CC BY
59
как полисемия и трансформация устойчивых лексических оборотов.
Каламбуры обычно состоят из двух компонентов, каждый из которых может быть словом или словосочетанием. Первый компонент такого двучленного образования является своеобразным лексическим основанием каламбура, опорным элементом, стимулятором игры слов, ведущей иногда к индивидуальному словотворчеству. Опорный компонент (стимулятор, основание, ядро) можно рассматривать в качестве лексического эталона «игровой инструкции», который соответствует существующим орфографическим, орфоэпическим и словоупотребительным нормам языка.
Второй член конструкции — слово/слово-сочетание-«перевертыш», результирующий компонент или результанта — представляет собой как бы вершину каламбура. Лишь после реализации в речи второго компонента и мысленного соотнесения его со словом-эталоном возникает комический эффект, игра слов. Результанта может быть взята из лексических пластов, составляющих литературную норму языка или находящихся за ее пределами, но может относиться и к фактам индивидуальной речи.
Чтобы адекватно передать каламбур на основе устойчивого словосочетания, необходимо найти в языке перевода устойчивое словосочетание, эквивалентное или аналогичное исходному устойчивому словосочетанию в языке оригинала, и провести с ним те же преобразования, которые привели к образованию каламбура в тексте оригинала.
Поиск закономерностей осложняется тем, что до конца не понятна и окончательно не определена истинная природа самого явления каламбура. Существующие исследования по этой проблеме не могут быть использованы в качестве основы для переводческого анализа, так как многие важные вопросы, связанные с функционированием и классификацией каламбуров, остаются не решенными. Например, до сих пор стилистический прием каламбура не имеет четкого определения, его называют «языковой игрой», «словесной остротой», «двойным смыслом», но чаще всего «игрой слов».
Таким образом, вопрос о подходе к определению понятия «каламбур» может решаться и в рамках теории языковой личности переводчика, поскольку он, являясь посредником между культурами, может и обязан, опираясь на свои знания и опыт, создать наиболее близкий по значению вариант перевода оригинального каламбура.
Список литературы
1. Богин, Г. И. Модель языковой личности в ее отношении к разновидностям текстов : автореф. дис. ... д-ра филол. наук. Л., 1984.
2. Караулов, Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 2007.
3. Комиссаров, В. Н. Общая теория перевода. Проблемы переводоведения в освещении зарубежных ученых. М., 1999.
4. Райс, К. Классификация текстов и методы перевода. Вопросы теории перевода в зарубежной лингвистике. М., 1978.
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 24 (239).
Филология. Искусствоведение. Вып. 57. С. 243-245.
Е. А. Любаева, Н. В. Орлова
КОГНИТИВНЫЙ СТИЛЬ УЧЕНОГО-ГУМАНИТАРИЯ: СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ДЕТЕРМИНАНТЫ
В статье сопоставляются когнитивные стили ученых-лингвистов разных лет. Показано, что особенности обработки информации, отраженные в текстах научных статей 70-х гг. ХХ века и первого десятилетия XXI века, имеют существенные различия, определяемые динамикой коллективной языковой ментальности научного сообщества.
Ключевые слова: когнитивный стиль, социокультурные факторы стиля, старая и новая информация, количество информации, членение информации, способ восприятия информации, субтекст.
Когнитивный стиль в широком междисципли- шению проблем < . > вне зависимости от интел-нарном смысле — «предпочитаемый подход к ре- лектуального уровня индивида, его “компетен-
ции”» [4. С. 28]. В когнитивной лингвистике его трактуют как индивидуально-личностные способы переработки информации, проявляющиеся в речевом поведении как вербализованные особенности ее восприятия, анализа, категоризации, оценки [9; 2]. Абстрагируясь от психофизиологических аспектов когнитивного стиля, которые являются определяющими для психоаналитических концепций, сосредоточимся на его социокультурных детерминантах. Есть основания утверждать, что способы переработки информации, отраженные в способах ее предъявления в текстах, определяются, в числе других факторов, свойствами коллективной языковой ментальности, которая претерпевает изменения во времени [8; 1].
В нашем исследовании высказанная гипотеза апробирована на материале лингвистических статей, вышедших в журнале «Вопросы языкознания» с временным интервалом в тридцать лет (рассматривались материалы, помещенные в журналах 1976-2006 гг.). Анализировались сопоставимые по целеустановке фрагменты публикаций, при этом за основу была взята идея политекстуальности научного текста и категория субтекста [2]. Сопоставлялись репрезентации субтекстов, демонстрирующие различия в когнитивных стилях. Конкретным характеристикам когнитивных стилей соответствует логика изложения наблюдений и выводов.
Оценка «старой» и «новой» информации. Согласно Е. А. Баженовой, в каждом научном тексте взаимодействуют субтексты старого и нового знания. Анализ материала показывает, что «старое знание» представлено в современных публикациях менее развернуто, чем в работах тридцатилетней давности. Общеприняты отсылки к чужой речи, не раскрывающие суть обсуждаемых вопросов. Существуют стандартные способы отсылок, позволяющие авторам публикаций в сообщении о старом знании ограничиться темой и не вводить рему. К ним относятся: перечисление источников информации в скобках [Автор-1 1988; Автор-2 1998; Автор-3 2002; 2004 и др.], сокращенное слово «см.», выражения «подробнее об этом в (у)... » или «об этом в (у).». Напротив, в статьях 1976 г. субтекст старого знания представлен детализированно: авторы уточняют содержание терминов, уже введенных в научный оборот, пересказывают и интерпретируют позиции предшественников. Тот факт, что в публикациях 2006 г. «старая» информация сжимается больше, чем «новая», и больше, чем «старая» в публикациях 1976 г., свидетельствует о разной оценке этого смыслово-
го блока в коллективной ментальности авторов публикаций. Отметим, что аналогичная динамика отношения к старому и новому знанию ранее отмечалась нами на материале разновременных текстов СМИ [7].
Количество информации. Представляется, что современная научная коммуникация не избежала общих тенденций эпохи информационного «зашкаливания». Сверхкомпрессированный способ подачи старого знания в статьях 2006 г. (см. выше) — одно из проявлений информационной насыщенности этих текстов. В целом рост количества информации в текстах 2006 г. на фоне текстов 1976 г. обеспечивается разными факторами. В субтексте нового знания активно используется аббревиация. Формальное сокращение репрезентантов информации увеличивает информационную насыщенность единиц текстового пространства. Кроме рабочих терминов, аббревиации подвергаются названия исследуемых произведений. В одной из статей «Слово о полку Игореве» фигурирует как «СПИ» не только в тексте, но и в заголовке раздела: «Особенности языка СПИ, трудные для имитации» (ВЯ, 2006, № 5). В статьях 1976 г. примеры подобной компрессии практически отсутствуют: даже составные термины авторы предпочитают предъявлять в развернутом варианте. Субтекст старого знания насыщается информацией за счет увеличения числа источников, на которые ссылаются авторы публикаций. В 1976 г. их среднее количество на одну статью составило 13,1, в 2006 г.— 28,5. Более чем двукратное увеличение библиографических единиц означает рост содержатель-но-фактуальной информации, хотя и представленной исключительно «темами».
В перспективе было бы целесообразно сопоставить научные тексты разных лет по предложенному А. И. Новиковым методу переконструирования фраз и представления их в виде денотат-ных пар [6. С. 170-195]. Такой подход позволил бы выявить соотношение в тексте эксплицитной и имплицитной информации, что имеет непосредственное отношение к проблеме лингвистической реконструкции когнитивного стиля.
Членение и категоризация информации. Данный аспект когнитивного стиля авторов публикаций разных лет имеет интересную специфику в субтексте «метатекст». Е. А. Баженова в вышеуказанной работе характеризует целеу-становку метатекста как управление вниманием адресата и членение информации. К средствам метатекста относятся показатели ретроспекции / проспекции и единицы, непосредственно
обращенные к ментальному миру адресата. Примеры первых — как отмечалось, как указывалось, как было показано, как увидим ниже, как будет видно из дальнейшего и др.; примеры вторых — напомним, вспомним, вернемся, сравним, сопоставим, докажем, вычислим, разделим, измерим и др. Подсчет тех и других в нашем материале1 обнаружил следующее. В статьях 1976 г. частотность средств выражения проспекции в 1,5 раза, а средств выражения ретроспекции — в 2,5 раза выше, чем в статьях 2006 г. В то же время в статьях 2006 г. в 3 раза частотнее «мыслительно-активизирующие маркеры». Оба вида маркеров, как представляется, направлены на членение информации и облегчение ее восприятия адресатом. С чем же связано столь заметное различие в характере доминирующего вида метатекстового членения в статьях разных лет и, соответственно, различная категоризация метатекстовой информации? Средства проспекции /ретроспекции автоматически вынуждают автора повторять информацию, что не соответствует логике когнитивного стиля, ориентированного на информационную насыщенность. Отсюда, по-видимому, их относительная неактуальность в статьях 2006 года. Что касается мыслительно-активизирующих маркеров, то они в более явном виде управляют вниманием адресата и диалогичны по своей языковой форме. Этим, на наш взгляд, объясняется их востребованность в современных научных коммуникациях. На научный дискурс проецируется общее состояние ментальности современного лингвокультурного сообщества, которое отличается стремлением к диалогу и прагматизмом мышления [10. С. 7].
Способ восприятия информации. В статьях разных лет отмечается разное отношение авторов к способу вербализации информации. Форма предъявления содержания переживается как более значимый фактор у авторов публикаций 2006 г. и как менее значимый фактор — у авторов статей 1976 г. К такому выводу приводит анализ «рефлексивного субтекста», представленного, по Е. А. Баженовой, «дискретными операторами субъективно-рефлективного вмешательства»: иначе говоря, иначе сказать, лучше сказать, иными словами, другими словами, если можно так выразиться, можно сказать, так сказать, что называется, в некотором смысле,
1 Здесь и далее статистическому анализу подверглась каждая пятая страница всех журналов «Вопросы языкознания» за 1976 и 2006 гг.
не будет никакого преувеличения, если скажем; не ошибусь, если скажу; в том смысле, что и др. Так как авторы вводят их главным образом там, где дают оценку форме собственного высказывания, можно говорить о проявлении субъективноличностного начала в операциях с информацией (это отмечает и Е. А. Баженова). В статьях 2006 г. частотность подобных операторов на 40 % выше, чем в статьях 1976 г. Таким образом, наши наблюдения статистически подтвердили факт усиления личностного начала в сфере письменного научного общения. В контексте рассматриваемой проблемы отметим, что специфика когнитивного стиля ученого в очередной раз предстала не как следствие психофизиологических свойств его как индивида, а как следствие влияния на него коллективной ментальности научного сообщества.
Существенно то, что и научному сообществу «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Приводим известную ленинскую фразу не для демонстрации прагматизма мышления в сфере объекта исследования («не для красоты»), но в качестве вывода практически по всем обсуждавшимся позициям.
Список литературы
1. Адмони, В. Г. Система форм речевого высказывания. СПб., 1994.
2. Александрова, Е. Н. Речевая коммуникация в рамках ситуации (на материале спортивного телерепортажа) : автореф. дис. ... канд. филол. наук. Уфа, 2011.
3. Баженова, Е. А. Научный текст в аспекте политекстуальности. Пермь, 2001.
4. Демьянков, В. З. Когнитивная лингвистика как разновидность интерпретирующего подхода // Вопр. языкознания. 1994. № 4. С. 17-33.
5. Колесов, В. В. Язык и ментальность. СПб., 2004.
6. Новиков, А. И. Семантика текста и ее формализация. М., 1983.
7. Орлова, Н. В. Культурная обусловленность динамики жанра (на материале советов в журнальных публикациях разных эпох) // Жанры речи : сб. науч. ст. Саратов, 2007. Вып. 5. Жанр и культура. С. 262-272.
8. Очерки истории языка русской поэзии XX века / отв. ред. В. П. Григорьев. М., 1990.
9. Погодаева, Е. А. Репрезентация когнитивного стиля современного делового человека в текстах деловой сферы : автореф. дис. ... канд. фи-лол. наук. Барнаул, 2009.
10. Стернин, И. А. Введение в речевое воздействие. Воронеж, 2001.
