CC BY
519
УДК 347.77/78.028(470+571)
Г. В. Усов
Конституционно-правовое регулирование охраны и защиты интеллектуальной собственности в Российской Федерации
В статье рассматривается конституционно-правовое регулирование охраны и защиты института интеллектуальной собственности. Анализируется практика Конституционного суда РФ в этой сфере. Дается авторское определение данных понятий, делаются предложения по совершенствованию действующего законодательства.
This article presents the constitutional and legal regulation of security and protection of the intellectual property institute. Practice of the Constitutional Court of the Russian Federation is analyzedin this field. The author's definition of these concepts is given andproposals for improvement of the current legislation are made.
Ключевые слова: конституционно-правовое регулирование, интеллектуальная собственность, охрана и защита интеллектуальной собственности.
Key words: constitutional and legal regulation, intellectual property, security and protection of intellectual property.
Легальная дефиниция «интеллектуальная собственность» [21] впервые появилась в Стокгольмской конвенции 1967 г., учреждающей Всемирную организацию интеллектуальной собственности (ВОИС). В соответствии с п. VIII ст. 2 Конвенции интеллектуальная собственность включает права, относящиеся к литературным, художественным и научным произведениям; исполнительской деятельности артистов, звукозаписи, радио- и телевизионным передачам; изобретениям во всех областях человеческой деятельности, научным открытиям; промышленным образцам; товарным знакам, знакам обслуживания, фирменным наименованиям, коммерческим обозначениям; защите против недобросовестной конкуренции, а также все другие права, относящиеся к интеллектуальной деятельности в производственной, научной, литературной и художественной областях.
Несмотря на то, что СССР ратифицировал данную конвенцию в 1968 г. [23], только в 1990 г. в ст. 2 Закона СССР от 6 марта 1990 г. 3 1305-I
© Усов Г. В., 2014
202
«О собственности в СССР» было указано, что «отношения по созданию и использованию произведений науки, литературы, искусства и других объектов интеллектуальной собственности регулируются специальным законодательством Союза ССР, союзных и автономных республик» [5].
Закон РСФСР от 24 декабря 1990 г. № 443-I «О собственности в РСФСР», в ч. 4 ст. 1 установил, что «отношения по созданию и использованию произведений науки, литературы и искусства, открытий, изобретений, рационализаторских предложений, промышленных образцов, программных средств для электронно-вычислительной техники и других объектов интеллектуальной собственности регулируются авторским правом и иными актами гражданского законодательства, а также межправительственными соглашениями» [6]. В ч. 4 ст. 2 этого же закона к объектам права собственности наряду с предприятиями, имущественными комплексами, земельными участками, горными отводами, зданиями, сооружениями и т. д. были причислены и продукты интеллектуального и творческого труда. Правда, объекты интеллектуальной собственности, к которым данный закон отнес произведения науки, литературы, искусства и других видов творческой деятельности в сфере производства, в том числе открытия, изобретения, рационализаторские предложения, промышленные образцы, программы для ЭВМ, базы данных, экспертные системы, ноу-хау, торговые секреты, товарные знаки, фирменные наименования и знаки обслуживания, были обособлены от объектов права собственности.
Конституция Российской Федерации, принятая в 1993 г., в ч. 1 ст. 44 Конституции РФ установила: «Каждому гарантируется свобода литературного, художественного, научного, технического и других видов творчества, преподавания. Интеллектуальная собственность охраняется законом», а в п. «о» ст. 71 указано, что в ведении Российской Федерации находится «правовое регулирование интеллектуальной собственности».
21 октября 1994 г. Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации принят Гражданский кодекс Российской Федерации (ГК РФ), где была статья 138, именуемая «Интеллектуальная собственность», которая устанавливала, что «в случаях и в порядке, установленных настоящим Кодексом и другими законами, признается исключительное право (интеллектуальная собственность) гражданина или юридического лица на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридического лица, индивидуализации продукции, выполняемых работ или услуг (фирменное наименование, товарный знак, знак обслуживания и т. п.).
203
Использование результатов интеллектуальной деятельности и средств индивидуализации, которые являются объектом исключительных прав, может осуществляться третьими лицами только с согласия правообладателя».
Федеральный закон от 18.12.2006 № 231-ФЗ, который ввел в действие IV часть Гражданского кодекса Российской Федерации, кардинально изменил понятие «интеллектуальная собственность». Статья 138 вообще утратила силу, а в ст. 2 ГК РФ исключительные права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации теперь именуются не интеллектуальной собственностью, а интеллектуальными правами. Тогда как в ст. 128 ГК РФ сами охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации в качестве гражданских прав именуются по-прежнему интеллектуальной собственностью.
С 1 октября 2014 г. в соответствии с Федеральным законом от 12.03.2014 № 35-ФЗ вступила в силу новая редакция части IV Гражданского кодекса Российской Федерации.
Теперь Гражданский кодекс Российской Федерации в ст. 1225 интеллектуальную собственность раскрывает через результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий, которым предоставляется правовая охрана.
Такая эволюция законодательства, по мнению профессора М.А. Федотова, свидетельствует о стремлении законодателя освободиться от международно-признанного понятия интеллектуальной собственности, противопоставив ему понятие интеллектуальных прав [24, c. 97].
На основании этого некоторые ученые полагают, что защита интеллектуальной собственности вообще не является предметом конституционного права. С их точки зрения, «Конституция предоставляет законодателю полную инициативу в данном вопросе, и в последующем она будет регулироваться не на основе Конституции, а на основе тех нормативных актов, которые будут приниматься в связи с защитой интеллектуальной собственности» [18, c. 289].
Данная позиция законодателя вполне оправданно вызывает удивление председателя суда по интеллектуальным правам России профессора Л.А. Новоселовой своей непоследовательностью и отступлением от сложившегося международного подхода [19, c. 14]. И это при том, что самими авторами проекта части четвертой ГК РФ признается, что и «интеллектуаль-
204
ные права» в ГК, и интеллектуальная собственность» в Конвенции ВОИС -это субъективные права на интеллектуальный продукт» [11, c. 278].
Академик РАН Ю.К. Толстой, тем не менее, считает, что весь спор носит терминологический характер и сводится к тому, какому термину отдать предпочтение в качестве собирательного, под который можно было бы подвести все права на результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации: термину «право интеллектуальной собственности» или термину «интеллектуальные права» [22, с. 39-43].
Но концепция «интеллектуальных прав», по мнению профессора В.П. Мозолина, противоречит Конституции РФ, поскольку характеризуется своей противоречивостью, научно-практической несостоятельностью и принижением роли и значения личных неимущественных прав в системе российского законодательства [17, с. 100-109].
Н.М. Коршунов считает понятие «интеллектуальная собственность» чужеродным для российской правовой системы, следствием юридической экспансии англо-американской системы права [12].
Следует заметить, что представители романо-германской системы права, в которую входит и Россия, полагают, что интеллектуальная собственность является разновидностью классической собственности, поскольку принцип равенства перед законом и судом является одним из важнейших [14, с. 191-228].
Нежелание цивилистов признавать верховенство Конституции РФ и тот факт, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации - составная часть ее правовой системы, возможно, является одной из тех основных причин, почему в России так сложно принимаются нормы, относящиеся к регулированию отношений в области интеллектуальной собственности, а также наличию в России одного из самых низких уровней охраны и защиты интеллектуальной собственности [8, с. 68].
Профессор С.С. Алексеев справедливо считал, что признание Конституцией РФ отношений интеллектуальной собственности полнокровной собственностью, означает понимание того, что наряду с «вещной» собственностью интеллектуальной собственности принадлежит выдающаяся роль в развитии и модернизации экономики [1, с. 71].
А.Л. Маковский объясняет свою позицию тем, что интеллектуальная собственность является экономической категорией, а не правовой [11, с. 278], но ведь «только совместными усилиями юристов и экономистов могут быть найдены оптимальные правовые формы, способствующие динамичному развитию экономических отношений» [29].
205
Право не успевает за развивающимся обществом. От доступа к информации и ее эффективного использования зависит сегодня эффективность любой отрасли экономики. Профессор Чикагской школы права Ричард А. Познер полагает, что интеллектуальная собственность предоставляет много интересных примеров экономической теории прав собственности, доказывая тем самым неразрывную связь молодой интеллектуальной собственности с классическим пониманием права собственности, как связанном с нематериальными объектами. Он приводит в пример такую актуальную на сегодняшний день проблему, как сохранение коммерческой тайны, рассматривая ее через призму экономической теории. Коммерческая тайна не имеет временного предела, несмотря на тот факт, что обладатель тайны не должен доказывать, что предмет тайны удовлетворяет выдвигаемым патентным законодательством критериям новизны, неочевидности и т. д. Это может показаться пробелом в патентном законодательстве, равно как и стимулом к затрачиванию чрезмерных ресурсов на сохранение тайны, если не будет учтено, что право коммерческой тайны сильно ограничено. Основное, что предотвращает закон о коммерческой тайне, - это неправильное присвоение этой тайны (например, посредством гражданского правонарушения или нарушения контракта). Конкуренты могут свободно копировать предмет тайны путем независимого открытия или даже реконструкции технологии по образцу продукта, а также воспользоваться случайным раскрытием тайны ее владельцем. В сущности, конкуренция заменяет собой требования патентного права по доказательству новизны и полезности и временное ограничение в качестве средства предотвращения чрезмерных инвестиций в сохранение или разоблачение коммерческой тайны. Ведь если предмет тайны может быть легко открыт в результате независимых исследований, обладатель тайны не получит большой выгоды от расходования ресурсов на ее сохранение. В то же время если предмет тайны столь оригинален и гениален, что он не может быть независимо открыт в течение периода патентной защиты, то более долгая защита, обеспечиваемая коммерческой тайной, в этом случае дает более достойное вознаграждение за неординарное творческое мышление. Что касается риска дублирования исследований в результате существования коммерческой тайны: если тайна легко разоблачается при минимальных независимых усилиях, то обладатель тайны будет иметь мало стимулов хранить эту тайну. Однако в любом случае потери ресурсов вследствие дублирования будут незначительными. Если тайну можно раскрыть только при существенных инвестициях, но расходы уравновешиваются ожидаемыми выгодами, то обладатель тайны будет бояться того, что,
206
если он не запатентует свой секретный продукт или процесс, это сделает конкурент. Ведь по истечении одного года, отведенного на получение патента на изобретение, которое изобретатель уже начал использовать, изобретатель не может ни запатентовать его сам, ни препятствовать (если он держал изобретение в тайне) получению патента другим независимым изобретателем. Поэтому обладатель тайны будет затрачивать значительное количество ресурсов на сохранение своей тайны только в тех редких случаях, когда маловероятно, что конкурент, даже при больших расходах, может открыть ее независимо. И если тщетность этих попыток очевидна, конкурент не будет напрасно расходовать ресурсы [20, c. 56].
Для адекватного регулирования отношений интеллектуальной собственности, как верно отмечает академик РАН Т.Я. Хабриева, необходима общая терминология, которая «появляется и путем “юридизации” экономического знания, и “экономизации” правового знания. В этом процессе они трансформируются, модифицируются, преобразуются согласно специфике исследуемых объектов в рамках обеих отраслей знания, усиливается взаимовлияние формируемого научного аппарата друг друга: все больше “проникает” экономических понятий в законодательство (появляются легальные определения)... Оперирование понятиями в целях правового оформления экономических явлений должно быть допустимо только при выработке их единого смыслового значения. В первую очередь речь идет о понятиях, предполагаемых к закреплению в законодательстве. Противоречивая правоприменительная практика из-за разного понимания смысла законодательного определения способна не только исказить целевое назначение закона, но и полностью нивелировать его регулятивный потенциал. Достижение согласованности понятий для последующего их законодательного закрепления возможно по мере накопления такого рода научных знаний. Их поэтапное обобщение позволило бы достичь высокой степени гармонизации понятийно-категориальных аппаратов» [25, с. 5-25].
Необходимо учитывать и процессы конституционализации системы российского законодательства, которые имеют необратимый характер. Это проявляется: 1) в расширении предмета конституционно-правового регулирования; 2) конкретизации общих конституционных принципов в отраслевом законодательстве; 3) установлении Конституционным судом РФ природы отношений, регулируемых нормами отраслевого законодательства; 4) выявлении конституционно-правового содержания в отдельных институтах отраслей системы законодательства и усилении конституционных начал в механизме отраслевого правового регулирования [4, с. 234-239].
207
Понятие права собственности, способы её защиты в конституционном праве необязательно должны совпадать с гражданско-правовым понятием собственности. Концепция права собственности, ее защиты, как она гарантирована Конституцией РФ, должна выводиться из самого Основного закона.
Уровень норм гражданского законодательства ниже конституционного, поэтому границы конкретных юридических гарантий не могут быть определены только на основе частноправового регулирования [9, c. 121].
Профессор Б.С. Эбзеев подчеркивал, что любое конституционное положение обладает нормативностью и является прямо действующей нормой. Таким образом, интеллектуальная собственность является объектом конституционного регулирования как в объеме и направлениях развития, так и в способах и формах охраны и защиты. В процессе конкретизации конституционных норм недопустимы отступление от буквы и духа Конституции, заложенных в ней ценностных ориентиров, ограничение круга предусмотренных конституционной нормы правомочий или носителей соответствующих прав и свобод [28, с. 7-10].
«Уточнение» и «дополнение» - это самостоятельные правовые процедуры, которые не являются конкретизацией, поскольку направлены на изменение содержания правовых норм. Конкретизация конституционных норм в текущем законодательстве призвана увеличивать определенность правового регулирования, придавать ему большую упорядоченность и стабильность, путем детализации, структуризации, классификации, перечня, отсылочных норм и т. п. [2, с. 13].
В результате некорректного уточнения в ГК РФ конституционного понятия «интеллектуальной собственности» мы имеем правовую неопределенность, которая проявляется не только в доктрине и законодательстве, но и в правоприменении.
Надо сказать, что в науке есть попытки раскрыть конституционное понимание интеллектуальной собственности. Так, Е.В. Халипова обосновывает конституционно-правовые основы интеллектуальной собственности [26], А.Г. Чехонин характеризует интеллектуальные права в качестве конституционных, образующих самостоятельный конституционно-правовой институт [27, с. 52-57], Ю.Д. Мишин доказывает существование конституционно-правового режима авторского права [16]. Подобные исследования необходимо продолжать.
Должен сказать свое слово и Конституционный суд Российской Федерации, тем более, что обращает на себя внимание растущее число жалоб и запросов в адрес Конституционного суда связанных с защитой прав интеллектуальной собственности. Так, если до 2000 г. можно было найти
208
только два решения Конституционного суда в этой области, то после 2000 г. ситуация начала изменяться. С 2000 по 2010 гг. судом рассматривалось всего по несколько жалоб в год, в период с 2010 по 2012 г. рассматривалось приблизительно от 10 до 16 аналогичных жалоб ежегодно. В 2013 г. Конституционный суд рассмотрел более 20 жалоб, связанных с нарушением прав на интеллектуальную собственность. За период от начала до середины 2014 г. Конституционным судом рассмотрено уже более 20 дел1. При этом Конституционный суд неизменно подтверждал, что Конституция Российской Федерации, гарантирует право на защиту интеллектуальной собственности, но понятие не раскрывал1 2.
Конституционное признание интеллектуальной собственности обусловливает, что обязанностью государства становятся соблюдение и защита всех прав и свобод человека и гражданина в этой сфере.
В этой связи обращает на себя внимание еще одна правовая неопределенность в соотношении понятий «охрана» и «защита» прав интеллектуальной собственности.
По мнению одних ученых [7, с. 200-204; 13, с. 138-140], понятия «охрана» и «защита» являются тождественными, поскольку отсутствует существенная разница в их содержании, они приводят в качестве довода и тот факт, что их разделение может приводить только к излишней путанице.
Другие разделяют понятия «охраны» и «защиты». По их мнению, целью охраны является не только пресечение правонарушений, но и обеспечение прав и законных интересов субъектов. Она осуществляется постоянно. Основанием правовой защиты является совершение неправомерного действия в отношении охраняемого правом объекта [3].
Так, по мнению Д.В. Мазаева, правовая охрана представляет собой комплекс взаимосвязанных и последовательных мер по обеспечению беспрепятственного доступа субъектов к своим правам и свободам.
Эти меры можно разделить таким образом: а) принятие правовых норм, определяющих признаки правомерного (дозволенного) и противоправного поведения участников правоотношения; б) наделение должностных лиц компетенцией для мониторинга правового поведения участников правоотношения; в) меры государственного принуждения, которые применимы в условиях правомерного, но чаще всего противоправного поведения.
1 См.: Сайт Конституционного суда РФ. URL: http://www.ksrf.ru/
2 См. например: определение Конституционного суда Российской Федерации об отказе в принятии к рассмотрению жалобы общества с ограниченной ответственностью «Успех» на нарушение конституционных прав и свобод п. 5 ст. 1242, абзацем первым п. 3 ст. 1244 и п. 3 ст. 1252 Гражданского кодекса Российской Федерации. СПб., 20 окт. 2011 г. URL: http://www.ksrf.ru/
209
К их числу относятся и меры защиты. Таким образом, правовая защита субъективных прав и свобод является составной частью правовой охраны и представляет собой систему дозволенных мер (предполагающих активную модель поведения), направленных на воспрепятствование противоправному поведению или правомерному поведению, которое, тем не менее, может причинить вред субъекту, защищающему свои права и свободы, права и свободы других лиц [15, с. 25-29].
Но как быть со ст. 1514 ГК РФ, которая устанавливает обстоятельства прекращения правовой охраны товарного знака?
Как объяснить гражданам, которым гарантируется постоянная правовая охрана, что она прекратилась? Если право на защиту нельзя прекратить, так может быть, защита шире охраны?
Конституция гарантирует постоянную правовую защиту, а значит, нужны такие средства и формы реализации конституционных норм, которые бы исключали возможность их неисполнения. О правах человека можно говорить сколько угодно, и это никак не повлияет на реальную жизнь, если они не находят четкого юридического воплощения в строгих юридических формулах, которые «автоматически» обеспечивают определенный результат, чтобы никакой чиновник не мог помешать его наступлению. Граждане должны быть уверены в незыблемости конституционных ценностей [10, с. 41-43].
Список литературы
1. Алексеев С.С. Право собственности. Проблемы теории. - 2-е изд. - М.,
2007.
2. Баранов В.М. Правотворческая конкретизация: негативный ракурс // Юрид. наука и практика: вестн. Нижегородск. Акад. МВД России. - 2014. - №2 (26).
3. Баукен А.А. Правовая защита собственности в Российской Федерации: вопросы теории: дис. ... канд. юрид. наук. - Челябинск, 2006.
4. Бондарь Н.С. Судебный конституционализм в России в свете конституционного правосудия. - М., 2001.
5. Ведомости СНД СССР и ВС СССР. - 1990. - № 11. - Ст. 164.
6. Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. - 1990. - № 30. - Ст. 416.
7. Витрук Н.В. Общая теория правового положения личности. - М., 2008.
8. Войниканис Е.А. Право интеллектуальной собственности в цифровую эпоху: парадигма баланса и гибкости. - М.: Юриспруденция, 2013.
9. Гаджиев Г.А., Пепеляев С.Г. Предприниматель - налогоплательщик -государство. Правовые позиции Конституционного суда Российской Федерации. -М., 1998.
10. Кабышев С.В. Конституционный режим президентской власти в России // Закон. - 2010. - № 5.
210
11. Комментарий к части четвертой Г ражданского кодекса Российской Федерации // под ред. А.Л. Маковского. - М.: Статут, 2008.
12. Коршунов Н.М. Право интеллектуальной собственности: российская модель // Законы России: опыт, анализ, практика. - 2008. - № 1.
13. Лебедев В.А. Конституционно-правовая охрана и защита прав и свобод человека и гражданина в России. - М., 2005.
14. Люшер Ф. Конституционная защита прав и свобод личности. - М., 1993.
15. Мазаев Д.В. Соотношение категорий «правовая охрана» и «правовая защита» в контексте отраслей российского права и законодательства // О-во и право.
- 2013. - № 4 (46).
16. Мишин Ю.Д. Конституционно-правовой режим авторского права в Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2002.
17. Мозолин В.П. О концепции интеллектуальных прав // Журн. рос. права.
- 2007. - № 12.
18. Науч.-практ. комментарий к гл. 2 Конституции Российской Федерации «Права и свободы человека и гражданина» / под ред. К.А. Экштайна. - М., 2000.
19. Новоселова Л.А., Рожкова М.А. Интеллектуальная собственность: некоторые аспекты правового регулирования. - М., 2014.
20. Познер Р. Экономический анализ права: в 2 т. / пер. с англ.; под ред. В.Л. Тамбовцева. - СПб.: Экон. шк., 2004.
21. Сергеев А.П. Право интеллектуальной собственности в РФ. - М., 2004.
22. Толстой Ю.К. О понятийном аппарате части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации // Правоведение. - 2008. - № 2.
23. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 19 сент. 1968 г. № 3104-VII // Ведомости Верховного Совета СССР. - № 40. - Ст. 363.
24. Федотов М.А. Интеллектуальная собственность и (или) интеллектуальные права: раскрывая скобки // Тр. по интеллектуальной собственности. - 2013. -Т. 13. - № 2.
25. Хабриева Т.Я. Экономико-правовой анализ: методологический подход // Журн. рос. права. - 2010. - № 12.
26. Халипова Е.В. Конституционно-правовые основы интеллектуальной собственности: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. - М., 1999.
27. Чехонин А.Г. Конституционно-правовой институт интеллектуальных прав: понятие, сущность, содержание // Право и гос-во: теория и практика. - 2011.
- № 9 (81).
28. Эбзеев Б.С. Конституция Российской Федерации: прямое действие и условия реализации // Гос-во и право. - 2008. - № 7.
29. Whish R., Sufrin B. Competition Law. - London, 1993. - С. 9.
211
