модели «чужого», в целом определенной характером молодежной субкультуры, внешним политическим фоном. Политическая субкультура моло -дежи характеризуется, прежде всего, эмо циональным восприятием политической жизни, противоречивым многообразием политических интересов и поведения, политической неразборчивостью, высо ким уровнем внушаемости, эклектично стью, т.е. механическим соединением раз -нородных политических взглядов, теорий и идейных направлений6.
Вообще можно предположить, что пере ход к демократии (или его симуляция) связан с новым типом политической субъ ективации — субъективизации не через сознание и идеологию, а через агрессию (деятельностную или вербальную, вирту альную), т.е. это тот тип субъективизации, который ранее находился под запретом. Его распространение в конце 1980 - х — начале 1990 х гг. было связано с поколе нием, не осознававшим ценности свободы и демократии, а протесты начала 2010 х гг. идут уже от поколения, родившегося в новых условиях. Вместо прямого насилия, идущего со стороны власти, мы видим насилие, обращенное к ней. Оно идет от того поколения, которое избавилось от страха непосредственного политического участия.
4 Жижек С. Указ. соч., с.121.
5 Там же.
6 Дегальцева Е.А. Политическая социализация. - Барнаул : Изд-во АлтГТУ, 2009, с. 87.
