CC BY
334
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА Том 148, кн. 2 Гуманитарные науки 2006
УДК 801.54
КОМПЛЕКСНЫЕ ЕДИНИЦЫ СЛОВООБРАЗОВАНИЯ В СОПОСТАВИТЕЛЬНОМ ОСВЕЩЕНИИ (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО И ТАТАРСКОГО ЯЗЫКОВ)
В. Г. Фатхутдинова Аннотация
Статья посвящена одной из актуальных проблем сопоставительной дериватоло-гии - описанию комплексных единиц словообразования разносистемных языков. В исследовании устанавливаются сходства и различия в структурно-семантической и номинативной организации словообразовательного гнезда и образующих его элементов: словообразовательной пары, парадигмы и цепи. При этом особое внимание уделяется выработке единого понятийно-терминологического аппарата и вопросам адекватного описания сопоставляемых языковых феноменов.
Одной из актуальных проблем сопоставительной лингвистики является вопрос о тождестве и различиях основных единиц словообразования для языков различных морфологических типов, а также о воспроизводимости и повторяемости особого типа отношений, характерных для того или иного множества производных слов естественного языка. Анализ способов классификации производной лексики разноструктурных языков может стать источником более четких представлений о внутренней организации деривационных подсистем и словообразовательной системы в целом.
В настоящей статье нами поставлена задача обрисовать круг проблем, связанных с сопоставительным освещением комплексных единиц словообразования как особых форм систематизации производной лексики русского и татарского языков. Это прежде всего вопросы типологической характеристики сравниваемых языков, методологии сопоставительного исследования их словообразовательных систем, а также номенклатуры и межъязыковой релевантности самих комплексных единиц словообразования.
Лингвистическая типология определяет русский язык как флективно-синтетический, а татарский как язык агглютинативно-аналитического строя. В рамках нашего исследования нет необходимости подробно рассматривать специфику морфологической структуры слова в славянских и тюркских языках, поскольку в современном языкознании в этой области уже накоплен большой материал, в частности, установлены определенные критерии в механизме действия синтетических, аналитических, фузионных и агглютинативных тенденций [1]. Ограничимся лишь несколькими замечаниями. Так, среди тюркологов высказывались различные мнения относительно морфологической структуры
слова и происхождения аффиксальных морфем: «Можно с полным основанием утверждать <...>, что большинство тюркских формо- и словообразующих аффиксов обязано своим происхождением не превращению лексической единицы в аффиксальные морфемы, а фузии, т. е. прочному слиянию (сплавлению) двух или нескольких однофонемных <...> морфем в единое сложное целое» [2, с. 116], ср. точку зрения Н.А. Баскакова, согласно которой тюркские языки определяются как языки, сохранившие в относительно полной степени агглютинативный строй, а элементы слова, аффиксы, - как результат грамматикализации самостоятельных слов: «господствующее положение в современных тюркских языках занимают аффиксальные синтетические формы, хотя наряду с ними многие грамматические значения выражены аналитическими формами, а также сочетанием знаменательных слов со служебными словами» [3, с. 70].
Большой интерес для характеристики морфологической структуры русского и тюркских языков представляет точка зрения Г.П. Мельникова. По его мнению, внутренней детерминантой агглютинативных языков является тенденция к такому способу выражения содержания, при котором словоформы в предложении являются коллекционными, т. е. актуально набираются из морфем и поэтому допускают экономное использование служебных элементов в словоформе. Отсюда и такие параметры строя языка, как устойчивость, однотипность и простота используемой языковой техники, его регулярность и «правильность». «Важной особенностью русского языка как типично флективного, - считает ученый, - является то, что парадигму любой лексемы нужно знать заранее, знать, существует или не существует словоформа данной лексемы в таком-то падеже, числе и т. д.». Следовательно, «словоформы русских лексем в предложении не создаются, а избираются из числа изготовленных и социально принятых; поэтому русская словоформа - это единица селекционная», а не коллекционная [4, с. 338-342].
Не подлежит сомнению, что ярко выраженные контрасты в деривационных структурах русского и татарского языков (специфика способов словообразования, словообразовательных моделей и инвентаря словообразовательных средств) обусловлены прежде всего их различиями в структурно-типологической организации. Однако еще в 1888 году А. А. Потебня в своем знаменитом труде «Из записок по русской грамматике» писал: «И разрушение, и рождение форм, равно как и вещественных значений, ближайшим образом зависит не от наклонностей внешних органов слова, а от известной потребности мысли» [5, с 57]. Именно «потребности мысли», т. е. языковое сознание народа, определяют специфику средств обозначения одних и тех же денотатов в разных языках, ментальное содержание номинативных единиц и национальное своеобразие их семантической структуры. В этой связи сопоставительный анализ комплексных единиц словообразования как совокупностей номинативных единиц является способом углубленного познания объектов словообразовательной детерминации с точки зрения универсальности и уникальности их семантической структуры. Он позволяет выявить сходства и различия в средствах объективации одного и того же мыслительного содержания, в том числе и зависимость внутриязыковых семантических процессов от системно-структурных особенностей сравниваемых языков.
В то же время не следует забывать, что основные результаты изучения словообразовательной системы русского языка были получены в рамках аналитического системно-структурного направления, поэтому в нашем исследовании системный подход к изучению комплексных единиц словообразования является в равной мере основополагающим.
По словам основоположника Казанской лингвистической школы И.А. Бодуэна де Куртенэ, сравнению подлежат как родственные, так и неродственные языки, вне зависимости от исторических связей между ними. «Мы постоянно находим одинаковые свойства, одинаковые изменения, одинаковые исторические процессы и перерождения в языках, чуждых друг другу исторически и географически. <.> Подобного рода сравнение языков служит основанием для самых обширных лингвистических обобщений» [6, с. 371]. Поэтому сравнительное исследование комплексных единиц словообразования русского и татарского языков предполагает в первую очередь использование сопоставительно-типологического метода в его системно-функциональной реализации. Метод системно-функционального сопоставления языков безотносительно к их генетической и типологической принадлежности использует для сравнения не случайные, произвольно выбранные признаки, а релевантные закономерности системы, он открывает «широкие возможности для углубленного познания внутриязыковых явлений и межъязыковых связей, для дальнейшей эволюции сравнительно-типологического изучения языков» [7, с. 31].
В исследованиях деривационных подсистем должен широко применяться перспективный словообразовательный анализ, с помощью которого выявляется словообразовательная структура производных слов и формальные связи внутри словообразовательных пар, парадигм, цепей и гнезд. При определении семантической структуры комплексных единиц словообразования и логико-семантической структуры производного слова необходимо использовать метод компонентного и функционально-семантического анализа, который проводится как на лексическом, так и словообразовательном уровнях. В качестве одного из инструментов сопоставительного анализа может быть актуализирован и когнитивный подход, позволяющий понять, «почему окружающая человека действительность осмыслена именно так, а не иначе» [8, с. 14]. Таким образом, применение названных методов и подходов позволяет установить сходства и различия в структурно-семантической и номинативной организации комплексных единиц словообразования русского и татарского языков.
Проблемы идентификации и номенклатуры комплексных единиц словообразования, их онтологических и классификационных свойств неоднократно становились предметом исследования в русской дериватологии. Однако до сих пор среди ученых нет единого мнения о том, какие единицы словообразования следует считать комплексными и каковы критерии их выделения. Следует отметить, что даже сам термин «комплексные единицы словообразования» уже вызывает вопрос: почему, собственно, данные языковые структуры не называются сложными, как, например, понятия простого и сложного предложения, сложного или сложносокращенного слова и т. д., ведь они по логике вещей должны быть противопоставлены простым, элементарным единицам словообразовательной системы.
В самом общем виде под комплексными единицами словообразования понимаются различные объединения производных слов на основе корневой или формантной общности. Однако ни в «Русской грамматике» [9], где систематизация производных слов осуществлялась на основе словообразовательных типов при помощи лексико-грамматического критерия, ни во вступительной части «Словообразовательного словаря русского языка» А.Н. Тихонова [13], где излагаются основные понятия русского словообразования и теоретические принципы построения гнездового словаря, термин «комплексные единицы словообразования» не употребляется.
Следует подчеркнуть, что до сих пор в дериватологии отсутствует единообразное и терминологически закрепленное определение данного понятия, что свидетельствует о нерешенности многих вопросов, касающихся статуса и классификации исследуемых структур. Проблема комплексных единиц словообразования как универсальных деривационных подсистем естественного языка еще не получила своего фундаментального описания, и в лингвистической литературе отсутствуют специальные исследования, посвященные всестороннему межъязыковому анализу данных образований. Поэтому нам представляется необходимым рассмотреть разные точки зрения на эту проблему и обосновать такую номенклатуру данных единиц, которая была бы релевантной и для их межъязыкового исследования.
С точки зрения Е.А. Земской, к комплексным единицам словообразования следует отнести словообразовательную пару, словообразовательную парадигму, словообразовательную цепь, словообразовательное гнездо, словообразовательный тип и словообразовательную категорию, поскольку в пределах этих единиц формируются разного рода противопоставления производных и производящих основ и отношения направленности от единицы более простой к единице более сложной [11, с. 30].
В широкий научный оборот понятие комплексных единиц словообразования было введено А.Н. Тихоновым. Им впервые был составлен библиографический указатель литературы по комплексным единицам системы русского словообразования [12, с. 447-459]. По его мнению, наряду со словообразовательным типом, гнездом, цепью, парадигмой и категорией, к такого рода единицам следует относить и словообразовательный ряд, под которым понимается конечное множество словообразовательных структур, характеризующихся тождеством последнего деривационного шага, например: беление, сушение, чернение, золочение, огрубление, ослабление, омоложение, выкачивание, проветривание, обслуживание и т. п. Однако следует заметить, что, активно внедряя термин «комплексные единицы словообразования» в отечественную дериватологию, в своих учебных пособиях по современному русскому языку автор не использует этого понятия; данное обстоятельство связано, скорее всего, с нерешенностью многих вопросов, касающихся статуса и классификации этих единиц.
В интерпретации В.Г. Головина комплексными единицами являются словообразовательное гнездо и его составляющие: пара, парадигма и цепочка. Причем этот ряд он дополняет новым понятием, вводит новую комплексную единицу - словообразовательную ветвь, которая, по его мнению, образуется цепочками, имеющими в своем составе члены одной парадигмы. «Как состоя-
щая из цепочек, словообразовательная ветвь имеет синтагматическое измерение, как состоящая из словообразовательных парадигм, она имеет парадигматическое измерение, и, таким образом, взаимодействие словообразовательной синтагматики и парадигматики происходит уже на уровне словообразовательной ветви» [13, с. 214].
Определяя комплексные единицы словообразования в целом, О.И. Дащен-ко и А.Д. Зверев отмечают, что они представляют собой совокупности производных, объединенных общностью мотиваторной или формантной части: «они обладают вполне отчетливыми формально-семантическими признаками, отличающими их как от простых единиц (производных), так и от более сложных образований - разного рода микросистем (совокупности отглагольных, отсуб-стантивных и др. производных)» [14, с. 52]. Авторы подчеркивают, что выделение комплексных единиц словообразования связано с утверждением двух подходов в описании языковых единиц: синтагматики и парадигматики, причем в одних единицах превалируют синтагматические отношения (в цепочках), в других парадигматические (в словообразовательных парадигмах); перекрещивание синтагматических и парадигматических связей слов происходит в узлах пересечения словообразовательных цепочек и парадигм. Производному слову как простой единице системы словообразования в определенной мере также присущи черты комплексности: оно членится на части (морфемы) и заключает в себе «пучок разных значений» - грамматических, лексических, словообразовательных. В отличие от словообразовательного типа, абстрактной схемы построения производных, комплексные единицы словообразования - это «единицы конкретно-речевого уровня, реализуемые в языковой системе рядом конкретных языковых структур». Таким образом, по их мнению, в число комплексных могут быть отнесены единицы, выступающие в качестве реально вычленяемых составных частей словообразовательной системы, то есть конкретно наблюдаемые в языке конструкции, и это прежде всего объединения производных с разными формантами и идентичными мотиваторами: словообразовательная пара, цепочка, парадигма, гнездо. В этой связи, на наш взгляд, представляется непоследовательным со стороны авторов включать в разряд комплексных единиц словообразования словообразовательный тип и словообразовательный ряд (под последним ими понимается ряд однотипно построенных слов с одним и тем же формантом и лексически разными мотиваторами, например: строитель, читатель, наблюдатель, хранитель, проситель) только на том основании, что данные структуры могут преобразовываться в совокупность словообразовательных пар: строить - строитель, читать - читатель и т. д.
По мере изучения комплексных единиц словообразования ученые вновь и вновь обращаются к попыткам построения их всеобъемлющей типологии. Наряду с простыми единицами - формантами, производящими основами и производными словами, И.А. Цыбова выделяет и комплексные, причем последние делятся, по ее мнению, на два больших класса: конкретные и обобщенные. К конкретным относятся словообразовательная пара, цепочка, парадигма (конкретная словообразовательная парадигма отождествляется автором со словообразовательным рядом, что противоречит общепринятым в дериватологии опре-
делениям и терминам) и словообразовательное гнездо. К обобщенным относятся словообразовательный тип, словообразовательная модель, словообразовательная категория, обобщенные (типовые) словообразовательные парадигмы и цепочки, а также обобщенный словообразовательный набор - комбинация словообразовательных парадигм и цепочек [15, с. 194-200]. Таким образом, с увеличением числа комплексных единиц словообразования критерии их идентификации, по нашему мнению, становятся более размытыми и возникает проблема с обоснованием роли и места данных структур в словообразовательной системе в целом.
С нашей точки зрения, две подсистемы словообразования образуют разные по своим онтологическим свойствам комплексные единицы - на основе корневой или формантной общности, каждая из которых позволяет наиболее полно охарактеризовать специфику языковых отношений внутри системы, а также способы объединения и классификации производных слов. Комплексный характер исследуемых единиц определяется, с одной стороны, их четкой внутрисистемной организацией, с другой стороны, наличием достаточно широких внешних связей (парадигматических и синтагматических отношений) с другими единицами и структурами. Для сопоставительного исследования разносистемных языков наиболее актуальным нам представляется анализ комплексных единиц словообразования первого типа, то есть совокупностей производных слов на основе корневой общности, а именно словообразовательного гнезда и образующих его элементов - словообразовательных пар, парадигм и цепочек. Такой подход позволяет проследить деривационное развитие тождественной в семантическом отношении корневой морфемы и на ее фоне выявить специфику и универсальность словообразовательных процессов разных языков. В целом под комплексными единицами словообразования следует понимать системно организованные единства однокоренных или одноформантных слов различной иерархической сложности. Они представляют собой особые формы внутрисистемной организации производной лексики, в рамках которых происходит взаимная детерминация дериватов. Перейдем к их сопоставительному анализу.
Как известно, словообразовательную пару составляют производящее и производное, например: брать - забрать, дом - домик, белый - белеть, т. е. два однокоренных слова, находящиеся в отношениях словообразовательной мотивации. Наиболее важным отличительным признаком словообразовательной пары как основной единицы словообразовательного уровня языка является наличие в ней отношений мотивации, связывающих две лексические единицы в единое целое. Данный признак наглядно отражает сам процесс деривации, его наличие или отсутствие и позволяет использовать словообразовательную пару в качестве операционной единицы сопоставительного словообразования.
Выявляя системно-словообразовательные характеристики двух языков, мы так или иначе обращаем внимание на эквивалентность производных и производящих слов, т. е. мотивационных отношений коррелятивных словообразовательных пар, в результате чего выясняется, что направление производности для каждого из языков является весьма специфическим понятием. Направление производности в словообразовательных парах русского и татарского языков
может совпадать, например: гордый ^ гордость: горур ^ горурлык; игра ^ игривый: уен ^ уенчак, или не совпадать: страдать ^ страдание: кайгыру ^ кайгы; свобода ^ свободный: азатлык ^ азат. Кроме того, нами зафиксированы русско-татарские соответствия, когда в одном из языков отношения про-изводности просто отсутствуют: идти ^ прийти: бару - килО; гнать ^ обогнать: куу - узу; свет ^ светлый: ут - якты. В этом случае для русского языка при образовании нового слова предпочтительным является использование мотивировочного признака, выраженного в производящей основе, в татарском же аналогичный процесс номинации осуществляется за счет других языковых средств.
Словообразовательная цепь - это ряд однокоренных слов, находящихся в отношениях последовательной производности: радость радостный безрадостный безрадостно. Для сопоставительной лингвистики при исследо-
вании этой разновидности комплексных единиц словообразования представляется важным доказать, что последовательная производность является универсальным свойством словообразовательной системы естественного языка. Анализ языкового материала показал, что существующая в русском словообразовании типология словообразовательных цепей релевантна и для татарского языка. Например, для обоих языков характерны отсубстантивные, отглагольные, отадъективные и другие подобного плана словообразовательные цепи: влага ^ влажный ^ влажность: дым ^ дымлы ^ дымлык; писать ^ писатель ^ писательство: язу ^ язучы ^ язучылык; точный ^ точность ^ неточность: тОгОл ^ тОгОллек ^ тОгОлсезлек; свой ^ своенравный ^ своенравие: Оз ^ ОзсОзле ^ ОзсОзлелек. В то же время сопоставительный аспект изучения данных единиц предполагает и выявление фактов асимметрии в их структурно-семантической организации: быть (булу) ^ бывать (булга-лау) ^ бывалый (денья кYргэн, букв.: видевший мир) ^ небывалый (элегэче булмаган, искиткеч, букв.: удивительный); пустой (буш) ^ пустырь (ташлан-дык ^ир, букв.: брошенная земля) ^ пустырник (тенгеш печэн). Таким образом, структурно-семантическая асимметрия словообразовательных цепей и образующих ее производных слов свидетельствует о специфическом характере процессов категоризации и номинации окружающей действительности.
Словообразовательная парадигма представляет собой совокупность производных, имеющих одну и ту же производящую основу и находящихся на одной и той же ступени деривации. Несмотря на то, что в дериватологии разработана четкая типология словообразовательных парадигм разного уровня абстракции, при их описании не учитывается такой важный признак, как ступень деривации. Как известно, в словообразовательном гнезде на первой ступени деривации от непроизводного исходного слова образуется одна-единственная парадигма с наибольшим количеством производных. Так, в словообразовательном гнезде с исходным прилагательным пустой на первом деривационном шаге образуется словообразовательная парадигма, включающая в свой состав 58 производных: пустое (сущ.), пусто, пустоватый, пустота, пустяк, пустышка, пустырь, пустошь, пустыня, впустую, попусту, пустеть, пустовать и др. На второй, третьей или четвертой ступенях деривации количество парадигм увеличивается, некоторые производные образуют свои собственные парадиг-
мы, однако их количественный состав уменьшается, поскольку в качестве базового слова таких парадигм выступают уже производные лексемы, словообразовательный потенциал которых неизмеримо меньше, чем потенциал примар-ных слов. Например, от производного пустыня образуются следующие коде-риваты: пустынник, пустынный, полупустыня. Глагол пустеть является производящей базой для двух производных: запустеть и опустеть. Они в свою очередь образуют другие словообразовательные парадигмы: запустеть ^ запустение, запустелый и т. д.
В татарском языке от прилагательного буш (пустой) образуется следующая парадигма: бушлай (даром, бесплатно, безвозмездно); бушка (попусту, впустую, напрасно; даром, бесплатно, очень дешево); бушлык (пустота, пробел); бушаю (ослабить, освободить - о предметах, сделаться свободным, разноситься - об обуви); бушаган, бушайган (свободный, ослабленный); бушату (разгрузить, опорожнить, букв.: сделать пустым). От этих слов другие дериваты не образуется, поэтому в данном случае можно говорить, что словообразовательная парадигма фактически равна словообразовательному гнезду, а ее лексическая направленность резко отличается от соответствующих русских парадигм.
Сравнение словообразовательных парадигм разных частей речи и разных семантических групп русского и татарского языков позволяет выявить сходства и различия в словопорождающих способностях тех или иных классов лексических единиц. В результате такого исследования выявляется специфический набор деривационных значений и «семантических мест», формирующих состав словообразовательных парадигм разного типа.
Под словообразовательным гнездом понимается упорядоченная отношениями производности совокупность слов, характеризующихся общностью корня [10, с. 36], например, существительное белка образует следующее словообразовательное гнездо: белоч-ка, бельч-онок, белоч-ник, бельч-ат/ник, бел-ич/ий, белк-ова-ть. В дериватологии словообразовательное гнездо, наряду со словообразовательным типом, признано в качестве основной системообразующей единицей словообразовательного уровня языка. Если словообразовательные типы выступают как формантные общности и общим элементом для всех производных слов того или иного словообразовательного типа является формант, то для другого объединения производных слов - словообразовательных гнезд -на первый план выступает корневая общность. Бинарное строение производного слова, по словам И.А. Ширшова, формирует два направления в изучении словообразования: аффиксальное и корневое (гнездовое); «при корневом подходе аспект производного слова меняется: на первое место выдвигается проблема словопорождающих возможностей именно этого корня» [16, с. 5].
Сопоставляя соотносительные словообразовательные гнезда родственных языков, можно предположить, что их слова-вершины, характеризующиеся высокой степенью эквивалентности, формируют близкие в структурном и семантическом отношении словообразовательные гнезда, в то время как в отношении неродственных (иноструктурных) языков такое соответствие представляется нам весьма относительным, поскольку различия в инвентаре словообразовательных средств влияет на способы выражения и объем словообразовательных значений.
Само собой разумеется, в первую очередь должны сопоставляться только те словообразовательные гнезда, исходные слова которых в обоих языках являются непроизводными и семантически эквивалентными. Однако при этом за рамками сопоставительного анализа остаются все случаи асимметрии на уровне исходного слова: так, в русском языке от слова голод образуются производные голодный, голодно, голодать, впроголодь и др., составляющие его словообразовательное гнездо. В татарском языке соотносительное словообразовательное гнездо образуется от непроизводного слова-вершины ач (голодный), а само слово ачлык (голод) в татарском языке является уже производным, образованным при помощи суффикса -лык, и входит в состав словообразовательного гнезда наравне с другими однокоренными словами: ачлай (будучи голодным), ачлы-туклы (впроголодь), ач-ялангач (бедняк, нищий), ач-ялангачлык (испытывать голод и нищету). Эти пары слов голод голодный и ач ачлык находятся в отношениях обратной производности. Таким образом, структурно-семантическая асимметрия словообразовательных гнезд русского и татарского языков выявляется уже на уровне их вершин.
Результаты сопоставительного анализа соотносительных словообразовательных гнезд русского и татарского языков свидетельствуют о том, что исследуемые образования обладают весьма специфической структурно-семантической организацией. Так, русское словообразовательное гнездо с исходным словом ум включает в себя 207 дериватов, в то время как в соответствующее татарское словообразовательное гнездо с исходным словом акыл (ум, разум, рассудок, интеллект) входят только 7 производных: акыллы (умный, разумный, благоразумный, толковый, мудрый); акыллылану (становиться благоразумным, рассудительным, образумиться); акыллылык (рассудительность, сообразительность, смышленость); акылсыз (глупый, неумный); акылсызлану (глупеть, терять рассудок); акылсызлык (безумие, глупость, безрассудство, неразумность). В семантической структуре русского словообразовательного гнезда можно выделить отдельные смысловые зоны, при этом образующие их дериваты переводятся на татарский язык или при помощи словосочетаний, или словами других семантических сфер, например: вразумить - акылга йОрОтО; образумить -акылга кОртО; надоумить - ОйрОтО; умствовать - акыл сату; умалишенный - юлОр, акылдан язган; полоумный - юлОр; остроумный - Откен сОзле; умозаключение - йомгак, нОтиОО и др. В целом следует подчеркнуть, что семантические границы словообразовательных гнезд разноструктурных языков, как правило, не совпадают, что свидетельствует о специфике деривационных отношений при языковой репрезентации одних и тех же предметов и явлений.
Приведенные нами факты симметрии и асимметрии в области структурных компонентов словообразовательного гнезда - словообразовательных пар, цепочек и парадигм - позволяют утверждать, что и для русского, и для татарского языка комплексные единицы словообразования - это прежде всего универсальные системно организованные единства, для описания которых используются идентичные параметры. Выявленная структурно-семантическая эквивалентность исследуемых единиц свидетельствует об их лингвистической релевантности с точки зрения сопоставительного анализа. Общность в репрезентации системных явлений позволяет констатировать сопоставимость словообразова-
тельных гнезд и его конституэнтов, несмотря на различную типологическую принадлежность сравниваемых языков.
Не менее важным и перспективным представляется нам сопоставительное изучение комплексных единиц словообразования, выделяемых на основе общности словообразовательных средств, к которым, как уже говорилось, относятся словообразовательный тип и словообразовательная категория.
Словообразовательный тип - это схема построения слов определенной части речи, абстрагированная от конкретных лексических единиц, характеризующихся: а) общностью части речи непосредственно мотивирующих слов и б) формантом, тождественным в материальном и семантическом отношении. То общее значение, которое отличает все мотивированные слова данного типа от их мотивирующих, является словообразовательным значением слов этого типа; носителем словообразовательного значения является формант; так, к одному словообразовательному типу относятся глаголы прыгнуть, свистнуть, толкнуть и т. д. [9, с. 135]. В русском и татарском языках можно встретить производные, образованные по одной словообразовательной модели и выражающие одно и то же словообразовательное значение, например: мешать -мешалка (болгату - болгаткыч), тереть - терка (кыру - кыргыч), веять - веялка (ОилгОрО - ОилгОргеч). Перечисленные пары слов относятся к одному словообразовательному типу и выражают значение предметности (являются названиями орудий труда по совершаемым человеком действиям). Однако многие словообразовательные значения, а следовательно, и словообразовательные типы не находят столь последовательного выражения в татарском языке. К ним следует отнести модификационные словообразовательные значения, в частности женскости: портной (тегОче) - портниха (тегОче хатын); субъективной оценки: дом (йорт) - домик (кечкенО йорт); невзрослости: волк (бОре) - волчонок (бОре баласы); единичности: солома (салам) - соломина (салам бОртеге) и др.
Словообразовательная категория представляет собой совокупность словообразовательных типов, объединяемых общностью деривационного значения в отвлечении от формальных средств его выражения [11, с. 30], ср. более общее определение Р.С. Манучаряна: «словообразовательная категория идентифицирует ряды производных слов с разными формантами и способами словообразования на основе общности словообразовательного значения» [17, с. 54], в соответствии с которым выделяются словообразовательные категории имен существительных, прилагательных, глаголов и т. д. Следует подчеркнуть, что словообразовательная категория в трудах многих исследователей получает различное толкование (узкое или широкое) и не является на сегодняшний день терминологически устоявшимся понятием. В широком смысле можно выделить словообразовательные категории отсубстантивных суффиксальных существительных, прилагательных, глаголов, наречий; отглагольных префиксальных глаголов, отглагольных постфиксальных глаголов и т. д. Сравнительное исследование словообразовательных категорий русского и татарского языков невозможно, на наш взгляд, без предварительного описания «отчастеречной» деривации и способов словообразования. Например, отсутствие префиксального и конфиксального способов словопроизводства в татарском языке определя-
ет специфику функционирования соответствующих словообразовательных категорий.
Подводя итоги, следует сказать, что сопоставительный анализ комплексных единиц словообразования разноструктурных языков должен быть направлен, безусловно, на установление тождества и различия между соответствующими языковыми фактами. Однако именно различия (частичные или полные) отражают специфику функционирования словообразовательных систем этих языков: сравнительная характеристика словообразовательных средств углубляет наши представления об их морфологической структуре, а сопоставительный анализ словообразовательных и лексических значений имеет непосредственный выход в теорию номинации и языковую концептуализацию мира.
Summary
V.G. Fatkhutdinova. Complex units of word-formation in comparative aspect (on the basis of Russian and Tatar).
The article is devoted to one of the essential problem of comparative word-formation -description of complex word-formation units in the languages of different systems. In the research similarities and peculiarities of structural, semantic and nominative organizations of word-formation nest and the elements, which form it: word-formation pair, paradigm and chain. Special attention is paid to creation of unique denotative-terminological apparatus and adequate description of linguistic phenomena.
Литература
1. Широкова А.В. Сопоставительная типология разноструктурных языков (фонетика и морфология). - М.: Добросвет, 2000. - 200 с.
2. Кононов А.Н. О фузии в тюркских языках // Структура и история тюркских языков. - М.: Наука, 1971. - С. 108-120.
3. Баскаков Н.А. Историко-типологическая морфология тюркских языков (структура слова и механизм агглютинации). - М.: Наука, 1979. - 274 с.
4. Мельников Г.П. Системная типология языков: Принципы, методы, модели / Под ред. Л.Г. Зубковой. - М.: Наука, 2003.- 395 с.
5. ПотебняА.А. Из записок по русской грамматике. - М.: Учпедгиз, 1958. - 536 с.
6. Бодуэн де Куртенэ И.А. Избранные труды по общему языкознанию: в 2 т. - М.: Изд-во АН СССР, 1963.
7. Нещименко Г.П. О некоторых аспектах сопоставительного изучения славянского словообразования // Сопоставительное изучение грамматики и лексики русского языка с чешским языком и другими славянскими языками. - М.: Изд-во Моск. унта, 1983. - С. 30-51.
8. Кубрякова Е.С. Язык и знание: На пути получения знаний о языке: Части речи с когнитивной точки зрения. Роль языка в познании мира. - М.: Языки славянской культуры, 2004. - 560 с.
9. Русская грамматика: в 2 т. / Под ред. Н.Ю. Шведовой. - М.: Наука, 1982. - Т. 1. -783 с.
10. Тихонов А.Н. Словообразовательный словарь русского языка: в 2 т. - М.: Рус. яз., 1985.
11. Земская Е.А. О комплексных единицах системы синхронного словообразования // Актуальные вопросы русского словообразования: матер. науч. конф. - Ташкент, 1978. - С. 29-35.
12. Тихонов А.Н. Комплексные единицы системы русского словообразования: библиографический указатель литературы // Актуальные вопросы русского словообразования: матер. науч. конф. - Ташкент, 1982. - С. 447-459.
13. Головин В.Г. Иерархия комплексных единиц словообразовательного гнезда // Актуальные проблемы русского словообразования: матер. науч. конф. - Ташкент, 1985. - С. 213-216.
14. Дащенко О.И., Зверев А.Д. О соотношении комплексных единиц словообразования // Актуальные проблемы русского словообразования: матер. науч. конф. -Ташкент: Укитувчи, 1985. - С. 47-53.
15. Цыбова И.А. О соотношении комплексных единиц словообразования // Деривационные типы и гнезда в синхронии и диахронии. - Владивосток: Изд-во ДВО АН СССР, 1989. - С. 193-202.
16. ШиршовИ.А. Теоретические проблемы гнездования. - М.: Прометей, 1999. - 236 с.
17. Манучарян Р.С. Аспекты и вопросы сопоставительного изучения словообразования // Сопоставительное изучение словообразования славянских языков. - М.: Наука, 1987. - С. 53-58.
Поступила в редакцию 04.04.06
Фатхутдинова Венера Габдулхаковна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и литературы в межнациональном общении Казанского государственного университета.
