CC BY
20
УДК 811.161.1 ББК 81.2Рус
КОНСТРУКЦИЯ НЕ Я (ТЫ) ЛИ +
ИМЯ СУЩЕСТВИТЕЛЬНОЕ У8 ПРИЛАГАТЕЛЬНОЕ И РАСПРЕДЕЛЕНИЕ КОММУНИКАТИВНЫХ СТАТУСОВ
П. В. Клюшин, Е. В. Маркасова
Вводные замечания. Данные Национального корпуса русского языка НКРЯ1 свидетельствуют о том, что риторический вопрос, начинающийся конструкцией не + личное местоимение + частица ли2, может служить для выражения полярных настроений и разнообразных чувств: недовольства, разочарования, сомнения и радости, искреннего восторга. Эта конструкция распространена в письменной речи, причем для создания имитации устной. В живой речи, по данным материалов НКРЯ и «Одного речевого дня» (ОРД), она почти не встречается. Это объяснимо: в письменной речи благодаря двум клитикам (проклитика «не» и энклитика «ли») местоимение воспринимается как выделенное слово, тогда как в устной речи адресант выделяет местоимение просодическими средствами.
В предыдущих публикациях, посвященных этой теме [Клюшин, Маркасова 2013а, 2013б], мы писали о распределении позитивной и негативной коннотации в конструкции не я (ты) ли + глагол и отмечали, что до середины XIX в. конструкция не + личное местоимение + ли использовалась как для выражения восхищения, так и для выражения возмущения чем (кем)-либо. В
ХХ в. для прозаических текстов преобладающей является отрицательная коннотация, а в поэзии конструкция сохраняет связь с высокой тематикой и по-прежнему может служить средством выражения позитивных эмоций.
Цель данной статьи—описание именных распространителей конструкции не я (ты) ли + имя существительное (прилагательное) и характера их обусловленности отношениями между адресантом и адресатом.
Общая характеристика материала. Как показывает НКРЯ, все возможные типы конструкции (не я ли, не мы ли, не ты ли, не вы ли, не он (она, оно, они) ли) с личным местоимением в именительном падеже встречаются в текстах разных литературных жанров ХУШ-ХХ1 вв. Безусловным «лидером» (по данным НКРЯ) является конструкция не ты ли, которая встречается чаще прочих (391), за нею с большим отставанием следует не он ли (226), не я ли (190), не вы ли (177), не мы ли, не он ли, не она ли, не оно ли, не они ли.
Конструкций с личным местоимением в прямом падеже больше, чем конструкций, содержащих местоимения в косвенных падежах (см. рис. 1).
1 Материал для исследования собран в мае 2012 г.
2 Случаи употребления конструкции в начале придаточного предложения (Услышав мою фамилию, доктор осведомился, не я ли тот генерал, который командовал Железными стрелками. [А. И. Деникин. Путь русского офицера (1953)]), где ли является союзом, мы не рассматриваем.
Рис 1. Количество конструкций с местоимениями в прямом и косвенном падеже (по данным основного и поэтического корпусов)
400
350
300
250
200
150
100
50
0
_
1
1
- - — 1 ■ ■ ■
■ ■_ ■■ Я и 1 ш
і прямой косвенный
МЫ
ты
вы
он. оно
она
они
Всего можно выделить две основные разновидности конструкции не + личное местоимение + ли. Во-первых, это риторический вопрос, предполагающий, что ответ известен как адресату, так и адресанту:
(1) С ревом, свистом я летаю, Всем верчу, все возмущаю, Все дрожит передо мной! Так не я ли царь земной? ... И труда не будет много То на деле доказать! [В. А. Жуковский. Солнце и Борей : «Солнцу раз сказал Борей...» (1828)]
(2) Не ты ли собирался бросить меня под колеса бензовоза, сбить машиной? [Игорь Ефимов. Суд да дело // «Звезда», 200і]
Во-вторых, это риторическое восклицание, отражающее положение вещей, как его представляет говорящий:
(3) - Не я ли говорила тебе, что он только и делает, что деньги занимает! [И. А. Гончаров. Обрыв (1869)]
Приведенные примеры показывают, что конструкция может служить для выражения и положительной — см. (1) и (2), и отрицательной оценки чьих-либо действий (3). Риторический вопрос, как и риторическое восклицание, предполагает, что говорящий знает об истинном положении вещей все, причем безупречность собственной позиции для него очевидна [Москвин 2007: 644].
Как видно из рис. 1, именно непосредственное обращение к собеседнику, общение с ним «лицом к лицу» является наиболее стандартной формой риторического вопроса, выражаемого данной конструкцией.
Конструкция не + личное местоимение + имя существительное vs прилагательное представлена значительно скромнее, чем ее аналог с глаголом. В частности, в НКРЯ всего 20 примеров с конструкцией не я ли + существительное и 5 примеров с конструкцией не я ли + прилагательное (рис. 2); 28 примеров с конструкцией не ты ли + существительное и лишь 3 примера с конструкцией не ты ли + прилагательное (рис. 3).
Рис. 2. Статистика конструкции «не я ли + имя существительное vs имя прилагательное» (по данным основного и поэтического корпусов)
Рис. 3. Статистика «не ты ли + имя существительное vs имя прилагательное» (по данным основного и поэтического корпусов)
Рис. 4. Количество конструкций «не я (ты) ли + именная часть» от общего числа конструкций (по данным основного и поэтического корпусов).
Рис. 5. Положительная и отрицательная коннотация конструкции «не я ли + именная часть» (по данным основного и поэтического корпусов)
Рис. 6. Положительная и отрицательная коннотация конструкции «не ты ли + именная часть» (по данным основного и поэтического корпусов)
Не я ли + имя существительное УЗ прилагательное
В сочетаниях не я ли с именными частями речи явно выделяются две большие группы: во-первых, это группа предикатных имен, характеризующих место или роль адресанта в событиях, которые уже произошли и были восприняты как связанные с адресантом. В эту группу входят слова: вина, причина, помеха, виновный, виноват и т. д. Конструкции не я ли + помеха (вина, причина и проч.) часто используются в автокоммуникации.
(4) Не я ли виноват в том, что он не приехал? [Н. И. Голицына. Воспоминания о польском восстании 1830-1831 (1837)]
(5) Но потом, не я ли была причиною, что дело имело такой мелодраматический вид и привело к такой эффектной катастрофе? [Н. Г. Чернышевский. Что делать? (1863)]
(6) Не я ли был виною ее погибели? [В. Т. Нарежный. Российский Жил-блаз, или Похождения князя Гаврилы Симоновича Чистякова (1814)]
Во-вторых, это группа распространителей конструкции именными частями речи, обозначающими статус, который, как считает говорящий, слушатель не может игнорировать.
(7) Мне действительно приходило иногда на ум: не я ли в самом деле то лицо, в пользу которого составлено духовное завещание императрицы Елизаветы Петровны? [П. И. Мельников-Печерский. Княжна Тара-
канова и принцесса Владимирская (1867)]
Однако в поэтических текстах, для которых автокоммуникация чрезвычайно характерна, данная конструкция активно употребляется с именной частью, при этом чаще всего предложение имеет положительную коннотацию (исключая случаи самоуничижения и самобичевания):
(8) Душе моей дана Как бы незримая порфира. Не я ли царь и бог? Не мне ли честь и дань? [И. А. Бунин. «На всякой высоте прельщает Сатана...» (1916.08.26)]
(9) Не мой ли сей венец? Не я ли дщерь Петрова? И россы моего все требуют покрова. [М. В. Ломоносов. Надпись на день восшествия на престол Ее величества 1753 года, где Ее величество уподобляется Минерве, молниею поражающей дракона многоглавного: «О древность славная пречудными делами...» (1753)]
(10) Так не я ли царь земной?.. И труда не будет много То на деле доказать! [В. А. Жуковский. Солнце и Борей: «Солнцу раз сказал Борей... » (1828)]
(11) Не я ли сам страдалец тот Тантал? [В. К. Кюхельбекер. «Ты пыльной древности преданья воскресил... » [Два сонета, 2] (1839)]
Примеры такого типа в основном датируются ХУІІІ-ХІХ вв., причем во всех случаях ощущается присутствие воображаемой «публики», которой приписывается способ-
ность (или даже долженствование) сочувствовать и симпатизировать говорящему.
(12) Не я ли ваш государь законный, некогда вами любимый? [Н. М. Карамзин. История государства Российского: Том 4 (1808-1820)]
Для адресанта основанием ощущать превосходство над адресатом может являться указание Я-статуса, сопровождаемое конкретизацией заслуг перед обществом или непосредственно адресатом (см. примеры (13) и (14)).
(13) Не я ли мать ваша? не я ли родила вас? не я ли вскормила вас сосцами моими? [епископ Игнатий (Брянчанинов). Отечник (1863)]
(14) Не я ли это врач ваш духовный, не я ли лечил пластырем кроткого утешения мозоли ваших душ, натёртые печалями вашей жизни? [Максим Горький. Мои интервью (1906)]
Рассматривая эти примеры, можно домыслить гипотетическую реакцию публики. Если называется статус, то, как правило, ожидается реакция конечно, это ты!, а если продолжением конструкции являются слова помеха, причина, вина и т. п., обычно ответ предсказуем: нет, это, конечно, не ты. Есть и более сложные случаи, например в (15), где возможна такая интерпретация: да, допустим, что это я, но при ближайшем рассмотрении окажется, что, конечно, не я:
(15) — Но я хочу знать, чем ты расстроена. Не я ли причиной? Если — да, то ты напрасно огорчаешься, потому что лучшего мужа днем с огнем не найдешь. [С. М. Степняк-Крав-чинский. Андрей Кожухов (1898)]
Конструкция не я ли, в отличие от не ты ли, очень редко служит средством выражения иронии, но и такие примеры можно обнаружить:
(16) — Ночь, день и очи Зинаиды Павловны, будьте столь великодушны: сообщите, не я ли сей счастливец! [М. П. Арцыбашев. Санин (1902)]
Пример автокоммуникации, когда
адресант дает самому себе отрицательную характеристику, которую произносит про себя, находим у И. С. Тургенева (17). Внутренняя речь Аркадия демонстрирует неприятие поведения Базарова, но произнести риторический вопрос вслух Аркадий не решается, поскольку его низкий коммуникативный статус не предполагает такого поведения:
(17) ... то есть — ты бог, а олух уж не я ли? [И. С. Тургенев. Отцы и дети (1862)]
Примеры автокоммуникации, ориентированной на восприятие публики, распространены именно в поэзии:
(18) Но что? не я ли сам страдалец тот Тантал? [В. К. Кюхельбекер. «Ты пыльной древности преданья воскресил...» [Два сонета, 2] (1839)]
(19) И на исповеди всё ли Перечли духовникам? .. Да не я ли уж помеха? Я ведь здесь совсем чужой! [А. Н. Майков. «Золотой архиепископ...» (1858-1859)]
Не ты ли + имя существительное УЗ прилагательное
Среди конструкций не ты ли + имя нет ни одного примера со словами помеха, причина, вина, виноват, виновен и т. п., как это было в конструкции не я ли + имя.
При использовании конструкции с именем существительным, указывающим на высокий статус адресата, названный статус является основанием для гордости и похвалы:
(20) Не ты ль, о мужество граждан, Неколебимых, благородных, Не ты ли — гений древних стран, Не ты ли
— сила душ свободных, О доблесть, дар благих небес; Героев мать, вина чудес, Не ты ль прославила Катонов, От Катилины Рим спасла И в наши дни всегда была Опорой твердою законов! [К. Ф. Рылеев. Гражданское мужество: «Кто этот дивный великан...» (1823)]
Конструкция может быть средством прогнозирования поведения адресата или давления на него (21), поскольку называние статуса адресата заставляет его ориентироваться не на реальную ситуацию, а на свою общественную функцию:
(21) Бородач Денис Караваев с бельмом на правом глазу, подойдя вплотную к Ереминой Курице, тихо проговорил: — Не ты ли хозяин умета будешь? — Я самый. [В. Я. Шишков. Емельян Пугачев. Книга первая. Ч. 3 (1934-1939)]
В примере (21) гипотетический ответ очевиден как для адресата, так и для адресанта: это ответ «Да». Однако последствия признания статуса адресатом могут варьироваться от «Я хозяин, и поэтому буду делать то, что считаю нужным!» до «Я хозяин, и поэтому готов выполнить просьбу!».
Совсем иной тип гипотетической реакции представлен в примере (22), где у адресата и адресанта разные сферы «очевидного»: Петр уверен, что Горн «виноват», Горну, напротив, ясно, что он «не виноват».
(22) Петр, между ими увидев и Горна, в жару своем дал ему пощечину, и сказал с гневом: «Не ты ли всему виноват? [А. С. Пушкин. История Петра: Подготовительные тексты (1835-1836)]
Существенно отличаются от прозаических поэтические примеры, которые изобилуют метафорическими характеристиками адресата, служащими, как правило, знаком надежды и радости узнавания (23).
(23) Не ты ли — мост, не ты ли — первый след По океану правды зыбкой? [А. А. Бестужев-Марлинский. Череп: «Кончины памятник без-гробной!..» (1828)]
В примерах с не ты ли + имя состав распространителей конструкции отличается разнообразием: тот самый человек, храбрый мой герой, не ты ли отец, не ты ли (был) враг, не ты ли (будешь) пчелой, не ты ли радость и счастье, не ты ли король, не ты ли (была) рабой, не ты ли этот негодяй, не ты ли чудак, не ты ли счастья, славы сын, не ты ли заблудшее чадо и др. На этом фоне распространители конструкции не я ли выглядят очень бедно, как, впрочем, и конструкции не мы (вы) ли + имя3.
3 Среди конструкций не мы ли + имя примеры со словами помеха, причина, вина, виноват встречаются довольно редко, однако и те чаще всего встречаются в религиозных текстах. Например: Но осмотримся, слушатели, не мы ли того развращения виною? [архиепископ Платон (Левшин). Нравоучение второе надесять (1758)]. Также за конструкцией начинают следовать предикативы типа должен, обязан: Не мы ли сами обязаны попытаться искупить жертву Его Сына, вместо того, чтобы требовать чего-то еще? [Христианство — религия печали (2003) // «Лебедь» (Бостон), 2003.11.16]. Среди конструкций не вы ли + имя нет примеров со словами помеха, причина, вина и т. п., как это было в конструкциях с местоимением первого лица и второго лица единственного числа, а со словами виноваты и обязаны лишь единожды: Вы все
— купцы, продававшие селедку, мыло, пряники, конфеты, муку, перец, соль, горчицу, хлеб, колбасу, не вы ли виноваты, что вы чеканили деньги, на которые для вас будет куплен порох и пули. [А. С. Сорокин. Хохот Желтого дьявола
Так же, как и в конструкциях не ты ли + глагол (24), предварять конструкцию может обращение, смягчающее резкий тон вопроса (25):
(24) — Это не ты ли, дружище, и поджег мою солому, а? [С. Н. Сергеев-Ценский. Движения (1909-1910)]
(25) Когда рассвело, вдруг отворилась дверь его комнаты, и вошел мужчина высокого роста. — Не ты ли, брат, живописец Никитин? — спросил вошедший. [К. П. Масальский. Черный ящик (1833)]
Порядок слов в этих случаях (не ты ли + обращение + именная часть) связан с коммуникативным статусом адресанта. В тех случаях, когда адресант имеет высокий коммуникативный статус, риторический вопрос, оформленный таким способом, подчеркивает превосходство говорящего над слушателем (в примере (25) говорит император Петр I). Таким образом воплощается интенция адресанта: выразить уверенность в собственном владении ситуацией: «Я уверен, что это ты!». Если порядок слов будет изменен (обращение + не ты ли + именная часть), то конструкция производит другое впечатление: благодаря обращению происходит интимизация [Булаховский 1954: 455-458] высказывания, риторический вопрос звучит уже как приглашение к диалогу:
(26) Душа моя, гостья ты мира: /Не ты ли перната сия? [М. Л. Гаспаров, Омри Ронен. Похороны солнца в Петербурге // «Звезда», 2003]
Отношения между адресатом и адресантом
Фактор адресата (в коммуникации или в автокоммуникации) существен для анализа позитивной или негативной коннотации, которые характерны для описанной конструкции. Путь к пониманию коммуникативных функций местоимений лежит либо через анализ семантики конкретного местоимения в отдельности [Норман 2002], либо че-
(1914)]. Среди конструкций не он/она/они ли + имя часто встречаются примеры с отрицательной коннотацией, ведь участники диалога могут спокойно говорить о третьем лице, не участвующем в беседе и/или находящемся вдали, так, как им заблагорассудится, не боясь при этом быть услышанными: Не он ли повинен в том, что число жертв оказалось столь значительным? [Татьяна Батенева. Люди гибли не от газа, а от стресса (2002) // «Известия», 2002.10.27].
рез сопоставление функций разных местоимений в сходных или потенциально взаимозаменяемых контекстах [Лобачев 1981]. Тезис Б. Ю. Нормана о том, что «употребление местоимения 1-го лица множественного числа в русских текстах в значительной степени зависит от того, какое место отводит говорящий в структуре коммуникативного акта самому себе и собеседнику...» [Норман 2002: 224], можно применить ко всем личным местоимениям.
Риторический вопрос, содержащий характеристику адресата (не ты ли есть X?), диктует слушателю вполне определенное понимание специфики его отношений с адресантом. Этот вопрос может задать только тот, чей коммуникативный или социальный статус выше, чем статус адресата. В конструкции с местоимением второго лица приписывание адресату определенных качеств является формой выражения власти говорящего над слушателем.
То же можно сказать и о конструкции не я ли есть Х? Адресат лишен права самостоятельно характеризовать адресанта. Ему отводится роль публики, которая должна согласиться или не согласиться с адресантом не в соответствии с личными убеждениями, а вследствие давления на него адресанта.
Таким образом, анализ позитивной или негативной коннотации в риторическом вопросе непосредственно связан с тем, как представляет себе место собеседника говорящий. Риторический вопрос и восклицание, содержащие противопоставление ТЫ и Я позиций, может стать конфликтогенным фактором в живом общении, причем анализ описанной конструкции является средством диагностики «кооперации» и «не-кооперации» [Николаева 1990] в диалоге.
Литература
Булаховский Л. А. Русский литературный язык 1-й половины XIX века. Фонетика. Морфология. Ударение. Синтаксис. М.: Учпедгиз, 1954. 468 с.
Лобачев Б. З. О категориях эго- и альтерэгоцен-тризма // Проблемы структурной лингвистики 1981. М.: Наука, 1983. С. 23-37.
Клюшин П. В., Маркасова Е. В. Семантика конструкции «не+личное местоимение+ли» в русском языке // Тезисы докладов XLI Меж-дунар. филологической конференции. СПб., 2013а. С. 403-405. [Электронный ресурс] // URL: http://phil.spbu.ru/rabochaya/XLI_
Conf_.pdf (дата обращения: 13.03.2013).
Клюшин П. В., Маркасова Е. В. ТЫ и Я в конструкции не+местоимение+ли+глагол // Глагольные и именные категории в системе функциональной грамматики Сб. материалов науч. конф. (г. Санкт-Петербург, 9-12 апреля 2013 г.). СПб.: Нестор-История, 2013б. С. 168-173.
Москвин В. П. Выразительные средства современной русской речи. Тропы и фигуры: Терминологический словарь. Ростов н/Дону: Феникс, 2007. 941 с.
Николаева Т. М. О принципе «некооперации» и/ или категориях социолингвистического воздействия // Логический анализ языка. Противоречивость и аномальность текста. М.: Наука, 1990. С. 225-235.
Норман Б. Ю. Русское местоимение МЫ: внутренняя драматургия // Russian Linguistics. 2002. Vol. 26. № 2. P. 217-234.
