CC BY
10
изменение системы профессионального образования и повышение квалификации возможно лишь на основе личностно развивающей стратегии, предполагающей не просто обучение студента - будущего учителя новым способам деятельности, а преобразование его мотиваци-онной, интеллектуальной и в конечном счете поведенческой структур, в том числе и на основе полиэтнической компетентности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Зимняя И.А. Ключевые компетенции - новая парадигма результата образования // Интернет-журнал "Эйдос". 2006. № 5. [Электронный ресурс]. URL: www.eidos.ra/joumal/; Тхагапсоев Х.Г. Компетентностное образование: к проблеме воплощения // Высшее образование в России. 2013. № 6. С. 71-75.
2. Зеер Э.Ф. Компетентностный подход к образованию // "Образование в Уральском регионе: научные основы развития и инноваций": Мат-лы конф. Екатеринбург: Уральское отделение РАО, 2005. С. 54-61.
3. Компетенции в образовании: опыт проектирования: Сб. науч. тр. / Под ред. А.В. Хуторского. М.: Научно-внедренческое предприятие "ИНЭК", 2007. 328 с.
4. Борытко Н.М., Соловцова И.А., Байбаков А.М. Педагогика: Учеб. пособ / Под ред. Н.М. Борытко. М.: Академия, 2007. 496 с.; Поштарева Т.В. Особенности образования в этнически разнообразной среде // Среднее профессиональное образование. 2008. № 6. С. 59-67.
5. Деркач А.А., Кузьмина Н.В. Акмеология: пути достижения вершин профессионализма. М.: РАУ, 1993. 268 с.
6. Деркач А.А. Акмеология: личностное и профессиональное развитие человека: В 5 кн. Кн. 4. М.: Изд-во РАГС, 2001. 484 с.
7. Тхагапсоев Х.Г. Коммуникативные особенности бесписьменных культур // Научная мысль Кавказа. 2000. № 2. С. 48-56. Он же. О кавказской культурной общности // Вестник Российской академии наук. 1999. Т. 69. № 2. С. 130-135.
8. Тхагапсоев Х.Г. О новой парадигме образования // Педагогика. 1999. № 1. С. 103-110.
9. Михайленко О.И. Акмеологические технологии профессиональной подготовки в системе высшего образования // Вестник Костромского университета им. Н.А. Некрасова. Серия "Психологические науки". 2009. Т. 13. С. 75-82; Она же. Особенности акмеологического сопровождения педагогической деятельности в системе университетского образования // Известия ВГПУ. 2010. № 4. С. 44-48.
25 октября 2013 г.
МЕЖКУЛЬТУРНАЯ КОММУНИКАЦИЯ И НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИНГВОКУЛЬТУРА НА ПУТИ ФОРМИРОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
УДК 81
КОММУНИКАТИВНО-ТЕКСТОВЫЕ ПЕРЕСЕЧЕНИЯ РУССКО-КАВКАЗСКОГО КУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА
М.Ч. Кремшокалова
Современные коммуникативные процессы, так или иначе детерминированные глобализацией, можно охарактеризовать как сложные, многослойные культурные явления, имеющие тенденции к созданию общего смыслового поля, хотя параметры общения всегда (во все исторические времена) отягощены наращениями
Кремшокалова Марина Чафленовна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и общего языкознания Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова, 360004, Республика Кабардино-Балкария, г Нальчик, ул. Чернышевского, 173, e-mail: marina_kremshokalova@mail.ru.
специфических культурных смыслов, являющихся как бы "невидимыми участниками" коммуникации, но при этом еще и активными трансляторами и модификаторами текстов. В нашем случае под текстом можно понимать любое по объему высказывание (устное, письменное), имеющее законченную форму и использующееся в коммуникативном процессе.
Marina Kremshokalova - Ph.D. in Philology, associate professor of the Department of Russian Language and General Llinguistics at the Kabardian-Balkarian State University named by Kh.M. Berbekov, 173 Chernishevskiy Street, Nalchik, Kabardino-Balkaria, 360004, e-mail: marina_kremshokalova@mail.ru.
В герменевтическом ключе М.М. Бахтин оценивает тексты как способ общения и взаимопонимания людей - именно тексты аккумулируют истинную сущность, а человеческая специфика всегда выражается через текст. По мнению М.М. Бахтина, каждый текст в своей основе имеет общепонятную знаковую систему, т.е. в языковой системе - "все по-вторимое и воспроизводимое, все, что может быть дано вне данного текста" [1]. С другой стороны, каждый текст индивидуален, неповторим, культурно окрашен - он возникает здесь и сейчас, в определенное время и в определенном контексте, поэтому приведенную формулу Бахтина следует дополнить так: все то, "что в тексте имеет отношение к истине, правде, добру, красоте, определяет его как замысел, цель, ради которой он был высказан, и связывает его с другими текстами" [1]. При этом особое внимание М.М. Бахтин уделяет такому измерению текста, в котором он предстает как запечатленная, отстраненная форма человеческого общения. Именно в таком виде текст как произведение выступает формой самосознания и межкультурного общения, а главное - выступает как форма и механизм диалога культур. Иначе говоря, текст, как полагает Ю.М. Лотман, "предстает перед нами не как реализация сообщения на каком-либо одном языке, а как сложное устройство, хранящее многообразные коды, способные трансформировать получаемые сообщения и порождать новые, как информационный генератор, обладающий чертами интеллектуальной личности" [2]. Таким образом, текст в философско-культурологическом измерении является своеобразным антиэнтропийным механизмом, созданным человечеством для борьбы с хаосом - он способен порождать и упорядочивающие механизмы отношения даже весьма далеких друг от друга культур.
В то же время, с формальных позиций филологии, всякий текст есть некая конструкция, созданная при помощи определенных построений, последовательно передающих некоторый смысл. Однако очевидно, что такое представление текста упрощает и обедняет его структуру, снижает значимость - предпочтительно осмысление текстового явления как конгломерата сознания и культуры, по определению Б.М. Гаспарова, как "частицы непрерывно движущегося человеческого опыта". С данной точки зрения, текст выступает и как артефакт, т.е. целостный и закончен-
ный продукт конструктивной деятельности, и как аккумулятор открытого и текучего континуума культурного опыта, культурных смыслов и культурной памяти [3].
В этом контексте встает вопрос о том, как же понимать и интерпретировать текстовую деятельность коммуникантов в поликультурном пространстве, насыщенном множеством языковых специфик? На наш взгляд, всякий текст в поликодовом пространстве нагружен ("перегружен") множеством культурных смыслов, которые, с одной стороны, смоделированы автором текста, а с другой, - наращены ("добавлены") получателем текста, его сознанием и "культурной принадлежностью".
Если учитывать это обстоятельство, очевидно, что коммуникативное пространство общения в многонациональной среде является многомерным и многопроцессорным. Неустранимая многомерность в данном случае связана с тем, что речетворчество обусловлено личным и национальным опытом, а также культурными традициями коммуникативных отношений. В этой ситуации встает вопрос о специфических чертах русской и кавказской коммуникативных моделей, что сегодня обретает особую актуальность в общем контексте поиска путей и механизмов формирования российской общенациональной идентичности.
Заметим, что, несмотря на продолжительные культурные связи русского и кавказских этносов, речевое поведение в рамках этих лингвокультур имеет типологические отличия, обусловленные, конечно же, цивилиза-ционными факторами. Речь идет прежде всего о таком аспекте цивилизации, как письменность. Русская культура, как известно, имеет длительный период письменного репрезентирования опыта и знания, что, несомненно, находит отражение в коммуникативном поведении, в то время как кавказская культура является "младописьменной", т.е. в основном культурой устного дискурса. В этой связи примечательна идея Х.Г. Тхагапсоева понимать и интерпретировать речевое поведение кавказских этносов как лектоническую коммуникацию, представляющую собой коллективную форму культурной и интеллектуальной жизни, публичной легитимизации знаний. Иначе говоря, лектоническая коммуникация -это особая форма групповой организации, хранения, актуализации, демонстрации и обращения социального и культурного опыта, которая не только многократно увеличивает
объем циркулирующей в социуме информации, но и обеспечивает (поддерживает и воспроизводит) идентичность культурного сознания (групповую идентичность), что является определяющим и решающим условием существования социума, поддержания его общности [4]. При этом подчеркивается, что в рамках подобного рода коммуникации социальные, духовные и регулятивные формы деятельности существуют лишь в синкретичном единстве, а сама коммуникация разворачивается как некая семиотика структурирования экзистенционального бытия. Таким образом, лектоническая коммуникация выступает не только как специфическая, отличительная характеристика этноса, но и как конститутивный фактор его существования. Речь идет о том, что коммуникация бесписьменных культур Кавказа, в том числе и кабардинской, выработала такие формы речевого поведения, которые способны обеспечивать сохранение и передачу тех знаний и представлений, которые относятся к сфере духовной культуры, прагматики, межличностных отношений. Так культурный опыт находит отражение в устно-речевой практике и сохраняется (транслируется) на ее основе. Здесь через устную речь, через речевой замысел, передаются знания и опыт, регулятивные нормы воздействия на взгляды и представления участников коммуникативного общения, т.е. этнического социума.
В этой ситуации, как показывает анализ, в речевой практике вырабатываются определенные специфические механизмы, обеспечивающие эффективность коммуникативного дискурса. Речь, в частности, идет о так называемом кавказском этикете. Как показано в исследованиях Х.Г. Тхагапсоева, то, что принято именовать кавказским этикетом, выступает не только (и не столько) как дискурсивная форма общения, но как институт трансляции и закрепления культуры (культурных смыслов, социально значимых знаний), обучения членов социума культурному опыту, а самое главное - как механизм социальной самоорганизации и социального контроля. В итоге получается, что "этикет" предстает не только как феноменологический аспект культуры, но и как энциклопедия способов выражения чувств и мыслей, правил межличностных отношений и норм поведения -он фактически выступает как стержневая конструкция культуры, охватывает самые различ-
ные стороны деятельности человека, заключая в себе некую единую концепцию культурной и антропологической стратегии коммуникации и самоорганизации социума [5].
Речевой этикет в русском языковом сознании формируется в вербальных клишированных конструкциях, имеющих дистрибуцию в дискурсивном пространстве, в то время как кавказский этикет отягощен факторами невербального, паралингвистического плана, а в связи с этим - жесткой регламентацией поведенческих аспектов.
К изложенному следует добавить и следующее: модальные, волюнтативные значения в разных языках задаются различными грамматическими маркерами. Так, в кабардинском, как и в некоторых кавказских языках, широко представлены элементы полисинтетизма. Соответственно, многие предикаты этого языка нагружены огромным количеством дейкти-ческих элементов, маркирующих различные модальности и отношения.
Но при всей отмеченной разноформат-ности русской и кавказских языков/культур, эти культурные контексты/миры оказываются достаточно гармоничными, сосуществуют или имеют достаточные условия для того, чтобы находиться в пересеченных полях. При этом, конечно же, связующие нити культурного пространства лежат в сфере ключе -вых духовных ценностей, которые оказываются важнее формальных атрибутов языка и языковых отношений. Вот здесь обнаруживается много схожего и общего в культурных текстах русского и кавказского народов. Речь идет, прежде всего, о паремиях - в них зафиксировано большое количество совпадений ментальных миров и культурных смыслов русского и кавказских народов, на что уже было обращено наше внимание и внимание других исследователей [6]. Это обусловлено, на наш взгляд, исторически сложившейся близостью смысловых полей российских этнических культур, а также общим коммуникативным пространством, обслуживаемым русским языком. Но понятно также, что эту общность надо развивать и укреплять.
Очевидно, что существенным факторам, объединяющим культурные пространства российских этносов, может служить коммуникативная модальность, базирующаяся на позитивно-вежливых, толерантных отношениях - в том числе и на основе религиозных, мифологических, а во многих случаях и языческих
верованиях, широко представленных в этнических культурах России [7]. Следует заметить и то, что русская и кавказские культуры существуют как открытые системы, подверженные интерференции и диффузии. В частности, при всей специфичности жанрового репертуара устно-речевого дискурса, исторические заимствования имеют место и в русско-кавказских культурных сферах. В частности, происхождение русских тостов (заметим, что ныне "тамада" - элемент и русской свадьбы) исследователи связывают с влиянием именно кавказской культуры [8], что подтверждает возможность культурного взаимодействия не только посредством культурных текстов, но и формами и ситуациями их актуализации и применения (отметим, что застольные тексты вообще не характерны для западных культур). Разумеется, формы русского коммуникативного поведения, в свою очередь, активно проникают в культурные пространства российских этносов. Например, формулы приветствия, прощания и некоторые другие клишированные формулы используются в различных этикетных ситуациях, когда русские благопожелания становятся достаточно продуктивными и ходовыми в кавказской среде.
Как несомненный факт влияния русской культуры можно отметить использование табуированного жанра "признание в любви" (иногда и в письменной форме) в кавказском коммуникативном пространстве, что типологически не характерно для данной культуры. Во многом такого рода интерференции возможны под влиянием текстов художественной литературы, в частности, отметим "эффект Татьяны Лариной", нашедший текстовое воплощение в кавказских речевых отношениях. Открытая демонстрация интимных чувств, любовных переживаний не могли стать жанровой формой кавказских народов, но глубоко проникли в современное поэтическое творчество молодых писателей, в частности, кабардинских поэтов. Интимная лирика, в которой открыто репрезентированы тонкости душевных переживаний, любовные коллизии, стала одной из составных частей современного литературного процесса, что, безусловно, следует воспринимать как взаимодействие художественно-текстовых парадигм.
Диалог русской и кавказской культур имеет, конечно, глубокие корни, но наиболее эмоциональные и значимые моменты можно увидеть на примере А.С. Пушкина, М.Ю. Лер-
монтова, Л.Н. Толстого и других классиков русской литературы. В творчестве русских писателей Кавказ выступает не как тематическая часть, или рубрикация, но и как социально-политическая идея, как мироощущение, определенный порядок и стиль жизни, как дух свободного народа, живущего в пространстве, значительно приближенном к небу и звездам, дышащего совершенно иным - горным воздухом. Но самое главное в феноменах кавказского влияния на российскую культуру заключается в том, что Кавказ здесь предстает не только как метафизический образ в художественной литературе, но и как смысловое пространство, через которое российское общество и общественная мысль позиционируют себя в царской России, в ее культурных и общественно-политических процессах, и, конечно же, по отношению к царской самодержавной власти [9].
Следует отметить, что русская литература всегда существует в парадигмально -многонациональной форме, в связи с чем в числе ее наиболее ярких представителей можно назвать выходцев из разных народов России. Так, своеобразную стилистику русской литературе придавала "московская поэтесса" кабардинского происхождения Инна Кашеже-ва. Значительный вклад в русскую литературу и культуру внесли Расул Гамзатов, Кайсын Кулиев и Давид Кугультинов. Особое место в русской литературе занимает творчество Алана Черчесова, уроженца Осетии, представляющего российскую культуру далеко за пределами нашей страны. Среди более молодых, безусловно, можно назвать Германа Садулаева, чеченца по происхождению, чье творчество выходит за пределы национального менталитета и подтверждает интеграционные процессы в современном обществе.
Несомненно, интегративные явления имеют место и в различных формах духовного творчества. В частности, достаточно известна роль Кавказа в творчестве композитора Балакирева и некоторых других музыкантов, которые искали гармонию звуков именно здесь. В современных кавказских музыкальных произведениях, наоборот, находим влияние попсы, рэпа и других жанров через русскую культуру. В живописи и графике отчетливо обнаруживается образно-символическое единство русско-кавказской культуры. Заимствования и влияние друг на друга имеют место и в других формах текстово-симво-лической коммуникации.
Таким образом, в текстовой репрезентации русско-кавказского культурного пространства можно найти много общих черт, пересекающихся смыслов и схожих форм, позволяющих утверждать, что взаимовлияние культур продолжается до тех пор, пока сами культуры остаются действенными механизмами.
В заключение заметим: процессы формирования российской идентичности, что сегодня осознаются как проблемные в политических измерениях, предстают иначе, если обратиться к культурно-языковым измерениям этих процессов: неуклонное сближение российских культур и культурно-коммуникативных форм налицо.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бахтин М.М. Проблема текста в лингвистике, философии и других гуманитарных науках // М.М. Бахтин. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. С. 281-307.
2. Лотман Ю.М. Статьи по семиотике и типологии культуры // Избранные статьи: В 3 т. Т. 1. Таллин: Александра, 1992. 479 с. С. 152.
3. Гаспаров Б.М. Структура текста и культурный контекст // Литературные лейтмотивы. М.: Наука: Восточная литература, 1993. 304 с. С. 275-303.
4. Тхагапсоев Х.Г. Лектонический тип коммуникации и проблема цивилизационной идентификации Кавказа // Научная мысль Кавказа. 2001. № 4. С. 50-59.
5. См.: Тхагапсоев Х.Г. К коммуникативным особенностям бесписьменных культур // Научная мысль Кавказа. 2000. № 2. С. 48-56; Он же. О кавказской культурной общности // Вестник Российской академии наук. 1999. Т. 69. № 4. С. 50-59.
6. См.: Балова И.М., Кремшокалова М.Ч. Паремии как форма синтеза смысловых миров русской и кавказских культур // Философские науки. 2011. Спецвыпуск. № 1. С. 108-124; Башиева С.К., Геляева А.И., Кучукова З.А. Смыслы и образы пространства и времени в системе этнической идентичности // Там же. С. 87-107.
7. Башиева С.К., Геляева А.И. Место и роль речевого этикета в формировании культуры толерантности // Язык. Словесность. Культура. 2011. № 1. С. 45-55.
8. Сергеева А.В. Русские: стереотипы поведения, традиции, ментальность. Изд. 2-е, исправ. М.: Флинта: Наука, 2004. 310 с.
9. Тхагапсоев Х.Г. Кавказская культура: особенности генезиса и тенденции развития. СПб.: Асте-рион, 2008. 224 с. С. 130.
25 октября 2013 г.
УДК 81:39
ЛИНГВОКУЛЬТУРНАЯ КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ В КОНТЕКСТЕ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ
ЮГА РОССИИ
З.Х. Бижева, М.Ч. Кремшокалова, С.Н. Хелми
Кардинальная смена гуманитарной научной парадигмы в последние десятилетия во многом обусловлена сближением различных трактовок сознания, способов концептуализации мира и содержания коммуникативных процессов.
Бижева Зара Хаджимуратовна - доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и общего языкознания Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова, 360004, Республика Кабардино-Балкария, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173, e-mail: bizheva-zara@mail.ru;
Кремшокалова Марина Чафленовна - кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и общего языкознания Кабардино-Балкарского государственного университета им. Х.М. Бербекова, 360004, Республика Кабардино-Балкария, г. Нальчик, ул. Чернышевского, 173, e-mail: marina_kremshokalova@mail.ru.
Хелми Сами Набиль - аспирант той же кафедры.
В этих условиях развитие языкознания предполагает выход за пределы лингвистики. Едва ли не самой продуктивной формой "расширения пределов" лингвистической науки стала лингвокультурология, имеющая возможности представлять мышление и культуру народа
Zara Bizheva - Doctor of Philology, professor of Russian Language and General Linguistics Department at the Kabardino-Balkarian State University named by Kh.M. Berbekov, 173, Chernyshevskiy Street, Nalchik, Kabardino-Balkaria, 360004, e-mail: bizheva-zara@mail.ru;
Marina Kremshokalova - Ph.D. in Philology, associate professor of the Department of Russian Language and General Llinguistics at the Kabardian-Balkarian State University named by Kh.M. Berbekov, 173 Chernishevskiy Street, Nalchik, Kabardino-Balkaria, 360004, e-mail: marina_kremshokalova@mail.ru.
Helmi Sami - postgraduate student of the Same Department.
